Евгения Олеговна Огнёва
Лабиринт отчаяния
Кейн нахмурил густые брови, молочно-белое лицо стало суровым.
– Мне не нужен никто. – Процедил Истинный. – Я ищу выход.
– Она спасла тебя. – Хмыкнула старуха. – От глупости и гибели. Вздумал тоже – Колыбель ему подавай! – Рассмеялся беззубый рот. – Ты не так велик, чтобы удержать хотя бы Верес. Наивный мальчишка! Перед Сантером все вы – дети малые. Ищи, белый бог! Ищи ее!
– Зачем?! – Рявкнул Кейн, крепче сжимая меч. – Она свой выбор сделала! Мое войско разбито, мой мир на пороге гибели! Все из-за ее предательства!
– Всего лишь наивная и юная девочка. – Лицо старухи сморщилось еще больше, вьюга завыла сильнее. – Кто ты без Жанны? Кровопийца из сказок? Жестокий мясник и равнодушный тиран! Разве таким ты был раньше? Ты сам научил ее переступать через собственную совесть. – Заботливые ладони сжали руку верийца.
Кейн вздрогнул. Гнев наполнял его все сильнее. Сердце колотилось, разрывая болью могучую грудь.
– Она ранила твои чувства. – Ласково продолжила вьюга, крепче сжимая пальцы мужчины. – А ты и забыл, как бывает мучительна любовь. Думал, станет легче, если избавишься от нее? Ты мог остановить Жанну. Не захотел. Как всегда – толкнул в пропасть, чтобы оправдать свою ненависть.
– Где мне искать ее? – Отчаянно выдохнул Кейн, не в силах больше терпеть эту щемящую тоску.
Лицо старухи внезапно покрылось рябью, тело вытянулось, обретая мужские формы. Через мгновение рядом стоял ненавистный Джаред. Усмешка проскользнула по самодовольному лицу.
– Она здесь! – Выплюнул бог, прежде чем с силой толкнуть Кейна.
Вериец изогнулся, стараясь удержать равновесие, но за спиной соткалась пустота, шум моря оглушал своим рокотом.
***
Кейн вздрогнул всем телом, как любой, кто падает во сне, и открыл глаза.
– Проснулся! Он проснулся!
В голове стоял рокот волн, перед глазами проносились хлопья снега, а во рту ощущался вкус соленой воды.
– Ваше Величество! – Визжал от восторга женский голос.
Король нахмурился, окинул взглядом источник шума: Истинная с тугой черной косой смотрела на него как собака на хозяина, только не скуля от восторга…
– Кто ты? – Насупился Кейн.
– Рада Гевальт. – Белозубая улыбка не сходила с миловидного лица. – Младшая княжна.
Лицо будто было знакомым, но память затянуло снежным вихрем.
– Подожди, Рада. – Женщину отстранил сероглазый седой мужчина. – Тут что-то не так.
Приятные, располагающие к себе черты, упрямство и сила в глазах. Мужчина был уже в возрасте, но держался уверенно и собранно. Все еще красив, хотя его жизнь клонилась к закату.
– Ты – Кейн. – Незнакомый смертный с интересом разглядывал бога. – Муж моей сестры.
Кейн с подозрением перевел взгляд на восторженное лицо верийки.
– Нет. – Чуть усмехнулся мужчина. – Жанны де Стрейн.
Имя оживило цепочку образов: дрожащая девчонка на холодных плитах Маледиктуса, смеющаяся и утонченная красавица на стене Волчьего замка, внимающая каждому слову любопытная полукровка, застывшая и напряженная невеста, желанная и светлая душа.
Кейн застонал, не успевая за волной чувств, что набегали на его разум и сердце. Если память вернется – боль станет сильнее, понял Кейн.
– Ты спал десять лет, чужак. – Продолжал мужчина. – Меня зовут Луи де Стрейн.
От произнесенных слов стало еще хуже. Теперь налетали чужие видения из далеких лет, полные счастья и любви. Почтенное семейство: заботливые родители, талантливые и жизнерадостные дети. Поместье с виноградником и конюшнями, забавы, игры, путешествия, молитвы в часовне, светские приемы, лица, лица, лица…
Все было прекрасно, пока Ее мир не встал на пороге гибели, беззаботная радость разбилась о суровую жизнь в Сумеречном королевстве, тело впитало верийский яд, а светлая и юная девушка вышла замуж за убийцу…
– Мне кажется, на сегодня хватит. – Рада закусила губу, отстраняя Луи, заботливо поправила одеяло. – Он все еще слаб.
Глубоко внутри произнесенные имена возрождали что-то сокровенное, Кейн вдруг увидел отвращение в глазах мужчины. Он был ненавистен смертному. Но почему?
– Я должен знать! – Заупрямился тот, кто назвался именем Луи.
– Что знать? – Скривилась Рада. – Ты и так знаешь, где твоя сестра и что с ней.
– Он виноват в том, что случилось! – С внезапной яростью воскликнул Луи. – И должен знать, как все исправить! – Взволнованное лицо говорит громче слов.
– Вот глупый смертный! – Пожала плечами верийка. – Я же говорила тебе: это невозможно.
Кейн хотел что-то сказать, но вместо речи получаются скомканные обрывки, язык едва слушается.
Жаркий спор превращался в назойливый гул, слова сливались, смешивались краски, поплыла комната перед глазами. Боль в голове невыносима, тело – чужое и слабое.
Сон не принес облегчения. Сладким бредом звучало имя той, чью Нить он пытался поймать. И снова ждал лабиринт. В этот раз полукровка беспомощно смотрела на верийца, сжавшись на лиловом алтаре Лорин.
Жажда отмщения переполняла сердце. Пусть она умрет! Жалкое создание. Слабая и не способная устоять перед соблазном! Чего ей не хватило, этой впечатлительной пустоголовой девчонке?
«Но ты сам отпустил ее. – Смеялись тени вокруг Кейна. – Глупец! Ты думал, что можешь вызывать у кого-то что-то кроме ужаса?»
Теплые мягкие губы целуют, ожидая ответной ласки, руки сами скользят по гладкой коже, выискивают точки наслаждения, что заставляют щеки лоринки краснеть, вызывают стон удовольствия.
Хрупкая и пленительно-нежная, вся в его власти. Послушная, чуть испуганная, его королева бесстыдно смотрит в глаза, не скрывая своего счастья, хотя он сам сейчас готов отдать весь Верес, лишь бы снова стать единым целым.
Их души ткут узор судьбы, перемигиваются янтарные и голубые огоньки, отзываясь восторгом в сердце. Жизни сливаются и кажется, что все их прошлое всегда было общим, неразделимым друг от друга.
Кейн снова проснулся, отчаянно пытаясь вернуться туда, где нет одиночества и бремени власти. Вокруг стоит шум будничной жизни, чужая речь и жар горячего незримого солнца заполняет воздух запахами весны.
Мятежный бог сел. Его скромное убежище едва пропускало свет через маленькое окошко под потолком. Голова все еще была тяжелой, перед глазами плясали мушки, а руки помнили бархат девичьей кожи.
Одна рука – будто чужая, ноги едва держат. Вериец сел, босые ступни приятно обдало холодом. Собственное тело все еще слишком слабо, память – изменчива, как настроение Жанны. Где он? Несколько лет промчались как один день. Скитания в лабиринте длились бесконечно. Кто он такой? Это – явь или очередной морок?
Почему сметный смотрел на него с таким отвращением? Кейн сделал что-то ужасное?
Коморка, в которой он спал, была тесновата, но за дверью раскинулось большое помещение с винными бочками. Вериец осторожно притворил за собой дверь, прошел через несколько рядов и поднялся к выходу из погреба, прислушиваясь к возне и голосам наверху.
Возможно, следовало дождаться возвращения Луи де Стрейна или Рады Гевальт, но Кейн не желал ни с кем объясняться, не хотел тратить ни секунды своего времени.
Через замочную скважину было видно не много: люди в пестрых одеждах что-то грузили в повозку под бдительным надзором мужчины с бумагами в руках. Пахло чем-то бодрящим и незнакомым. Один нерасторопный мальчишка поскользнулся и уронил корзину. По каменным плитам покатились странные ярко-оранжевые шарики размером с кулак.
Кейн насторожено вдохнул запах снова. Это был фрукт. Но он такого раньше не видел.
«Выскользнуть незамеченным не получится, – понял вериец, – слишком много свидетелей, слишком ярко светит солнце. Похоже, все же придется ждать»
Язык людей был не знакомым, смуглые лица вызывали любопытство.
Запах человека Истинный ощутил еще до того, как Луи направился к погребу. Смесь выделанной воловьей кожи, пота и нотки жасмина, что неизменно напомнили о Жанне. Кейн укрылся в углу за одной из дубовых бочек.
Луи спустился вниз, прошел мимо незамеченного верийца в сторону, где располагалось укрытие для Кейна. Не дожидаясь, когда человек поднимет тревогу, Кейн выплыл из-за плеча смертного.
– Ты кого-то ищешь?
Язык Оринберга вспоминался плохо, акцент превращал его в грубый шелест.
– Прекрасно. Ты пришел в себя. – Не оборачиваясь, ответил Луи.
Мужчина не стыдился страха, но держал его в узде. Он осторожно повернулся лицом к древнему чудовищу.
– Рада сказала мне, что ты попытаешься уйти незамеченным. Я решил проверить.
Кейн усмехнулся, свысока рассматривая блистательного воина, несомненно, сохранившего ловкость и мастерство, не смотря на возраст. Граф явно тренировался каждый день. Возможно, у него уже были свои дети, которых он обучал сам. Возможно, его жизнь была все еще связана с военной службой.
– Ваши имена – всего лишь звуки. – Золотой взгляд гипнотизировал. – Кто я? И за что ты ненавидишь меня?
Белокожий, чужой, холодный, как сказочное чудовище прошлого. Величественная стать, властное острое лицо, низкий грохочущий голос с чуть грубоватыми интонациями. Разумеется, мечтательная сестрица-Жанна была испугана и восхищена, встретив такое создание.
– Она действительно стала другой? – Спросил Луи.
В полумраке погреба отчетливо слышалось сердцебиение графа де Стрейн. Кейн чувствовал, как обдает человека жаром мысль о Жанне, мука скрывалась в голосе смертного. Он желал знать, правдивы ли слухи, которыми обросла его прелестная сестра.
– Воспоминания о ней причиняют боль не только тебе. – Нахмурился Кейн. – Отрывки, образы, осколки чувств. Я помню вьюгу и голос. Запах жасмина.
Чужие воспоминания набросились на Бога, стиснули зубы, запульсировали в голове острыми иглами-молниями.
По садовой дорожке бежит взволнованная девушка, на ее щеках застыли слезы, руки крепко сжимают какой-то маленький предмет.
– Стой, Луи, стой! – Умоляет девчонка.
У ворот царит суета: слуги проверяют, все ли упаковано в сундуки и корзины, крестьянские дети вертятся под ногами, изнывая от нетерпения, без конца срывается на лай большой черный пес.
Графиня-мать сжимает в руках платок, мокрый от слез, хмурится граф Август де Стрейн. Сам Луи все еще не спускает с коня младшую, Маргери. Сестра еще не до конца понимает, что происходит, юноша нарочито веселым голосом рассказывает ей, что ему предстоит интересное приключение.
– Стой… – Запыхавшаяся Жанна схватилась за край седла. – Я… тебе, чтоб не забыл…
Луи протянул Маргери в руки отца, принял от Жанны маленькую круглую картинку. Искусные руки нарисовали все семейство, кузнец сделал грубую рамку, украсил как мог завитушками, приладил плотную крышку, чтобы можно было прятать изображение от влаги, яркого солнца и чужих любопытных глаз.
– Я подумала. – Жанна вытерла щеки, робко улыбнулась.
– Не успеешь замуж выйти, как я вернусь! – Пообещал Луи, сжимая ладонь девушки.
– Надо больно… – Фыркнула девушка. – Сначала ты женись!
Луи замер, прижимая руку к груди, где тоскливо заныло сердце.
– Тебя стоило убить еще десять лет назад. – Выплюнул Луи. – Да и сейчас не поздно.
Рука графа сжала фамильный меч. Старый, но безупречно-острый.
Смятение в душе лоринца передалось и Кейну. На улице все еще пылал день, возились работники, погружая новую партию товаров. Вериец был безоружен и впервые в его голове вспыхнула беспокойная мысль о Несущем смерть!
Меч звал его, обещая рассказать правду и вернуть силу. Как только он найдет свое оружие – ненависть окружающих и страх станут только сильнее.
Луи де Стрейн не был так наивен, как его сестры. Он видел перед собой того, кто привык распоряжаться чужими жизнями, точно фигурами на шахматной доске. Королева – тоже фигура, которой пришлось пожертвовать.
– Встреча с Жанной – твоя удача и проклятие, чужак. – Луи опустил руки. – Только она могла увидеть что-то особенное в таком монстре как ты. Если бы не новости из Оринберга…
Золотые звериные глаза вспыхнули, граф почувствовал, как вериец перебирает сознание, выискивая информацию. Что же, ему нечего скрывать. И все же, было бы гораздо вежливее спросить напрямую.
– Оставь ее в покое. – Попросил Луи. – Ты дал ей шанс прожить свою жизнь. Твой бывший слуга не многим лучше любого из верийцев, но, кажется, его желания вполне приземленные.
Снова воспоминания. Шумные столичные улицы, двое незнакомцев, вкрадчивы голос в переулке… Гевальт! Проклятый настойчивый Истинный! Ревность сжимает обручем сердце, закипает кровь от одной мысли, что Фауст касается ее тела, впивается в вены и тянет к себе Нить судьбы!
Луи невольно отступил назад, настолько угрожающе и решительно выглядел чужак.
– Ты уже разрушил жизнь моей сестры. – Продолжил граф. Он ждал этого момента десять лет.
Луи мечтал о том, как выпотрошит белого убийцу, что сжег Оринберг, залил кровью плодородные земли, разрушил города, приговорил его младшую сестру и безвозвратно изуродовал старшую. А сейчас, глядя на такого грозного и опасного бога, что не в силах сдержать своих чувств при упоминании имени Жанны, Луи глубоко задумался.
– Я верну тебе меч. Оставь мою сестру в покое. – Снова потребовал мужчина.
– Мне казалось, я смогу расстаться с ней так же легко как с другими. Я ошибался. Свой меч я найду без твоей помощи, смертный. – Сузил глаза Кейн. – Не стой на моем пути.
Он распрямился, едва не касаясь головой потолка. Могучий и опасный.
– Кровь твоей младшей сестры на руках князя Гевальт. – Зачем-то добавил вериец, точно оправдываясь. – Твоя сестра умерла напрасно. Судьба Жанны – следовать за мной. Так решила твоя богиня, наделяя смертных Даром Ключа.
Луи враждебно нахмурился, обдумывая слова Кейна. Лорин не кривила душой, исповедуясь перед графом.
– Жанна вполне счастлива, я не позволю тебе второй раз разрушить ее жизнь! – Граф решительно преградил дорогу верийцу.
– Я бы поверил вам, Луи. – Невозмутимо ответил Кейн. – Но Нити судьбы все-еще пересекаются. Она зовет меня сама.
Мужчина скептически фыркнул.
– Не стоит выдавать свои желания за действительность. Свадьба назначена, в Оринберг съезжаются гости. Жанна не пойдет на этот шаг против своей воли. Мы поедем туда и, если я увижу свою сестру счастливой, – тебе придется отступить.
Белокожий чужак усмехнулся.
– Память по-прежнему скрывает вьюга. Но ее имя звучит ярче других.
***
Безлунная ночь хранила покой. Давно спала Эстер, все еще прекрасная и верная жена. Видели десятый сон оба сына Луи, отдыхали его работники и слуги. Дремал весь город Пиокль с его белокаменными домами. Бухта, полная торговых кораблей, апельсиновые рощи и роскошные сады.
Когда Луи вернулся в Атлану на небольшом корабле, старик Севар не задал ни единого вопроса. Граф привез с собой несколько огромных ящиков и спрятал их в погребе. Эстер не спрашивала, почему муж часто спускается в погреб ночами, но Луи всегда казалось, что она все понимает.
Для отвода глаз, граф открыл два ящика во дворе, извлек из них виноградные саженцы. Тестю юноша сказал, что хотел бы попробовать вывести новый сорт. Но три оставшихся ящика так и не покинули пределов погреба.
Рада Гевальт не сразу смирилась с тем, что охотиться на людей запрещено. Однако, безопасность Кейна девушка ставила выше своих потребностей, а потому, лишенная чужой силы душ, она изменилась: ее лицо обрело черты взрослой молодой женщины.
Дисмасу Кин пришлось хуже: полукровка нуждался в подпитке. Старый вояка не желал сидеть в подвале, ожидая пробуждения бога. Луи, скрепя сердце, отпустил его, взяв обещание, что он уйдет как можно дальше, чтобы не привлекать внимания к дому Севара. С тех пор он не видел Дисмаса.
Год за годом ненавистный белокожий бог просто метался в горячке, что-то крича на своем языке. Лабиринты отчаяния терзали разум Кейна. Благо, погреб был старым и располагался далеко от дома, а днем страшные звуки скрывались в суете Пиокля.
Тем не менее, отлучаясь по делам, Луи боялся, что его секрет будет раскрыт. Он окружил погреб цепными псами, чтобы случайный зевака не попытался найти источник шума. Решение оказалось верным: к удивлению графа, Рада быстро приручила собак, они понимали ее без лишних слов и команд.
Давно умер старик Севар, подросли его внуки, седина побила волосы самого Луи. В мире после Великой битвы, больше никто не искал выживших верийцев, жизнь шла своим чередом.
Лино ди Герра, один из четырех предателей Кейна, обосновался в Атлане. Луи видел его всего лишь раз, такой же глухой ночью. Рада говорила с ним на веалоре. Горячо и жарко верийка качала головой, в чем-то возражая Истинному.
Луи молча смотрел на пару чужаков. Со стороны они выглядели как поссорившиеся влюбленные. Через какое-то время герцог ди Герра оставил Раду. Он подошел к Луи, смерил его взглядом.
– У вашего семейства есть странный дар, – на идеальном оринбержском проговорил Лино. – Вы притягиваете к себе чужие души. Не бойтесь воинов Сантера, граф. Я позабочусь о вашей тайне.
Истинный несколько секунд смотрел в сторону двери, ведущей в погреб, но так и не спустился к своему богу.
Новость о пробуждении Жанны всколыхнула размеренный ритм, в котором граф просуществовал десять лет. Князь Гевальт прислал письмо, в котором просил Луи и его семью приехать в Оринберг на свадьбу. А через несколько недель проснулся белый бог…
Темное ночное небо казалось высоким и бездонным. Луи вел Кейна и Раду по пустым улицам к порту.
Мелькнул и погас свет фонаря. Луи ответил на сигнал.
– Вас ждут, – шепнул он Раде. – Корабль отплывет на рассвете. Я присоединюсь к вам через несколько дней. Укроетесь в трюме, человек проведет вас.
– Он не выдаст? – В который раз спросила девушка.
– Если он не будет открывать рот. – Луи неприязненно кивнул в сторону Кейна. – Я сказал, что вы отстали от цирка, что уплыл вечером в Оринберг. Туда сейчас стягиваются все, кто хочет подзаработать во время праздника. Вопросов не будет. Мало ли уродов на потеху толпе?
Вены на шее Кейна вздулись от гнева, но он промолчал. Луи довольно улыбнулся. В Атлане верийцев мало кто видел и маскарад должен был сработать на какое-то время.
– Дело за тобой, Рада. – Граф передал Истинной кошель с деньгами. – Ты справишься, я уверен.
***
– Почему не высадиться в столице? – Ворчал Кейн.
Морское путешествие ему не нравилось.
– Мы должны забрать меч. – Напомнила Рада. – Мы с Дисмасом Кин очень старались доставить Вас до Атланы, но Несущий смерть… – Она помялась. – Он на дне.
– Идеальное место. – Пожал плечами Кейн. – Там же, где все ответы на мои вопросы…
Они помолчали. Рада выглядела угрюмо. Ей явно не хотелось покидать уютный дом графа де Стрейн, смятение в душе княжны было непонятно Кейну.
– Фауст Гевальт – твой брат? Разве ты не на его стороне? – Спросил Кейн.
Рада отрицательно покачала головой.
– Все очень сложно, Ваше Величество. Вражда расколола верийцев еще до того, как мы ступили в Лорин. Великие Дома давно не едины.
Стены трюма закачались, погода была капризна. Пассажиры притихли, прислушиваясь к крикам на палубе. Им не удалось обойти шторм, команда готовилась к худшему. Послышался топот сапог, дверь отворилась.
– Эй, урод! – Крикнул моряк, обращаясь к Кейну. – Иди наверх! Поможешь! А ты – не высовывайся! – Обратился он к Раде, начинается буря. Закрой дверь и постарайся выжить.
Моряки спешно сворачивали паруса, закрывали все двери и люки, люди бегали, стараясь сохранять спокойствие. Корабль качало все сильнее, казалось, мир вот-вот перевернется.
Рулевой едва справлялся со штурвалом, моряк показал Кейну пальцем в его сторону, вериец кивнул и принялся помогать.
Вода касалась подветренной стороны, судно кренилось, волны все чаще бились о борт.
Рулевой старался преодолевать волны как можно плавнее, но даже с недюжинной силой Кейна, положение становилось опасным.
– Меняй курс! – Приказал капитан рулевому.
– Бесполезно! – Заорал моряк. – Остается лишь молить Лорин!
Кейн не боялся умереть. Но соленая вода вызывала странные и неприятные ощущения.
***
Мертвые боги не слышат молитв. Мертвые боги не отвечают. Корабль потерпел крушение вопреки всем усилиям команды. Снова этот соленый вкус во рту. Вкус крови и воды, темная беспокойная пучина под ногами. Обезумевшая стихия швыряла Кейна как тряпичную куклу из стороны в сторону.
Смерть не грозила верийцу, он позволил грозному морю управлять своей судьбой и, когда черный дождь ослаб, а волны перестали трепать тело, поплыл.
Временами Кейну казалось, что он упал в лабиринт и вокруг лишь зыбкий сон.
Над головой пронзительно закричала птица, рассекая воздух белыми крыльями…
На песке Кейн растянулся без сил. Мир вокруг все еще качался. Заходящее солнце окрасило небо багрянцем.
Где он и куда теперь идти? Что стало с Радой Гевальт? Несомненно, Истинная выжила.
Когда дыхание выровнялось, белый бог встал и осмотрелся. Песчаная коса тянулась до самого горизонта, утопала в редких соснах. Берег казался таким знакомым.
Вериец услышал голоса людей и поспешил уйти подальше: если верить воспоминаниям, лоринцы не будут рады встрече с ним.
Но, то что он попал туда, куда надо, Кейн знал. Стоило мужчине закрыть глаза, как чудесные голубые всполохи являлись точно наяву. Звучал радостный смех белокурой девушки в легком доспехе, теплая ладонь ложилась поверх его руки, а осеннее дерево все расцветало, вопреки заморозкам…
***
Два чужих солнца застыли над горизонтом, готовясь окунуться в морскую алую воду. Розовые облака протянули свои рваные перья во все стороны и даже легкий ветерок не спасал от влажной духоты.
Жанна удивленно осмотрелась. Она только что слушала Раду Гевальт, когда комната перед глазами расплылась, превратившись в незнакомый пейзаж.
– Добро пожаловать в Болгайр. – Прозвучал голос за спиной.
Девушка обернулась и увидела пухлого Балгу с широкой улыбкой на лице. Мужчина был одет в мешковатую кофту без рукавов, короткие штаны и открытые сандалии на босу ногу.
– Любезная госпожа, вам придется сменить наряд, если вы планируете задержаться. – Балга щелкнул пальцами.
Две девицы, не смущаясь, появились на песчаном берегу абсолютно голыми! Их загорелые тела прикрывали лишь две узкие полоски на груди и бедрах. Жанна почувствовала смущение. Даже среди свободных нравом верийцев существовали определенные нормы.
– Вы же не заставите меня ходить голышом. – Возмутилась она.
– Что вы, что вы! – Замахал руками Балга. – Эти юные леди – услада для моих глаз. Приличные женщины одеваются скромнее.
Девицы заулыбались, приглашающим жестом позвали девушку за собой. Жанна пожала плечами и последовала за бесстыдницами.
Дом тоже выглядел слишком странным: неизвестный материал имитировал кирпичную кладку, но на ощупь оказался слишком гладким, двери, лишенные благородной резьбы, легкие и тонкие. Такие можно было легко сломать одним ударом!
Окна – прозрачные, без витражей, без каких-либо перекладин, тянулись от пола до потолка, позволяя рассмотреть убранство комнат. Все простое, однотонное, чудное.
Девушки провели королеву в одну из комнат, где застыла белоснежная чаша ванны. Огромная, наполненная горячей ароматной водой. Удивляться становилось все труднее…
Через каких-то полтора часа Жанна рассматривала себя в отражении зеркала: облегающее полупрозрачное платье на бретельках, простые тонкие украшения, открытые туфли на высоком каблуке, распущенные длинные волосы.
К моменту, когда лоринка привела себя в порядок, оба солнца скрылись за горизонтом. Яркие огни осветили дом. Ни свечей, ни газа. Свет из ниоткуда.
– Если вы готовы, я бы хотел показать вам мой город. – Балга тоже сменил одежду.
Теперь толстяк был в белых легких брюках и рубашке. Все еще непривычная, но уже не такая дикая, одежда выглядела солидно.
– Как я попала к вам? – Нахмурилась Жанна. – И зачем?
– Вы нужны здесь. А Ключ от мира теперь у вас.
Балга указал пальцем на свой глаз.
Полукровка недоверчиво изогнула брови.
– Я отдал вам Око. Не для того, чтобы что-то требовать взамен. Но, позвольте же все показать.
Толстяк подставил локоть, девушка с сомнением положила на него свою руку.
Они молча прошли по садовой дорожке, спустились по широкой лестнице. Внизу их ждала странная повозка ярко-вишневого цвета. Юноша (видимо, лакей или возница), открыл дверцу перед Жанной, помог сесть на мягкое кожаное сидение, затем помог Балге и устроился впереди. Раздался рев зверя. Жанна вскочила с места, вызвав на лице возницы удивление.
– Тише, тише, любезная донна! – Балга потянул ее за руку. – Прошу вас, все так и должно быть.
Сердце бешено стучало в груди, лоб покрылся испариной, а зверь все рычал где-то внутри кареты.
– Вам нечего опасаться.
Балга прикрыл глаза, отправил своей гостье немного информации о странной повозке. Девушка чуть успокоилась, потянулась к ремню и, повторяя за богом, пристегнулась.
Механизм тронулся с места, приподнялся над землей, освещая себе путь огнями. Позади остались кованые высокие ворота, дорога, блестящая как ручей в свете солнца, начала спускаться, петлять. Столбы с фонарями мелькали с бешеной скоростью, выхватывая темные стволы деревьев и кустов, пока не расступились, открывая город…
Огни мелькали, тянулись во все стороны до самого неба, насколько хватало глаз! Восхищенный вздох вырвался из груди королевы. Внизу раскинулось целое поле высоких домов. Жители вовсе не собирались укладываться cпать, напротив, жизнь только закипала.
Балга усмехнулся и снова поделился своими знаниями.
Всю дорогу до города Жанна крутила головой, точно ребенок, который впервые увидел что-то волшебное.
Как только они въехали на улицы, скорость снизилась, Балга заговорил.
– Я хочу, любезная донна, показать вам, чего смогли достичь мои создания. Мы дольше всех оставались недоступны Сантеру, но, увы, он сумел дотянуться и сюда. Я прошу вас быть сдержанной и не совершать резких поступков. Постарайтесь ни с кем не разговаривать, ведь смертные Болгайр вам совсем не знакомы. Наши обычаи и традиции могут показаться странными.
По улицам гуляли люди. Их одежда была разной: сверкающей и богатой, простой и однотонной, но все они предпочитали слишком короткие штаны и юбки, откровенные вырезы, открытую обувь, причудливые шляпы. Точно ткань в этом мире была в дефиците.
Вдоль одного из бульваров стояли ярко разодетые женщины с раскрашенными лицами. Они громко звали прохожих, приставали к мужчинам, задирали перед ними юбки, демонстративно поглаживали свои длинные ноги.
За другим поворотом зазвучала музыка. Жанна тщетно пыталась найти музыкантов, но они, вероятно, укрылись в одном из ярко освещенных трактиров со столиками на улице. Здесь сидели шумные компании, парочки и одинокие люди. Слышался смех и громкие разговоры.
– Они свободны и счастливы. – Удивилась Жанна. – Вы добились совершенства… Но как?
Балга загадочно улыбнулся.
– Давайте оставим нашего верного слугу и немного пройдемся.
Он похлопал водителя по плечу. Юноша остановился, помог пассажирам выйти.
Идеально ровные, чистые тротуарные плитки, броские витрины магазинов с какими-то бутылочками, одеждой, выпечкой, драгоценностями и кучей непонятных для Жанны предметов. Они вошли в один из высоких домов. Дверь перед ними распахнул добродушный мужчина в ливрее, пожелал хорошего вечера.
Пока Балга что-то писал для девицы за стойкой и отдавал разноцветные плотные бумажки, Жанна осматривалась по сторонам, наблюдая за тем, как смертные входят в дом с большими чемоданами, а слуги расторопно провожают их к другим стойкам с девицами.
Неспешные разговоры, вежливые приветствия и прощания, умиротворенные спокойные лица. Гостиный двор в Болгайр выглядел гораздо лучше тех лачуг, в которых останавливались путники Лорин и чем-то напоминал Бирэмские гостиницы.
Потом была тесная кабина, что подняла их куда-то высоко, длинный коридор с темно-синим ковром, бог открыл перед девушкой одну из дверей.
Комнат было несколько. Здесь уже встречались отголоски роскоши: картины в золоченых рамах, статуэтки из мрамора, резная мебель.
Балга достал из какого-то ящика игристое вино, ловко открыл бутылку и налил искрящийся золотистый напиток в тонкие фужеры, протянул один Жанне.
– Вам нравится мой мир? – Поинтересовался мужчина.
– Здесь все другое. Не похоже на то, что ему что-то угрожает. – Жанна вышла на широкий стеклянный балкон и с наслаждением сделала глоток.
От высоты и красоты перебивало дыхание! Не было конца и края ярким улицам, по которым гуляли люди.
– Угрозы бывают разными. Эта страна – лишь часть огромной цивилизации. – Толстяк осушил бокал в два глотка, налил себе еще. – Все смертные молятся мне, хотя и называют разные имена. Признаться, это льстит и вызывает зависть у оставшихся соседей. А секрет прост, любезная донна: я много работал, появлялся в каждом поселении, творил чудеса и красочно умирал, оставляя мудрый наказ.
– Кажется, Лорин попыталась сделать то же самое с Лидией. Но у нее ничего не получилось.
– Она связалась с Сантером. – Поморщился Балга. – Этот жадный бог смерти все испортил. Мне долго удавалось обходиться без «заботливого соседа».
– Что изменилось? – Жанна внимательно посмотрела в ярко-синие глаза собеседника.
Мужчина вздохнул, взял из комнаты пару кресел и поставил их на балконе. Балга вернулся за вином, хотел налить в бокал, но передумал и сделал несколько больших глотков прямо из бутылки.
– В век расцвета мои смертные принялись рьяно убивать друг друга. Войны веры, дорогая, самые страшные.
Осколки прошлого вспыхивали перед мысленным взором Жанны: мужчины сражались, их искаженные гневом лица напоминали звериные оскалы. Звенела сталь, воронье в нетерпении кружило над головами. Горели города и деревни, бесчинствовали и грабили победители. Потом их настигала месть выживших. Эта картина бесконечно повторялась. Менялась одежда, облики городов, оружие перестало быть утонченным и начало плеваться огнем.
Постепенно вера перестала быть поводом. Люди поняли, что можно открыто претендовать на чужие богатства. Начались другие войны: за земли, за деньги. Смертные шагнули еще дальше: не было нужды сражаться своими руками, когда можно стравить между собой соседей. Жизнь так коротка, чтобы успеть напиться чужой крови, продемонстрировать свою власть.
Балга допил вино, небрежно поставил бутылку на пол. Жанна так и сидела с бокалом, в котором растаяли остатки видений.
– Я обратился к Сантеру. Он несколько раз повернул время Болгайр вспять… Время – странная штука, дитя. Оно движется относительно того, кто за ним наблюдает. Может бежать как песок сквозь пальцы в минуты наслаждений или тянуться как Нить в руках пряхи, долго и мучительно. И оно не любит, когда с ним шутят. Мои воспоминания стирались с каждым поворотом часов, я снова совершал те же ошибки, а неотвратимое преследовало меня. Сейчас мой мир застыл на пороге краха, у меня больше нет сил, чтобы бороться. Поэтому, я решил наслаждаться в часы агонии и укрыл эту маленькую страну от внешних бед.