Евгения Розанова
Сказки о людях и зверях
Не спеша, боясь спугнуть, девушка к котёнку подошла, а парень, что с нею шёл, остался стоять в стороне.
– Ты словно плюшевый котик, который внезапно ожил, такой маленький и хороший, такой рыжий, пушистый. Я сейчас тебя накормлю. Мы недавно взяли котёнка, мы ходили ему за едой и прямо сейчас откроем один пакетик тебе.
Парень аккуратно достал из пакета шуршащего какую-то непонятную штуку. Потряс, открыл – и запахло, ах как запахло. Котик поел и поглажен был.
– А теперь, мой плюшевый новый кот, я на руки тебя возьму и домой заберу. Ты будешь жить с нами и нашим котёнком. Вы станете словно родными. Когда меня с мужем не будет рядом, приступайте к игре интересной, чтоб не сильно скучать, чтоб время пролетело – и к порогу пора бежать, нас встречать. Я так рада, что встретил ты именно нас. Конечно, иногда придётся тебя купать и чесать, но любим будешь и сыт и можешь забыть слова ужасные, слова печальные – «один-одинок».
И девушка на руки котёнка взяла, прижала к себе. В этот момент кое-что тут же произошло. Кое-что новое, оттого непонятное, но определенно приятное – прямо из горла котёнка послышалась песня: «Тыр-тыр-тыр».
Девушка слово сдержала, и маленький плюшевый, рыженький котик отныне любим был, он прожил счастливую долгую-долгую жизнь. Он в кота большого, пушистого вырос – с шерстью, словно из плюша сделанной.
***
Но, конечно, не всегда случаются чудеса и не все плюшевые звери оживают, и это, безусловно, хорошо. Вот выпал бы из шкафа на вас однажды огромный медведь – что делать тогда? Только бежать, тапки терять!
Не забывайте о старых своих друзьях – любимых детских игрушках. Отдавайте их детям другим, если выросли вы, или оставьте на память. Не обязательно с ними играть – можно просто поставить на полку и иногда вспоминать беззаботное детство.
Не обижайте дворовых котов. Они так же умеют бояться, они так же умеют грустить. Лучше купите им корма, пусть вкусно поест один из многих маленьких бездомных одиноких котят.
Лес
Маленький Мишка гулял по полянке, там бабочки разные с цветка на цветок перелетают, тихие песни поют. Вот и страшная краса – большая стрекоза навестить решила подругу свою – лису, о жабе в болоте сплетню пустить, о мышке-норушке спросить, вдоль реки пролететь, что опаздывает и бежит-бежит-бежит. А птички, наблюдая, на веточках сидят, в дупле сова во сне «у-у», а Мишка, напевая мелодию одну, спешит домой, в берлогу к маме. Она недавно цветочки собирала, в вазу прекрасную, в вазу чудесную ставила, стол украшала. Скоро папа к нам вернётся из дальнего пути-дороги, медведицу-мать, Мишку косолапого обнимет. А то прошло много дней без него, идти далеко от нашего леса к лесам тем далёким, что, по рассказам отца и Фили – филина старого, в сто раз краше, в сто раз гуще, в сто раз безопасней. Но идти туда – лапы сотрёшь, и почти не обжиты они. Зато там ягод много и мёду и так далеко от соседей наших опасных – людей.
– Но людей я, должно быть, люблю, – Мишка маленький, косолапенький, их ещё не видал, но утолить интерес желал. – Говорят, они больше меня, всё время болтают, грибы собирают, в корзинку кладут и домой идут. Говорят, они боятся нас, будто мы опасные, будто мы зубастые. Но мы и правда можем испугаться, но мы и правда можем напугать, зарычать, коготки показать, причина тому – страх. Мы защищаемся как можем. Но я бы никогда на человека не напал, а поболтал бы! Возможно, за это мне дали б угощение, но мама всё твердит:
«Увидел человека, сразу уходи, не стоит с ним встречаться, не стоит с ним болтать, они же не поймут твоих «ур-быр», они словами говорят».
И вот я шёл, далеко ушёл, через поля, полянки, отведал вкусных ягод, я видел волка, стрекозу, лису, и вот раздались голоса:
– Тут скоро будет поселение, тут скоро будут магазины, тут скоро возведут площадки для детей. Примерно через месяц-два пора бы приступать!
– А как же зайки, а как же мишки? – раздался голосок, как у меня – ребёнка.
Прекрасно помня наставление отца «Не подходи к опасным людям!», не мог я, к сожалению, больше своего любопытства удержать, оно росло быстрей меня! И хоть одним глазком решил я посмотреть. Тихонько подошёл, спрятался в кустах, чтобы за ними наблюдать, и увидал дядьку высокого и мальчика с корзинкой, грибами и ягодами переполненной. Вдруг под ножкой косолапой сломалась веточка, хрусть – я даже испугался сам. И случайно встретился глазами с мальчишкой, он улыбнулся, помахал. Но, слишком уж перепугавшись, я бросил бежать. Скорее к маме!
Успел домой я к возвращению папы. Родители, увидев уставшего меня, расспрашивали, что же приключилось, куда же я ввязался.
И я им рассказал про мужика большого, его слова, мальчишку, что махал мне, улыбаясь.
– Какой же ты глупышка, Мишка! – медведица вздохнула.
А папа произнёс:
– Лесной совет, – и свистнул, прилетела птичка, он продиктовал: – Сегодня, ровно в два, лесной совет. Должны быть все и даже сонный филин Филя.
Я мало понимал ещё, но вот настрой лесной я уловил. Грядёт беда!
И в два часа собрались звери, все ветки заняли кукушки, птички, белки, на травке разместились волки, зайки, что любят в прятки поиграть, лисицы с пышными хвостами, ежата и мышата, лягушата, стрекозы, бабочки, семейства мишек и даже божьи коровки на листиках сидят. И все дружны, едины, забыли о вражде, обиде. А мой отец сейчас же приступил к рассказу о мной подслушанных словах и о том, что видел-слышал сам – в других лесах, в деревне от людей, зверей.
Я понял, что нам скоро нужно будет покидать наш лес любимый и родной, что люди собирались рубить его, чтоб возвести себе дома. Они начнут сливать отходы в речку, что чище капелек росы, будут здесь машины выдыхать пары бензина. Больше я не погуляю по полянке своей, там, в траве прохладной, не отдохну, за бабочками не присмотрю и не подслушаю рассказы красы-стрекозы. Мой любимый кустик, где самая-самая сочная малинка сладкая, больше не будет цвести, больше не будет там расти. Наши берлоги родные, ухоженные трактора снесут, цветочки примнут.
В ужасе лес, боится, перешёптывается.
– Что же нам делать, ку-ку? Куда лететь, ку-ку? – хором вздохнули кукушки.
– А как же наши малыши зайчата? – хором зайчихи-мамы произнесли. – Они же малютки, они же младенцы. Ой, пропадут, ой, не спасём…
А волки завыли:
– А-у-у-у, жалко зайчат, а-у-у-у, жалко ежат.
Филин Филя встрепенулся, с отцом-медведем переглянулся:
– Выход есть! – Филин говорит. – Там за полями, там за горами леса гуще наших, озёра ещё чище и травка зеленей, там место дальше от людей.
– Я только что оттуда, – отец кивнул. – Там правда хорошо, не пропадём! И не погибнем!
– Но наши детки ходить ещё не научились, – качая
головою, в слезах произнесли ежихи. – Да мы и сами такие километры осилить ой не в силах. Точно пропадём, не спасёмся!
– Без паники, зайчихи, без паники, волчицы, ежата и мышата, кукушки, медвежата, время есть! За это поблагодарите сына моего, он вовремя услышал, он вовремя подслушал. Мы всё успеем, всё организуем.
И в том лесу пошёл процесс эвакуации жителей лесных, но отнюдь не люди этим занялись, а сами звери.
Неделя подготовки плана, неделя подготовки материала, тележек для зайчат, бельчат, мышат, ежат. Час, чтобы попрощаться, ягодки в последний раз с тех кустиков отведать, недели две пути. Через поля, посёлки во тьме ночной, чтоб перепуганные люди не стали в нас стрелять, свои семьи защищать. И вот все живы, все здоровы, в согласии и мире звери добрались под пенье птичек до новых лесов, новых домов. И разбрелись бельчата, зайчата, ежата, волчицы с детьми, медвежьи семьи, ку-кукушки, и Филя-филин с правнучатами нашёл дупло большое, намного больше, чем в лесу, в котором был рождён лет сто назад.
Зверятам нашим повезло, что лес такой большой был рядом с прежним домом. Иначе пророчества зайчих сбылось бы: «ой, пропадём, ой, не спасёмся».
И я, медвежонок косолапый, в берлоге новой стенки украшал, грибочки на веревку продевал, цветочки в вазу собирал и новый столик протирал.
Тем временем мальчишка в календарике страшную дату зачеркнул, настало время лесного уничтожения!
– Ах, бедные зверята, зайчата и ежата, медвежата, я так хочу вас защитить, но мал я, а папа мой – серьёзный, деловой, ему невероятно важно срубить леса, построить там дома и магазин. Но как же он не видит, но как же он не знает и не понимает, что звери так же жить хотят в своих домах, в своих краях, где поколение сменяется другим, и так уже давным-давно. Но как же он не видит, но как же он не знает и не понимает, что загрязняем мы озёра, реки, океаны, что наши машины дорогие воздух бесценный загрязняют. Вот только подрасту, я делом буду заниматься! Я стану защищать зверей, деревья и моря, озёра, реки, океаны. Открою заповедник, что словно лес – большой и чистый, там будут жить бедняжки звери.
Тот лес уже никто не мог спасти, с утра мужчины на машинах приехали и всё снесли. И как же были вдруг они поражены: в лесу – никого, в лесу – тишина. Ни птичка не запоёт, ни зайка не проскочит, и бабочки, и божьи коровки пропали. И даже комара, кровожадного комара-кровопийцы нет!
Спустя несколько целых лет наш Мишка косолапый, медведь уже большой, проведать старый лес решил, на новый посёлок посмотреть, на людей поглазеть. Он не узнал родных краев, он видел грязную речку, всё так же спешащую к озеру, в щепках и мусоре всю, он видел кусты малины – на ветке по ягодке одной, и то малышки, и то крошки.
А грибы на вкус «фу», и птички не так красиво поют.
Но зато мальчишка, чей отец лес срубил, слово сдержал. Вырос он и стал зверей спасать и леса. Лучшие на свете заповедники открывать. Любили все его, и зайчата, и ежата, и мышата, лисицы, волчицы и медведи, все-все-все…
