Евгения Стоянова
Пациент С790
После третьей войны Комиссия объявила, что больше войн не будет, что будут только специальные операции по спасению лиц, которые по мнению Комиссии, в этом нуждаются. Началась эпоха мира и благополучия – так они ее называли. На самом деле, сначала было закрыто небо экранами, потом был убран воздух, потом деньги заменили на боксы, которые лишь поддерживали работоспособность особей. Последних, к слову, становилось все меньше. Торжественно, но тихо стали уходить художники, красочно и со скандалами – музыканты, по тюрьмам разбрелись доктора наук. Все это никак не смущало общественность, ибо в эпоху мира и благодати было ли до таких мелочей?! Ведь все так мирно и благодатно?! Все, что не было мирно и благодатно, было вне закона. Покой был единственный закон. Покой – однокоренное со словом покойник. Особи быстро вняли этому закону. Но, как водится, не все.
Наташа вспомнила, как много людей она отправила в другие больницы, в какие она не знала. Как много пациентов, рассказывающих после пробуждения странные истории, были стерты. Как много! Аж мурашки по телу! Целый небольшой городок! И это только те, кто прошли через супер изоляторы в том отделении, где она служила. А сколько их вообще всего было?! Никто не знал точной цифры. Вернее, знали только в Комиссии. Комиссия?, откуда она вообще взялась? Кто ее придумал? Как быстро она сосредоточила всю власть в своих руках? И кто они, эти люди из Комиссии? Одеты они были всегда просто и безлико, они были такими же как все особи, или по крайней мере, должны были на них походить. Особей становилось все меньше, но исходя из необходимости поддержания мира и благодати, их должно было стать еще меньше, так как сохранять благодатные условия для существования особей становилось все сложнее, так говорили представители Комиссии. О наличии агрессивной окружающей среды, ужасах окружающей вселенной, о счастье тех, кто живет в городе без солнца уверенно напоминали каждый день. Да и как было не поверить. У нас мир и благодать, а там, за серой зоной что-то плохое, мы сами не знаем что, потому что туда не ходили, но точно знаем, что плохое и опасное, ведь так Комиссия сказала…Для Наташи все это было похоже на огромный обман, мыльный пузырь, который вот–вот должен лопнуть. Странности, старательно припрятываемые Комиссией, типа исчезновения людей, увеличения датчиков и т.п. говорили Наташе лишь об одном – Комиссия боялась чего-то, хотя представляла все так, будто она всесильна.
Наташа посмотрела на свои руки. «Все-таки хорошо, что медперсоонал работает в перчатках» -подумала она. Руки были такие чистые-чистые-чистые.
Те дешевые духи, которыми пользовалась Наташа, сделал ей химик института. Да, может не очень удачно, но в конце концов он ведь химик, а не парфюмер, да и в лаборатории не так много реактивов, из которых можно было бы сложить приличный аромат.
Она первый раз увидела Сергея, его только привезли после ампутации. Он долго приходил в себя. Да и как придешь в себя, если тебе постоянно колют снотворное? Наташа хорошо помнила, как Константин Федорович предупредил ее быть повнимательнее с Сергеем, близко не подходить, ограничиваться необходимыми прописанными манипуляциями, никакого общения. Слишком хорошо Наташа помнила его слова.
…
Сергей выбрался из ватной ловушки и шел дальше, правда его немного вернуло назад по карте, но это было меньшее из бед. До конца его путешествия оставалось совсем немого. Теперь он шел по хорошенькой тропинке вдоль стены. Скоро покажется город.
Сергей пришел в себя, действие лекарств укорачивалось с каждым уколом, поэтому идти надо было все быстрее. Он открыл глаза и увидел Наташу.
Сергей внимательно смотрел на Наташу. Он не понимал, что именно его так интересует в этой медсестре, ну, кроме, конечно, ее безумного плана. Хотя серьезно он к нему просто не мог отнестись. Скорее, это его забавляло. При этом Наташин серьезный подход к делу еще только усиливала комичность. Сергей прекрасно понимал, что его ждет и не мечтал избегнуть своей участи. Единственное, что он должен был сделать, это довести до конца свое дело.
Наташа чувствовала на себе его заинтересованный взгляд. Ей было уже не вспомнить, смотрел ли кто-нибудь вообще на нее так внимательно. Сергей перевел взгляд на датчики, потом не белый потолок, а она все также смотрела, только теперь в руках у нее была его карта, и она в ней что-то должна была отметить. Собственно говоря, карта эта была давно у нее в руках, только вот он заметил ее только сейчас, а она и не замечала вроде, не понимала, что она делает. Наконец, она опустила глаза и печально улыбнулась.
– Надо полагать, что осмотр окончен? –с иронией спросил он-потому что, смотрели вы на меня очень внимательно!
– Да, осмотр окончен. – Спокойно ответила Наташа. –
– Готовьтесь к выписке. Выписывают завтра.
Он все понял, вот и конец, до города еще идти и идти, лекарства не действуют, он не успеет дойти, надо попросить ее сделать еще укол.
– Наташа, можно вас попросить сделать мне еще укол? –пытливо и жалобно взглянул он на нее.
– Вы же знаете, что это невозможно – сухо и тихо ответила она. –И, к тому же, это вас убьет.
– Пожалуйста, это очень важно, мне надо уснуть, я должен закончить то, что начал.
– Я попробую по-другому.– Наташа знала, что снотворный эффект дает и газ, но не надолго, и баллон надо было принести из хранилища.
– Я принесу газ – тихо сказал она, – жди меня, я скоро приду!
– Я буду ждать.
Как было смешно думать, что Они не видят, что происходит…
Наташа пришла в хранилище. Там было все, кроме того, что ей было нужно. Безуспешно перерывая полки с коробками, ящичками, пакетами, деревянными органайзерами (они были прямо-таки древними, но служили исправно), она начинала понимать, что ничего не найдет. Баллон должен был быть скорее всего внизу. Хотя он был небольшой, могли его и наверх положить. Стойте, а если его взяли в другую палату? Об этом Наташа не подумала. Да, наверное, взяли в другую палату. Придется идти к Константину Федоровичу. Что ему сказать? Он сразу догадается, в чем дело. Нет. У него просить нельзя. Хотя, если сказать, что газ нужен не ее пациенту, а, может быть в соседнее отделение? Ну, как вариант. Надо еще искать. Куда же он мог запропаститься? Пальцы не слушались. Движения были хаотичными и только сейчас Наташа увидела, что она просто перевернула все хранилище вверх дном. Постаралась скрыть следы своего присутствия, но выходило только еще сильнее навести беспорядок. Наташа бессильно села на пол, обхватила колени руками и заплакала. Раскисать было некогда. Она вскочила и быстро пошла к Сергею. «Хорошо, что я нашла баллон. Еле нашла. Надо будет там порядок потом навести».