Евгения Ветрова
Мертвая петля
Глава 3
Перегаром несло так, что Слава поморщился, хотя за год работы привык ко многому. Хорошо накануне шеф погулял. Один плюс – гулял в отеле, не понадобилось забирать и потом по городу возить. «А давай к реке, Слав! А давай на звезды посмотрим! А где тут звезды?» Всякое бывало. Так что не самый худший вариант. Теперь нужно шефа аккуратно привести в чувство.
Первым делом он открыл настежь балконную дверь, чтобы выветрить сивушные пары. Вот почему богатые и бедные пьют напитки разной стоимости, а выхлоп поутру у всех одинаковый? Алкоголь Слава на дух не переносил, потому искренне не видел разницы, но носом чувствовал – ее и нет. Часы показывали пять минут девятого. Шеф строго приказал в восемь будить, даже если он будет грозить уволить ко всем чертям. Слава работу знал четко. Шеф, конечно, всю программу выполнил: грозил убить, уволить, отправить на Колыму и даже дальше. В итоге встал. Не без помощи охранника доплелся до ванной комнаты. Вскоре там зашумела вода, послышался громкий крик. Следом раздалась цветастая фраза, которую на обычный язык можно было перевести как «какой ужас, зачем я так надрался». Обычная процедура: шеф принимал контрастный душ.
За это время Слава заправил кофемашину, достал из буфета фарфоровую кофейную пару. Поставил на стол запотевшую бутылку французской минеральной воды и хрустальный стакан.
Вскоре Белковский вышел в распахнутом настежь халате, вытирая мокрую голову полотенцем. Уселся, широко раздвинул ноги – а кого, простите, стесняться? Взял протянутую охранником чашку.
– Уф! – Сделал глоток и закатил глаза. Спросил: – Время?
– Укладываемся, Олег Валерьевич. Еще двадцать минут в запасе.
Белковский немного посидел не двигаясь. Совещание было назначено на девять. Он прокрутил в голове все, что надо было донести до самарских коллег, так сказать. Донести, убедить и прогнуть. Задача нелегкая, но выполнимая. И не таких ломали.
– Дай папку. Синяя. В портфеле. – Он протянул руку. Когда в нее ничего не попало, он открыл глаза и нехотя повернул голову. – Что возишься?
Слава с растерянным лицом потряс портфелем в воздухе.
– Так нет тут.
– Не городи ерунды. Смотри лучше. Словно не я, а ты вчера бухал…
Слава широко раскрыл портфель и показал шефу. Папки не было. Белковский пошарил, но и так было ясно, что синяя папка пропала.
– Может, вы в другое место положили? В сейф? Или в машине…
Тяжелое молчание послужило ответом.
– Ищи, – глухо сказал Белковский. – Посмотри везде. Может, спьяну и запихнул. Ищи.
Через двадцать минут стало понятно, что папки в номере нет, как нет и в сейфе, и в машине, куда Слава тоже сбегал для очистки совести.
– Что делать? Полицию?
– Конечно, – едко хмыкнул Олег Валерьевич. – Позвони в офис, скажи, что совещание откладывается, и набери мне Малинина.
Слава понятливо кивнул и вытащил телефон. Кажется, у шефа неприятности. Сам же наверняка по пьяни потерял, а на уши всех поставит. Еще и Малинина из головного офиса дернет, начальник службы безопасности компании устроит им всем сладкую жизнь.
* * *
Была бы ее воля, на завтрак она бы точно не пошла. Если есть возможность поспать подольше, почему бы не воспользоваться. Но Наталья была неумолима.
– Вставай! Во-первых, мы же собирались в Музей модерна, во-вторых, тут такие завтраки, что грех не воспользоваться.
Пришлось вставать, тащиться в ванную, приводить себя в божеский вид и топать в ресторан. С другой стороны, кофе там наверняка приличный. Есть не хотелось: сказалось вчерашнее застолье. Она вспомнила историю с Белковским и поморщилась. Вот если не судьба, то не судьба. И так-то у нее с Камаевым непонятно что, а тут еще он чуть морду начальству не набил, а ее принял за падшую женщину. Ну а что еще мог подумать ордынец, застав ее в мужском туалете с начальником? И оправдываться бесполезно, да и стоит ли? Просто кто-то там наверху явно намекает: не лезь. Ну и ладно. И все же обидно. Глупо. И чувство, словно она и правда с Белковским в туалете чем-то неприличным занималась.
– Ты чего смурная? Вроде мало пила вчера. Ты ж непьющая у нас.
Жанна скривилась и постучала по виску, голова, мол, болит. Наташка кивнула.
– А я думала, что из-за нашего Ильяса Закировича грустишь. Тоже мне… коллега и член команды, называется, а с банкета сбежал. Заметила? Сидел, сидел, потом раз, и нет его. Ушел по-английски, не прощаясь. Никакого чувства единения с нами. Словно мы ему чужие. А вдруг нас бы там обидел кто?
Против воли Жанна засмеялась. Знала бы Наталья, какой Камаев защитник. Просто огонь!
А вот и сам. Идет набычившись, глаз не поднимает. Аж искрит от него. Не выветрилось за ночь, что ли? Следом за Камаевым в зал вошли Лаврушин и Антон. Сели за отдельный стол. Поздоровались. Подлетел официант, принял заказ.
К их столу уже несли кофе, блинчики и все, что они щедро заказали на завтрак, помня, что все оплачено. Но позавтракать спокойно не удалось. В зал вошел то ли водитель, то ли охранник, она так и не поняла статус этого крепкого и высокого парня, состоящего при Белковском.
– Олег Валерьевич просит всех подняться к нему в номер. Сейчас.
Все уставились на недоеденные блюда. Но тон, которым была передана просьба или уже и не просьба, не оставлял сомнений, что попросить время на доесть – не вариант.
* * *
Белковский ходил по гостиной из угла в угол, заложив руки за спину.
– Садитесь, – буркнул он, увидев их на пороге.
Они послушно расселись и уставились на него, кто с любопытством, кто с недоумением, а кто с явной враждебностью. В номере было прохладно, жужжал кондиционер, слышался тонкий и еле уловимый ухом хрустальный перезвон. Повертев головой в поисках звуков, Жанна поняла, что звук идет сверху. Под потолком горела огнями сложносоставная люстра, вся из каких-то трубочек, колбочек, шариков. Пели, вероятно, те самые колбочки. Интересная конструкция. Мелькнула шальная мысль попросить хозяина номера провести им экскурсию по апартаментам. Когда еще доведется побывать в таких царских хоромах? Жанна погладила рукой шелковую обивку дивана и даже чуть-чуть подпрыгнула пятой точкой по этому чуду дизайнерской мысли, тут же поймала раздраженный взгляд Белковского.
– Так… – сказал он. – У меня из номера пропали документы. И я думаю, это сделал кто-то из вас.
Раздался хор возмущенных и частично растерянных голосов.
– Объясняю популярно. Документы касались нашей авиакомпании. Никому они неинтересны. Кроме меня и других сотрудников. Мысль понятна?
– Но позвольте, – Лаврушин встал, – зачем нам ваши документы? Что нам с ними делать? Мы не бизнесмены, мы ничего в этих делах не понимаем. Олег Валерьевич, вы что-то не то говорите.
– Сядьте! – рявкнул Белковский. – Повторю, документы касаются «Скайтранса». Кое-кто за обладание ими душу продаст. Почему бы ему не попробовать купить вашу?
– Вы намекаете, что кто-то из нас?.. Ну это ни в какие ворота!
– Не намекаю. Прямо говорю. Горничная видела, как сегодня утром в номер заходила женщина в форме. В форме стюардессы, понятно?
Майя ойкнула. Наталья схватила Жанну за руку. Лицо ее побледнело, а губы еле слышно пробормотали:
– Прощай моя квартирка.
– Ерунду вы несете, уважаемый, – мрачно сказал Камаев. – Никто из нас не мог этого сделать. Если у вас что-то пропало, почему не вызвали полицию? Темните что-то.
– Повторю, кто-то из вас проник в мой номер. Один или с кем-то в паре. Или даже все вместе. И я предлагаю сейчас тому, кто в этом замешан, вернуть документы. Слышишь, летчик? Если решим дело мирно, я тебя по доброте душевной просто уволю. Если же нет, то волчий билет тебе обеспечен. Тебя даже к «кукурузнику» близко не подпустят. Летать на батуте будешь!
– Я с вами на брудершафт не пил. Извольте не тыкать. И угрожать мне не нужно!
– Спокойно, Ильяс, спокойно. – Лаврушин схватил вскочившего Камаева за руку и рывком усадил обратно. – Уймись ты, – прошептал он ему, – не гробь себе жизнь. И так уж все испортил. Терпи. Все уладится. Мы ни при чем. Пусть разбираются.
– Итак. Я позвал вас только затем, чтобы сообщить…
– К нам едет ревизор, – не удержалась Жанна.
Белковский осекся, уставился на нее мутным от гнева взглядом. Она невинно хлопнула ресницами.
– Когда вылетите на улицу с волчьим билетом, я тоже посмеюсь, Жанночка, обещаю.
– У сильного всегда бессильный виноват, – развела она руками. – Воля ваша. Если вы считаете, что от этого документы найдутся, то… пожалуйста. Нам ваши секретные файлы даром не нужны. Ищите воров в другом месте.
– Если я ошибся, то принесу вам свои извинения. Но пока заявляю, если до обеда документы не найдутся, то можете искать себе другую работу, совсем другую. Советую начать с вакансий дворников. Хотя и там вам будут не рады. Я вам устрою увольнение по такой статье, что даже уборщицей в общежитие гастарбайтеров вас не возьмут. Все. Идите.
* * *
– Ты сдурела, мать? – Наталья покачала головой. – «К нам едет ревизор…» Думаешь, что с ним можно шутки шутить?
– Подожди, найдутся его документы. Сам же куда-нибудь и засунул. Или забыл где-то.
– Он же сказал, горничная видела стюардессу…
– Врет она. Может, боится, что на нее повесят, вот и придумала.
– А если их и правда украли? – подала голос Майя, за все время не проронившая ни слова. – Почему вы уверены, что этого не могло быть? Вот я фильм смотрела, там воровка горничной прикинулась…
– Стоп! – Жанна повернулась к ней. – А ведь точно. Надо просто посмотреть, кто заходил в номер. Здесь есть камера. Элементарно.
– Для этого нужно знать, за какой период смотреть.
– Точно. Вы идите. Я сейчас.
Жанна развернулась и пошла обратно, Наталья и Майя переглянулись, слегка пожали плечами и направились к лифту.
* * *
Белковский уставился на нее, словно привидение увидел. Охранник встал ей навстречу и вопросительно посмотрел на шефа: «Выгнать ее? Выкинуть в окно? Придушить?»
Жанна приняла смиренный вид – она умела. Стиснула кулачки, прочистила горло.
– Олег Валерьевич, извините. Я иногда ляпну не подумав.
– Мне ваши извинения до лампочки. Решение свое озвучил. Или вы пришли вернуть мне документы? Неужели?..
Она выкатила глаза в притворном ужасе и вскинула руки.
– Увы, нет. Но я могу помочь. Вы же сами вчера превозносили мои сыщицкие способности.
У Белковского от удивления брови взлетели домиком, он провел рукой по лицу, словно желая вернуть их на место.
– Это другое… – глухо выдавил он. – Если вы не знаете, кто их взял, лучше не лезьте. Или вы пытаетесь выгородить своего любовника? Поверьте, ему уже ничего не поможет.
– Понимаю вашу предубежденность. – Замечание про любовника пришлось проглотить. – Но с чего бы Камаеву красть ваши бумаги? Из чувства личной неприязни? Это смешно. Вы же с ним раньше не встречались. А если даже предположить, что кого-то из членов экипажа подкупили, то его в последнюю очередь. Проще было бы предположить, что деньгами могли соблазнить кого-то из нас, раз уж горничная, как вы говорите, видела стюардессу.
– Вот мне точно по барабану. – Олег Валерьевич отвернулся и налил себе в стакан немного темной жидкости из пузатой бутылки. – Но желание обелить своих коллег одобряю. Что хотите? Вы ж не просто извиниться пришли? На вас не очень похоже.
Он развернулся и уставился на нее глазами недобитого тореадором быка.
– Думаю, есть возможность узнать, кто побывал в вашем номере. Есть же записи с камер. Когда эта горничная видела женщину, заходящую в номер?
Белковский хохотнул:
– О, вы и правда возомнили себя сыщиком? Забавно. Это было первое, что пришло мне в голову. Скоро сюда приедут люди, которые понимают в этом больше какой-то девчонки. Слава, проводи нашу гостью…
– А вы не боитесь, что к тому времени записи удалят? Или, может, это вам на руку? Тогда можно спокойно обвинять нас, да и кого угодно, хоть рептилоидов с Нибиру.
– Каких еще рептилоидов? Да что я с вами время теряю! Слава!
– Вчера вы просили меня кое о чем не рассказывать, Олег Валерьевич. Помните? Я могила. Но если встанет вопрос об увольнении, то я обязательно вспомню о том, что вы пренебрегли элементарным способом установить истину.
– Да вы шантажируете меня, что ли?
– Ага. Есть такое дело. И заметьте, прошу не денег или каких еще плюшек, а просто дать возможность посмотреть записи с камер. Мне тоже не нравится, когда мне угрожают и шантажируют.
Белковский закатил глаза, постоял, подумал.
– Слава, – произнес он, – сходи к администратору, пусть даст доступ к камерам. Записи изъять, принести мне. Малинин уже в пути, скоро будет. Пусть разбирается.
Глава 4
Больше всего Анатолий Малинин любил такие вот сюрпризы, когда внезапно звонит начальство и чуть ли не в истерике требует помочь, спасти, в общем, сделать обратно все так, как было. Ну а что? Жизнь была бы скучна без таких пертурбаций. Звонок Белковского застал его в Воронеже, где он разруливал последствия смерти хоккеиста[2]: обещал, льстил, чуть-чуть угрожал. Он уже хотел лететь домой, а тут вот это. Даже и лучше. Через час он уже сходил в Самаре по трапу небольшого самолета, используемого компанией для таких вот незапланированных поездок.
Этой зимой он, если бы до сих пор оставался на государевой службе, мог бы уже выйти на пенсию по выслуге лет. Но так уж случилось, что пришлось уволиться раньше, он всем говорил, что из-за проблем со здоровьем, а на самом деле из-за конфликта с руководством. На здоровье Малинин, кстати, не жаловался, в свои сорок пять фору мог дать любому качку из фитнес-центра. От старой жизни осталась привычка к строгому полубоксу и такому же строгому распорядку дня. Про службу вспоминал с легкой ностальгией. Да, всякое бывало, друзей терял, тупость начальства бесила. И все же была в этом честность. Вот враги, вот наши. Туда стреляем, своих спасаем. Гражданская жизнь намного сложнее. Грань между своими и чужими размыта, чтобы сориентироваться, дерьма пришлось нахлебаться по самое не балуй.
Зато сейчас должность начальника службы безопасности «Скайтранса» вполне компенсировала все волнения предыдущих лет. Иногда было скучно. Рутинная работа. Потому всяким таким происшествиям бывший подполковник спецназа Малинин даже радовался. В душе, естественно.
Для себя и своей команды Малинин истребовал номер на том же этаже, где жил Белковский. К самому Олегу Валерьевичу начальник службы безопасности относился нейтрально. Не самый умный из совета директоров, но и не самый вредный. Обычный. Беспокойства почти не доставлял. В отличие от своей супруги. При мысли о Норе Белковской Малинин крутанул шеей, освобождая стиснутое галстуком горло. Нора-Нора – стихия и горе, как он иногда шутил, про себя, естественно. Она так же, как и Олег Валерьевич, входила в совет директоров, владела немалым пакетом акций, имела кое-какие связи в провластных кругах. Так что дело Белковского, простое на первый взгляд, могло вылиться в большие неприятности.
Выслушав Олега Валерьевича и охранника, Малинин принялся за просмотр видео с камеры видеонаблюдения. Смотрел и ругался вполголоса. Вот почему на всякую ерунду тратятся безумные деньги, а на том, что реально нужно, экономят? Дешевенькие китайские камеры давали невнятную картинку, да и повешены были под неудачным углом. Наверняка монтировали какие-то доморощенные специалисты. Он прокрутил запись несколько раз. Сделал скриншоты, позвал одного из своих парней, отдал распоряжения.
Люди, с которыми он хотел поговорить, уже некоторое время дожидались его в номере, который Малинин занял под свой штаб. Список фамилий с перечислением должностей он просмотрел, горничную опросил. Бедняжка, наверное, уже и не рада была, что встретила рано утром на этаже ту женщину, похожую на стюардессу. К сожалению, опознать ее по фото она не смогла. Когда же ей предъявили несколько женщин живьем, так сказать, и вовсе растерялась. Малинин мог ее понять: раннее утро, организм еще спит, до посторонних ли женщин тут?
Начал он с мужской части экипажа. С Лаврушиным говорил сухо, но сильно не наезжал. Во-первых, не верил в его причастность, во-вторых, они были шапочно знакомы. Камаев произвел сложное впечатление. Послужной список второго пилота был у него перед глазами. Историю с адюльтером Малинин знал. Как мужик мужика, конечно, мог понять. Как начальник службы безопасности должен был учитывать сей факт. Возможно ли, что Камаев решился на кражу документов по каким-то пока не известным Малинину мотивам? Вполне. Обида на начальство. Денежные трудности. Шантаж. Мог он привлечь к этому делу стюардессу? Легко. К тому же Белковский заявил, что у Камаева связь с этой, как ее (Малинин заглянул в досье), Жанной Румянцевой. Вот с ней-то Анатолию и хотелось прежде всего побеседовать, но он специально отложил это на самый конец.
Стюардесс он велел запускать по одной. С блондинкой разобрался быстро. Достаточно было посмотреть, как она двигается, чтобы отмести ее кандидатуру. Нет. Чтобы проникнуть в чужой номер, надо обладать изрядной смелостью. Эта Майя Веденеева – симпатичная мордашка, но и только. Хотя это не значит, что не может быть замешана. В его практике самые ужасные преступления совершали внешне абсолютно безобидные особи. Могла ведь кому-то форму одолжить? Могла. Порычав для острастки, доведя блондинку до полуобморока, он отпустил ее с наказом не покидать отель.
Антона Фролова и Наталью Божко он провел по одной схеме. Вполне предсказуемо они сначала возмущались, потом пугались, потом чувствовали облегчение, что их вроде как отпускают, да еще и живыми. В вину Божко Малинин сразу не верил, а вот Фролов мог быть замешан. Отец его работал в одном из подразделений компании, отпрыска пристроил, чтобы тот без дела не болтался. Конечно, мажорчик пытался вякать про отца, связи и прочее, но Малинин быстро спустил его с небес на землю, напомнив, что Фролову-старшему уже надоело выпутывать отпрыска из всяких переделок, особенно после того, как тому запретили въезд в страны Шенгенского договора. Парень тут же сник и забормотал, что это случайная нелепость, а европейские чиновники бюрократы и крючкотворы. Подумав немного, Малинин и его кандидатуру тоже отмел. Слишком изнежен и трусоват. Знал бы что интересное, давно бы выложил. Не верил Малинин «в стойкость юных, не бреющих бороды»[3].
* * *
В ожидании своей очереди «допроса», как выразилась возмущенная Наталья, Жанна сидела и разглядывала завитки тисненых обоев на стене. Хорошие обои, на такие медитировать удобно. Когда-то психотерапевт научил ее медитации. Поначалу это сильно помогало отключить мозг, особенно на время взлета и посадки. Потом она нашла универсальное средство, вернее, не нашла, вспомнила.
Когда Таня еще была с ней, они часто вспоминали мультик про суслика. «Понимаешь, все зависит от настроя. Как ты на мир смотришь, так и он смотрит на тебя», – любила повторять ее лучшая подруга. Жанна верила. Тане она верила всегда и во всем. Ровно до момента ее нелепой гибели. Мир, на который Таня смотрела исключительно с любовью, Таню не спас. И этого Жанна простить миру не могла. Долго не могла. Мир отвечал взаимностью: аэрофобией, внезапными приступами необъяснимой паники, бессонницей. И тогда она вспомнила про суслика. Храбрый суслик шел по ночному лесу и ничего не боялся. С тех пор они так и шли рядышком по лесу, ничего не боялись. Пытались, вернее.
Дверь открылась, из нее выскочил раскрасневшийся Антон, посмотрел на Жанну бешеным взглядом и выбежал. Что там с ними делают? Все выходят как после бани. Ну, ничего, сейчас она сама все узнает. Этого неведомого безопасника она не боялась. Самое страшное в ее жизни уже произошло. Остальное ерунда.
Безопасник оказался, как она и предполагала, спортивного вида мужиком, с мощным торсом под дорогим пиджаком и неожиданно умными глазами. От таких добра точно не жди.
– Малинин Анатолий Борисович, – представился он. – Не волнуйтесь, долго не задержу. Как вы знаете, проверяю, кто и где был, чисто формально на предмет… так сказать…
– Алиби?
– Точно! – Он широко улыбнулся. – Так и что там у нас с алиби?
Жанна пожала плечами. Стул, на котором она сидела, был ужасно неудобный. Не исключено, что его специально поставили. Если опереться на спинку, то получишься в полулежачем положении, если же сесть прямо, спина без опоры скоро начнет ныть. И тогда она встала, с удовольствием увидев мелькнувшее в глазах Малинина удивление.
– Спина, – коротко пояснила она и прошлась по комнате взад-вперед. Потом оперлась на спинку стула и перенесла вес с одной ноги на другую. – Если честно, я не верю, что это кто-то из наших. Горничная якобы видела стюардессу, но это бред чистой воды. Если бы я, к примеру, решила что-то взять из номера Олега Валерьевича, то уж точно бы не стала надевать форму. Надеюсь, вы это тоже понимаете. Мы вчера были вместе весь вечер практически. А ночью спали. Из нашего номера никто никуда не выходил.
– А утром?
– Что? – хлопнула она глазами. – Вы думаете, их утром сперли?
– Не думаю. Узнаете?
Он повернул к ней экран ноутбука. Жанна обошла стул, подвинула его к столу и вытянула шею. По коридору отеля шла женщина. Лица со спины было не разглядеть, конечно. Стройная, темные волосы скручены на затылке в пучок. У двери в номер Белковского она быстро провела по замку магниткой и скользнула в номер. Малинин промотал видео до момента выхода женщины из номера. Она вышла, держа в руках канцелярскую папку, лицо ее было опущено, разглядеть его не удавалось. Малинин остановил запись.
– На меня похожа, – спокойно констатировала Жанна и облизнула сухие губы. Она уже поняла, почему ее оставили на закуску. Да, у безопасника есть все мотивы подозревать ее. Но она явно не брала эти документы. Если, конечно, внезапно ко всем фобиям у нее не начался еще и лунатизм.
– Рад, что вы не отрицаете очевидное. Ничего не хотите мне рассказать?
Она помотала головой, обдумывая внезапную мысль. Малинин продолжил что-то вещать о неотвратимости наказания и об искреннем раскаянии. А она смотрела на застывшую на экране фигуру. Черно-белое изображение слегка размылось по краям. Воровка явно знала про камеры и старательно прикрывала лицо папкой. Жанна вглядывалась в фигуру. Для Майи слишком полна, для Натальи худощава. Грудь явно больше, чем положена по комплекции. Без силикона не обошлось. Хотя кто знает, может, природа сама так расщедрилась. Нет, Жанна абсолютно точно была уверена, что раньше эту женщину не встречала. А вот костюм… костюм явно знаком. У нее зашумело в ушах, раздался мерный гул, и голос Малинина, словно издалека, произнес:
– Вы же понимаете, что я все равно все выясню… Может, не будем усугублять?
Она встрепенулась и прижала руки к вискам. Снова проклятый приступ. Будь осторожна, не ошибись.
– Я бы с радостью помогла вам, но мне нечего вам сказать. Форма – это всего лишь косвенная улика, согласитесь. Лица не видно толком. Да, похожа на меня. Но не я. Если обратите внимание на то, как сидит пиджак на этой женщине, сразу поймете разницу.
Увидев, как дернулась рука Малинина, поняла, что попала в точку. Он и сам видел, что промахнулся. Зачем тогда запугивал? Мог бы поговорить нормально. За это не получишь ты подсказку, господин дознаватель. Сам разбирайся.
– Что ж, возможно, я разницу и вижу. Зато Олег Валерьевич нет. Он уверен, что это ваших рук дело. Ваших с Камаевым. Уж не знаю, чем вы ему так досадили. Но неприятности у вас будут. В моих силах свести их к минимуму. Если вы будете сотрудничать.
Лицом она изобразила полную готовность и закивала с частотой китайского болванчика.
– Отлично. Кто и где мог взять форму стюардессы «Скайтранса»?
– Где угодно. Но самое очевидное, что у кого-то из нас. Но девочки не жаловались, что форма пропала.
– Или еще не обнаружили пропажу. Допустим. А ваша форма на месте?
– Моя сдана в химчистку. Еще вчера, – быстро ответила она.
– Ладно, можете идти. Из отеля не отлучаться. Ясно?
– Яволь, мон женераль, – пробормотала Жанна, но Малинин услышал и чуть усмехнулся.
В коридоре никого из экипажа не было, и хорошо. Не надо будет рассказывать, что спрашивали и чего хотели. Она прошла к лифту. Из отеля не выходить, но внутри перемещаться никто не запрещал.
