Е. П. Бажанов
Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите
Такая продуктивность Натальи Евгеньевны на фоне скромных достижений большинства ее коллег стала постепенно вызывать зависть, а со стороны вялого и малоспособного начальства отдела – и сопротивление. Но об этом позже, когда подобная деятельность стала «зашкаливать».
В заключение этого раздела отмечу, что нас с Натулей не устраивали собственные достижения на ниве науки. Вот типичная запись по данному поводу в дневнике:
2 августа 1991 года
Получили около 140 экземпляров нашей только что вышедшей брошюры «СССР и Азиатско-Тихоокеанский регион». 3,46 п.л., тираж в районе 16 тысяч, весь по подписке. Девушка – младший редактор заметила, что никто не хочет подписываться. Проблема. Серия, в рамках которой вышла брошюра в изд-ве «Знание», закрывается (новое в жизни, науке, технике, подписная научно-популярная международная серия). Не везет с тиражами. И с популярностью. Пишем никому не нужную макулатуру. Сейчас, кстати, все международники на заднем плане. Народ увлекся внутренними проблемами.
Тем не менее попробуем протолкнуть брошюру в печать в Ю. Корее или на Тайване, сделать на ее базе статьи. А главное, написать книгу – заявку в издательство уже подали.
Глава 3. Личная жизнь
Помимо научной работы, текла, естественно, наша личная жизнь. Наташа и я проявляли нежную заботу о своих родственниках. Постоянно находились вместе с Натулиной мамой, Ниной Антоновной. Ей исполнилось 70 лет, она находилась уже на пенсии, но тонуса не теряла, вела активную жизнь. Мы вместе ездили в Троицкую на дачу, ходили в театры и кино, принимали гостей.
Почти так же тесно общались мы с моей сестрой Викой и ее мужем Толей. Племянница Анюта с супругом Димой и двумя девочками находились в это время в долгосрочной командировке в Норвегии (по линии торгпредства). Мы жили заботами близких. Представление на сей счет дают, в частности, следующие дневниковые записи:
2 августа 1991 года
Поговорил вчера с Викулей. Она провела отпуск на даче, теперь приступила к работе. Толя присоединится со следующей недели. Звонила из Норвегии Анютка. Говорит, что у них все хорошо. Слава богу! Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
18 ноября 1991 года
Толя и Викуля все еще раздумывают, ехать ли им в Швейцарию на работу в совместное предприятие. Объявлено о закрытии торгпредств. Как-то теперь Анечка с двумя дочками и Дима? Проблемы, проблемы.
Встречаясь с Викой и Толей по разным поводам, мы вспоминали прошлое, в том числе перипетии, связанные с учебой Анютки. Когда Аня переводилась из Сочи в московскую школу, столичная директриса заявила: «Девочка не сумеет у нас учиться!». Мы отпарировали: «Это еще почему? Что, у москвичей другие мозги!?». А когда Анюта уже оканчивала эту московскую школу, классная руководительница стала отговаривать нас от поступления племянницы в МГИМО. «Что за институт? – причитала она, – чепуховый!». Наташа в ответ отчеканила: «Я окончила этот “чепуховый” институт и ни капельки не жалею! И Аня не будет жалеть!».
Получив в конце концов школьную рекомендацию в МГИМО, мы выпили киндзмараули. Вино оказалось прокисшим. До сих пор с подозрением относимся к этой марке (тем более что и в дальнейшем с киндзмараули имели место казусы). Ну а в случаях, когда у близких нарастали подлинные трудности, Натуля неизменно повторяла слова из своего письма родителям из КНР от 3 ноября 1983 года: «Вы уж постарайтесь, мои родные, не очень расстраиваться. Радоваться радостному и приятному, положительному и спокойно реагировать на все печальное».
Продолжали встречаться мы и со старыми друзьями. Мой дневник пестрит записями типа следующей:
13 мая 1991 года
10 мая остались дома: накануне кутили с Торкуновыми до 3 ч ночи, умотались, к тому же резко похолодало, чуть ли не до нуля. Приехала Таня Иванченко. Болтали и смотрели ее пленку о поездке в Японию.
Особое удовлетворение доставляло нам общение друг с другом. Наша маленькая, из двух всего лишь человек, семья жила очень дружно. Главным удовольствием, даже наслаждением, было для каждого из нас сделать друг другу приятное. Наши доходы были мизерными, приходилось постоянно считать каждую копейку и изыскивать источники дополнительных заработков, но мы не тужили, радовались, что мы вместе, что нам так хорошо. В будние дни я раньше Натули уходил на работу, и она обязательно смотрела мне вслед в окно. Идя, я по несколько раз оборачивался, и мы посылали взаимные воздушные поцелуи. Я и сейчас, выйдя из дома, смотрю на балкон нынешней квартиры, словно надеюсь увидеть там любимый образ моей женушки. Увы…
Оставаясь в библиотечные дни (два раза в неделю) дома, Наташенька готовила – сохранились сотни рукописных рецептов ее замечательных деликатесов. Шила, стирала, убирала. Изучала лекарственные препараты – склонность к медицинским делам передалась Натуле по наследству. А еще бегала по магазинам в поисках пропитания и каких-то обновок мне. И когда Наташе удавалось «ухватить» (как любила она выражаться) что-нибудь дефицитное (туфли, рубашку, носки), женушка по-детски радовалась и гордилась, что одевает меня как следует!
По вечерам мы сидели дома – беседовали, смотрели телевизор, сочиняли статьи, писали книги, составляли планы на день, месяц, год. Готовились к приему гостей и, когда те приходили к нам, щедро их угощали. По выходным ездили на своей машине или на электричке на дачу.
Привожу некоторые выдержки из дневника, иллюстрирующие эту сторону нашей жизни в первой половине 1991 года.
9 мая 1991 года
Моя базовая зарплата 600 руб., но это пока, вот-вот поднимут до 750 (решение уже есть). Плюс 50 руб. за язык, 70 руб. за ранг, 125 руб. за преподавание. Итого по новой шкале будет около 1 тыс. руб., а может быть, и больше. При нынешней системе цен, однако, это крохи. Цены просто убийственные, баснословные. Пучок плохой редиски – 2 руб., 300 грамм колбасы – 18 руб. Обед в ДА: котлета, напиток, 2 кусочка хлеба – 1.80. То есть в 3–4, а то и в 5 раз все дороже, чем было прежде, до 2 апреля.
13 мая 1991 года
11 мая были в Троицкой. Потеплело, солнышко. И там никого нет. Чудесно провели время. Отдохнули.
18 мая 1991 года
Весь день просидели вдвоем дома. Сделали статью для «Нового времени» о визите Цзян Цзэминя по заказу А. Чудодеева, который сослался на начальство. Выходили лишь в магазин за овощами. Купили немного барахла – третьесортных лука, редиски, картошки и оставили почти 100 рублей.
21 мая 1991 года
В воскресенье пригнал машину из ремонта и мы отправились в Троицкую. Там хорошо – тишина, чистый воздух, зелень. Приезжаю за город и валюсь спать от переизбытка кислорода.
И на работе, и на отдыхе меня гложут мысли о том, как коренным образом изменить нашу жизнь к лучшему и в плане карьеры, и в плане доходов, и в плане разнообразия. 15 июня 1991 года я записал в этой связи в дневнике:
У Ю.М. Мельникова умерла мама, 88 лет. Завтра панихида и поминки. Кроме того, приезжает жена профессора Бэнга Ин Сук. Надо передать с ней статьи по Китаю. Профессор Бэнг заказал их для поездки Н.А. Назарбаева в КНР в июле с.г.
На работе – суета сует. Разговариваю с людьми, даю задания, рассылаю записки. Хожу на ситанализы и прочие мероприятия. Но полного удовлетворения не испытываю.
Идеально – уехать послом или профессором в какой-нибудь престижный университет. На это и надо направлять усилия, а пока устанавливать связи в научном мире, зарабатывать деньги (статьями, лекциями, интервью), путешествовать с Натулькой по разным странам. Пытаться (все еще) завоевать имя в СССР: выступлениями на мероприятиях и в печати, налаживанием работы в ДА. Главное, не паниковать, не спешить, действовать спокойно, размеренно.
Хорошо бы сделать моего Котястого женой посла и доктором наук. Вторым займемся с сентября.
От мечтательных рассуждений пришлось, однако, оторваться. Выше уже говорилось, что у Натули возникли проблемы со здоровьем, врачи настаивали на операции по линии гинекологии. И поскольку боли в районе живота нарастали, приняли хронический характер, пришлось дать согласие. Далее привожу дневниковые записи.
21 мая 1991 года
…Наташеньку уже сегодня хотели забрать в больницу, но перенесли на неделю. Следующий понедельник. Бедненький мой зайчик, у него сегодня утром опять болело. Почти каждое утро, спозаранку. Вынуждена глотать таблетки, терпеть боль. А днем все нормально. Безумно жалко лапочку, но выхода, видимо, нет – надо оперироваться. Вопрос этот впервые встал два года назад, но тогда каким-то образом рассосалось. Вроде бы, так считает Натуленька, с помощью целителя Михаила Борисовича и диеты. Но теперь боль возникает почти каждый день, вот уже более двух месяцев.
2 июня 1991 года
Мой Родной, Любимый Моська находится в больнице. В прошлый четверг, 30 мая, ему сделали операцию. Я думал, что застрелюсь: плакал, дрожал, терзался.
Были там после операции, но Наташенька оставалась в реанимации. Приехали в пятницу, подождали, и при нас Лапусеньку перевели. Киска сразу заколола цветочек в волосики, улыбалась, щебетала. А сама бледненькая, слабенькая. Побыли вместе, поцеловали Киску, погладили.
В субботу не поехали: дали отдохнуть, отлежаться. Сейчас контакты тяжелы для Зайчика. Сегодня пробыли с 11 до 15. В палате. Выходить еще нельзя. Привезли лимоны, клюквенный отвар, боржоми, бульон. Больше ничего нельзя. Названные вещи накануне с боем доставали – ничего не купить!
Завтра будет неделя, как Киска в больнице. Увезли в прошлый понедельник. В четверг утром звонила дважды, через Н.А., а потом сама передала, что очень меня любит. Это совсем растрогало. Как мне жалко своего человечка, как хочется делать для него все хорошее, лелеять его, любить, гладить, целовать!
15 июня 1991 года
Наташеньку перевели из Кунцево в реабилитационную больницу им. Герцена. Ровно через неделю после операции, т. е. 6 июня. Это примерно в 70 км от Москвы по Минскому шоссе. Чуть дальше Кубинки надо свернуть напротив ГАИ направо и дальше по Старомо-жайскому шоссе, через ж/д переезд, мимо военного городка. Место хорошее. Красивые леса, свежий воздух, река. Неподалеку прямо замок, на месте дома, где вырос Герцен.
Больница снаружи невзрачная, но внутри чистая, аккуратная, комфортабельная. Палаты на двоих. Соседка – приличная медсестра. Натуленька уже ходит, вовсю резвится. Проснулся вкус к жизни. Возим ей ягоды и овощи, икорку. Кое-что кушает, но мало. Гуляет, читает, смотрит кино (фильмы почти каждый день), телевизор (в палате), принимает процедуры. Мы часто ее навещаем.
В прошлую пятницу были, с Таней Иванченко в субботу, затем в воскресенье, во вторник 11-го. Во вторник поехали из больницы через Звенигород в Троицкую. 60 км, 32 до Звенигорода по великолепной пустынной дороге, среди живописных лесов и холмов. 12-го был выходной – выборы первого Президента России. Поэтому ночевали в Троицкой, оттуда поехали к Натульке (12-го). Когда уже отъезжали, повстречались с Нестеруками. Вернулись. Побыли все вместе. На обратном пути заправились в Голицыно, заехали в Одинцово.
В четверг Нина Антоновна ездила к Натульке с Ниной Грешных. В пятницу (вчера) я и Н.А. Оттуда – в Троицкую. Переночевали, и вот я пишу. В 16:00 отправляемся опять к Натульке. Обещали быть там в 17:00. От лапочки – в Москву, так как завтра надо быть там.
16 июня 1991 года
В 16:00 отправились вчера с дачи к Наташеньке. Дорога в основном пустая и очень красивая. Леса, холмы, луга – и все сочно-зеленое, яркое. Приехали к пяти. Лапочка вышла из корпуса, мы поцеловались, пошли в палату. На балконе плотно пообедали привезенными с собой жареной картошкой, овощами, котлетами. Кошечка простудилась, побаливает горлышко, насморк. Стремился перенести все на себя. Поговорили об отпуске, о других делах, погуляли и направились в кино. Фильм американский, приключенческий и очень неплохой. «Дом на Кэрролл-Стрит». Кажется, так.
После кино сразу двинулись домой, ибо уже темнело. На Верейской улице дозаправились бензином. В 23:30 я был дома. Звонили сначала Кошечка – мы болтали, затем Слава Иванов – сказал, что они собрались навестить Натульку, просил координаты. Должны были сегодня в 11 утра с Н.А. ехать. Натульке я по телефону это сообщил. Горлышко у нее не проходит. Я встал в 9, на улице сделал зарядку.
Ощущение одиночества и неудовлетворенности. Скорее бы Ла-пуля поправлялась, и я мог бы ее целовать, гладить, разговаривать с ней.
В конце концов лечение в больнице закончилось, Наташенька вернулась домой и вновь с головой окунулась в дела. 31 июля 1991 года я сделал следующую запись в дневнике:
Не писал вечность, хотя давал себе зарок делать ежедневные записи. Теперь все восстановить невозможно, придется телеграфным стилем и основные моменты.
Натулька вышла из больницы (им. Герцена) в двадцатых числах июня. Сейчас уже вовсю функционирует, вкалывает, при этом прекрасно (тьфу-тьфу, не сглазить) выглядит.
А на ее голову свалилась масса забот – капитальный ремонт квартиры, дачные строительные работы. Квартира сейчас в состоянии полного хаоса, но самое страшное – сверление дыр, сварка, срезка батарей, установка новых – позади. Постепенно возвращаем все в нормальное состояние, хотя в сентябре предстоит пробный пуск воды. Киса моя установила дружеские связи с бригадой сварщиков, особенно с бригадиром Леней (Федоровичем), который зачастил в гости, одалживает деньги и т. п.
На даче нам поставили решетки на окна и двери, делают бетонные дорожки, идут переговоры о строительстве хозблока, туалета. Масса других дел. В общем, все кипит и бурлит, и главная нагрузка падает на Наташеньку.
Тогда же, 31 июля 1991 года, я отметил в дневнике:
Всю свою активность направляю на организацию для нас с На-тулей загранкомандировок. Несколько поездок, несмотря на большие усилия по их организации, сорвались. Был еще план съездить по турпутевкам по маршруту Кипр – Хайфа – Иерусалим. Тоже не вышло. Но мы не унываем – 6 августа летим в Южную Корею, на десять дней. Принимают газета «Сеул синмун» и компания «Дэу». Надеемся посмотреть всю Корею. По возвращении что-нибудь напишем.
Одновременно веду переговоры с тайваньцами о визите моем и Натули на этот остров. Принимал в Дипакадемии профессора Мин Цзи. Он является директором Института русского языка и литературы Университета китайской культуры на Тайване. Договорились с профессором о стажировке на 3–6 месяцев в этом университете в Центре по изучению китайского языка доцента кафедры восточных языков Дипакадемии А.Г. Цверианишвили.
Профессор Мин Цзи и его спутник доктор Дай Ваньцин ужинали у нас дома. Толковые люди, есть много интересных тем. В целом китайцы более приятны в общении, чем корейцы, более гибкие, вежливые, умные, развитые. Корейцы – нувориши с комплексом неполноценности и на его основе комплексом превосходства. Пока делать далеко идущие выводы не стоит, надо сначала побывать в Корее. Но то, что корейцев ничего, кроме их собственной Кореи, не интересует, это непреложный факт.
С Тайванем возможны варианты поездки в ноябре 1991 года или апреле 1992 года. Думаю, что тянуть не стоит, железо надо ковать, пока горячо, чем и займусь без промедления по возвращении из Кореи.
Есть еще вариант в октябре – поездка в Гонконг в составе делегации, организуемая С. Чудодеевым. Но поездка без Натули, а меня такой вариант не прельщает. Разве что договориться, чтобы следующий раз нас там приняли с Натуленькой.
О других делах. С 20 по 23 июля в Москве была делегация из Южной Кореи во главе с генеральным секретарем правящей Демократической либеральной партии Ким Юн Хваном. Должен был по просьбе профессора Бэнга обслуживать ее полностью. На этапах подготовки приложил массу сил, убил много времени, но затем отошел в сторону. Принимающая сторона (казахи) превратила меня в мальчика на побегушках или сутенера, который никому не нужен, но тем не менее напрашивается в партнеры. Организовал лишь прием делегации в Дипакадемии. Ким Юн Хван выступил, ответил на вопросы. Я играл роль режиссера и чувствовал себя на редкость раскованным.
С 24 июня ушел в отпуск. Суетился в связи с поездками, дачей, домашними делами, по поводу калифорнийского профессора Норвуда, который надоел своими глупостями, странностями, наглостью. Принимали на Кутузовском Норвуда (2 раза), Шэтти (индийское пос-во), бизнесмена Цоя (раз пять, два раза ночевал), Чжо («Дэу») и нового представителя газеты «Сеул синмун» Ли. Резко отличается от Ким Ен Мана, этакий интеллектуал. Сказал, что за статью о Корейской войне Натуле выписано 500 ам. долларов. Передал господину Ли новые статьи, он их обработает и пошлет в редакцию, опубликуют и их. Надо активно выходить на международную арену, постоянно печататься.
Продолжаю писать вечером того же дня. Должен сказать, что после перехода в Дипакадемию в значительной мере потерял вкус к публикации статей в советской прессе. Лавров мне это не приносит, деньги мизерные, а жизнь течет в этих никому не нужных заботах.
Прекращать вообще может быть и не стоит, но акцент надо делать на другом. Здорово было бы уехать куда-нибудь за границу, если не навсегда, то надолго, чтобы не мучиться здесь.
Пока закругляюсь. О сегодняшнем дне отмечу лишь, что утром в Троицкой работал Петр Григорьевич с командой, доделали дорожки. П.Г. поправил и машину – она слабо тянула. После их отъезда Нина Антоновна и Натулька возились в саду, я же делал записи в дневнике, сменил газовый баллон, раскрутил новый шланг.
11 августа 1991 года
Получили по факсу обнадеживающее письмо от старого друга, бывшего вице-мэра г. Рино (Невада, США) Артура Томаса (Артюши Томосяна):
10 августа 1991 года
Дорогие Евгений и Наталья!
Прошло уже так много лет после того, как вы вернулись на Родину из долгосрочной командировки в Сан-Франциско.
С тех пор очень многое изменилось, открылись многообещающие каналы для развития экономических и культурных связей между СССР и США. В свое время мы с вами только мечтали о подобных перспективах.
Приглашаю вас приехать ко мне в гости в Рино и обсудить возможности нашего с вами личного участия в советско-американском сотрудничестве…
Артур Томас
Глава 4. Очное свидание с Южной Кореей
К первой поездке в Корею мы готовились долго и напряженно: изучали литературу, беседовали со знатоками. По итогам этих исследований подготовили эссе об особенностях истории Кореи, ее влиянии на традиции и характер корейского этноса. Гораздо позднее мы включили это эссе в книгу «Корейские зарисовки» (издана в 2010 году), но я решил поместить (с незначительной правкой) выдержки из него в данную главу.
КТО ИЗОБРЕЛ ФУТБОЛ?
(Или: Сесан-е пуром опсора! – Нам некому завидовать в мире!)
В финальном турнире первенства мира по футболу 1966 года удачно выступила команда Северной Кореи. Она одолела даже знаменитых итальянцев. Это поразило весь футбольный мир. Журналисты буквально накинулись на северокорейского тренера с расспросами: «Чем объяснить успехи команды, ранее никак не проявлявшей себя?». Тренер спокойно объяснял: «Ничего неожиданного в победах нет. Ведь корейцы изобрели футбол и первыми в мире начали играть в него тысячелетия назад». Когда же представители СМИ предложили северокорейцу составить символическую сборную мира по футболу, он назвал десять полевых игроков своей команды и добавил к ним советского вратаря Льва Яшина. Яшин попал в этот почетный список, видимо, потому, что в стартовой игре чемпионата северокорейцы уступили сборной СССР 0: 3, и это поражение можно было оправдать лишь виртуозной игрой нашего голкипера.
Дело происходило в Великобритании, и англичане, всемирно признанные родоначальники футбола, очень удивились таким претензиям корейцев[6]. Точно так же китайцы, которые, как считается, подарили человечеству бумагу, компас, порох, изумляются, когда жители Корейского полуострова приписывают эти достижения себе. А еще корейцы утверждают, что они являются авторами самого совершенного алфавита на земле, разработанного в XV веке вместо китайских иероглифов. Некоторые эксперты договариваются до того, что и сами иероглифы провозглашают изобретением отнюдь не китайцев, а именно корейцев. Среди достижений Кореи называют также постройку в XVI веке первых в мире броненосцев (кораблей-«черепах»). И в то время как китайцы с гордостью отмечают, что их цивилизация насчитывает четыре тысячи лет, корейцы безапелляционно заявляют, что за их плечами уже пять тысяч лет.
На самом деле история Кореи насчитывает максимум две тысячи лет. Тем не менее вот уже несколько веков назад закрепился миф о том, что государство на Корейском полуострове было создано в 2333 году до н. э. неким Тангуном, сыном небожителя Хвануна и медведицы, превратившейся в женщину. Упомянутая дата воспринимается каждым корейцем (что на Юге, что на Севере) как аксиома. Еще в школе подрастающему поколению внедряют в сознание тезисы о том, что пятитысячелетняя корейская цивилизация якобы старше китайской на две тысячи лет, японской – на две с половиной, русской – на четыре, американской – на четыре тысячи семьсот лет.
Любят корейские ученые порассуждать и на ту тему, что алтайские народы – чжурчжени, кидане, маньчжуры и др. – являлись корейцами, поэтому весь Дальний Восток в прошлом принадлежал Корее, в том числе и Китай, которым с 1644 по 1911 год правила маньчжурская (т. е. корейская) династия. Маньчжурию, на пространствах которой расположены ныне три провинции КНР, большинство корейцев вообще полагают утерянной территорией. Считается, что там находилось в I–VII столетиях корейское государство Когурё, которое, как говорится в учебниках истории, в 668 году было ликвидировано «китайскими захватчиками». Некоторые южнокорейские авторы (ученые, писатели, политики) призывают соотечественников не забывать о своем священном долге вернуть Маньчжурию «в лоно родины». А заодно утверждается, что и часть российского Дальнего Востока входила когда-то в состав Когурё, а значит, должна быть «возвращена» Корее.
Говорят в Корее и о том, что материальная и духовная культура именно от них попала на японские острова, что первым императором Японии был кореец. А в последнее время мы слышим от некоторых южнокорейских ученых, что японцы вообще произошли от корейцев. Часть обитателей Корейского полуострова в седой древности (I–II века н. э.) переселилась на близлежащие острова и заложила основы японских этноса, языка и т. п. При этом корейцы забывают упомянуть о том, что в средние века они экспортировали в Японию не свою, а китайскую культуру, которую сами восприняли несколько ранее. Тем более к табу относится в Корее какое-либо упоминание о японском влиянии на социально-экономическое развитие корейской нации. А оно было немалым, особенно в годы колониального правления Японии на Корейском полуострове (1910–1945).
Совсем уж пышным цветом расцвело мифотворчество на севере Корейского полуострова, в Корейской Народно-Демократической Республике (КНДР). Тамошний тоталитарный режим называет созданную им самим идеологическую и политическую систему лучшей на земном шаре, своей валюте приписывает «редко встречающуюся в мире» стабильность, корейскую нацию характеризует как самую умную, способную, храбрую, честную. Признание же любого иностранного влияния на Корею и содействие ему приравнивается в КНДР к предательству родины. Северокорейские власти доходили даже до того, что срывали маркировку «сделано в СССР» с импортного советского оборудования.
Конечно, самовозвеличивание типично не только для корейцев. Этой слабостью страдают и другие. В Советском Союзе в конце 1940-х годов в ходе борьбы с космополитизмом официальная пропаганда стала приписывать нашим предкам чуть ли не все достижения технического прогресса. А если на Западе уже существовал признанный пионер в какой-то области, то его обвиняли в бессовестном плагиате. Так, итальянец Маркони якобы «слямзил» секрет радиосвязи у россиянина Попова. Братьев Ползуновых, смастеривших первый в мире паровоз, обокрали англичане братья Уайты и т. п.
В юности на меня произвели глубокое впечатление высказывания папиного приятеля-армянина. Будучи высокопоставленным московским чиновником, он горячо доказывал папе, а заодно и мне, что фактически за каждым замечательным явлением в истории человечества стоят армяне. У Наполеона наиболее выдающиеся полководцы имели армянские корни. Но всех их лучше был армянин российского разлива – Багратион. Его считают грузином, но на самом деле род Багратионов (Багратуни) уходит своими корнями в Армению. Этот род пригласили в Грузию, чтобы ее облагородить и цивилизовать. Армяне вообще сделали грузинам очень много хорошего – сочинили алфавит, построили Тбилиси, превратили его в центр ремесел и культуры. Далее папин друг «открыл нам глаза» и на то, что исход Второй мировой войны также определили армяне. Главная битва развернулась между танковыми армиями. С гитлеровской стороны бронетехникой командовал армянин Гудериан, а с советской – армянин Баграмян. Армянин советской закваски оказался сильнее.
В последующие годы мы не раз сталкивались со случаями самовосхваления, зачастую необоснованного и даже курьезного, смешного, со стороны представителей различных государств и этносов, малых и больших, европейских и неевропейских. После распада СССР в новообразованных государствах национальное мифотворчество достигло астрономических масштабов. На Украине, например, договариваются до утверждений, что в жилах этрусков, предшественников Древнего Рима на Апеннинах, текла украинская кровь. Да и Иисус Христос был чуть ли не украинцем. Киргизы же обнаружили зачатки собственного гражданского общества еще до того, как Христос родился. Вьетнамские дипломаты заявили нам как-то, что Великую Китайскую стену построили в III веке до н. э. их соотечественники – архитекторы, позаимствованные правителями Поднебесной.
У каждого свои причины упражняться в самовосхвалении. У корейцев такие причины весьма веские. Ведь их родина на протяжении тысячелетий (не столетий!) являлась объектом экспансии и агрессии со стороны более мощных соседей. Корейцы говорят о своей стране: «креветка, оказавшаяся между сражающимися китами». Корею терзали, рвали на части, пытались лишить собственной культуры и ассимилировать. Корейцам удалось выстоять под этим прессом, сохранить свое «я» только благодаря упрямому следованию традициям, поддержанию веры в свои достижения и уникальные черты.
Давайте же окинем беглым взглядом тот сложный, извилистый исторический путь, которым пришлось пройти корейскому этносу. Согласно упомянутому выше мифу, начало Кореи положил Тангун, сын небожителя. Его потомки более тысячи лет царствовали в стране, названной Чосон (Страна утренней свежести). За несколько веков до нашей эры жители этой страны вошли в контакт с китайцами. У китайцев тогда уже существовала письменность, и они стали обозначать соседнюю страну двумя иероглифами. Какой смысл имели данные иероглифы в древности и как озвучивались – неизвестно. Но на современном языке они звучат как «чосон» и означают «утренняя свежесть». Так к Корее и приклеилось наименование «Страна утренней свежести». В Северной Корее им пользуются до сих пор. На Юге принято другое наименование – «Хангук» («Страна Хан»), где «Хан» происходит от имени древних обитателей южной оконечности Корейского полуострова.
Возникает вопрос: а откуда взялось название «Корея»? Как уже указывалось, в древности на севере полуострова существовало государство Когурё. В X веке очередная королевская династия решила восстановить это имя и назвалась династией Корё. Иностранцы имя подхватили, и с тех пор на большинстве языков страна именуется Кореей.
Жители Кореи, с одной стороны, подвергались культурному влиянию более развитых китайцев, а с другой – вынуждены были обороняться от их армий. Наконец, в 109 г. до н. э. император У-ди полностью подчинил Корею китайскому контролю. Более четырех веков продолжалось это правление, пока в 313 г. корейцам не удалось избавиться от иноземной опеки. На Корейском полуострове возникло несколько государств, которые воевали и с китайцами, и между собой, порой опираясь на поддержку Срединной империи.
В X веке на Корею обрушились полчища племен киданей, начиная с XI века их сменили чжурчжэни, потом монголы, китайцы, японцы и, наконец, маньчжуры. При этом почти непрерывно, вплоть до конца XIX столетия, Корея выплачивала дань сменявшим друг друга династиям Срединной империи. И даже короли Кореи утверждались в Пекине. Литературный древнекитайский язык «вэньянь» был государственным языком Кореи, все документы и вся литература до начала XX столетия записывались китайскими иероглифами, а не буквами корейского алфавита. Большинство аспектов политической, общественной, экономической и духовной жизни Страны утренней свежести пронизывало влияние Поднебесной.
Стремясь сохранить идентичность Кореи и собственную власть, местные правители стали постепенно закрывать страну. Запретили подданным какие-либо контакты с иностранцами, убрали население с побережья, закрыли доступ чужеземным судам в порты, оказывали яростное сопротивление иным попыткам проникновения на полуостров извне. За Кореей в XVIII–XIX столетиях закрепилось название «Страна-отшельница». Китайцы, кстати, еще раньше отмечали в своих летописях и трактатах, что Корея – земля отшельников. Заодно называли ее страной трав долголетия, пагод, нежных красок, приглушенных тонов, печальных песен. Обращали внимание на вежливость корейцев.
Из-за закрытости, приверженности архаичной конфуцианской системе, междоусобных распрей и военно-политического давления извне Корея все больше отставала в своем развитии и превратилась в легкую добычу колониальных держав. В борьбу за преобладание в «Стране-отшельнице» включились наряду с китайцами японцы, европейцы, россияне, американцы.
Все они обращали внимание на крайне неблагополучную ситуацию на Корейском полуострове. Русский путешественник отмечал в конце XIX столетия, что в столичном городе Сеуле не увидишь местных промышленных товаров, только иностранные, в основном из России. «У корейцев, – резюмировал путешественник, – не хватает трудолюбия и талантов, чтобы самостоятельно производить ткани и другие изделия». А российский дипломат А.Н. Шпейер докладывал в 1897 году в Санкт-Петербург: «То безобразное состояние, в котором находится в настоящее время Корея, высшие классы коей, не исключая короля, возводят взятки на степень необходимого, если не единственного, фактора внутренней политики, тот поголовный обман и та беспросветная ложь, которые царят ныне во всех слоях корейского общества, приводят меня к тому грустному убеждению, что никакие старания наши не смогут поставить нашу несчастную соседку на ту нравственную высоту, ниже которой самостоятельное существование государства немыслимо и не может быть допущено его соседями».
Американский советник в Корее Аллен писал примерно в то же время соотечественнику-бизнесмену: «Хотя я и не верю в пытки… но полностью осознаю, что если их отменить, то местное население перестанет уважать власти. Я, безусловно, выступаю за порку корейцев, которые ее понимают, а отсутствие оной не поймут… Нельзя вести себя с корейцами как с людьми, у которых есть цивилизованные суды и практика».
События в Стране утренней свежести приобретали все более драматический характер. 8 октября 1895 года японцы врываются в королевский дворец Кёнбоккун, убивают королеву Мин. Обливают ее тело керосином и сжигают. 11 февраля 1896 года король Кочжон с наследным принцем, спасаясь от японцев, укрываются в российской дипломатической миссии. Россия навязывает Корее выгодные себе соглашения, одновременно из своего русского убежища корейское правительство предоставляет одну концессию за другой всем другим колониальным державам, причем на грабительских для Кореи условиях. Корейская общественность пытается сопротивляться, но тщетно, силы не равны. Страна все глубже погружается в сферу влияния Японии. В 1904 году между Японией и Россией вспыхивает широкомасштабная война за контроль над Маньчжурией и Кореей. Японцы одерживают победу и по Портсмутскому договору 1905 года устанавливают протекторат над Кореей. Корейская империя существует отныне только номинально.
В знак протеста против японского засилья некоторые видные деятели страны кончали жизнь самоубийством, на корейцев, служивших колонизаторам, совершались покушения. Разворачивалась партизанская война. Японцы отвечали массовыми репрессиями, уничтожением целых населенных пунктов. В 1916 году Токио официально превратил Южную Корею в свою колонию.
В 1919 году, воодушевленные переменами в международных отношениях после окончания Первой мировой войны, корейские патриоты развернули движение за независимость родины. Японцы зверски подавили это движение, но уроки учли, внесли коррективы в свое поведение. Период с 1919 по 1939 год вошел в историю как эпоха «культурного управления», или «бархатной кошачьей лапы». Акцент с силового принуждения был перенесен на японизацию местного населения. Корейцев заставляли начисто забыть свое прошлое, говорить и думать по-японски. При этом их по-прежнему нещадно эксплуатировали и в городе, и в деревне, используя каторжный труд для форсированной индустриализации военного типа. Подавляющее большинство аборигенов прозябало в ужасающей нищете.
Во время Второй мировой войны японцы приступили к массовой мобилизации мужчин корейцев в вооруженные силы, а кореянок использовали в качестве «сексуальных рабынь» для собственной солдатни. Всего было мобилизовано свыше 8 млн корейцев, из которых более 1 млн погибли. Около 2 млн корейцев были вывезены в Японию в качестве подневольной рабочей силы.
Давая оценку правлению японцев в Корее, нельзя не отметить, что при всей его антигуманности колонизаторы не так уж плохо относились к осевшим там русским, хотя Россия и была недавним противником Токио. Проживавших в Сеуле россиян-предпринимателей, священников, учителей, консульских чиновников никто не обижал. С сочувствием отнеслись колониальные власти и к белым, бежавшим из России в гражданскую войну. Им помогали прокормиться и оплатить транспортировку в другие страны (Китай, США, Австралию). Кое-кто из русских преуспел в сфере бизнеса и ремесла. В Сеуле славились русские портные, парфюмеры, булочники, парикмахеры. Русские балерины первыми открыли для местной публики европейское танцевальное искусство. На севере полуострова русская семья основала неплохой курорт.
А вот после того, как в 1925 году в Сеуле открылось советское консульство, между красными и белыми развернулась конфронтация, продолжавшаяся вплоть до 1945 года. С освобождением Кореи от японцев почти все белые оттуда выехали, а консульство СССР закрыли в 1946 году американцы, обвинив дипломатов в подрывной деятельности.
Корейцы не забыли японцам обид – то, что те поставили их нацию на колени, унижали, оскорбляли, эксплуатировали, грабили, убивали. Почти любой кореец на вопрос о его отношении к японцам обязательно скажет, что ненавидит их (в лучшем случае, просто не любит). Вплоть до недавнего времени в Южной Корее были запрещены японские кинофильмы, пьесы, эстрадная музыка. В стране не преподавался японский язык, сносились здания, построенные японцами в колониальную эпоху. Велась и продолжает вестись борьба на международном уровне за переименование Японского моря в Восточное. В тысячах и тысячах книг и статей японцы обвиняются во всех прошлых бедах Кореи – отсталости, болезнях, преступности, социальном расслоении общества, транспортных авариях и т. д. и т. п. Правда, в последние годы отношение к Японии начинает меняться в лучшую сторону, о чем пойдет речь в последующих главах книги.
Еще одна особенность Кореи заключается в том, что она на протяжении столетий управлялась королями, которые считались наместниками Неба и обладали абсолютной властью. Все важные решения, касающиеся жизни королевства и его подданных, принимались лично королем. Даже дерево посадить нельзя было без высочайшего согласия. И пароли ночным стражникам тоже придумывал самодержец. Наследник также выбирался монархом, причем без каких-либо ограничений, произвольно. Выбор мог пасть на любого мужчину, представителя правящей династии – брата, сына от одной из наложниц, племянника, внука. Случалось, короли меняли свое решение, отказывались от первоначальной кандидатуры и называли наследником другую персону, потом еще одну и т. д.
Монархи вместе с тем должны были придерживаться определенных и довольно стесненных рамок в своем поведении, диктовавшихся конфуцианским учением. Иначе они бы теряли «мандат Неба» на управление страной. Им полагалось не только осуществлять руководство государством, но и ежедневно штудировать классические китайские тексты. Они обязаны были ограничивать себя в увеселениях и в поездках по стране, воздерживаться от путешествий за пределы Кореи. Короли не очень интересовались военным делом, считалось ниже их достоинства участвовать в охоте. Существовало специальное ведомство по контролю за поведением короля и его родственников. Руководители ведомства имели даже право критиковать монарха, которым, впрочем, не часто пользовались. А когда увлекались и по-настоящему нападали на королевских особ, то получали «по шапке».
В целом линия поведения монархов, видимо, всех устраивала. По крайней мере, в Стране утренней свежести веками не происходило государственных переворотов, гораздо реже, чем в других странах, случались заговоры, мятежи, народные восстания. Не удивительно, что династия Кимов в Северной Корее тоже до сих пор обходилась без катаклизмов, тем более что в отличие от своих предшественников-королей коммунистические вожди неизменно уделяли и уделяют повышенное внимание армии, опираясь не столько на традиции, сколько на штыки военных.
Но если в зажатом в тиски обществе Северной Кореи тоталитарный режим поныне чувствует себя вольготно, на Юге авторитарная власть все больше входила в противоречие с потребностями развитой рыночной экономики и порождаемого ею среднего класса. В 1979 году диктатор Пак Чжон Хи был застрелен соратником, главой южнокорейского ЦРУ. На суде обвиняемый заявил, что пошел на убийство ради «восстановления демократии» в стране.
* * *
Ну а в процессе подготовки к поездке в Южную Корею в августе 1991 года мы еще намаялись с авиабилетами. В ту пору российско-южнокорейские отношения переживали бум, народ мотался туда-сюда, пришлось задействовать «блат», чтобы вылететь в намеченные сроки.
