Евгения Олеговна Садовская
Ничего не бойся
«Перевертыш»
Мне не нравится то, что я вижу. Очень-очень не нравится. Я тяну руку вниз, чтобы открыть дверцу машины. Я чувствую, как мои скулы сводит – словно я ела лимон и запивала его лимонным же соком. Адреналин не дает мне вести себя разумно. Он подстегивает. Подхлестывает. Он дает мне команду куда-то бежать и что-то делать.
Кто она? Что она с ним делает?
– Ну какая разница, кто она? Ксюш, ну что ты в самом деле?
Артем. Ах, какой же ты хороший, Артем. Как сильно мне с тобой повезло.
– Сказала вслух? – спрашиваю и так очевидное. Улыбаюсь неловко. Так натужно улыбаюсь, что кажется, еще чуть-чуть, и уголки губ врежутся в мочки ушей.
Кивает. Так смотрит на меня – будто ему за меня неловко. Но кладет свою ладонь на мою и сжимает крепко. Ты же любишь меня, Артем, я знаю, спасибо тебе за это, мой милый.
– Я понимаю, что тебе тяжело, – говорит. – Но мы же решили все забыть, правда же?
Киваю усиленно. Решили. А как же. Только вот он за окном – мой бывший муж, которого я любила больше жизни. Ну да, ну да, все любят друг друга больше жизни, не такая уж оригиналка я тут выискалась. Но эти все расстаются и живут себе дальше. Прекрасно живут. А моя жизнь закончилась два года назад. Ровно два года назад, когда в ЗАГСе мне выдали свидетельство о разводе, а я залила сей официальный документ горючими слезами.
И тетенька в ЗАГСе мне тогда сказала, что впервые видит женщину, рыдающую над документами о разводе. Что, наоборот, все радуются. Долгожданная свобода, конечно. Я же говорю, эти все живут дальше, и все у них хорошо. А когда-то говорили своим бывшим, что любят их больше жизни. Смешно.
Я все еще люблю своего бывшего мужа. А он меня ненавидит. Из-за него моя жизнь превратилась в сплошной кошмар. Я многого Артему не рассказываю. Точнее – почти ничего не рассказываю. Правда, он не слепой и не тупой, и сам все замечает. Как я вздрагиваю, когда звонит телефон или приходит сообщение. Как я нервно кручу головой, когда выхожу из подъезда. Артем понимает, что Костя – мой бывший муж – все еще напоминает о себе.
Он, Артем, видел сообщения, где на фото – Костя с ножом. И другие фото – где я в нижнем белье. Конечно, все эти сообщения отправлены с неизвестных нам номеров, на которые невозможно дозвониться. Но выводы сделать несложно, правда?
А еще подозрительно часто рядом оказывается старенькая черная Тойота – почти везде, где я бываю, она меня ждет. На такой же машине ездит Костя. Мало ли древних Тойот немаркого цвета в городе – так я говорю Артему. И он согласно кивает. Но все же. Все же.
– Такая страшненькая, – не выдерживаю и комментирую, кивая в сторону Кости и его, видимо, новой пассии.
– Ксюш, это неважно, – Артем берет мое лицо обеими руками – бережно, как будто боится что-нибудь сломать, и смотрит мне в глаза. – Ты зато у меня самая красивая. Вылитая Анджелина Джоли.
Я смеюсь.
– В молодости, конечно, – немного испуганно уточняет Артем. Он все время боится меня обидеть. Такой милый.
Приглаживаю свои кудряшки, мельком глянув в зеркало. Я действительно похожа на Джоли, и знаю об этом прекрасно. И чего уж там – слегка горжусь этим фактом
– Поедем уже отсюда, – говорит Артем. – Я как-то не понял, мы зачем сюда вообще приезжали?
– На телефон мой старый нашлась покупательница, – отвечаю я, – очень просила привезти домой, якобы ребенок у нее маленький, и ей неудобно куда-то ехать. И номер квартиры указала – шестьдесят первый. А я и забыла, что в этом доме всего шестьдесят квартир…
– По телефону, конечно, никто не отвечает, – Артем выехал со стоянки, поглядывая в сторону моего бывшего и его дамы. – А тут – такая картина. Что-то я перестаю верить в эти случайности.
– Чего только в жизни не бывает, – пожимаю плечами, придав себе философский вид.
Посматриваю на Артема. Нахмурился, крепко губы сжал. Задумался о чем-то, сильно задумался. Хотя почему о «чем-то» – естественно, он думает о Косте и обо всех этих «совпадениях».
– Не думай об этом, – теперь уже я его уговариваю, выходит.
– Постараюсь, – честно отвечает он.
Но не думать «об этом» у нас уже не получается. Нет, мы правда старались. Даже заскочили в кондитерскую и накупили пирожных – всяких, какие я люблю. И плевать на фигуру, она у меня и так почти безупречна.
И я щебетала какие-то милые глупости, размахивая коробочкой с этими самыми пирожными, пока мы поднимались на наш третий этаж. И вечер мог быть совершенно спокойным. Но у входной двери нас ждал сюрприз. Точнее, прямо в двери.
Две красных розы.
Таких ярких, что легко смогли бы соперничать с бутафорскими лужами крови из ужастиков, которые иногда смотрит Артем по вечерам.
Коробочка с пирожными полетела на пол. Артем наступил на наш несостоявшийся ужин и спросил, тыкая пальцем в дверь:
– Что это?
– Цветы, – логично ответила я.
Артем выдирал эти несчастные розы с такой ненавистью, что у него даже пот выступил над верхней губой. Вообще-то, дверь можно было открыть, и дело пошло бы куда веселее, но я решила, что сейчас не время для моих ценных советов. С остервенением переломав розы, Артем швырнул их останки вниз, прямо в лестничный пролет. И я поняла, что дело плохо – Артем тот еще аккуратист, он даже семечки на улице никогда не щелкает, хотя любит их страшно, чтобы не засорять, значит, улицы.
Мы не ужинали. Я сразу легла спать, отвернувшись к стене. Артем лег рядом. Я не могла уснуть часа три: то старательно зажмуривала глаза и пересчитывала овец, то, наоборот, бессмысленно таращилась в стену. Артем, по-моему, тоже не спал. Хотя и пытался имитировать ровное дыхание безмятежно спящего человека.
