Евгения Олеговна Огнёва
Сумеречное королевство
Глава 1. Страшные сказки.
«Там за окном –
Сказка с несчастливым концом.
Странная сказка»
(В.Цой «Странная сказка)
В поместье Стрейн готовились к важному событию, поэтому с самого утра дом превратился в кипящий жизнью улей.
Хозяйка дома, Луиза де Стрейн, быстрыми шагами пересекала комнаты, где с минуты на минуту должны были появиться гости. От ее пристального взгляда не ускользала ни одна деталь. Горничные снова и снова поправляли сервировку на столах, дочищали и без того блестящий паркет, стирали невидимую пыль с каминных полок.
Луиза в сотый раз придирчиво расправляла драпировку портьер на окнах бальной залы, хмурилась, переставляла с места на место вазу с цветами в кремовой гостиной, просила принести или унести то или иное блюдо.
Музыканты настраивали инструменты, в бальной зале царила какофония, хлопали двери за слугами, торопливо выполнявшими поручения графини. Вдруг обнаружилось, что в буфете недостаточно льда для игристого вина, а из города еще не привезли букеты для танцев.
Досадные, но такие важные мелочи требовали немедленного внимания. Чтобы ни одна высокопоставленная леди, ни один чопорный стареющий дворянчик не смогли позже сплетничать, укоризненно качать головами, намекать о таком недопустимом упущении, пусть даже оно не оказало никакого влияния на общую атмосферу праздника.
Красный как рак, разгоряченный повар, колдовал над кастрюлями, его помощники стучали ножами, солили, перчили и помешивали, подавали искушенному мастеру все новые и новые ингредиенты, нахваливали его тонкий вкус и безупречную работу. Всюду что-то шипело, булькало, миллионы запахов смешались в единую симфонию. Весь этот кулинарный концерт сопровождался непрестанной бранью великого шефа, который не гнушался кинуть в нерасторопного поваренка ложку или луковицу.
Весь дом был заполнен сутолокой, шумом, громкими разговорами. Мелькали взволнованные лица, стучали каблучки горничных, топали сапоги лакеев. Сегодня графская чета обещала оплатить старания преданных слуг в двойном размере, было ради чего спешить и трудиться. Кроме того, в такие большие праздничные дни, слугам всегда доставался небольшой праздничный ужин, сдобренный вином и несколькими золотыми монетами.
В хозяйских комнатах тоже царила неразбериха: молоденькие служанки причесывали и укладывали волосы прекрасной половине семейства Стрейн, отглаживали платья, всюду валялись шпильки, булавки, баночки с таинственным содержимым, флакончики духов, – все то, что, по общему женскому мнению, должно сделать любую девушку красавицей.
Хозяйка дома, Луиза де Стрейн, мать двух дочерей, то и дело сводила свои тонкие брови, негромко что-то говорила экономке, и та незамедлительно приводила весь этот механизм в движение, отдавала распоряжения и покрикивала на горничных.
Переполох был вызван совершеннолетием старшей дочери, Жанны Аделины де Стрейн. Девушке исполнялось 18, по меркам Свободного Королевства Оринберг, юная графиня входила в брачный возраст.
Вот почему спокойная и размеренная жизнь в графском доме превратилась в жуткую неразбериху: сегодня де Стрейн устраивали бал, на который были приглашены знатные и уважаемые семьи. Графиня Луиза намеревалась подобрать удачную партию для своей дочери.
Сама же виновница торжества, замученная бесконечными примерками, причесыванием, наставлениями матушки, мечтала лишь о том, чтобы ее оставили в покое.
К своим 18-ти годам Жанна заметно вытянулась, ее фигура приняла зрелые женственные формы, огромные фиолетовые глаза утратили детскую искру, она стала взрослой. Куклы и ленточки были заброшены в шкаф, их место сменили книги.
Ее жемчужные волосы, заплетенные в высокую прическу, локонами спадали на белую шею. Красное, точно запечённая кровь, платье подчеркивало высокую грудь и тонкую талию.
Именно такой ее увидели гости, когда, наконец, изматывающие приготовления были завершены, а чета де Стрейн начала встречать именитых друзей.
– Боже мой! Какая красавица! Август, ваша дочь прекрасна! – Восторженно нахваливали ее.
– Не может быть? Это ваша крошка-Жанна? Как быстро летит время! – Картинно вздыхала стареющая тетушка.
– Клянусь, ваша дочь разобьет не одно сердце! Мое уже разбито! – Доверительно подмигнул какой-то пышный барон, за что его тут же наградила укоризненным взглядом супруга.
Самой Жанне все это было немного непривычно, легкий румянец то и дело покрывал ее щеки, в голове давно перепутались все графы, маркизы, бароны, князья и виконты…
Она заскучала, устав раскланиваться с прибывающими дворянами. Мать легонько сжала руку девушки, ободряюще кивнула, и Жанна благодарно улыбнулась в ответ. Как же Луиза гордилась своей дочерью. И переживала едва ли не больше самой именинницы.
Жанна прилежно изображала роль хозяйки бала, в тайне мечтая поскорее присоединиться к смеющимся подругам, окунуться в их беззаботное и легкое общество, которое, впрочем, она все меньше и меньше понимала.
Кокетство и томные вздохи подруг детства казались нелепыми, но, чтобы не прослыть синим чулком, Жанна вторила этому общепринятому тону, стараясь не отставать от маленьких жеманниц.
Август де Стрейн не одобрял желания супруги поскорее выдать дочь замуж. В конце концов, и старший сын, Луи, еще не нашел себе подходящую партию. Перечить Луизе Август не смел: вся власть в доме безраздельно принадлежала супруге. Но как жаль ему было расставаться с дочерью.
Жанна была его любимицей. Отец ценил ее добрый и рассудительный ум, гордился ее открытым сердцем и жизнерадостным нравом, восхищался красотой. Как же быстро она выросла! Да, девочка порой проявляла излишнее упрямство и самоволие, но для него это была все та же крошка-Жанна: милая и мечтательная.
Одна карета сменяла другую, распорядитель громко объявлял гостей, светская болтовня и музыка сменили дневные приготовления. Дом ожил зажжёнными свечами в канделябрах, разряженными дамами и галантными кавалерами всех возрастов. Пьянящий запах непринужденного веселья и вина заполнил гостиную, шелест юбок и легкие "па" послушно следовали танцам.
– Герцог Альберт Свейн. – Объявил распорядитель бала.
По гостиной прошел взволнованный шепот, дамы стали поправлять прически, кавалеры спешили выказать свое почтение брату короля, который вдруг решил посетить графское семейство.
Все помнили историю о том, как граф де Стрейн, заплутав в лесу во время охоты, был спасен людьми герцога. В благодарность, Август де Стрейн подарил герцогу трех своих лучших лошадей. Графские конюшни славились отменными скакунами королевства. Потом было несколько визитов вежливости в столице и вот, дорогой гость принял приглашение на совершеннолетие старшей де Стрейн.
– Ваше превосходительство. Какая честь для нас. – Склонилась в реверансе Луиза.
– Прошу вас, перестаньте. – Отмахнулся Свейн. – Было бы непростительно с моей стороны не поздравить лично вашу прелестную дочь с совершеннолетием.
Герцог, как человек, привыкший делать все на ходу, вечно спешащий, еще в парадной завладел красивой коробочкой, что бережно нес его паж.
Жанна, также склонившаяся в реверансе, не смела поднять глаз, как учила ее матушка.
– Графиня, – обратился к ней герцог, – примите мои поздравления и мой скромный подарок.
Девушка робко посмотрела на гостя.
Герцог Свейн был красив, но вся его внешность вызывала странную неприязнь в Жанне. Ей все время казалось, что он смотрит на нее свысока, а губы выражают некую усмешку, точно он знает что-то компрометирующее о собеседнике.
– Благодарю вас, ваше превосходительство – Жанна мило улыбнулась и приняла протянутую ей коробку.
– Открывайте же, смелее. – Подбодрил ее герцог. В его руках появился бокал с игристым вином, мужчина сделал глоток, учтиво, с достоинством приветствовал кого-то из гостей, губы улыбнулись молоденькой даме.
Гости столпились вокруг, сгорая от нетерпения, выглядывая из-за плеч, вставали на цыпочки.
Жанна сорвала золотистую ленту, открыла крышку. В коробочке лежал прекрасный медальон. Тонкая как кружево бабочка, чьи крылья были инкрустированы драгоценными камнями, была размером с детскую ладошку.
Девушка подняла удивленные глаза на Свейна.
– Я надеюсь, что угодил вам. – Улыбнулся герцог. – Камни такие же яркие, как ваша красота. А скрывать такую красоту – преступление. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали на зимней охоте. Ведь вы же присоединитесь к нам, граф? – обратился герцог к отцу Жанны.
– Разумеется, ваше превосходительство. – Кивнул отец.
Пронесся и стих легкий шепот: во истину королевский подарок. Такие вещи дарят только жене или любовнице. Так неприлично принимать девице драгоценности от чужого мужчины, пусть даже брата короля. Но обвинить герцога в дерзости никто не желал. Луиза де Стрейн испуганно взглянула на медальон и поспешно спрятала лицо за веером.
Начались танцы, и Жанна потеряла счет времени. Танцы она любила. Кружась, точно пушинка, она совсем забыла и о дорогом подарке, и о высокомерном герцоге. Казалось, не она следует за музыкой, а музыка рождается в ее движениях.
Жанна присела на диванчик возле окна. Щеки ее пылали как два алых мака, глаза светились восторгом. Все было прекрасно в этом празднике. Жаль только, матушкина затея не удалась.
При всем своем великолепии и блеске, никто из представленных ей юношей не обладал самыми главными, по мнению графини, свойствами – способностью рассуждать и мыслить, искренне чувствовать красоту мира.
Ей не с кем было обсудить привезенные в столицу полотна художников нового века, рассказать о том, как волнительно играл на виолончели Милвен Грей, необыкновенное музыкальное дарование. Некого было удивлять историями о высоких белых дворцах южного королевства Бирэм, откуда они с семьей вернулись не так давно. Никого не интересовали гипотезы историка с Юга, касающиеся возникновения цивилизаций…
Вся мужская половина королевства наперебой обсуждала только одно: вспыхнувшую на севере континента стычку со старым, давно забытым врагом.
Оринберг граничил с четырьмя державами: Бирэм – на юге, Атлана – на западе, Саадан – на востоке и Дрейтон – на севере. Его смело можно было назвать сердцем мира.
Оринберг славился мягким климатом, сладкими фруктами и драгоценными камнями, которые добывали из недр его земель. Большинство жителей королевства занимались земледелием и разведением скота. Трудились и на рудниках, промышляли рыболовством. Побережье в избытке баловало людей своими дарами, будь то нежная форель или беловато-розовые креветки.
«В Оринберге вы найдете себе дело по душе!» – Всегда говорил отец. И был прав. Этот светлый клочок земли был просто рогом изобилия!
В свою очередь, отделенный от Оринберга Льдистым морем, Дрейтон столкнулся с небывалым противником с холодных берегов Норса.
Считалось, что Норс, земля долгих зим и холодных весен, населен различной нечистью. Люди веками судачили о кровососах, крадущихся в ночи, ворующих детей и юных дев. О ледяных эльфах и великанах, морских кракенах и злобных пустынных старухах, что питались младенцами.
В Оринберге к жителям Норса относились свысока: дикари, что с них взять? Все чудовища вымерли еще в древние века, склонились перед величием человека.
Подобного рода легендами могли похвастаться все страны мира. Бесспорно, в каждом государстве, в каждом королевстве и в каждой империи из уст в уста передавались истории о магических существах, монстрах и прекрасных феях, некогда живших в далеком прошлом…
И каждый цивилизованный человек прекрасно знал, что времена божественных созданий давно миновали, последнего дракона сразил богатырь из хмурой лесной Увары. Последняя фея погасла в плену садданского султана, ее окаменевшее крохотное тельце так и хранится в стеклянном сосуде, выставленное на всеобщее обозрение в приемных покоях дворца.
Давно вырублены вековые вечнозеленые рощи, служившие приютом для единорогов, а их бесценные хрустальные рога разошлись на обереги для представителей королевской семьи Атланы.
Волшебный мир пал от жадной и всесильной руки человека. Остались лишь служители богини Лорин, да легенды об их былом могуществе.
Только Норс по-прежнему был загадочным и неприступным для великих держав. Жители этой холодной страны кочевали по своему крошечному материку, прячась от зимней стужи в походных домах из звериных шкур. С приходом короткого яркого лета – возвращались на поля, где запасались алыми кислыми ягодами, сушили травы, пасли скот.
Норс из поколения в поколение передавал легенды о неких великанах с золотыми глазами, что отнимали людские души, о крепких рыцарях, что плечом к плечу стояли рядом с великанами в древней войне…
О чем были легенды, в какие времена происходили загадочные битвы – никто во всем мире не знал и не придавал значения россказням дикарей.
– Сначала появились обезумевшие от страха жители Норса. Их Лодки, обитые шкурами медведей и оленей, привезли, кажется, всех обитателей ледяной страны. Ну, или тех, кто выжил. – С горящими от азарта глазами вещал какой-то совсем юный дворянин.
Молодежь облепила диван, на котором, размахивая руками, делился новостями юный оратор.
– Захватчики, кем бы они ни были, появились следующей же ночью. Они отвоевали у Дрейтона часть его территорий. Эти существа вовсе не безмозглые! Они крадутся в ночи, нападают на людей и отнимают их жизни одним взмахом руки!
– Да вы просто сказочник, граф! – Рассмеялся один из слушателей.
– Клянусь Лорин! – Обиделся рассказчик и с азартом продолжил. – В какой-то момент Норс откинул противника назад, но воины под алыми стягами вернула свои позиции достаточно быстро. Ничто их не берет: ни стрелы, ни мечи, они быстрые и не чувствуют боли. Но стоит отрубить им голову или пронзить сердце – тела разлетаются на мелкие песчинки.
– Вы верите в эти россказни? – Насмешливо обратился к соседке незнакомый Жанне юноша.
Жанна невольно прислушалась. Беседующая группка людей расположилась на соседнем диване. Рядом с рассказчиком сидел молодой человек в темно-зеленом сюртуке, расшитым золотыми нитями. Густые волосы, цвета топленого молока, завязанные в короткую косу, гибкий, точно у девушки, стан, белая атласная кожа, яркие зеленые глаза…
– О, разумеется, верю! – Воскликнула прекрасная маркиза, изящно прячась за свой веер.
– Право, маркиза, не стоит бояться! – Сверкнул белозубой улыбкой юноша – Дрейтон стойко держит оборону, но против кого – никто не знает. Эти дрейтонцы – народ дикий и сумасшедший. Они каждого культурного человека за упыря принимают.
– Но мой кузен писал мне, что упыри уже подходят к нашим границам. – Не унималась маркиза, явно продолжая разговор только ради разговора. – Он служит войскам его величества на границе.
– Вашему кузену пора вернуться к цивилизованному обществу, милая Ирэн. – Хихикнула другая девушка, кокетливо подмигивая зеленоглазому красавцу. – Еще и не такое привидится на холодных берегах дикого моря.
– Давайте спросим у герцога. Он – особа высокопоставленная, все знает о таких важных вещах. – Горячо воскликнул оратор, что затеял этот разговор.
– Вот же и он. – Подхватила маркиза, раздосадованная тем, что ей не верят тоже.
Однако Свейн направлялся к Жанне, вежливо кивнув спорщикам.
– Графиня, могу я пригласит вас на вальс? – Он галантно протянул девушке руку, унизанную кольцами.
– Разумеется, ваше превосходительство… – замешкалась Жанна. – Только…
Брови герцога изумленно поползли вверх.
– Только графиня обещала этот танец мне. – Рядом возник буквально из ниоткуда юноша в темно-синем костюме.
Его изумрудные глаза азартно сверкали, тонкое аристократичное лицо озаряла полу-усмешка, полуулыбка.
– Совершенно верно. – Обрадовалась спасителю Жанна. – Я обещала танец… – она замялась, герцог выжидательно смотрел на нее, понимая, что ему лгут.
– Графу Вильяму Валуа. – Юноша кивнул.
Через десять минут Жанна оживленно болтала с новым знакомым. Граф Валуа был родом из Атланы, путешествовал вместе со своим другом, который насмехался над суевериями молодого дворянства, Маркизом Рамиресом Фрей.
На праздник к Жанне молодые люди попали абсолютно случайно: их новый знакомый приходился троюродным братом Луизе де Стрейн.
Разные, как день и ночь, дворяне, казалось, были связаны чем-то вроде кровных уз. Что-то было общее в их утонченных лицах, манере говорить и держаться раскованно. Люди собирались вокруг них, очарованные какой-то магией, обаянием.
Новые знакомые с увлечением рассуждали о литературных веяниях и полотнах выдающихся художников. Их заинтересовали рассказы Жанны о Бирэме с его белокаменными дворцами и слонами, дикими джунглями и золочеными храмами.
В этот вечер она больше не увидела герцога Свейна, оскорбленного ее невниманием, но с радостью узнала, что ее новые друзья тоже участвуют в зимней охоте…
– А где же матушкин родственник? Как вы сказали его имя? – Внезапно спросила Жанна, прерывая Вильяма на полуслове.
– Он плохо себя почувствовал и в последний момент не смог приехать. – Печально вздохнул Рамирес.
– Да, Грегори любезно принял нас у себя. – Подхватил Вильям. – И так хотел познакомить со своей кузиной. Но вот беда, кажется, схватил простуду.
– Бедный дядюшка Грег. – Жанна лукаво обвела друзей глазами. – Ему ведь уже под шестьдесят. Куда же ему угнаться за двумя молодыми людьми.
– Великая Ночь! Вы нас раскрыли, дорогая! И, должно быть, презираете? – Рамирес всплеснул руками.
– Моли пощады у прекрасной дамы, лжец! – Вильям толкнул друга в бок и сам первым упал на колени.
Жанна смеялась как дитя. Конечно, ей хотелось узнать правду: кто они, откуда и зачем пришли на ее праздник. Но они так забавно разыгрывали раскаяние, напугали своими громкими причитаниями важных дам и горничных, что Жанна добродушно простила обоих.
***
Полная луна освещала узкие улицы трущоб. На крыше небольшой церквушки сидела темная фигура. Вскоре, от стены отделилась вторая.
– Ты задержался.
– Пришлось удирать от стражи.
– Но мы не раскрыты?
– Обставил все как ограбление.
– Ты сильно рискуешь, Рамирес. Этот город еще не готов принять сказочных чудовищ.
Вильям подошел к другу ближе.
– Еще одна охота – и спать. Завтра мы обещали Жанне быть в опере, ты не забыл?
– Милая графиня. Бьюсь об заклад, ее кровь сладкая, как мед. – Рамирес откинул со лба непослушную челку.
В свете луны его профиль выглядел как чеканка на монете.
– Жанна – хорошая девушка, ее кровь – не твоя забота. – Разозлился Вильям.
– Хорошая, милая, умная. – Рамирес сел на крышу, прислонившись к колокольной башне. – Ты хочешь, чтобы такая красавица вышла замуж за какого-нибудь болвана, родила ему кучу баронов или маркизов, и всю жизнь с каменной улыбкой кланялась занудам-Свейнам?
– Мы не можем взять ее с собой. – Отрезал Вильям. – Мы – дезертиры, за нашу голову кое-кто многое отдаст. А кое-кто другой – еще больше, чтобы твоя глотка больше не узнала вкуса крови.
– Хорошо, я не настаиваю. – Примирительно вскинул руки Рамирес. – К тому же, мне кажется, мы в этом городе не одни, кто ею интересуется.
– О чем ты? – Не понял Вильям. – О герцоге?
– О том, что нам пора убираться отсюда. Нас выследили. Он выследил нас. – С нажимом на слове «он» ответил Рамирес.
В эту ночь две хорошеньких девушки не дошли до дома, их отец, хозяин магазина тканей, лишился обеих дочерей. Утром он сойдет с ума от горя, а двое нищих никогда больше не будут просить милостыню на крыльце храма святой Елены…
***
Охота подходила к концу. К концу же подходило терпение герцога Свейна.
Совершенно очевидным стало то, что он не просто так посетил когда-то дом Стрейнов. Отец Жанны, хмурил брови, но молчал. Сама Жанна старалась ускользнуть от герцога.
Честных намерений у последнего явно не было, положение становилось опасным. Весь двор знал, что Альберт Свейн всегда добивается того, чего хочет. И весь двор с сочувствием смотрел на молодую графиню, не выказывая при этом желания помочь.
Альберт то и дело пытался остаться с Жанной наедине, то на ледяной переправе, то в охотничьем доме, богатом на множество уединенных комнат и потайных дверей, то среди зимних лесов, где шла охота.
Безропотность отца выводила Жанну из себя. Она надеялась на его защиту, но граф, от чего-то не спешил вмешиваться. В их семье всем правила Луиза, сам граф был слишком добродушен. Скорее всего, Альберт искренне надеялся на порядочность герцога.
Жанна отчаянно жалела, что Луи не было в Оринберге. Старший брат наверняка вступился бы за честь сестры.
О, Луи. Смешливый, бесстрашный и рассудительный старший братец. Он тайком учил сестричку обращаться с оружием. Ее девичьи руки с трудом удерживали меч, тогда он привез из столицы легкую садданскую саблю. Эта новая игрушка все равно была слишком массивна, но через несколько недель девушка уже не ощущала ноющую боль в мышцах, что позволило брату и сестре с азартом предаться шуточным поединкам.
Когда Август де Стрейн обо всем узнал, уроки пришлось прекратить.
– Ваша матушка не одобрит. Жанна. Ты девица, а не рыцарь. Твоя забота – шитье и пение, а не лязг стали. Подумать только. Во что превратятся твои руки? А если Луи ранит тебя? Нет, нет. Решительно запрещаю вам это баловство.
Жанна расстроилась, но то немного, чему научил ее брат, надолго врезалось в память. И теперь она с тоской вспоминала о любимом брате, сожалея, что военная служба обязывала Луи отбыть на границу.
Не известно, когда герцог загнал бы свою жертву в угол, если бы не два красивых друга Жанны, ни на шаг не отстающих от своей подруги. Они так напоминали ей Луи с его легким сарказмом и гордостью истинного дворянина.
– Грядет буря, мой друг, поверьте мне. Через пару дней герцог свернет нам шеи. – Смеялся Вильям.
Жанна, одетая в костюм для верховой езды, ехала на белой лошади рядом с друзьями. Юноши скрывали лица под белыми масками, объясняя это тем, что солнце дает отвратительный загар для кожи аристократа.
– Как он был зол, когда вы появились на переправе в одном сапоге, без лошади. – Засмеялась Жанна.
– Не мог же я дать вас в обиду. – Рамирес потрепал гриву своего пегого коня. – Пришлось импровизировать. Конь в самом деле скинул меня.
Троица расхохоталась.
– Тише, господа. – Жанна, обернувшись, увидела приближающегося герцога.
– Господа. Не могли бы вы оставить меня наедине с графиней. Мне необходимо ей кое-что сообщить.
Вильям бросил вопросительный взгляд на Жанну. Та едва заметно кивнула.
– Разумеется, ваше превосходительство. – Юноши откласнялись, пришпорили коней, удаляясь вперед, однако, остались в поле зрения.
– Вы необыкновенная девушка, графиня. – Начал Свейн. – Вы либо слишком глупы, либо – слишком умны.
– Объяснитесь, герцог. – Холодно ответила она.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я. – Сквозь зубы процедил герцог. Эти двое – либо ваши любовники, либо парочка идиотов, раз вечно таскаются за вами. Вам они не кажутся странными, не так ли?
– Я понимаю вас все меньше и меньше. – С нарастающим гневом, откликнулась Жанна. – Ваши крайности – только Ваши. Есть простой ответ на ваш вопрос: эти двое благородных молодых людей – мои друзья. Неважно, насколько они отличаются от других. И как мои друзья – они не желают, чтобы со мной случилось что-нибудь для меня неприятное.
– «Неприятное», графиня, случается с каждым. И очень неожиданно. – Его серые глаза сузились. – Сегодня ночью убили двух крестьян, вы слышали? Говорят, это вампиры, ибо жертвы были обескровлены, их шеи изорваны. Но мне почему-то кажется, что это – дело рук обыкновенных разбойников, которые хотят ввести местные власти в заблуждение. С момента, как мы въехали в мои охотничьи угодья, в близлежащих селах стали происходить странные убийства. Пока что погибают простолюдины, но, кто знает, такое может случится и с дворянами… Будьте осторожны, графиня, здесь становится опасно, пора завершать охоту.
– Вы угрожаете? – Не веря услышанному, прошептала она.
– Я информирую и беспокоюсь за вас… и ваших Странных друзей.
***
Она вспомнила об этом разговоре на следующий день.
Ее верные друзья внезапно сказались больными и остались в охотничьем домике. Жанна вместе со свитой герцога продвигалась по лесу. День клонился к закату, мужчины, во главе с Альбертом Свейном, увлеченно загоняли оленя, дамы мирно беседовали и смеялись возле палаток с напитками и едой.
Жанна заскучала. Она решила немного проехаться по дороге, чтобы хоть как-то развлечься. Подруги держались особняком: с тех пор, как герцог стал проявлять знаки внимания к Жанне, а двое ее друзей, напротив, высказывать холодность к юным кокеткам, девушки подчеркнуто игнорировали графиню.
Молодые люди все ка один обсуждали прибывавшие с границы новости: Дрейтон пал! Если Норс населяли племена примитивные, то Дрейтон вполне можно было причислить к цивилизованному государству. И все беженцы твердили одно и то же: золотоглазые великаны несут смерть.
Мысли Жанны были погружены в себя, когда Кристалл, ее прекрасный жеребец, дико заржал и понес девушку в лес.
Черные стволы замелькали, угрожающе хлестали ветки, а конь все никак не хотел слушаться.
Что же испугало ее милого и всегда послушного жеребца? Волки? В угодьях герцога хищники чувствовали себя вольготно: Альберт Свейн считал их наличие гарантированной защитой от любого, кому в голову придет желание поохотиться на его земле. Мнение крестьян было безразлично вельможе.
После долгих минут бешеной скачки, Кристалл остановился. Он все еще беспокойно перебирал копытами и фыркал, его уши настороженно прислушивались к лесной тишине. Жанна осмотрелась: как вернуться назад? Она погладила Кристалла по шее. Упасть с коня она не особенно боялась: все тот же Луи любил брать сестру на конные прогулки.
В такие часы брат и сестра не редко пускали лошадей в галоп. Бывали и падения, и переломы. Потом Луиза де Стрейн надолго лишала молодых людей такого удовольствия, но их это не останавливало никогда.
Лес хранил тишину. Лишь скрип снега под копытами, да тяжелое дыхание жеребца. Ранние зимние сумерки все стремительнее переходили в ночь.
Девушка развернула коня, стараясь разглядеть на снегу следы. Это было не легко, не было даже намека на тропинку или дорогу, ей пришлось спуститься на землю.
Легкая меховая мантия и изящные, но такие не практичные перчатки совсем не грели графиню, она начинала замерзать.
Паника нарастала, Жанне стали чудиться шорохи, а тени казались густыми и живыми, она ускорила шаг.
Прошел час, но никто не торопился искать ее, и мороз пробирал до дрожи. Внезапно Кристалл заржал и встал на дыбы. Поводья выскользнули из онемевших рук Жанны, и конь снова помчался прочь во весь опор.
– Кристалл. – Отчаянно крикнула она осипшим от страха голосом.
Девушка стала озираться: чего или кого испугался жеребец?
"Только бы не волки", – с ужасом подумала она и тут же упала в снег от резкого толчка в грудь.
Огромная черная морда с оскаленными зубами смотрела на нее. Жанна мысленно попрощалась с жизнью. Золотые глаза уставились на графиню, широкие лапы намертво придавили к земле.
Волк был просто чудовищно большим. Девушка едва смела вздохнуть, по телу пробежал озноб, она боялась даже моргнуть.
Зверь всматривался в ее лицо. Взгляд у волка был какой-то странный: не человеческий, но и не звериный. Какой-то чужой и гипнотический.
И запах. Странный запах. От черной шкуры пахло горькими полевыми травами и ветивером. Точно от ручной собачки, которую заботливая хозяйка каждый день купает в ванной.
Волк повел носом, принюхиваясь, склонил голову на бок, отступил.
Жанна пролежала, не шевелясь несколько мучительно долгих минут. Наконец, девушка решилась встать. Но сразу же упала вновь, сбитая с ног.
"Да он просто издевается" – Жанна закусила губу от отчаяния. – "Лорин, пошли мне легкой смерти, молю тебя"
Волк обошел ее кругом, сел поодаль. Жанна попыталась отползти и тут же пожалела: волк зарычал и цапнул ее за руку.
Алая кровь моментально оросила снег. Жанна вскрикнула от боли. Хлынули слезы ужаса.
Зверь вдруг ощерился и попятился, потом тоскливо заскулил. Жанна зажмурилась, всем сердцем надеясь, что вот сейчас он ее и убьет.
Шершавый язык аккуратно слизывал кровь с запястья, затем облизал ее щеки, горячий нос уткнулся в шею, послышалось жалобное поскуливание.
«Ох, уже просто убей меня или уйди» – Подумала Жанна.
"Не могу", – отчетливо прозвучало в голове.
Кажется, она сходила с ума. Жанна попыталась вновь отползти.
"Даже не думай, – предупредил голос, – за тобой уже идут"
Волк лег рядом, положил свою тяжелую квадратную голову ей на грудь, согревая своим теплом, обволакивая запахом летних трав.
"Мы еще встретимся" – пообещало чудовище, прежде чем веки Жанны сомкнуло забытье.
***
Ей повезло: она не замерзла насмерть, даже не простудилась. Когда егеря нашли графиню, волка уже и след простыл.
Свита герцога немедленно зашушукалась, вновь и вновь вспоминая тревожные новости с севера, легенды об оборотнях и прочей нечисти.
Но прошел день, другой, охота подходила к концу, неприятный инцидент забывался: ничего ведь не случилось, никто не умер. И мало ли что померещится в глухом лесу юной девушке? Надо меньше читать книг: они лишь забивают голову порядочных девиц бреднями и ненужными мыслями.
Тем не менее, Август де Стрейн вызвался возглавить поиски волка. Герцог дал обещание, что отправит Жанну домой незамедлительно.
Рука болезненно пульсировала, а по ночам Жанна все чаще видела волка, снились ей и кошмарные великаны, что ступали по земле Оринберрга и отнимали жизни одним взмахом руки.
Герцог от своих намерений не отступился. Его по-прежнему интересовала молодая графиня, о чем он незамедлительно дал ей понять.
– Каков подлец! – воскликнул Вильям. – И твой отец сейчас где-то в глуши, ловит этого… волка.
Юноша поежился. Происшествие взволновала и его, и Рамиреса. Они помогали Жанне обрабатывать рану на запястье, расспрашивали подробности, утешали и успокаивали.
Между тем, поведение друзей изменилось: они все реже покидали охотничий домик, и, кажется, всерьез засобирались продолжить свое путешествие как можно скорее.
– Но ты же не пойдешь, Жанна? Обещай, что не пойдешь! – Рамирес обнял подругу.
– Разумеется, нет! – Жанна поджала губы. – Я только не знаю, что теперь делать, герцог не оставит в покое ни меня, ни мою семью.
Друзья сидели в ее уютной маленькой комнатке. На улице уже стемнело, едва слышался лай собак в псарне, но уже отчетливо пахло зажаренным оленем, которого герцог все-таки подстрелил.
– Что он еще сказал тебе? – Рамирес нетерпеливо перебил подругу.
– Что если я соглашусь, он подберет мне удачную партию, обеспечит будущее моей семье и Маргери, моей сестре…
Щеки Жанны разгневанно вспыхнули.
– Отблагодарит, значит. – Зло процедил Вильям.
– Но ты не согласишься? – спросил Рамирес.