Евгения Ушакова
Маленькое чудо. Сборник рассказов
– Очнулась, беспутная, – проворчала Агриппина, но в голосе слышалось облегчение.
– Давно я лежу? – вспоминая события, спросила Анна.
– Третий день. Хорошо волк тебя нашёл сразу, много крови ты потеряла.
Анна посмотрела на свою ногу. Она была обмазана зелено-горчичной мазью. Под тонким слоем лекарства виднелся огромная, уже затягивающаяся рана.
– Добротно ты ногу пропорола, до самой кости. Ещё несколько дней ходить не сможешь. – Агриппина присела рядом с Анной и аккуратно обновила слой мази, закрывая рану.
– Ты ведьма? – задала Аня давно мучивший её вопрос.
– А ты знаешь, кто такая ведьма? Та, что ведает тайными знаниями. Я многое знаю, лес учит меня. Значит, ответ на твой вопрос – да.
Больше Анна сбегать не пыталась. Она поняла, что по своей воле ей отсюда уйти не удастся.
Спустя некоторое время, когда нога Анны залечилась, Агриппина позвала женщину с собой. Они спешно шли по лесу, старуха торопилась. Аня уже привыкла вопросы не задавать. Всё равно большая их часть оставалась без ответа.
Целью пути было озеро. Они бывали здесь ранее несколько раз: полоскали бельё, резали жёлтые кувшинки, рвали камыши. Но сегодня что-то другое.
Подойдя к берегу, Агриппина взяла длинную толстую палку и ткнула ею в воду. Только сейчас Анна заметила нечто в воде. Коричневая туша животного.
– Помоги. – Бросила старуха, подтягивая тело животного к берегу. Вытянув на траву тушу, Анна поняла, что это олень. Мощное красивое тело зверя было тяжёлым и плотным.
– Скорее, пока тёплый. – произнесла Агриппина, склоняясь над тушей.
В руках старухи появился нож. Уверенными движениями она распорола живот оленя и стала аккуратно доставать внутренности, оборачивая их в лопуховые листья.
Анна не могла пошевелиться, наблюдая за движениями Агриппины. Женщина видела, как старуха разделывала тушки зайцев, что попали в силки или куропаток. Но олень произвёл на неё куда большее впечатление. Его вывернутая голова смотрела в небо, а распростёртые на земле рога напоминали ветви деревьев, что причудливым узором соединены в одно целое. Анне стало зябко, по поверхности озера поплыл туман, заволакивая дальний берег. Вдруг женщине показалось, что из ноздрей оленя, лежащего на земле, вырвался клубок пара, словно зверь выдохнул. Но нет, лишь показалось.
Последним старуха достала сердце. Бережно обернув его в лопух, Агриппина поднялась.
– Пойдём. Остальное пусть заберёт лес и его звери.
Прошёл год. За это время Анна многому научилась: различала все грибы и ягоды в лесу, знала, какая травка от какой хвори, предсказывала погоду по поведению насекомых, добывала еду из леса, хлопотала по избе. Агриппина научила её варить «зелья», делать настои. Жизнь шла шагами день за днём. Анна стала в лесу своей. Даже Волчок её принял. Только сейчас он окреп и превратился в сильного статного зверя.
Агриппина же за этот год словно усохла. Движения её были все так же бесшумными, но медленными, зачастую лишними. В прошлый день старуха разбила банку с маринованными лисичками. Просто выронила из рук. Всё реже Агриппина уходила в лес. Настал день, когда ведьма не проснулась.
Анна похоронила её под старым дубом, что с северной стороны. Помолчав над холмиком, она пошла куда глаза глядят. Слёз не было, слов тоже. Женщины мало беседовали.
Дойдя до болота, где Анна заплутала год назад, женщина поняла, что лес вокруг чистый, нет болота, нет зарослей дикого терновника. Даже тропинка, чуть заметная, вьётся. Лес её отпускал.
Анна подняла голову, посмотрела на макушки деревьев, что соприкасались в синеве, и, повернувшись, пошла в избушку. Теперь она ведьма этого леса.
Босоногая
Я познакомился с Элиной, когда ей было чуть больше двадцати. Хрупкая, озябшая, она сидела в парке и куталась в бежевое пальто, на голове был намотан бирюзовый шарф. День стоял по-осеннему холодный, ветер резвился с листьями, подкидывая их жёлто-оранжевыми фонтанчиками.
Элина сидела босая. Её голые ступни зарывались в листву, пытаясь хоть как-то согреться.
Я подумал, что ей нужна помощь. Быть может, её обокрали или она сбежала из дома, не успев одеться. Но когда подошёл к девушке с предложением помочь, услышал в ответ:
– Всё в порядке, спасибо. Я просто отдыхаю.
Я пошёл дальше, а из головы не выходила её милая улыбка. Свежая и робкая, как рассветное солнце, что выглядывает из-за горизонта.
Вновь мы повстречались где-то через месяц, когда выпал первый снег. В том же парке. Я возвращался домой, когда увидел на снегу отпечатки голых ног. Ровная дорожка миниатюрных следочков проходила вдоль тротуара, избегая лакши и месива, что получалась из растаявшего под ботинками прохожих снега.
Впереди вышагивала девушка. В зимней куртке, синих джинсах и яркой шапке с помпоном, но босиком. Я подумал, что она проспорила желание, и оглянулся в поиске шумной компании, но вокруг было тихо и безлюдно.
– Тебе не холодно? – спросил я девушку, догоняя её, шлёпая ботинками по грязной жиже.
– Всё в порядке, спасибо.
– Да, ты это уже говорила. Почему ты босиком?
Но девушка не захотела продолжать общение. Она молчаливо шагала дальше, не поднимая на меня глаз. Сначала я шёл параллельно, подстраиваясь под её шаг. Ещё раз попытался завязать разговор, но не получив ответа, почувствовал себя дураком и свернул на другую аллею.
На следующий день я забежал в обувной магазин и уже нарочито долго шёл домой через парк, выискивая странную босоногую девушку. Несколько дней мне не получалось её встретить. Наконец, в субботу, после обеда я её нашёл. Она читала книгу, сидя на скамейке и поджав под себя ноги. Я видел её оголённые пятки, они не давали мне покоя.
Подойдя к девушке, я достал из пакета пару пушистых зайцев-тапочек. С розовыми ушами, которые предполагалось, должны забавно подпрыгивать при каждом шаге.
– Это тебе. – Я протянул тапочки ей.
– Спасибо, не надо. – Даже не отрываясь от книги, произнесла девушка.
– Надень, прошу! Ты ведь простынешь.
– Всё в порядке, спасибо.
– Я вижу, что не в порядке.
Я ринулся к девушке, взял её ногу в руки и силой попытался натянуть на неё тапок. Я читал, что девушки любят настойчивых мужчин и парней, готовых взять ситуацию в свои руки. Вот я и взял, только ноги в руки. Однако девушка, поняв, что происходит, истошно заверещала и со всей дури пнула меня ногой в лицо. Я повалился на землю. Сидя пятой точкой в грязной луже, с пушистым зайцем-тапком в руке, я недоумённо смотрел на девчонку, которая верещала и тряслась. Наконец-то она успокоилась, задышала ровнее, затем села на скамейку.
– Я не ношу обувь с рождения. У меня кальцетофобия.
– Чего? – переспросил я.
– Я боюсь носить обувь.
Так в моей жизни появилась босоногая Элина. Из-за своей особенности она старалась быть незаметной. Однако всё равно ей часто приходилось сталкиваться со сложностями и непониманием со стороны окружающих. Её не пускали в магазин, обзывали попрошайкой или бомжихой, отказывались обслуживать в парикмахерской или кинотеатре.
Как-то раз, пригласив её в ресторан, мне пришлось забрать всю еду навынос и устроить пикник на скамейке в парке, потому что Элину, босую, не пустили на порог.
Но вопрос о том, чтобы начать носить обувь, был закрыт раз и навсегда. Как-то раз, когда мы смотрели кино, укрывшись пледом, я неаккуратно скинул его, и ноги Элины запутались в ткани. Как только она почувствовала, что в ногах нет свободы, её начало колотить крупной дрожью. Она закричала от собственного страха, не могла вздохнуть. И хотя я сразу же скинул покрывало, вечер для нас был испорчен.
Так что в знак солидарности я стоял перед алтарём в тёмно-синем костюме тройке, с элегантной бабочкой, но босой, как и моя жена Элина.
Быт наш наладился. Элина работала в дальней комнате квартиры, она рисовала. Я относил её картины на выставки, их хорошо покупали. Несколько раз жена даже присутствовала в галереях и залах, где стояли её холсты. Среди художников много странных личностей, так что босоногая девушка не сильно выделялась. Летом проблем почти не было, потому что у окружающих людей не возникало вопросов, где её обувь. Зимой же, Элина старалась как можно реже бывать на улице, чтоб не провоцировать горожан.
Моя Любовь научилась жить со своей особенностью и совершенно не считала это проблемой. Однако теперь нужно научить также правильно реагировать на вопросы окружающего мира нашу дочь. Ведь ей почти год, а мы ни разу не смогли одеть на неё ни пинетки, ни носочки.
Внутри живёт любовь
Я с нетерпением ждала субботнего вечера. У Юли, моей лучшей подруги, день рождения. Двадцать лет планировали отмечать с размахом – вечеринка, гости, торт, алкоголь.
Гостей было много. Родители Юли предложили снять домик для празднования. Людей пришло действительно много, друзья пригласили друзей, половину из них я не знала. Кажется, Юля тоже некоторых видела впервые.
Но было весело. Один парень постоянно смешивал жидкости из разных бутылок, создавая новые, чертовски вкусные коктейли. От них по телу пробегали мурашки, а внутри разливалось тепло. Наверное, я попробовала их все.
Во время вечеринки я познакомилась с Антоном. А может, его звали Анатолий? Если честно, я не помню. Мы с ним много танцевали, пытались общаться, перекрикивая музыку, смеялись и прикасались друг к другу. Он был невероятно внимательным и обходительным. Благодаря ему, мой стакан всегда был полон, хотя он, кажется, не пил. Настоящий джентльмен, ухаживающий за своей дамой.
Время было далеко за полночь. Гости стали уставать, кто-то прикорнул на диване, кто-то успел занять спальные места в комнатах. Молодой человек с копной ярких рыжих волос спал прямо на столе, положив голову на руку.
Не помню как, но мы с Антоном оказались в одной из комнат на втором этаже с большой двуспальной кроватью. Я рухнула на покрывало и была готова уснуть сию минуту. Но почувствовала на себе тяжесть чужого тела. Антон навалился на меня и стал целовать в губы и шею. Я ответила ему взаимностью автоматически. Но уже через секунду поняла, что он задрал моё платье. А это мне не понравилось. Трезвость ума, пробиваясь молнией в мозг, просигнализировала о намерениях парня. Я попыталась оттолкнуть мужчину, но мне это было не под силу. Он навалился на меня ещё сильнее, вдавливая в кровать.
– Слезь с меня! – закричала я. – Слезь! Я не хочу!
– Тебе будет хорошо. – Прохрипел Антон, впиваясь зубами мне в шею.
– Юля! – заорала я во всё горло. – Юля, помоги мне!
Парень зажал мне рот ладонью, а второй рукой расстегнул свои штаны…
Раздавленная и опустошённая, я лежала на кровати. Сил подняться у меня не было. Не было сил кричать. Даже не могла плакать, хотя внутри я кричала от отчаяния и боли. Мне не было больно физически, но моя душа разрывалась на части. Один кусочек моей души откололся и полетел вниз, разбиваясь на тысячи мелких кусочков.
Я была в комнате одна. Антон ушёл сразу же, как закончил своё грязное дело. В моих ушах до сих пор стоял звук его пыхтения и стонов. Но я совершенно не помнила его лица. Встретившись с ним на улице, я бы не узнала его.
Сколько я так пролежала – не помню. Мне казалось, прошла вечность. Наконец-то я нашла силы перевернуться набок, подтянуть к себе колени, сворачиваясь в клубок. В такой позе нашла меня утром Юля.
Через несколько месяцев я узнала, что беременна. Первыми моими чувствами были страх и отвращение. Внутри меня было существо, появившееся в результате насилия.
Мне было двадцать, я мечтала получить профессию, путешествовать, встретить хорошего парня, родить ребёнка в любви. То, что происходило со мной тогда, было ошибкой.
Но я тянула время, проживая день за днём, и не шла к врачу. Что-то меня останавливало, я не могла решиться на аборт.
Так, в сомнениях и метаниях, прошли ещё несколько месяцев. Идти в больницу прерывать беременность было уже поздно. Да и не надо – я приняла решение. Самое важное в своей жизни.
Я помню первый толчок ребёнка. Это было похоже на трепыхание рыбки в руке. Лёгкие, почти незаметные колебания внутри меня, доказывающие, что я – часть чего-то невероятного и непостижимого. Ребёночек, что рос и развивался внутри меня ни что иное, как чудо. Невероятное, божественное, безграничное чудо. И это малюсенькое существо не виновато, что появилось в результате ошибки. Я поклялась, что мой ребёнок не будет об этом знать.
Как только я приняла решение сохранить беременность, моя жизнь изменилась. Я успокоилась и нашла баланс между телом и разумом. Я стала просыпаться утром в прекрасном настроении, ходила много гулять, впервые за несколько лет снова взяла краски и кисти – начала рисовать. У меня появились новые друзья. Жизнь стала наполненной и яркой, она приобрела смысл. Я была наполнена любовью, она исходила из меня, освещая всё вокруг. Я порхала на крыльях счастья, ожидая встречи с моим сыночком. Я уже знала, что будет мальчик.
День, когда родился сын – самый счастливый в моей жизни. Я ни разу не пожалела о принятом решении оставить малыша. Сейчас Серёже два года. Костя, мой муж, усыновил мальчика, и тот называет его папа, даже не подозревая, что он ему неродной отец. С мужем мы познакомились, когда сыну был годик. Костя тогда подрабатывал курьером и в тот день привёз Серёжке торт на день рождения. В сентябре я возвращаюсь на учёбу, но, скорее всего, снова уйду в академ. Костя очень просит второго малыша, чтоб детки росли вместе. В этот раз всё произойдёт по любви и обоюдному согласию.
Волков бояться – в лес не ходить
Эту историю рассказывала мне моя бабушка. Родилась она и детство провела в Кировской области, посёлок Пиляндыш. Мне всегда казалось название смешным. Есть легенда, объясняющая столь необычное имя. Раньше в этой местности жили марийцы – финно-угорский народ. Их ещё называли черемисами. Именно от марийского языка пошло название деревни.
За лесом, за пшеничным полем, у берёзы, расколотой молнией на две части, расстелился на огромной территории черничник. Люди со всех сторон приходили сюда за ягодами. Со временем всё чаще люди близлежащих деревень стали замечать собаку, гуляющую по ягоднику. Думали чья-то, заплутала. Может, так и было, только пёс не уходил, а хозяин не появлялся. Облюбовала собака себе место, поселилась в черничнике. Была она псиной спокойной, от людей не шарахалась, на них не кидалась. Стали ей подкорм приносить, домой зазывать. Животинка угощенье принимала, однако ни с кем не уходила. Ляжет в листву черники и папоротника, морду на передние лапы устроит удобно и лежит, словно ждёт чего-то.
А потом вдруг пропала собака, никто не знал, куда делась. А место прозвали собачьим, «где собака лежала». Так и закрепилось в народе.
– Филимоновна, ты где столько черники набрала?
– Дак там, где собака лежала. Уж третий раз туда ходила, на всю зиму варенья наварила.
Или:
– Никифор, пойдём завтра в лес по ягоды?
– Туда, где собака лежала?
– Ну, а што? Идти недалеко, а ягода крупная.
Так и осталось название этого места Пиляндыш, ведь с марийского языка это два слова: «пи» – собака и «ляндыш» – лежала. Вот и ходили люди за ягодами в Пиляндыш.
Но история не о родной деревне моей бабушки, а о том, как она с волком встретилась.
Школа тогда была одна на несколько деревень. Ребятня ходила за десяток километров на учёбу. Времена спокойные, лес тихий – не боялись родители опускать детей одних. Да и выбора-то не было. Работы в хозяйстве всегда много было, особо ходить за детьми у родителей времени не было. Младшой был под приглядом старшего.
В тот зимний день девочка Наташа задержалась на уроках. Учительнице не понравилась её домашняя работа, и девчушке пришлось остаться после занятий переделывать. Наконец-то освободившись и выскочив на улицу, Наташа поняла, что скоро опустятся сумерки. Темнеет зимой рано, путь домой предстоит долгий, несколько километров. Подружки Наташу не дождались, ушли в соседнюю деревню без неё.
Бросившись к окраине посёлка, девочка чуть не плакала от обиды, что идти предстоит одной, через лес и поле. Но домой надо торопиться, тятя итак ругаться будет, что поздно пришла. Кур кормить и воду в баню носить – её обязанность. Да и маме по дому помогать тоже Наташа должна, за малышом Лёвой приглядывать, он только-только ползать начал, лезет везде. Груз ответственности перед родителями подстёгивал девочку бежать, путаясь в полах своей коричневой шубки, что досталась ей от старшей сестры Маруси.
Оставив домики деревни позади, девочка углубилась в лес. Началась метель. Чуть поигрывая снежком, ветер кокетливо создавал маленькие смерчи. Но через некоторое время настроение ветра изменилось, он стал зло швырять пригоршни снега девочке в лицо. Кутаясь и закрываясь от пурги, малышка торопилась домой.
За спиной остался лес, впереди раскинулось поле на несколько гектаров. Летом здесь росли подсолнухи, ребята часто бегали сюда в августе собирать огромные подсолнечные шляпки. Семечки в них крупные, налитые, мягкие. Запихают в карманы, за пазуху, за ремень штанов кто сколько сможет унести и едят ароматные маслянистые семечки всю обратную дорогу. Сейчас поле было белым и холодным.
Наташа пробиралась по свежему, навалившему за полчаса снегу медленно и тяжело. Ногами проваливаясь по пояс, она пыхтела и фыркала, выкарабкиваясь на тропку, чтоб через несколько шагов вновь провалиться. Личико её было изрезано мелкой снежной крошкой. Девочка была готова заплакать. Ей стало страшно.
Очень хотелось скорее перейти поле и укрыться от метели среди деревьев. Там темнее, и пугающие звуки глуше. Но нет пронизывающего ветра. До стены леса оставалось с десяток метров, когда из-за дерева появился волк.
Серая шкура блестела и переливалась. Девочка замерла, не в силах пошевелиться. Волк обнажил белые клыки, давая понять, что не рад встрече с человеком. Несколько минут зверь и ребёнок смотрели друг на друга. Наташа знала, что любое движение может спровоцировать волка. Бежать? Бесполезно. Она кое-как шла по свежему снегу, не было и речи о том, чтоб убегать от хищника.
– Я хочу к маме. – Наконец не выдержала девочка и произнесла жалобным голосом.
Волк, внимательно и бездвижно следивший за человеком всё это время, резко повернул голову в сторону. Из-за ёлки выскочили два волчонка. Они кубарем покатились по снегу, кусаясь и хватая друг друга за хвосты. Волчица зарычала, грозно и глухо, но рык этот относился к детёнышам. Щенки прижали уши и юркнули обратно в лес.
Волк ещё раз посмотрел на девочку, что застыла посреди поляны. Ветер хлестал её тоненькую фигурку, но Наташа стояла твёрдо, словно окаменевшая статуя. Из леса вновь показались маленькие головы волчат, они ждали свою маму. Волчица развернулась и, тихо ворча, скрылась в лесу. Как по волшебству, вместе с уходом зверя прекратилась метель.
Наташа стояла ещё некоторое время выжидая. Но сумерки становились плотнее, и девочка, промёрзнув как осиновый лист, что остался зимовать на ветке дерева, поспешила домой.
О том, что видела волка, девочка никому не сказала. Лишь много лет спустя поделилась этой историей со мной. Наверное, благодаря бабушке, я могла бы написать не один сборник рассказов о её детстве и жизни. Жаль, я так мало её слушала.
Гипнагогия
20 апреля
Лиза бежала по затхлым трущобам и узким улочкам. Белые кеды давно стали грязными, заляпанными городскими лужами, что скопились у запасных выходов сомнительных заведений.
Ужас неизвестного подстёгивал бежать скорее, метаться из одного угла в другой. Некто преследовал. Девушка его не видела, но ощущала всем телом. Сердце стучало, готовое вырваться наружу через глотку.
Поворот, ещё поворот, узкий проход между зданиями, тёмный переулок. Снова наступила в какую-то жижу, промочила ногу насквозь.
Кто-то совсем близко настигает её. Очередной поворот – тупик. Дальше некуда. Чужое дыхание вблизи, она слышит беззвучные шаги. В свете единственного тусклого фонаря мелькнуло лезвие. Резкое движение. Лиза отпрянула, но упёрлась спиной в кирпичную стену. Боль и вспышка перед глазами накрыли её одновременно.
Лиза закричала, но крик утонул в подушке.
Девушка бессмысленно уставилась в стену, возвращая сознание. Это был сон, всего лишь жуткий сон. Ей и раньше снились кошмары. Впервые такое сновидение пришло в подростковом возрасте, когда Лиза, неуверенная в себе и отвергнутая одноклассниками, решила покончить с жизнью.
Чем больше девочка думала об этом, тем реалистичнее были её сны. Навязчивая идея перешла из жизни в грёзы. И теперь Лиза периодически видит жуткие видения, выйти из которых она может, только оборвав жизнь во сне.
День был похож на долгое тягучее нечто. Мысли ленивые, скользкие, за них невозможно ухватиться. Туман в голове не позволял сосредоточиться. Расплывчатый и бесполезный день периодически отправлял Лизу воспоминаниями в сон. Такой реалистичный и живой, что девушка даже спустя несколько часов после пробуждения чувствовала страх, дрожь пробивала тело, а под рёбрами словно физически болело, как от удара ножом. Лиза, несколько раз поддаваясь навязчивой идее, поднимала футболку и проверяла, нет ли на коже раны.
20 – 21 апреля
Наконец наступил вечер. Лиза наспех закончила домашние дела и мечтала скорее забраться под одеяло и отдохнуть, но сон не торопился приходить. Проворочавшись с полчаса, девушка зажгла ночник, решив почитать что-нибудь неинтересное. Но, включив свет, увидела в своей комнате ужас.
Пауки. Огромное количество пауков вокруг. Они сидели в банках и террариумах, за стеклянными стенками специальных ящиков. Они наползали друг на друга, выстраивая живую, постоянно копошащуюся пирамиду. Несколько огромных, с ладонь, пауков облепили углы на потолке. Паутина свисала клочьями, оплетая что-то неопределённой формы.
Лиза вскочила с кровати и оглянулась по сторонам. Стоило отвернуться и посмотреть обратно – и пауков становилось всё больше. Теперь они сидели не только в террариумах и в углах на паутине, но вальяжно ползали по стенам и мебели. Перебирая своими тонкими цепкими лапками, пауки сновали и перепрыгивали с места на место.
Волна отвращения захлестнула Лизу. Мерзкие, отвратительные существа окружали её. Однако отступить было некуда. Сколько бы девушка ни озиралась, она не могла увидеть ни двери, ни даже окна. Возможно, выход был, но он оказался полностью облеплен белой тягучей паутиной.
Чёрные, медные, коричневые членистоногие словно тут же множились. Уже не видно было свободного места – везде копошились мохнатая твари.
Лиза словно окаменела. Она хотела закричать, но не могла. Её била мелкая дрожь от омерзения и страха. Обводя комнату взглядом, она была готова заплакать.
– Где я? Что я здесь делаю? – вопросы без ответа.
И тут с потолка, прямо перед лицом Лизы на тонкой нитке опустился паук. Оказавшись на уровне её глаз, он остановился и стал раскачиваться из стороны в сторону, вперившись взглядом в девушку. В его восьми глазах Лиза увидела себя, словно разбитая на осколки, по кусочку в каждом глазу. Девушка вскрикнула и отступила на шаг.
Под ногой что-то хрустнуло. Отвратительный звук ломающихся костей вперемежку с булькающим хлопком раздавленного тела. Этот звук прозвучал как гром в тишине комнаты. И в этот момент сотни, нет, тысячи паучьих глаз обернулись на Лизу.
Мохнатые существа медленно стали наступать, подбираясь к девушке. Из углов, щелей, из-под картин, штор и мебели, из-за банок и ящиков пауки, перебирая своими длинными лапами, устремились к Лизе.
Круг всё сужался, отступать было некуда. Пауки были повсюду.
– Господи, да что же это происходит?! – затравленно оглядываясь, подумала Лиза.
Боковым зрением она уловила резкое движение. Крупная особь оторвалась от стены и устремилась к ней в прыжке. Ещё секунда, и Лиза ощутила, как восемь коготков вонзились ей в кожу. Брюшко паука полностью закрывало ей лицо, вцепившись мёртвой хваткой. Острые хелицеры проткнули кожу щёки, впрыскивая яд.
Лиза закричала от боли и ужаса, пыталась сдёрнуть с лица паука, но только царапала себя собственными ногтями. Девушка открыла глаза и поняла, что вокруг ничего не видно не потому, что брюхо членистоногого прилипло к лицу, а потому что ночь. Тихая и безмолвная ночь вокруг. Лиза дотянулась до телефона, что лежал на прикроватной тумбочке. Часы показывали 3:49. Самое тёмное время перед рассветом.
В углу дальней стены тёмное пятно пошевелилось. Длинные тонкие лапы выглянули из-за штор на другой стене. Лиза сжалась в комок. Пауки здесь, в её комнате.
Но нет, это первые рассветные лучи отбросили тень дерева на стены, воспаляя больное воображение. И хотя Лиза понимала, что она в безопасности и омерзительных мохнатых тел нет в её комнате, уснуть уже не решалась. Её день начался рано.
21 апреля
Лиза никак не могла прийти в себя после жуткой ночи. Она так и чувствовала прикосновение мохнатых лап к своему лицу, постоянно оборачивалась на мимолётные движения, фиксируя их краем глаза. Лиза была нервной и растерянной, ей постоянно казались и мерещились пауки. Сон не отпускал её. Кроме того, несколько бессонных ночей давали о себе знать.
Вторую половину дня Лиза решила посвятить отдыху и отправиться в небольшой поход в местный заповедник. На природе ей всегда становилось легче. Поэтому Лиза, отработав в офисе полдня, взяла отгул и заехала домой, чтобы переодеться и собрать вещи для пикника. Бросив дождевик в рюкзак, нарезав несколько бутербродов, помыв фрукты, Лиза повалилась на кровать в ожидании, когда закипит вода в чайнике.
Заварив пакетики в термосе, девушка вышла на улицу.
В заповеднике было непривычно пусто. Да и погода портилась, не зря взяла дождевик. Резкий ветер гнул деревья, безжалостно обрывая листья. Лиза пошла к озеру, выбрав там место для пикника.
Ветер усиливался. Вокруг то и дело возникали мини-смерчи, кружась, как волчок у ног и норовя схватить за ботинок. Эти ураганчики устроили настоящую чехарду в парке, словно малые дети. Наскакивая друг на друга и взмывая фонтаны из опавших листьев, они казались совершенно неуправляемыми.
Лиза оглядывалась, пытаясь найти глазами ещё прохожих, но в парке она была одна. Необъяснимая погода пугала Лизу. Но что вызывало ещё большее беспокойство, так это неподвижная водная гладь. Несмотря на бушевавший ветер, вода стояла спокойная. Тихая и непоколебимая поверхность озера была чёрной, отражала гнутые деревья и подвесной деревянный мост. Отражая хаос парка в себе, вода оставалась непоколебима. Гладь манила и притягивала, и девушка шагнула на подвесной мост.
Натяжные тросы словно ждали команды, когда нога человека прикоснётся к деревянной поверхности моста. Тросы натянулись, словно струны, заскрипели, застонали, а ветер, продолжая их трепать, как безумный рокер рвал струны своей гитары. Металл натянулся до предела и лопнул. Прутья ослабили хватку, мост сложился пополам, а доски посыпались в воду, как крупинки в песочных часах. Лиза оказалась в воде.
Уйдя с головой под воду, Лиза рефлекторно задержала дыхание и смогла вынырнуть. Парк бушевал: деревья клонились к земле, листья клочьями разлетались по воздуху, маленькие смерчи возникали одновременно в нескольких местах. Но вода стояла. Даже лёгкая рябь не беспокоила поверхность озера.
Лиза поплыла к берегу, энергично взмахивая руками. Через несколько минут отчаянной гребли ничего не изменилось. Берег был по-прежнему далеко. Девушка перевернулась на спину и забарабанила ногами по воде. Прошло несколько минут, но берег нисколько не приблизился. Сколько бы Лиза ни гребла, ни пыталась плыть, ей не удавалось сдвинуться с места.
И тут она поняла:
«Это сон! Очередной кошмар, из которого мне нужно выбраться. Всё вокруг невозможно. Безумный парк и спокойная вода, мост вот так легко обрушился, ни одного прохожего. Не удивлюсь, если сейчас здесь появится акула».
В голову Лизе пришла очень яркая мысль, бессомнительное понимание, что нужно делать. Она попыталась ещё немного проплыть – частичка страха подсказывала, что она может ошибаться. Широко взмахивая руками и вспенивая воду ногами, Лиза по-прежнему оставалась на одном месте.
Тогда она перестала бороться с водой, расслабилась и опустилась в глубину. Девушка не стала задерживать дыхание, а напротив, позволила воде наполнить её рот, лёгкие, разрешила обнять всё тело и утащить на дно. Сердце гулко стучало, отдаваясь барабанными ударами в ушах. Жилы на шее напряглись, лёгкие жгло огнём, хотелось сделать вдох. И Лиза вдохнула.
Вдохнув, девушка ощутила во рту вкус горелого. Сухой вонючий запах заполнил всю комнату. Лиза лежала на кровати и медленно осознавала, что она дома. Вода в чайнике для термоса давно выкипела, дно чайника прогорело, наполняя квартиру едким запахом. Очередной кошмар закончился.
21 – 22 апреля
Приближался вечер, а значит, скоро время сна. Лиза с ужасом думала об этом. Какой очередной кошмар её поджидает? Она не спала нормально уже тройку дней. Сознание начинало играть с ней безумные игры: ей слышались шорохи, непонятные звуки, чужие голоса. Пауки и змеи ждали её в углах комнаты, маньяк наблюдал за ней беспрестанно.
Не имея больше сил находиться наедине с собой, Лиза решила поехать на вечеринку к своему знакомому в загородный дом.
– Пить энергетики и всю ночь танцевать – этой ночью я не усну, – решила Лиза.
Дом оказался огромным, три этажа. Освещённые яркими огнями окна напоминали светящиеся в темноте глаза какого-то животного, притаившегося в кустах. Угрюмый и настораживающий снаружи, внутри дом кипел жизнью. Музыка, яркий свет, люди танцуют и общаются, перекрикивая децибелы, алкоголь лился рекой.
Лиза наслаждалась вечером, спать не хотелось. Она планировала провести здесь всю ночь, а дальше будет бодрый день. Главное – не ложиться и не закрывать надолго глаза.
В один момент в помещении стало душно, и Лиза вышла подышать воздухом. Ночь приятно холодила тело, и девушка пошла прогуляться по саду.
Она шла вдоль просёлочной дороги. Темнота становилась всё плотнее, казалось, её можно взять в руки. Лиза в тонкой ситцевой рубашке, больше похожей на ночную сорочку, шла вдоль обочины. Девушка продрогла, сжалась всем телом и втянула шею. Босые ноги болели от ходьбы по камням, и каждый шаг давался с трудом. Сил практически не было, но Лиза боялась осесть на землю. Она боялась заснуть.
– Как я здесь оказалась? – недоумевала она. – Почему я в этой рубашке? Это не моя одежда.
Сорочка прилипла к телу, показывая хрупкость фигуры. В воздухе появилось что-то вязкое и липкое. То ли роса, то ли испарения. Но идти стало ещё сложнее и холоднее. Где-то слева завыл зверь.
– Боже, ну сколько можно меня мучить? – заплакала Лиза. – Прекрати это, прекрати! Очередной кошмар. Я сплю, и всё это мне снится, – шептала она, продолжая двигаться вдоль дороги.
