Евгения Олеговна Огнёва
Лабиринт отчаяния
Раск понимал, что Жанна не объявится в королевстве, но он должен быть готов к любым исходам.
***
Кейн широко шагал по крепостной стене. Он не видел перед собой никого и ничего. Грудь сдавливали непонятная злость и горечь. Он торопился, будто пытался убежать от терзающих воспоминаний.
Эта дрянь ни капли не боялась! Напротив, лоринка была уверенна, что сможет постоять за себя. И что хуже всего, Кейн понимал это сам.
Стоило им встать напротив друг друга, как Несущий смерть потускнел и трусливо начал умолять отступить. Око превращало его в обыкновенный кусок железа. Более того, принялось тянуть силу и практически убивать Ключ от Вереса.
Кейн мог бы, наверное, использовать свои Дары, сражаться до последнего. Не смотря на отточенное с Лино мастерство, Жанна уступала ему в навыках фехтования. Но предательски дрогнули руки, сжалось сердце, раненое, оскорбленное.
От ветра защипало в глазах, бог стиснул зубы, яростно растер лицо руками. Это – не конец! Если девчонке нравится страдать и мучиться – он это устроит.
Не будет пощады миру Лорин и снисхождения для предателей! Кейн задохнулся от собственных эмоций, уперся руками в край черной стены, пытаясь отдышаться.
Да, он утопит Лорин в крови!
Боль затмевала крепостную стену, заволакивала, тянула. Мир стал блеклым, осталась лишь тоска. Где он опять ошибся? И можно ли что-то исправить?
Только сейчас Кейн начал понимать Вереса: вот, значит, как терзался могучий бог. Когда разум пытается сохранить порядок, но делаешь и говоришь что-то безумное.
***
– Где мы? – Фауст наощупь продвигался вперед.
Справа под ладонью была шероховатая холодная стена, слева – пустота. Под ногами – ровный пол без единого стыка.
– В башне Лорин. – Ответила Жанна. – Иди прямо за мной и никуда не сворачивай.
Она по-прежнему держала князя за руку. Ее ладонь была теплой и мягкой, легкий аромат жасмина наполнял воздух. Вериец слышал ровное дыхание, почти ощущал впереди ее хрупкое тело, что двигалось все дальше в непроницаемой темноте.
А вот глаза не видели ничего. Его острый взгляд хищника не мог уловить очертаний комнаты или хотя бы намека на того, что находится вокруг.
– Еще немного. – Пообещала Жанна, пожимая пальцы верийца.
Свет набросился неожиданно, ослепил, причиняя боль.
– Ну вот мы и на месте. – Вздохнула полукровка.
Фауст поморгал, привыкая. Белизну стен иногда нарушали красочные картины истории мира, выполненные неведомыми мастерами. Потолком служили движущиеся по голубому небу облака, вместо пола – зеркальная водная гладь, в которую заглядывает отражение лесного озера.
Вериец повертел головой из стороны в сторону. Помещение было не слишком просторным, упиралось в узенькую лестницу.
– Как мы попали сюда? – Спросил он.
– Ключ ведет в сердце мира. – Довольная произведенным эффектом, ответила девушка. – Здесь хранила свои тайны Лорин. Здесь жила и вынашивала планы. Теперь это все – наше.
Полукровка широко улыбнулась и шагнула на первую ступеньку.
Подъем казался бесконечным. Вскоре остались лишь пушистые облака и винтовая лестница, что тянулась и тянулась вдоль белоснежной стены. Наконец, появилась дверца. Жанна уверенно толкнула створку, кивнула Фаусту, приглашая за собой.
Их встретила тишина. Светлая комнатка с широкими окнами, прялка, рядом с которой сидело три сморщенных трупа с повязками на глазах.
– Жрицы Лорин. – Жанна поморщилась, брезгливо коснулась одного из тел.
С легким шелестом оно растаяло, не оставив даже следа. Цепная реакция задела оставшихся.
– А ведь все работает и без них. – Отметил Фауст, глядя на вращающееся колесо.
– Не совсем. – Девушка так же внимательно смотрела на тянущуюся лазурную нить жизни. – Одна из Жриц отрезала кусочки, отмеряя срок для новой души. Не понимаю, как это работает теперь, но баланс явно нарушен… Интересно, остался кто-нибудь в живых?
***
Им так и не удалось найти ни одной живой души. Жанна и Фауст блуждали по комнатам и лестницам, удивляясь, как велика башня. Потом Жанна поняла, что сердце мира лишь создает то, что просит его новая хозяйка.
Если девушке хотелось отдохнуть – перед парой тут же открывалась новая дверь, за которой ждали горячая ванная и мягкая широкая кровать под воздушным балдахином.
За окнами каждой новой комнаты все так же безмятежно плыли облака. При желании их можно было коснутся. Мягкие, как пух, легкие, они будто были сделаны из грез. Присмотревшись, девушка поняла, что права: в плотных невесомых завихрениях она видела чьи-то мечты о счастье, светлые образы безмятежной радости.
Не известно, сколько времени прошло с тех пор, как пара вошла в башню. Они успели три раза выспаться.
Говорить не хотелось. Выяснять, почему и как все вышло, от чего рухнул первый план побега из Вереса, спорить и ссориться – для чего?
– Знаешь, мне кажется, башня – такое же живое существо, как Маледиктус. – Полукровка в очередной раз обошла вокруг прялки.
Нить все тянулась и тянулась, скрываясь в бездонной корзине с пряжей.
– Она заботится о нас с тобой и как будто боится, что мы уйдем и она снова останется никому не нужной. Сколько времени прошло с того момента, как мы появились в Лорин? Полгода? Неделя? День?
– Ты права, – согласился князь. – Но я счастлив снова быть с тобой. – Вериец обнял девушку за плечи, поцеловал в лоб. – Я не представляю свою жизнь без тебя.
– Думаешь, я спокойно смотрела бы, как ты берешь себе в жены одну из этих хищниц? – С деланным недовольством фыркнула Жанна. – Нет, Гевальт. Теперь ты мой. Во веки веков.
– Не такое уж и страшное наказание. – Прошептал ей в ухо князь, крепче сжимая в объятиях тонкую изящную фигурку. – Чего еще можно желать?
– Жаль разочаровывать тебя, – потускневшим голосом протянула Жанна. – Но у на все еще проблемы с Сантером. И Кейн больше не рад нас видеть, а ведь Луц и Луи остались в Вересе.
– Почему не договориться с Джаредом?
– Шутишь? – Девушка отпрянула. – Разве можно доверять смерти? Мы должны забрать у него либо второе Око, либо песочные часы Архноса. Я так же намерена завладеть Несущим смерть!
Она решительно отстранилась и заходила из стороны в сторону. Ее пыльный дорожный костюм давно сменился простым сиреневым платьем, которое она обнаружила на мягкой кровати в первый же вечер. Фауст больше тоже не напоминал рыцаря Сумеречного королевства. Для него башня приготовила камзол и брюки в той же аметистовой расцветке.
Старая одежда исчезла без следа, лишь родовой меч и две сабли напоминали о том, что прошлое не приснилось влюбленным.
– Я потеряла кинжал Лорин. – С досадой вспомнила Жанна, замерев на месте.
– Не переживай. – Гевальт подошел и снова заключил ее в объятия.
Он провел по коротко срезанным волосам девушки, коснулся своей начавшей отрастать косы на затылке.
– Теперь мы оба – изгои для мира Верес. – Усмехнулась девушка. – Скажи: как ты решился отказаться от своего титула? Шарлотта, наверняка, не упустила новой возможности, чтобы напомнить тебе о величии Дома.
Фауст наморщил нос, вспоминая сладкие речи матери.
– Это все потеряло смысл. – Пожал плечами вериец. – Я обезумел, когда ты не пришла в назначенный срок и надел волчью шкуру.
Взгляд мужчины устремился в те дни и ночи, когда он мчался по лесу в компании таких же зверей, наслаждался свободой и горячей кровью своих жертв.
– Я слонялся по всему княжеству. – Продолжил он. – Не было никаких тревог и ограничений. Пьянящий восторг от того, что весь мир принадлежит тебе! А по ночам я вспоминал тебя и в горле рождался вой. Моя стая не понимала этого беспокойства, но разделяла эту боль как свою собственную.
Я верил, что ты исчезла не просто так. Сомнения закрадывались в мои мысли. Время шло, а Шарлотта предоставила мне прекрасный шанс появиться при дворе.
Родовой замок, имя, власть – все это барахло. Вещи не умеют любить в ответ, король волен миловать и казнить, лишь твоя любовь что-то значит среди всей этой мишуры.
– Что ты собирался сделать?
– Бросить вызов. Я знал, что Узы развеялись. – Беспечно произнес князь. – Если мы не вместе – все теряет смысл….
– Тебя отлучили от веры, забрали титул и запретили покидать княжество. – Вздохнула богиня. – А ведь Кейн дал тебе шанс вернуть все как было до нашей встречи. Фауст, которого я впервые повстречала, непременно выбрал бы земли и титул.
– Ты мне это говоришь? – Рассмеялся князь. – Та, что боялась отнять чужую жизнь.
Улыбка девушки повяла.
– Это – не лучшие перемены моей души, к сожалению.
Оба замолчали. Прялка все крутилась и крутилась, отматывая Нити душ. Жанна посмотрела на кудель, задумалась.
– А ведь сейчас ты сам по себе. И не принадлежишь ни к одному миру. Позволь?
Вериец кивнул. Легкое жжение пробежалось по всему телу, полукровка вытянула Нить Фауста.
Серая и матовая, лишенная блеска, с маленькими вкраплениями золотого.
– Никогда не видел ничего подобного. – Растерянно произнёс Истинный.
– Ты, действительно, свободен. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Что ты имеешь ввиду?
– Скоро угаснут Дары, потом ты разучишься пить души и утратишь бессмертие. – Она накрутила Нить на палец. – Изгой.
– Сколько у меня времени?
Разноцветные глаза обожгли.
– Вечность, Фауст. Стоит лишь отдать свою веру истинному богу. – Ее теплые губы прильнули к его губам.
***
– Ты молчишь, Наставник? – Удивленно спросил Кейн.
Лино замер как статуя с каменным лицом. Всю суматоху с исчезновением полукровки и князя вериец пропустил: ему не были интересны смотрины королевы, герцог в очередной раз выслушивал упреки своей молодой жены.
Рада осталась один на один с двумя малышами. Родовое гнездо герцога находилось достаточно далеко от Маледиктуса и северных княжеств, сам Лино появлялся редко и проводил дома мало времени.
Как только Кейн отдал приказ Вику Корси занять бывшую королеву походом, Лино выпросил право вернуться в родовые земли.
Рада с головой погрузилась в материнские хлопоты, сетуя на Жанну и Фауста, лишивших ее свободы. Но племянников волчица любила всем сердцем, не позволяла прислуге нянчиться с быстро подрастающими мальчишками.
Сначала было трудно смириться с тем, что ее время больше не принадлежит только ей. Но постепенно Рада поняла, что не готова снова привыкать к абсолютной свободе. Ведь за этим непременно последует расставание с близнецами и одиночество. Верийка ловила каждый миг, наблюдая, как растут и развиваются ее племянники.
Тем не менее, по герцогству быстро поползли слухи о том, что ее новоиспечённый супруг продолжает ухлестывать за девицами. Как смертными, так и Истинными. Будто бы каждой своей любовнице он оставляет на память отметину в виде буквы «Л» на шее за ухом.
Кухарки судачили о том, что герцог использует особый ядовитый состав, который буквально выжигает кожу, но проявляется лишь через несколько дней, от чего девица не сразу обнаруживает позорное клеймо.
Сначала молодая госпожа отмахивалась от порожней болтовни слуг. Ей было не до глупостей: дети верийцев любознательны и активны, за ними нужен глаз да глаз. Кроме того, они начнут тянуть души раньше, чем научатся ходить, а значит, смертные в доме могут стать случайной добычей.
И все же сплетни, переданные разными голосами, превратились в раздражающую полуправду. Рада начала сердиться, покрикивать на кумушек, стоило ей уловить хоть тень мысли о неверности Лино.
Да, они заключили формальный брак для спасения Луца и Луи, все же это не давало герцогу права позорить волчицу!
В очередной раз, вернувшись в Флос Конвалис, Лино наткнулся на подозрительный взгляд своей супруги. К несчастью, герцог прибыл не один: младшая из дома Ду присоединилась к нему по пути в свое герцогство.
Наставник и первый меч королевства, блистательный рыцарь, Лино предложил девице Ду заглянуть в его дом, чтобы немного передохнуть перед дальней дорогой.
На рассвете весь дом сотрясался от разразившегося скандала: за поздней беседой взвинченная в своих подозрениях, Рада ди Герра увидела за ухом Елизаветы Ду рисунок, напоминавший заветную «Л».
Истинная вцепилась в гостью, проклиная именем Кейна, обещая выпотрошить весь ее проклятый род! Девушки сцепились мертвой хваткой, досталось и Лино, и нерасторопному служке, вносившему в этот момент вино, и бравому сопровождающему герцогине Ду.
Рада ярилась как дикий зверь, рвала на вопящей Елизавете волосы, отбивалась от попыток верийки нанести ответный удар.
Когда Лино все же удалось утащить супругу подальше от возмущенной представительницы благородного рода, последовала еще одна перепалка. Но с мужем Рада не церемонилась вовсе: она вытащила из ножен его собственный меч и ринулась в бой.
Это был великолепный поединок! Лино пришлось защищать свою жизнь любыми подручными средствами: кочергой, каминными часами, изящным стулом, обитым нежно-голубым ситцем, подсвечником.
Попытки оправдаться приводили волчицу в еще большую ярость. Наконец, Лино вернул себе меч при помощи сорванной с окна портьеры и одного из подсвечников, которым он ловко орудовал, обороняясь.
Пыл Рады остудили лишь не менее жаркие поцелуи герцога и заверения в бесконечной любви. И он не лгал, во имя Ночи! Если бы он знал, какой искусный и опасный противник отныне связан с ним Узами крови, он бы не топил тоску в вине и бесконечных скитаниях по Костяным хребтам!
Сокровище! Настоящая воительница, каких Сумеречное королевство не видело уже давным-давно!
К вящему разочарованию прислуги, занимательный скандал окончился бурным примирением, а негодующая Елизавета Ду получила в качестве компенсации небольшой ларец с дивными рубиновыми серьгами.
С того дня Лино предпочитал оставаться в родовом поместье, занимался воспитанием своих формальных наследников и отводил душу в поединках с Радой.
Приказ явиться в Маледиктус всем семейством насторожил пару, но от посланника подробностей добиться не удалось: он ничего не помнил стараниями Раска.
– Ты просишь о невозможном. – Наконец, ответил Лино, подняв взгляд на короля. – Рада не отдаст детей.
– Это не просьба, герцог, а приказ. – Процедил Кейн. – Близнецы останутся в Маледиктусе, а вы оба отправитесь в Лорин и приведете сюда полукровку вместе с Гевальтом!
– Она не пойдет с нами, Кейн. – Покачал головой Лино. – А мне не хватит подлости предать Жанну.
– Но хватит, чтобы предать своего бога? – Недовольно изогнул бровь король.
– Не заставляй меня. – Почти мольба звучала в голосе Лино.
– Если девчонка не вернется – ее ублюдки умрут. – Пообещал Кейн.
Лино потянулся к мечу. Для него было ясно как день: бог сошел с ума. Он ослеплен своей ненавистью и уже не помнит, как много сделали для его спасения и Рада, и Лино, и даже Гевальт.
– Ты не сделаешь этого!
Рада шла по каменным плитам, прижимая к себе Луи и Луца. Верийка смотрела гордо и бесстрашно. Ее бледное лицо, обрамленное черными густыми волосами, было полно решимости.
– Это – наследники Дома ди Герра. Как ты объяснишь при дворе свой поступок?
Кейн сошел с трона, медленно, усмехаясь, подошел к Раде. Девушка поджала губы и отпрянула назад, инстинктивно пряча близнецов.
– Я не собираюсь ничего объяснять. – Тихо произнес король. – Мне не нужен яд или кинжал, чтобы забрать жизнь.
Вериец протянул руку ладонью вверх, между пальцами засверкали две золотые Нити.
– Я совершил глупость, отлучив Фауста от Вереса, иначе он был бы уже мертв.
Губы герцогини задрожали, а щеки стали еще белее.
– Я найду Жанну. – Вздохнула волчица. – Но не обещаю, что она пойдет за мной.
– Она пойдет. – Удовлетворенно кивнул Кейн. – Когда ты расскажешь ей все, что сейчас произошло.
Глава 10. Отражения
Снова вижу сон, где бегу по краю,
Я к тебе спешу в последний час
Истина гласит: Что не убивает,
То и делает сильнее нас!
Разрывая нити, мысли настегают:
Так ли важно этот мост ломать?
На своей луне Каждый правит балом,
Руша то, что дорого терять
Время вспять я поверну, пока горит свеча
Но вернуть не в силах миг здесь и сейчас
(Алёна Сакрариа – «Ариадна»)
Город жил и бурлил. В ночной темноте горели огни трактиров, смеялись люди. К причалу прибыло два торговых судна, моряки сходили на берег, с удовольствием ступая на твердую землю.
По улицам прогуливались патрульные с ярко-зелеными лентами на рукавах истертых рубах. Все они состояли из вчерашних мастеровых и простолюдин. Время от времени мужчины останавливались рядом с какой-нибудь чрезмерно шумной компанией, разгоняли дерущихся и заставляли перебравших хмельных напитков вернуться домой.
Город изменился. Нечистоты заливали улицы, на стенах домов красовались приказы и просто свежие новости. Даже в верхних кварталах разгуливали нищие, карманники и гулящие девицы. Город превратился в одну сплошную свалку.
Время от времени кто-то радостно выкрикивал лозунг нового Оринберга: да здравствует народ! Всем равные права и возможности!
Жанна и Фауст скользили в тенях и отражениях. Решись они появиться на свет – их непременно бы заприметил патруль или разгоряченные от новообретенной свободы жители.
«Не могу поверить, что лоринцы свергли своего короля! Их ждет хаос и разрушения» – Фауст отступил во мрак, пропуская очередную компанию смертных.
«Новое всегда рождается из хаоса и разрушений» – Ответила Жанна. – «Сейчас люди еще не осознали, что придется решать сложные вопросы и нести ответственность. Каждая прачка, каждый работяга и матрос чувствует себя хозяином своей жизни. И потом, принимать решения толпой, в едином порыве – это всегда будоражит кровь, делает причастным к чему-то общему. А значит, в случае неприятностей не будет крайних и виноватых»
«Дать власть этому стаду! Джаред, действительно, безумец!»
«О, Фауст, ты просто не видел Болгайр. Мир прошел через это и выжил. Потом люди снова добровольно надели на шею хомут, чтобы не нести на себе бремени сложных вопросов. Зачем? Плохой урожай и голод – во всем виноват правитель. На дорогах много разбойников – не досмотрели наместники. Не договорились с соседями, грянула война…»
«Я понял тебя» – Кивнул вериец. – «Помнится, ты сама мечтала дать свободу верийским смертным»
«И я этого добилась. Ты сам увидел, как бережно Раск помог людям выстроить новое общество. Джареду нужно совсем другое. Он искореняет веру, позволяет низменным потребностям взят верх над всем остальным»
Пара спустилась к мастеровым кварталам, прошла вдоль жилых домов, где разжилась каким-то тряпьем, что сушилось на веревках. Выбирать не приходилось, потому, оба наспех прикрыли свою одежду видавшими виды плащами и смешались с толпой, старательно пряча лица.
Смертные не обращали внимания на высокого мужчину, сопровождавшего девушку. В столичной сутолоке было много приезжих, как и всегда.
После казни Августа Свейна последовали многочисленные погромы. Люди время от времени вспоминали как внесли свою лепту в становление нового государства. Минул уже год, но каждый помнил эти лихие времена.
Тащили и грабили кто что успел: худенький чумазый подросток волок женское платье, расшитое жемчугом, вчерашняя горничная прижимала к груди пуховую подушку, подвыпившие булочник и сторож вместе несли тяжелую софу, обхватив изогнутые резные ножки натруженными руками.
Из окон особняков раздавалась ругань, визжали вчерашние аристократки, которых волокли за волосы, рыдали дети, время от времени кто-то что-то разбивал или ронял, возмущенных и недовольных живо уводили на сколоченный наспех эшафот.
С женщинами не церемонились. Те, кто был хоть немного привлекателен, напрасно молили о пощаде, отбиваясь от жадных озверевших рук. Те, кто уже не вызывал интереса подвергались издевательствам и насмешкам. Благородные господа пытались защитить свои семейства. Их истерзанные толпой тела ждала все та же виселица или шальной нож.
В пьяном угаре жители столицы сметали на своем пути все, что напоминало им о неравенстве, данном с рождения. Будь то скульптуры в саду вчерашней графини, разноцветные витражи в галерее дворца или лакей, что вступился за совсем юную дочь аристократа. Не было разницы: вещь или человек.
Два дня и две ночи бушевали пожары, лилась на мостовую кровь, стонали от боли и унижений те, что посмели возомнить себя выше народа. Это они были виноваты в том, что десять лет назад Оринберг умылся кровью! Это по их вине каждая семья не досчиталась мужа, отца или сына! Пускай теперь узнают, каково это!
Пока образы кружились в голове, полукровка не заметила, как они с Фаустом оказались на погосте. Отпечатки событий преследовали девушку, захватывали ее спутника и мчались, наваливались, пока мир не закружился перед глазами, а к горлу подступила тошнота.
– Всякий раз мы пытаемся мстить тем, кого считаем виноватыми. – Тихо пробормотала Жанна. – Как мало нужно нам, чтобы превратиться в зверье.
Вериец помог ей сесть на скамейку возле чьей-то могилы, сам, пошатываясь, облокотился о ствол старой кривой яблони.
С тех пор, как мужчина осмелился отпустить свои чувства к Жанне, его мир начал меняться. Война перестала казаться забавной игрой, а сердце чутко улавливало чужую боль.
Это причиняло неудобства и грозило тяжелыми мыслями, но вериец, истертый временем, безразличный в своем бессмертии, был счастлив снова обрести яркость чувств и эмоций.
– Мы почти добрались. Нужно отдохнуть. – Ответил Фауст. – Никто не станет ходить по кладбищу ночью.
– Станут. – Жанна отрицательно покачала головой. – Мародеры лишены почтения к усопшим. Мы укроемся в другом месте.
***
Перед тем, как покинуть башню Лорин, она решилась-таки коснуться голубой пряжи, что без конца тянулась и исчезала в корзине.
Липкие Нити цеплялись за руки, перекидывались на плечи, опутывали ноги. Пока все тело Жанны не покрылось искрящейся пряжей.
Жизнь струилась легким шелком, обрывалась и возрождалась снова. То, о чем когда-то говорил Сантер: души совершали свой круговорот, возрождаясь в новых телах. Просто теперь они были теми же, что и прежде.
Жрицы смешивали Нити, дополняя или отрезая, создавали уникальную личность, прежде чем выпустить в мир. Сейчас все шло по проторенной дороге.
Не хватало Лорин, что любовно лепила нового творца или одаренного гончара.
Когда Нити отпустили Жанну, башня любезно открыла перед ней двери мастерской. Здесь перед изумленной девушкой раскинулись бесконечные эскизы душ. Лорин смело экспериментировала, сглаживала резкие углы, кроила судьбу своим подданным.
У богини был четкий план на каждую страну, ее правителей, аристократов, чернь… Все, чтобы сохранять мир, избегать конфликтов.
– Она продумывала каждую мелочь. – Прошептала Жанна, восхищенная кропотливой работой Лорин. – И вовсе не была глупа, она продолжала свою работу даже когда Джаред вмешался в ее дела…
Смелая, внимательная к каждой детали, Лорин до последнего просчитывала варианты развития своего мира. Пробежавшись глазами по эскизам, Жанна поняла, что ее появление внесло значительные корректировки в работу женщины.
Ей ни за что не разобраться в этом всем самой. Жанна с неожиданным сожалением подумала, что хитрый на выдумки разум Кейна справился бы с этой задачей играючи…
***
Жанна смотрела в зеркальную гладь воды, что скопилась в пещере мелкими лужицами.
– Зеркало, зеркало… – Усмехнувшись, пробормотала она.
Фауст крепко спал, насколько это было возможно в чужом мире. Девушка все еще была для него хрупким созданием, которое требуется оберегать. Возлюбленной, за которую почему-то нужно бороться, хотя она давно дала свои ответы на все его вопросы.
Это очень мешало Истинному увидеть, насколько сильна его избранница. Она давно превосходила способности князя и, в отличие от Кейна, Фаусту лишь предстояло смириться с этим.
Истинный настаивал на том, что будет бодрствовать, пока Жанна будет отдыхать. Богиня вздохнула. Спорить было бы пустой тратой времени. Она его просто усыпила. Мягко и нежно завлекла в сети снов.
Темные пещеры манили своей прохладой. Капала вода, стекая вниз по растущим сверху сталактитам. Избегая соблазна шагнуть в отражение, Жанна отвела взгляд.
Прятаться в городе было опасно. Побережье в бедных кварталах оставалось единственным местом, где по-прежнему не задавали вопросов незнакомцам.
Здесь почти ничего не изменилось: карманники все так же облегчали кошельки зевак, в кабаках потягивали пенное пиво ухмыляющиеся кривыми зубами ловкие люди. В их сапогах прятались острые ножи, готовые в любой момент пуститься в дело, волосатые кулаки сжимали липкие от грязи кружки с напитком.
В доках Нижнего города шныряли контрабандисты и торговцы живым товаром, нищие, что просили днем милостыню на углах, калеки, оборванные и чумазые сироты.
Фауст и Жанна спустились в грот на самой окраине. В этом месте было тихо, а смрад кварталов уступал место соленому бризу. Несколько лачуг с заросшими садами покосились и выглядели не жилыми, но пара не рискнула заглянуть туда.
Девушка выскользнула из укрытия. Ей хотелось немедленно заняться делом: отыскать Сангре, воссоединить его с Лилит, осмотреться в Лорин. Нужно было понять, насколько плохи дела. Есть ли у нее шанс исправить все самой, ведь отступая в Верес, девушка рвала Нити нещадно. Каковы же последствия?
Ночь несла влажный тяжелый воздух.
В густых сумерках перекликались птицы, их песня разливалась в душном зное, полном томительного ожидания прохлады.
Жанна с любопытством рассматривала все вокруг: пустое песчаное побережье, ленивое море устало облизывает берег, несколько лиловых туч крадутся по небу.
Ночь опускала свой бархат, скрывая далекие тлеющие очаги людей и их сны, полные грез.
Золотой всполох привлек к себе внимание, вызывающе-ярко озарив тяжелые грозные тучи. Девушка зажмурила глаза, снова посмотрела на горизонт. Вспышка повторилась.
Все казалось сном, но щеки коснулся свежий бриз, упрямо замерцали россыпи звезд.
Жанна шагнула вперед, догоняя сумеречную сказку.
Море ждало ее. Обманчиво-спокойное, оно игриво щетинило мелкие гребни волн, предвкушая бурю.
Лоринка шагнула в воду. Поверхность казалась твердой как мрамор. Непонятная радость накрыла Жанну. Она заулыбалась, позволяя магии Ока наполнить каждую клеточку ее тела.
Богиня двинулась дальше. Ветер переменился и волны бессильно ярились. Они тянулись к Жанне, пытаясь коснуться ног.
Мелькнули влажные черные спины дельфинов. Они покружились рядом, издавая писк, с любопытством выныривали один за другим. Игра наскучила им быстро: человек никак не реагировал на их попытку подружиться, а море звало, продолжая волноваться.
Возле одного из дельфинов появилась фигура. Бледно-голубая кожа, огромные глаза на лице, рука сжимает копье. Затем выглянуло другое существо, покрытое такой же серебристой чешуёй, вскинуло руку в приветственном жесте.
Жанна помахала в ответ. Морской народ перестал бояться городов, значит, в мире грядут большие перемены.
Лоринка пропустила через пальцы несколько голубых Нитей, прежде чем отпустить их снова в море.
– Зеркало, зеркало на стене. – Пробормотала богиня, всматриваясь в пучину вод. – Кто всех прекрасней в этой стране?
***
Последние снежинки опускались на плечи. Хрупкие, крошечные и прозрачные. Весна замерла на пороге, пробуждаясь подо льдами горных озер.
Все смелее звенела капель по черной крепости, все выше поднималось солнце, нехотя скрываясь за бледной неприступной горной грядой.
Два дня прошло с тех пор, как герцог ди Герра и его супруга ушли по следам Жанны. Ее исчезновение разорвало ткань мира, оставив за собой тонкий шрам в пространстве. И в сердце.
Кейн вдохнул, набрав полной грудью свежий морозный воздух. Ему не хватало летних ночей, полных истомы и неги, когда хрупкая нежная полукровка была рядом. Вспоминались душные раскаленные площади Болгайр, где они потеряли внезапно обретенную близость.
Вериец скрипнул зубами. Может быть, он принял за чистую монету то, чего не было и нет? Полукровка всегда стремилась вернуться в Сумеречное королевство, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным.
Истинный ощутил, как неприятно пробежалась по сердцу мысль о собственном заблуждении, повернулся спиной к ледяному северному ветру и вдруг заметил, как небо озарила голубая вспышка.
***
Жанна ждала. Ничего не происходило. Море оставалось морем. Тонкие бровки нахмурились, девушка опустилась на колени, разгладила непослушные волны, выровняла ладонью поверхность.
Море подчинилось. И теперь красавица снова повторила свое заклинание, вглядываясь в прямоугольник. Буря нарастала.
Ничего не получалось. Жанна склонила голову к воде, почти касаясь упрямо-матовой холодной воды.
Лилит должна была ждать ее возле зеркала! Волшебница тяжело пережила перерождение души. Это была сложная и кропотливая работа.
***
Жанна перебирала плетение судьбы, ее кинжал отрезал золотистые узелки, вплетал новые. С каждым движением девушка вкладывала силу Ока и восстанавливалась, отбирая у Лилит всю ее магию.
– Когда я вернусь из Болгайр, – заговорила Жанна, прекращая работу, – все может измениться.
Лилит вскинула встревоженные глаза. Процедура далась ей так же тяжело. В ее голове смешивались прошлое и настоящее, радости и страхи. Она то рыдала и просила оставить ее в покое, то срывалась на истерический смех, то затихала в полудреме.
– Между мной и Кейном установился хрупкий мир. Это ненадолго. – Продолжила полукровка. – Наши пути расходятся, как и наши желания. Я оставлю тебе Искру.
Она подошла к старому разбитому зеркалу, через которое когда-то благополучно попадала в Волчий замок.
Ладони застыли над осколками, легким жестом Жанна подняла их в воздух и движением указала в сторону пустой рамы.
Стекло послушно закружилось, складываясь в прежнем порядке. Через минуту все было готов. Несколько тонких трещин все же портили поверхность. Жанна нахмурилась, потерла пальчиком, но ничего не смогла изменить.
– Что же, вполне сгодится. – Пожала плечами девушка.
Она проколола палец кинжалом и прижала к глянцевой поверхности.
– Ты поймешь, что я зову тебя. – Жанна повернулась к Лилит, что с любопытством наблюдала за действиями богини. – Сядешь напротив и я заберу тебя в Лорин. Там и закончим работу.
– Почему не сейчас? – Тихо и с подозрением спросила волшебница.
– Потому что я устала. Потому что Верес сразу почувствует, что ты стала другой. Потому что я не доверяю тебе.
Разноцветные глаза вспыхнули огнем и тут же погасли.
– Если не закончу начатое – ты станешь тенью. Не надейся на Сантера или Кейна. Они не смогут перекроить твою душу назад.
Отпечаток на зеркале медленно исчезал, сливаясь с ртутной гладью.
***
Она не успела даже вскрикнуть, когда опора под ногами пропала! Вокруг гудела стихия. Игривое покачивание сменилось нарастающим шумом. Ветер подгонял разбухшие от дождя тучи, смешивал налетал порывами.
Руки отчаянно задергались, пытаясь вытолкнуть тело наверх, соленая вода давила на плечи. Волны ухватили девушку за ноги, затягивая в водоворот.