Евгения Ивановна Хамуляк
Серге как Мегре. Расследует детектив-астролог
За их столом не было гостей, потому что оба, и Неля, и Алексей, не любили праздников и не любили гостей. Помимо очень крепких любовных и дружеских отношений, их сближало недолюбливание именно к этим двум явлениям в жизни каждого нормального человека. Поэтому всё внимание тут же было переведено на главную проблему одноклассницы.
– Дурью маетесь! От роскоши и безделья совсем мозги накренились. Тебя б на один день к нам отдел, забыла б про танцульки и глупости, – махнул рукой Колькин, выслушав рассказ о недопонимании в молодой семье, допил шампанское и отправился спать.
Завтра, несмотря на праздник, его ждали тяжёлый день и очень тяжёлое дело, но какое, никто толком не знал. Родные и близкие вообще подозревали, что Колькин – не следователь, а шпион. Истории, им рассказанные, больше походили на размытые факты сразу из нескольких чужих жизней. Неля как-то беседовала с жёнами коллег мужа на эту тему, и те отмечали похожую скрытность. Поэтому родня уже давно махнула рукой на тайную деятельность Колькина и перестала спрашивать про работу.
Сама Неля являлась примером врача от Бога. После школы, не раздумывая, она сразу же отправилась поступать на медицинский, потому что с детства мерила пульс, прослушивала лёгкие, смотрела уши всей семье, привыкшей к врачебным приставаниям девочки. Её не пугали человеческие недуги. Наоборот, она мечтала их прощупывать и исследовать, выбрав, правда, не самую романтическую из всех отраслей медицины – оториноларингологию. Таким образом, их крепкий брак с Алексеем держался на любви, страстном отношении к выбранным профессиям и ненормированном графике работы.
Сыроежкина, первая отличница и хулиганка 11 «А», не пошла по университетским тропам. Её стало лихорадить ещё со школьной скамьи. Как упоминалось, ей удалось поработать и секретаршей, и парикмахером-самоучкой. Были моменты, когда Сыроежкина записалась в археологическую экспедицию на Дальний Восток, вернувшись оттуда с мужем. И перебрав множество ипостасей, так и не нашла себя, под конец разойдясь и с мужем-археологом.
На ахиллесову пяту непонимания своей миссии в этой жизни мужским собственничеством больно наступил Асгат.
Поэтому отправляясь первого, второго и даже пятого января на службу, Алексей в сезон пьяных драк и грабежей, а Неля – в период переохлаждения у ёлок, давали отсыпаться подруге в одной из свободных комнат, ежедневно оставляя завтраки-обеды у её кровати. И каждый раз возвращаясь с работы, находили угощения нетронутыми. Подруга тоже не двигалась, будто застыла льдинкой под одеялом.
– Серёжкина, я отоларинголог, не психиатр, конечно, – наконец произнесла Неля, видя, что ситуация анормальная и может зайти ещё дальше, когда уже потребуется медицинское вмешательство.
Ведь маленькую, упрямую, всегда оптимистичную Сыроежку нельзя было узнать. Понятно, что внутри что-то сломалось и тоска-печаль поселилась в сердце. Нужно было срочно что-то предпринять. Алексей, молча разводил руками, вообще не зная, что такое депрессия и тоска. Он относил эти явления на капризы и женские дни, а у мужчин – на отклонения в психике.
– Я понимаю, расставание дело нелегкое, но всё же не смертельное. В конце концов, вы не успели набрать кредиты, ипотеки, нарожать кучу детей, а значит, всё не так уж плохо. Ты молода, красива, здорова. Заведёшь нормального мужика, который сам работает и тебе разрешает не тухнуть по жизни, – рассуждала Неля, находя поддержку в лице мужа, который кивал по поводу и без.
– У тебя есть где жить? Что есть? Чем платить за свет, пока ты в третий раз ищешь свою любовь?
Сыроежкина, не вылезая из-под одеяла, поведала, что маленькая квартирка на периферии, маленькая жёлтая машинка и кое-какие накопленные средства на прожиточный минимум имеются. От дебетовых карточек мужа, его машины, его квартиры и прочих благ она отказывается. Подаст на развод как только, так сразу.
– Но я не хочу, чтоб родители узнали раньше времени, – умирающим голосом молвила одноклассница, высовываясь из-под одеяла.
– Решено! Остаёшься у нас на неопределенный срок, – Неля повернулась к ошарашенному диагнозом подселения мужу. – Всё равно эта комната пустует, и нас особо дома не бывает, – говорила она ему, пальцем тыча в печальное одеяло. – Взамен, Сыроежкина, ты пылесосишь и моешь посуду. И… – Неля замахала руками на мужа, чтоб тот предложил нечто полезное.
– Ну если нет работы … – рассуждал вслух следователь, – пусть пойдёт на свои курсы эзотерики, а там, может, и работа отыщется. Я поспрашиваю у своих, нужны ли им блогеры или эзотерики.
– Колькин! – крикнула Неля на сухого сердцем мужа и выгнала его из комнаты.
– А что я? Она сама виновата. Серге, ты знаешь, что в участок поступило с десяток заявлений о пропаже девушки по имени «Руссула Обыкновенная»? Тебе это ни о чём не говорит? Твои сумасшедшие фанаты устроили забастовку перед входом, обвиняя нас в халатности и чёрт знает в чём ещё! Я им полчаса растолковывал, что их Руссула, то есть с латыни Сыроежка, жива-здорова и в ус не дует, что столько людей о ней беспокоятся. Просто лежит в кровати и дуркует. Бери с них по рублю за заботу – вот тебе и работа! – Неля встала и пинками выпихнула прагматика и знатока латыни из комнаты.
– Ирка, вставай. Не дай депрессии съесть тебя. Я не психиатр, – повторила Неля, – но знаю: стоит только показать тоске палец, она откусит по голень. И ты уже не соберёшь себя по косточкам. А мужики, – Неля посмотрела на дверь, – любят здоровых, молодых и счастливых. Таких, как ты. Мы с Лехой не дадим тебе загнуться, как ты не давала нам этого сделать, когда у нас была чёрная полоса. Оставайся, живи сколько хочешь. Главное, не унывай.
Глава 2. Как Ирка заделалась астрологом
Через день Ира стала ходить по квартире, принялась за генеральную уборку, которой никогда не видела трехкомнатная квартира отоларинголога и следователя. Наконец, ещё через пару дней страна вышла из праздников и всё ещё печальная Ира побрела на первый урок по астрологии, а затем уроки хиромантии, иридодиагностики, далее кундалини-йоги, круг женской силы, пение тибетских мантр и гадание на кофейной гуще. Асгат, не зная какое гадание понравится жене больше, за баснословные деньги проплатил все предлагаемые. Ира, лишь бы не возвращаться домой, чтоб не мозолить глаза любимым друзьям, впитывала в себя все оплаченные знания.
По началу не понимая ни слова, не в силах запомнить, как выглядит Венера и какая из сотен чёрточек на руках – линия сердца, малопомалу Сыроежкина вместе с одноклассниками, большая часть которых имела пенсионный билет, втягивалась в процесс, находя кое-какие совпадения с астрологией и хиромантией у себя. Мотивации посещать занятия прибавилось. И к третьей неделе Сыроежкина уже могла отличить Меркурия от Сатурна.
Больше неё самой проснувшемуся интересу к гаданию были удивлены Колькины, которые думали, что затея с астрологией, мягко говоря, отвлечёт, но не займёт ум и время Ирины, которая теперь пропадала с утра до вечера не из-за необходимости не мозолить им глаза, а по личной инициативе и из-за тотальной занятости. А когда приходила с гадальных слётов, не умолкала, рассказывая о планетах и знаках на руках и глазах, и ушах.
Колькины, несмотря на то, что являлись ярыми атеистами, то есть не верили ни в Бога, ни в чёрта, ни в Меркурия, были очень рады, что подруга возродилась к жизни. Но рук своих не показывали, не доверяя «бредятине», «хреномантии» и прочей «бесовщине», как они выражались.
Закончив обучение, Ира, по рекомендации Нели, вышла на работу регистратором в больницу, где трудилась подруга-отоларинголог. Поначалу от нечего делать она просматривала картотеки с датами рождения и диагнозами пациентов клиники. Несмело и без особого энтузиазма подмечала связи между двумя фактами сначала своей сменщице, затем медсёстрам, а позже самим пациентам, которые вскоре просовывали в окно регистрации не карточки, а свои руки.
Смех смехом, но уже на второй месяц работы фамилия Серге стала известнее, чем ФИО главврача поликлиники. Поток желающих узнать о себе, своём здоровье, семейном положении и денежном канале, устремился в регистратуру, создавая невероятные очереди. Именно по этой причине однажды разнообразные офтальмологи, урологи и педиатры попросились домой к Неле, зная, что астрологиня и хиромантка проживает временно там.
– Я как бы не против, – заметила отоларинголог, – но не понимаю, вы серьезно?
Коллектив стал сыпать неопровержимыми фактами невероятных предсказаний, после которых многое сбывалось. Страждующие до хиромантии готовы были платить деньги за сеансы.
– То есть сестра Асгата была права? – без удивления спросил Алексей удивлённую Иру, когда они после трудового дня, сидели на кухне за чаепитием. – Может, вернёшься к нему?
Ира и сама подумывала об этом. Особенно в первые дни, когда красный джип, оставленный ею из гордости, всё ещё стоял на дороге, покрываясь снегом и льдом. Асгат его не забирал, и этот джип являлся последней надеждой на воссоединение. Но когда Ира вышла на работу в регистратуру, таким образом отчасти исполнив свою мечту о трудовой занятости, туда незаметно подкрался Асгат, желая посмотреть на возлюбленную. Увидев её уныло сидящую за столом, в тот момент изучающую толстенный талмуд о звёздах, он передумал падать на колени и умолять её вернуться. Не понимая, как его Ирочка променяла жизнь принцессы на жизнь нищенки только из-за каприза иметь работу, коллектив и мелочь на чай в виде зарплаты.
Обиженный он ушёл, совсем не зная, что именно в тот момент, Сыроежкина подумывала воротиться в стан семьи на любых условиях. Но всё же гордость не позволила дать задний ход. Тем более, по астрологическим картам выходило великое будущее Ирины Георгиевны Серге. Правда, какое именно и где именно, звёздами не упоминалось.
– Я вам так благодарна за приют, за дружбу… – прослезилась Ира, в очередной раз сидя за ужином с друзьями у них на кухне. – Эти три месяца одиночества, развода, безденежья… Правду говорят: не имей сто рублей, а имей друзей, – Сыроежкина разом обняла обоих. – А всё потому, что у меня Меркурий хороший в доме Рака. Поэтому вы меня терпели не зря. На следующей неделе я съезжаю.
Колькины аж ахнули, в душе прикипев к соседке-однокласснице, которая скрашивала их будни, убиралась в квартире и готовила еду.
– Как это!? – возмутился Алексей. – Оставайся сколько желаешь! Ты нам совсем не мешаешь! – он покраснел.
– Леша, Неля, спасибо, нет тех слов, которые могут выразить мою благодарность, – Сыроежкина прижалась к плечу следователя и обняла руку отоларинголога. – Но у вас скоро луна выходит на горизонт, комната ещё пригодится для ляли.
– Что ты несёшь?! – отдёрнула руку Неля, у которой дети стояли в плане сразу после защиты докторской, а не наоборот.
Сыроежкина вздохнула.
– И у меня скоро Уран как включится, мало не покажется – работы будет завались.
– Ирка, мы всё понимаем: депрессия, мозги набекрень, но ты завязывай со своими Уранами, – посоветовал Алексей, крутя глазами одновременно в разные стороны.
– Хочешь очную ставку устроим? – предложила Сыроежкина. – Ты мне дату рождения, а я – подробности жизни.
Она открыла ноутбук, ввела данные рождения друга и стала пальцем водить по каким-то каракулям.
– Видишь, Марс какой.., у тебя на роду было суждено стать военным или вот следователем. Кстати, через год жди повышения.
Сыроежкина ещё что-то рассказывала, пока Колькин не поймал себя на глупой мысли, что заинтересовался каракулями и россказнями про белого бычка (или белочку?). И сам себя застыдился. Он вылез из-за стола, махнул рукой, отвергая иезуитские знания, хотел уйти по своим делам, но Неля, которая удивлялась своим коллегам по антибиотикам, мечтавшим о прогнозе Сыроежки, воскликнула:
