Облокотясь перед медью, образ его отражавшей, Дланью слегка приподняв кудри златые чела, Юный красавец сидел, горделиво-задумчив, и, смехом Горьким смеясь, на него мужи казали перстом;
Девы, тайно любуясь челом благородно-открытым, Нехотя взор отводя, хмурили брови свои. Он же глух был и слеп; он, не в меди глядясь, а в грядущем, Думал: к лицу ли ему будет лавровый венок?
1835
Ропот
Красного лета отрава, муха досадная, что ты Вьёшься, терзая меня, льнешь то к лицу, то к перстам? Кто одарил тебя жалом, властным прервать самовольно Мощно-крылатую мысль, жаркой любви поцелуй? Ты из мечтателя мирного, нег европейских питомца, Дикого скифа творишь, жадного смерти врага.
1841
Мудрецу
Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью, философ, Хочешь ты пристань найти, имя даёшь ей: покой. Нам, из ничтожества вызванным творчества словом тревожным, Жизнь для волненья дана: жизнь и волненье – одно.
Тот, кого миновали общие смуты, заботу Сам вымышляет себе: лиру, палитру, резец; Мира невежда, младенец, как будто закон его чуя, Первым стенаньем качать нудит свою колыбель!
1840
«Филида с каждою зимою…»
Филида с каждою зимою, Зимою новою своей, Пугает большей наготою Своих старушечьих плечей.
И, Афродита гробовая, Подходит, словно к ложу сна, За ризой ризу опуская, К одру последнему она.
До 1839 г.
Бокал
Полный влагой искромётной, Зашипел ты, мой бокал! И покрыл туман приветный Твой озябнувший кристалл… Ты не встречен братьей шумной, Буйных оргий властелин, — Сластолюбец вольнодумный, Я сегодня пью один.
Чем душа моя богата, Всё твоё, о друг Аи! Ныне мысль моя не сжата И свободны сны мои; За струёю вдохновенной Не рассеян данник твой Бестолково оживлённой Разногласою толпой.
Мой восторг неосторожный Не обидит никого, Не откроет дружбе ложной Таин счастья моего, Не смутит глупцов ревнивых И торжественных невежд Излиньяем горделивых Иль святых моих надежд!
Вот теперь со мной беседуй, Своенравная струя! Упоенья проповедуй Иль отравы бытия; Сердцу милые преданья Благодатно оживи Или прошлые страданья Мне на память призови!
О бокал уединенья! Не усилены тобой Пошлой жизни впечатленья, Словно чашей круговой; Плодородней, благородней, Дивной силой будишь ты Откровенья преисподней Иль небесные мечты.
И один я пью отныне! Не в людском шуму пророк — В немотствующей пустыне Обретает свет высок! Не в бесплодном развлеченье Общежительных страстей — В одиноком упоенье Мгла падёт с его очей!
1835
«Были бури, непогоды…»
Были бури, непогоды, Да младые были годы!
В день ненастный, час гнетучий Грудь подымет вздох могучий,
