Евгений Анатольевич Орехов
Доктор твоих тел
***
Роман делал УЗИ Ане. За окном стоял ясный день. Было начало весны, и в воздухе стоял тот самый, воспетый поэтами, свежий запах начала настоящей жизни нового года после зимней спячки. Он хотел открыть окно – дыхание весны полезен всем, а беременным тем более, но она чуть не закатила истерику:
– Ты что?! Я же заболеть могу! Что тогда будет с малышом?! Родиться с больными лёгкими и потом ходить по всей стране собирать ему деньги на лечение, как те дурёхи, что курят во время беременности?!
Роман не стал с ней спорить. Что толку – она же беременна. Хотя он-то знал – это скорее поза. Когда речь заходила о детях – всё остальное у Ани не просто уходило на задний план, а решительно вылетало в трубу. В последнее время она даже начала становиться грубой и по поводу, и без повода. Нормальное состояние для беременной, но ведь и это терпеть бесконечно нельзя, и беременность не всегда может извинить поведение матери в глазах мужа.
Аня уже прошуршала Роману все мозги о приметах, старинных обычаях, снадобьях альтернативной медицины, гомеопатии, снятии порчи и прочим псевдонаучным бредом, который только больше злил мужа оттого, что он был гинекологом.
Из-за таких повёрнутостей мужчина любит женщину всё меньше и меньше. Роман он не задумывался об этом. Хотя, возможно, и стоило. Когда он гнал от себя подобные мысли, то в голову вкрадывались другие:
«Ты не хочешь видеть всю картину. Не хочешь взглянуть на это трезво. В итоге всё будет, как всегда. Если ты до сих пор этого не понял – то вы с ней действительно подходящая пара дураков».
Но здесь Роман говорил сам себе, что всё уже сделано, решено, и он себя просто накручивает. Так бывает у всех пар. Это нормально. Просто надо взять себя в руки, стиснуть зубы, набраться терпения и пережить один день. Потом всё пойдёт проще. До следующего раза. А потом опять по новому кругу.
Не совсем так он себе представлял круги жизни и брака, но мятежная юность, которая у него прошла вполне спокойно, была давно позади, и в свои тридцать пять он научился просто плыть по течению. Утешал себя хотя бы тем, что он плывёт, а другие тем временем тонут. От этого становилось легче жить дальше, но за этим чувством приходил гнилой укор врача, который должен помогать всем и вся.
В последнее время Роман что-то слишком часто и о многом задумывался. Он боялся, что за подобным пойдёт кризис среднего возраста, а сейчас, когда Аня была тяжела – его семья нуждалась в этом в последнюю очередь.
Даже сейчас элементарная процедура из-за всей этой мешанины в голове давалась ему с трудом. Вообще-то, даже подобные вещи врачу проводить с членом своей семьи не вполне этично, но, как ни крути, а именно он был ведущим специалистом в родильном отделении, который прямо сейчас мог бы провести УЗИ. А сделать его было необходимо: слово беременной жены – это закон. Остальные врачи были либо на приёме, либо их не было в отделении, либо они были женщинами.
Хорошо, когда твой отец – заведует родильным отделением. Вопросов тебе не задают, а если и задают, то потом жалеют, даже когда ты ничего для этого не делаешь. Они просто бояться потерять прибыльное место, да ещё в частной клинике. Но надо сказать, что несмотря на относительную молодость для врача – Роман и правда был хорошим специалистом. Даже в институте и интернатуре его гоняли – будь здоров. Да он и сам себе не давал поблажек. Ну, может быть, только по латыни ему поставили пятёрку скорее за глаза, чем за знания.
Как-никак, а врачу быть плохим специалистом себе дороже начиная от оплаты и престижа клиники, в которой он работает, и заканчивая родственниками, что от отчаяния о злости из-за потери любимого человека могут тебя убить.
Правда, Романа всегда удивляла эта Анина избирательность – она без проблем могла выносить женщину-стоматолога, ортопеда, педиатра, хирурга, но никак не гинеколога. Мужу казалось, что это в ней играет деревенское воспитание. Мол, подобными процедурами с женщиной может заниматься только мужчина. А, может, она боялась, что женщина просто позавидует ей и нашлёт на неё наговор. Мужикам-то, зачем завидовать беременной – всё равно у них подобного совершить не выйдет. Хотя здесь бы справилась и простая практикантка, но нет – когда дело касалось её беременности, то Аня доверяла только мужским рукам, только мужским навыкам и только мужскому слову.
– Ну как? Всё хорошо? Где он? Я хочу увидеть.
– Погоди, никак не могу найти плод.
– Рома – это же негатив.
– Что?
– Ты говоришь о нём, как о чём-то неважном. Это же твой сын.
– Ань, ты на третьем месяце. Пол у ребёнка ещё не сформирован.
– Рома – мысль материальна! Я точно знаю, что будет малыш. Сын. И тебе нужно верить.
Это был очередной закольцованный спор. И Роман не знал, что ответить. Сказать «да», и она решит, что ты принял её точку зрения не искренне, а только для того, чтобы прекратить всё это. Сказать «нет» и потом она начнёт во всём винить тебя, потому что у тебя не было веры и желания. Промолчать, и она решит, что муж считает жену просто глупым ребёнком, которого следует игнорировать. Роман поступил проще.
– Нам понемногу нужно заканчивать. У тебя ведь режим, не забыла.
– Да… ты прав.
– Лежи спокойно, не двигайся и не разговаривай. Я попытаюсь поскорее его найти.
– Его, – быстренько проговорила она и чуть хихикнула, а после прикрыла рот ладонью.
Роман понял, почему ей это понравилось. Аня подумала, что он с ней всё же добровольно согласился и признал в плоде своего будущего сына. Правда, сказав «его» он всё равно в мыслях имел в виду «плод». Но не подал виду, и сам улыбнулся ей слегка. Пусть спор решится таким простым и красивым образом. Роману нравились подобные ситуации – как они решаются сами собой. И чем больше таких было, тем сильнее он любил её и уверялся в правильности своего брака.
Аня лежала спокойно, как ей и было велено. Роман, более или менее прочистив голову, принялся искать не то сына, не то дочь. Он был бы рад любому ребёнку. А как была бы рада она.
Процедура УЗИ не самая сложная. Но неопытный человек на мониторе, само собой, может спутать плод с печенью матери. В конце концов, Роман нашёл в своей жене своего будущего ребёнка.
– Вот он.
Аня выгнула шею совершенно неестественно, пытаясь разглядеть на экране ребёнка, при этом стараясь не двигать туловищем, чтобы картинка не сбилась.
– Как он? – легко пролепетала она, чтобы не сбивать показания, но в её голосе была буря чувств. – С ним всё в порядке?
– Погоди… наведу получше. А, вот он.
Роман осмотрел плод, но засмотрелся и только после трёх минут поймал себя на этом. Отец загляделся на своего сына (пёс с тем, что у ребёнка пока нет пола) и только потом вспомнил об Ане. Она смотрела на него таким испытующим взглядом, что ему стало боязно за неё и ребёнка. Жена даже покраснела. На таком сроке волнение легко может привести к потере.
– Всё в порядке. В порядке, – затараторил он, может, скорее ради ребёнка, чем ради неё самой.
Она молчала.
Он взял паузу, чтобы собраться.
– Говорю же тебе – всё хорошо.
Она молчала.
– Да всё в порядке… – и только теперь он понял. – Можешь говорить. Я уже закончил.
– Правда, всё в порядке? – выпалила она, что чайник, из которого пошёл пар.
– Да, конечно. – Роман выключил аппарат. – Никаких аномалий, расположен он правильно, затемнений в тельце тоже нет. И двигается.
– А почему не было сердцебиения? Не билось ведь сердце…
– Брось, ты же не хуже меня знаешь, что ещё рано. У него пока не… – он хотел сказать «нет сердца», но вовремя себя осадил, – сформировалось сердце. Всего-то третий месяц, только начало третьего.
– Да… да. Ты прав. Ты всегда прав.
– Не всегда, но в этом прав.
– Ты сделал запись?
– Да, как всегда.
– Давай сейчас посмотрим.
– Ну, хорошо, но только один раз. Я пока запущу, а ты сотри гель и оденься.
Аня быстро привела себя в порядок, а Роман отмотал запись и запустил её. Они вместе сели на кушетку.
«До чего же она умилённо смотрит, Бог ты мой!»
Муж даже был не вполне уверен в том, понимает ли она – где стенки её матки, где плод, а где просто тень.
– А – вот… вот он двинулся!
Похоже, он был не совсем прав в её отношении – она понимала, где ребёнок. Хотя, может, здесь почти нечему удивляться – опыт в УЗИ у неё уже был не малый. Да и интернет подпитывает её знания.
Запись закончилась. Роман хотел было встать, но Аня протянула к нему руки, обвила ими голову и поцеловала его. Очень горячо и страстно. Он даже немного возбудился. Лицо у неё было немного мокрое – она плакала. Не сильно, но всё же. Когда поцелуй кончился, и Аня его отпустила, он заметил в её левой ноздре небольшую соплю. Смешно, но это только больше растрогало его самого. Говорило о настоящей буре эмоций. А жена вся сияла и раскраснелась от чувств.
В который раз он сказал сам себе:
«Из неё выйдет замечательная мать!»
Роман достал несколько салфеток и протёр лицо сначала ей, а потом себе.
– Ну, хорошо. Давай-ка сходим в кафе и перехватим мороженого, – предложила она.
– А режим?
– А ну его. Полчаса ничего не решат. Ведь всё в порядке.
Он был рад, что у неё сейчас такой лёгкий настрой.
– Хорошо, давай. Иди и займи место, а я пока кое-что доделаю и добавлю запись в архив.
Аня немного оторопела – почему он решил отослать её одну? Но потом поняла, что мужчине просто нужно немного побыть наедине с собой. И пусть лучше это будет здесь, чем если она его совсем достанет и он начнёт искать покоя за бутылкой на рыбалке или в гараже. Она ведь хочет родить ему сына и должна уже понимать, как думают мужчины, чтобы правильно воспитать будущего ребёнка. Жена решила дать мужу это время одиночества, но захотела компенсации.
– А может, заберём видео? – загорелась она.
– Ты же знаешь – до родов все записи хранятся в больнице, а копию делать – запаришься бумаги заполнять.
На самом деле это было не совсем так. Сделать копию было нетрудно, но он не хотел, чтобы она просматривала её снова и снова, и снова, если…
– Хорошо, но тогда поторопить. Ладно?
– Ладно.
Аня вышла в коридор, а Роман сел за стол. Врач быстро просмотрел и заполнил кое-какие бумаги, оставшиеся с прошлого рабочего дня, проверил почту на компьютере и добавил сегодняшнюю запись в архив, но перед этим снова просмотрел её. Внимательно и с холодной головой.
Да, он был прав. Всё проходит нормально.
Нормально. Как и одну беременность. И две назад. И три. А ребёнка у них с Аней до сих пор нет.
«Сам себе убил всё настроение!» – подумал Роман.
***
В первый раз Аня забеременела, казалось, настолько давно, что это было совсем в другой жизни. Столько воды утекло, столько случилось…
Они были в браке уже почти год. Вышло это, как и у большинства пар скорее случайно – он не предохранялся, она не пила таблетки (принципиально) и оба рассчитывали на прерывание акта. Как часто бывает – раз на раз не пришёлся. Когда Роман не успел, а Аня приняла, у него почти сразу в голове возникло слово: «аборт». Конечно, он знал, что незащищённый секс не всегда ведёт к беременности – иногда всё обходится так. До того, как точно стало известно – быть или не быть, он себя накручивал:
«Какой ребёнок? Ну, какой?! Ещё слишком рано. Я и пожить-то толком не успел. Школа, институт, интернатура, практика. Только в отделение заступил. А тут на тебе. Мне только тридцать стукнуло. Я сам ещё никто. Что у меня есть для него?!»
На самом деле Роман немного лукавил. Да, пожить для себя он и правда не особо смог. У врачей всегда слишком много времени и сил отнимают образование и практика, но будущий отец не был гол, как сокол. У него была своя квартира – не без долгов, но всё же. Хорошее место в клинике и хорошая зарплата. Дети появлялись на свет в куда худших условиях. И именно за эту мысль он ухватился. Роман начал себя убеждать, что всё не настолько плохо, как он себе представляет. Прожить им, в принципе, будет на что (только если не родятся близнецы), да и ему самому уже стукнул тридцатник. Можно начать планировать семью.
Аня была очень рада сообщить ему об этом, через месяц после того вечера любви и страха. Роману даже показалось, что жена слишком довольна… словно бы спланировала тот случай месяц назад заранее. Позволила ему гораздо больше, чем обычно, в результате чего он кончил куда раньше. А в самый последний момент она словно бы обхватила его таз своими ногами и не выпускала из себя. Но эту теорию муж быстро сам для себя разрушил. Аня была не таким человеком – за это он её полюбил. Она была простой и доброй девушкой. Любящей и честной. Год совместной жизни до свадьбы и ещё год в браке ему это вполне доказали.
Жили они спокойно. Часто гуляли, много смеялись. В их отношениях было много нежности и мало похоти, как это бы было, встреться они лет на пять–семь раньше. Они оба уже были взрослыми людьми (хоть он и старше на три года). Сжились они довольно скоро. Роман, как врач, быстро научился понимать по поведению Ани, когда у неё был цикл. И если он проходил болезненно, всегда ходил в аптеку безо всякой просьбы с её стороны, и хорошо знал – какие лекарства и методы ей помогут. Он даже готовил иногда, когда ей было тяжело или она просто уставала.
Аня же, в свою очередь, не крутила ему мозги, как это часто делают молодые городские девки. Хозяйка из неё была отменная, грязной работы она тоже не боялась. Денег с него не давила, а сама устроилась в клининговую компанию. Всякие мелочи и обновки покупала себе сама или вязала себе некоторые одёжки крючком. Совмещали они свои средства, если покупка была дорогой и нужна была обоим – например, когда старый холодильник приказал долго жить. Она была очень понимающей и тонко чувствовала его настроение.
Аня точно знала, что если Роман приходит домой в горячке, что-то или кого-то проклиная, то ему просто надо дать немного времени, чтобы перебеситься наедине с собой, при этом она не забывала готовить ему вкусный ужин, с порцией-другой алкоголя средней крепости. А вот если муж приходил домой мрачнее тучи, всё время молчал и ходил как в воду опущенный, то с ним следовало поговорить. Осторожно и не навязчиво. Если вспылит – то оставить его. Если расскажет – то обязательно поддержать и оправдать его, прежде всего перед ним самим. Даже если ей казалось, что он не совсем прав в своём мнении или решении. Да и чувство возможной неправоты Романа вскоре изжило себя у Ани – он был её мужем и она должна была научиться всегда принимать его, не ставить под сомнение его мнение или решение.
«Нет, обыграть такое ей бы не хватило ни подлости, ни хитрости… а может, даже и ума не хватило бы».
Роман не считал её глупой. Нет. Но вот наивной. Даже простушкой. Бесхитростной, альтруистичной и доброй. Прямо главная героиня мыльной оперы.
«Нет. Она просто не могла».
В любом случае – ошибался Роман в этом или нет, но их пара встала перед фактом – у них будет ребёнок. И они хотят, чтобы он у них был.
***
В потере первенца было виновно немало факторов. Во-первых, Аня забеременела зимой. Во-вторых, она решила перейти на городскую манеру одежды для женщин. Хоть погода в тот год выдалась и не слишком холодной, но Анины брюки всё равно не были достаточно тёплыми, а куртка недостаточно длинной. Но главную роль приняла на себя её самоуверенность в собственном здоровье.
Весь её род по женской стороне на всю деревню славился крепким здоровьем по половой части. Женщины у них рожали часто, безо всяких осложнений, дети всегда появлялись по сроку, как по часам, были крепкими и здоровыми. Сами роды тоже протекали без осложнений.
Вот Аня и не слишком заботилась о своём состоянии и о ребёнке внутри неё. Нет, она, конечно, не пила и не курила. Но и от обследований отказывалась, даже от самых элементарных и безболезненных.
– У меня матери и бабушки всю жизнь так рожали. Без всего. Чуть ли не в поле. Всё будет в порядке.
Поэтому она просто жила себе дальше, почти так же, как до беременности. Если бы Аня согласилась сделать элементарное УЗИ, то уже тогда всё было бы ясно. И в итоге – проще, чем получилось.
Внематочная беременность вследствие нарушения иннервации труб. Лёгкая инфекция из-за того, что Аню немного продуло, вылилась в прерывание. Просто в определённый момент она сходила кровью и действительно испугалась. Сперва испугалась, а потом начала проклянать себя. Скорую она вызвала сразу, а потом позвонила Роману.
В больнице не было никакого решения проблемы для них обоих. Плод уже развивался неправильно. Они говорили, что ей ещё очень повезло – инфекция распространялась медленно (спасибо деревенскому здоровью), почти не затронула её трубы, и удалять после аборта их не пришлось. Ребёнка она потеряла, однако вполне могла бы иметь ещё, но после периода восстановления и только, если впредь во время беременности будет внимательно следить за своим здоровьем.
Аня, конечно, была подавлена. Её все успокаивали и говорили, что в целом репродуктивная функция не подорвана – она вполне сможет выносить ребёнка, но позже. На восстановление ей дали срок в девять месяцев. Вскоре её и из больницы выпустили. Они поехали отдохнуть в Европу. А вернувшись домой постепенно вошли в прежний образ жизни. Вот только время от времени по ночам Аня тихо плакала на кухне. А Роман с грустью поглядывал на балкон, где они сложили все вещи, игрушки и мебель для их несостоявшегося первенца.
Спустя положенный срок Роман был уверен, что Аня быстро наверстает упущенное, но она не торопилась. Наоборот – он настаивал на незащищённом сексе, а она пила таблетки. Притом несколько раз даже не говорила ему об этом сразу. Только спустя несколько дней, когда он интересовался её самочувствием. Аня говорила ему, что теперь спешить не хочет, и нужно, чтобы всё было выверено. Она проштудировала интернет и форумы. Выверила для себя наиболее подходящие условия для зачатия, вплоть до времени года и фазы Луны, и только когда время по её оценке было самым выгодным – пошла на второй заход.
Как только беременность подтвердилась, Аня засела в клинике, где работал Роман. Естественно, к ней и по положению и из-за случившегося раньше, было особое отношение. Врачи уделяли ей больше времени и внимания, особо тщательно проверяли все результаты обследований и во многом потакали её желаниям. Она же, поняв, что ей хотят помочь, решила пройти абсолютно все исследования и тесты для беременных, которые только могла предоставить клиника. А клиника была ведущей во всей области и ещё в трёх соседних. Примерно две недели Аня практически не вылезала из кабинетов врачей и процедурных. В итоге она решила попросить у Романа разрешения переехать в клинику, чтобы ей и врачам было проще следить за здоровьем ребёнка. Именно так она и сказала – ребёнка. Не её собственным, а именно ребёнка, как будто она его уже родила.
Романа это не особо обрадовало – ему не очень хотелось напрягать весь персонал. Клиника была нестационарной больницей, где содержали пациентов. Палат для их постоянного проживания у них не было. Да и женился он на девушке, которая бы заботилась о муже, следила за домом, готовила и, в конце концов, просто любила его, а не на живом инкубаторе, предназначенном исключительно для производства потомства.
Но здесь подсуетился отец Романа. Ему и самому было паршиво на душе из-за потери внука, и он видел, что молодой паре от этого тяжело. Пожилой врач быстро дал нужные распоряжения – Ане оборудовали комнату, закупили в неё мебель и кое-какое оборудование. Много ли надо, чтобы содержать одного человека?!
В итоге и сам Роман сдался. Даже не потому, что жена и его отец просили пойти им на встречу. Блеск. У Ани в глазах снова появился жизнерадостный блеск, какой был до первой беременности, усилился во время второй, и который почти полностью пропал со времён прерывания первой.
Они виделись всё так же часто, только вместо дома на его работе. А вот дома он был одни. И ему это не слишком нравилось. Он припомнил свои холостые годы. Притом не мог позволить себе всех тех развлечений, что были в те времена, поскольку уже являлся женатым человеком. Из-за этого время для него тянулось уныло и однообразно. Роман чувствовал себя так, словно ему связали руки за спиной, усадили за стол с кучей вкусных блюд и сказали: «ешь». Хоть ему это не нравилось, но Аня, похоже, была вновь счастлива.
Каждый тест с хорошим и односмысленным результатом придавал ей сил. Каждый диагноз врача, где фигурировали выражения: «всё в порядке», «беременность протекает хорошо» словно бы добавлял ей год жизни.
Дикая ирония скрывалась для неё в совсем недалёком будущем. Во многом именно то, что она переехала в клинику, постоянно проходила тесты и сдавала анализы, поставило крест на её второй беременности.
Золотистый стафилококк обосновался у неё в кишечнике. В прочих условиях организм, возможно, справился бы с ним, но иммунитет у неё был введён словно бы в полусонное состояние из-за стерильности в клинике. В итоге однажды её тошнило почти целый день. Это случилось на сроке в пять с половиной месяцев. Что плохо в золотистом стафилококке – он устойчив к лечению антибиотиками. Для него подходят только одни из самых сильных. А они, в свою очередь, самым пагубным образом влияют на плод.
Аня, поначалу отнекивалась. Она настаивала на том, чтобы ей прописали положенную для беременных дозу антибиотиков, просто сбить тошноту. Потом она бы дотянула ещё несколько недель, чтобы ребёнок мог родиться шестимесячным при искусственных родах, а потом его растили в инкубаторе. Её отговаривали все. Мало того, что была велика вероятность смерти матери, так ещё и ребёнок мог бы родиться с пороками развития. Она продолжала настаивать на своём.
Положение смог поправить только Роман.
– Я хочу родить тебе ребёнка. Я так хочу подарить его тебе! Если бы ты только понимал это!.. – постоянно повторяла она похожие фразы во время их разговоров. Блеск в глазах сменила блёклая пелена.
Он в итоге сказал ей, перед тем, как уйти:
– Ты хочешь оставить меня одного, без жены, и с больным ребёнком на руках. Но я на такое не подпишусь.
Роман не сказал, что не хочет этого ребёнка. Он не сказал, что при таком раскладе он не будет его любить. Он не сказал о том, что велика вероятность того, что ребёнка он просто сдаст в приют, а сам неизвестно как поступит – может, найдёт себе стерильную новую жену, а может, просто сопьётся. Он не знал, догадалась ли Аня об этих его мыслях, что всё же присутствовали контекстом в его ответе. Роман просто ушёл и оставил её с этим.
Через два дня её начало так тошнить, что наступили преждевременные роды. Ребёнка спасти не удалось.
***
После второй потери Аня впала в глубокую депрессию. Почти клиническую, но лечиться она не хотела просто потому, что вообще ничего не хотела. Прежде они с мужем часто гуляли вместе – теперь же она из дома выходила только в магазин. И то нечасто – закупался всё больше Роман. Раньше она любила готовить – ей это правда нравилось. Она даже часто отходила от простой деревенской еды и иногда переключалась на более изысканные и сложные в приготовлении блюда. Ане нравилось выискать рецепт, приготовить его один раз, а в следующий что-то улучшить в этом же блюде. Теперь практически всё, что она готовила – это полуфабрикаты. Аня сама себя за это ругала и часто извинялась перед мужем, но пересилить и заставить сделать что-то сложнее яичницы или замороженной пиццы не могла.
Он не винил её. Наоборот – Роман, будучи врачом и гинекологом, отчасти понимал Аню. Он сталкивался по работе с бесплодием, плохим здоровьем матери, гибелью ребёнка до срока и прочим. Естественно, когда такое происходит с тобой – это не то же самое. Однако он, конечно, не чувствовал того же, что и она. Связь ребёнка и отца устанавливается больше после рождения. Но Роман словно бы не чувствовал, будто он потерял что-то настолько важное, насколько это было важно для Ани. И вот уже из-за этого он обвинял себя в чёрствости. Словно бы его ребёнка потеряла не его жена, а всего лишь пациентка. Из-за этого чувства он не мог заставить себя что-то предпринять для Ани. Итого сложился порочный круг – она жалела мужа, из-за того, что ему досталась никудышная жена, которая не может родить ему сына. А он жалел её из-за того, что ей в мужья достался бесчувственный сухарь, который не может ни себя взять в руки и её не способен заставить собраться с силами и жить дальше.
Аня всё глубже и глубже погружалась в себя, ничего там не находя. Она включала телевизор, но не смотрела. Ставила музыку, но будто не слышала её. Потом перешла на книги, но иной раз смотрела на одну страницу минут по десять. Нет, читала она хорошо – она просто не могла заставить себя сосредоточиться и продолжать чтение. В какой-то момент она отвлекалась на собственные мысли и так в них и блуждала сидя за столом.
Роман хотел увезти её куда-нибудь – в какое-то вдохновенное место, или может отправиться в кругосветное путешествие, взяв большой кредит, или на худой конец просто свезти Аню на родину в деревню – может, ей хоть местные знакомые и родственники помогут выбраться из этой ямы. Но потом он приходил к мысли, что вдохновение она пропустит мимо себя, в кругосветке так же будет безвыездно сидеть в номерах, словно в воду опущенная, а на родине вообще могла спиться.
Он не вполне понимал – как можно быть настолько зацикленной на элементарной идее размножения. На одном этом ведь жизнь не кончается. Ладно, месяц, ну два месяца – но она была такой уже больше полугода.
В итоге даже интимная жизнь у них сначала скатилась в анальному сексу, потом к оральному, потом порнофильмам и петтингу и в конце Аня вообще от всего отказалась. Она перестала следить за собой, одевалась в мешковатую поношенную одежду, в которой только ремонт делать, прекратила краситься и начала полнеть на полуфабрикатах и безвыездной домашней жизни. У Ани не было ни толики желания, а Роман не мог себе позволить взять её силой. Это, во-первых, был не мужской поступок, а во-вторых – вряд ли бы он получил от этого удовольствие, ведь вышло бы всё равно, что с бревном.
В итоге всё факторы в совокупности привели к тому, что Роман, сто раз на дню коря себя, но всё-таки зарегистрировался в одном приложении для знакомств.
Вскоре он нашёл там Кристину. Девчонка двадцати одного года, чертовски смазливая, с сочными формами (особенно грудь), всегда при параде. Так было на фото. Роман, конечно, и сам искал для себя исключительно несерьёзные встречи. У неё в профиле об этом было написано, но между строк – не прямым текстом. Первые пару дней он лишь заходил на её страничку и спрашивал себя: «что ты там ищешь?!», «чего ты ждёшь от этого?!» «глупо… дурак, дурак».
Однако желание жить настоящей жизнью, получать от неё хоть что-то и как-то для него было лучше, чем Анино зазеркалье. В итоге он написал Кристине, предложил встретиться в хорошем отеле, но она отказалась от этого и позвала Романа к себе на квартиру. Его это и удивило и одновременно спустило на землю.
Дом, в котором была её квартира, оказался довольно зажиточный. Встретила Кристина его очень славно – открыла дверь практически в неглиже, с раскраской на лице впору для похода в клуб. Роман даже удивился тому, что видит такое женское тело. Аня, конечно, была недурна собой, но тело Кристины давало много очков вперёд, и она точно знала, как нужно себя подать в самом лучшем виде. Она была очень обходительна с ним. Предложила выпить и перекусить, но Роман отказался. Тогда она провела его в спальню, попутно лаская, целуя и раздевая себя и его.
Квартира её была хорошо обставлена, а кровать представляла собой скорее траходром, чем место для отдыха. На стенах были откровенные картины, красное шёлковое постельное бельё и жалюзи – опущены, но едва приоткрытые, чтобы закатное солнце немного подсветило комнату.
Роман задумался – на что она живёт, и этот вопрос быстро привёл к вполне однозначному ответу: «за счёт меня, и других, таких как я». Его это немного остудило. Не станет ли такая женщина потом портить ему кровь и вертеть, как куклой? Будут ли закидоны, типа: если не приедешь ко мне сейчас же, я заявлюсь к тебе на работу и устрою сцену; если ты не бросишь жену, я отправлю ей наше с тобой видео, которое я втайне сняла на скрытую камеру. Но Кристина была очень обходительна и при этом настойчива в желании получить конечный результат. Роман не нашёл сил отказаться от всего и просто взял её, а она покорно отдалась.
Он сделал это трижды – с перерывами в час с небольшим и они после второго раза вместе приняли ванну, но такого Роман не выдавал ни разу в своей жизни. Не то, чтобы Аня в лучшие времена не внушала ему подобного желания, скорее дело было в сроке воздержания от жёсткой и страстной поёбки. Не любви и даже не просто секса, а именно поёбки – тупой, бессмысленной, развратной и долгой, не преследующей никаких целей размножения или удовлетворения желаний партнёра. Элементарное действие ради самого действия.
Роман был выжат, как лимон, а вот Кристина, казалось, только как следует раскочегарилась.
«Ей бы в порно сниматься», подумал он. А потом пришла и другая мысль: «А может она уже».
Они немного поговорили за заказом из ресторана, который принесли на дом. Оплатил его Роман. После такой поёбки у него не особо работал мозг – он начал рассказывать про Аню и потерянных детей, про её депрессию. После возвращения домой он начал проклинать себя за этот разговор, потому что он словно бы оправдывался перед собой, перед Кристиной и перед Аней. А оправдываться он ненавидел – для него это было самым явным признаком слабости. Однако Кристина отнеслась к его рассказу более, чем равнодушно. После секса она изменилась – в постели подчинялась, была покорна, удовлетворяла его, как только могла. Будто ей был больше важен его процесс, чем её. А вот в разговоре тет-а-тет была холодной и жёсткой. Глаза её стреляли сарказмом и наплевательством. Она всех ставила ниже себя. Всё как по Фрейду: в жизни жёсткая и властная; в сексе мягкая и податливая. В разговоре про нерождённых детей она даже заявила: «Видно, она просто не способна на это». Не предположила, а именно сделала вывод – словно из них двоих она была дипломированным врачом. В простой жизни Кристина была оторви и брось.
Он опять подумал о том, что она просто профессиональная проститутка. В общем-то, был прав на её счёт – когда Роман собрался уходить, Кристина положила перед ним несколько счетов на не такую уж малую сумму и молча посмотрела на него. Это были документы о покупках в рассрочку и пару счетов за коммунальные услуги. Когда он делал перевод на счёта через интернет-банк, то чувствовал себя, пожалуй, ещё более паршиво, чем во время секса с ней. Тогда у него просто не было мыслей – разум вырубился от желания, а тело было занято другим.
