banner
banner
banner
полная версияКрымские приключения

Евгения Ивановна Хамуляк
Крымские приключения

Я помотала головой, будто вижу мираж или дурной сон. Удивительные завихрени бывает закручивает жизнь, заставляя делать выбор, от которого зависит будущее, близкое и далекое. И надо быть очень мудрым человеком, чтоб увидеть последствия этих завихрений.

Таким мудрым человеком был мой папа, который всегда говорил, если тебе предоставляют выбор: направо, налево, прямо или назад, всегда выбирай любовь.

Странно, но я не любила ни одного из этих замечательных парней, попавшихся мне на пути в первые же дни крымских приключений.

– Понятно, – констатировал Вадим и, посмотрев на раздосадованного астрологического коллегу, спросил:

– Куда бугая тащить будем? К нашим или вашим?

– У него тачка недалеко отсюда стоит, – сказал хриплый голос из темноты. – Я его гид, – без имени представился тип, похожий на побитого Кота Базилио из Буратино, примерно той же степени опьянения, что и гость из столицы, но держащийся на ногах, потому как не дрался.

И хотя стало чуточку легче, что у спящего есть гид и даже тачка, а нести его пришлось все-таки Вадиму и Антону, так как бухой Кот до утра был не пригоден для тяжелой работы.

Они как могли усадили Олега в кабриолет под заверения сотрудника, что тот присмотрит за шефом, и стали расходиться по лагерям. Я поплелась за Будулаем в его табор, так как там лежали мои вещи и ждала Звездочка. Антон на прощание спросил мою дату рождения и по памяти построил натальную карту.

– У тебя большая луна, – сказал он, а я почему-то засмущалась. Он, завидя пылающее в лунном свете мое лицо, откашлялся, я захихикала.

Хотелось сказать ему что-то на прощание, но слова были лишними, поэтому я просто поцеловала его в щеку.

– Пока.

– Пока.

Вадим довел меня до моей палатки, у которой ярко горел костер и пелись песни и никто не спал вот уже третью ночь. Время и в самом деле остановилось, как и обещал профессор.

Я со спокойным сердцем и большой луной улеглась в свой мешок, тепленький и родной и, к счастью, одинокий, потому что точно знала, что да! Я хочу любить и быть любимой, это точно, истинно, идет от сердца! Но не сейчас. Хотя было невероятно приятно, что все эти парни повстречались на моем пути и даже дрались из-за меня.

Глава 8. Обретение истинной любви

– Потому что ты классная, Майя, – говорила мне Катя на прощание после того, как я перессказала ей свои любовные приключения по всем уголкам полуострова. – Только я не понимаю, почему надо уезжать домой, когда еще целая неделя отпуска отстается? И у нас дома как раз освободилась комната.

– У меня сбылись почти все мечты, которые я загадала. А одна, про истинную любовь, никак не сбывалась. Вчера, глядя на звезды, горы, я поняла почему, – туманно объясняла я, обнимая подругу. – В душе я так сильно нуждалась в любви, поддержке, понимании, что решила отпуск и вы с Володей, лучше всего замените тех, кто любит меня безусловной любовью, – Катя развела руками, не понимая моих измышлений. – Последние одиннадцать месяцев были такими тяжелыми, что я совсем позабыла о своих родителях, – Катя улыбнулась, теперь уловив суть моих ночных прозрений. – Они и есть моя истинная любовь, и никто никогда не сможет заменить их. Все это время они не вмешивались в мои горе и тоску, а я эгоистка заигралась в любовь, забыв о главном, как

важно встречаться с любимыми и дарить друг другу свои время и тепло.

Поэтому конец отпуска я хочу провести вместе с ними: в октябрьском дожде, слякоти, в соплях и нервах. Но с моими родными родителями, с папой, видящим четыре коня Апокалипсиса по всем новостным лентам, мамочке, моей любимой Венере, которая всех коней и сам апокалипсис может пропустить в фарш через свое доброе любящее сердце и сделать самые потрясающие и вкуснющие котлеты, которые только пробовал этот свет. Да, правда из мертвых животных, которых лечим мы с папой.

– Как это правильно! – согласилась Катя. – Но я не смогу отвезти тебя в аэропорт и Володя отъехал на пару дней.

– Я на такси доеду, не волнуйся. Только у меня есть одна проблема, – я вытащила хозяйственную сумку, в которой хранились (и я очень надеялась, что не стухли) родительские прянности и копченности. Очень не хотелось делать крюк в город, оттуда опять в аэропорт. А вдруг родительских друзей нет дома, кому оставить добро? Не везти же назад?

В этот момент в ресторан «Фасоль к вину» зашла большая группа людей, среди которых я узнала Зиновия Аркадьевича, тут же радостно помахавшего нам и, конечно же, пришедшего поздороваться. Последовали обычные любезности, комплементы, обмен новостями, и в какой-то момент, он-таки схватил мой локоть, на котором могу покляться появилась мозоль от этих хватаний… и хотел было произнести слова, которые, судя по его лицу, имели очень большое значение для него, но грозили долгими объяснениями для меня. Я его прервала с умоляющим видом:

– Зиновий Аркадьевич, дорогой, я знаю, что вы настоящий кавалер и не оставите девушку в беде, – он слегка опешил от такого начала. – Я встретила истинную любовь и теперь на крыльях лечу в ее объятия, но… – я достала сумку с пятью килограммами добра, – но мне обязательно надо передать эти вещи одним хорошим людям, которые живут вот по этому адресу. Иначе, все планы порушаться, а вместе с ними мой отпуск да и судьба.

Я присовокупила к правдивому, без единого слова лжи, рассказу бумажку, на которой папиным почерком, «курица-черты-резы» как называла его мама, уже почти у трапа были начерканы улица и номер дома с квартирой, совершенно без имен и отчеств и других обозначений.

– Отдай и скажи, что б съели до апокалипсиса, а после, я еще наварю, – говорил папа на прощание. Слова были переданы точь-в-точь Зиновию Ардкадьевичу, который как-то странно всматривался в бумажку, видимо, как и я не разбираясь ни черта ни в чертах и ни в резах. Хотя должен был бы по профессии историка-археолога!

– Так вы Майя Плисецкая? – только и спросил он, потрясенно воззрясь на меня, будто видя впервые. Мне понадобилось где-то около одиннадцати секунд, что бы догадаться кому принадлежали адрес и папины слова об апокалисисе. И я не удивилась б, если б папа приписал ранее непонятное, а теперь такое родное «Анунаку Анунаковичу» или «Сварогу Плутоновичу». Ан нет! Последнее из другой песни, вроде.

– Так вот почему я, старый козел, влюбился в вас без памяти?! Походка, взгляд, фигура Венеры, тонкий юмор, сострадание, соучастие, ум и прозорливость, и вечная юность вашей мамы, – он поцеловал мне руку, но мне показалось, что этот поцелуй предназначался другой. – А я ведь мог быть вашим отцом, Майечка. Но Венера Кустодиевская выбрала революционера и великого прорицателя современности. Человека-гения, которому, как мне, не суждено изменить этот мир, катящийся в тар-тара-ры. – он сделался печально милым. – От всей души желаю вам счастья и благодарю за те мгновения, что дарили мне свет надежды. А папе передайте «мерси» за величайшие дары, которыми меня мог бы побаловать только настоящий друг: маринованный в листьях черной малины подорожник, квашенные июнькие папоротники с щавелевым соусом, – он перечислял еще какие-то несъедобные названия, а потом вызвался довести меня до аэропорта по дороге рассказав историю настоящих друзей, которую чуть не разбила любовь. Но как поется в советской песне, один друг решил сойти с пути, тем самым сохранив мир, дружбу и любовь… Что тут скажешь? Эпохальные люди, которых не покажут по телевизору, ибо последний является одним из коней апокалипсиса, зовущий наивные души в тар-тара-ры…

Вот такие каникулы! А мои ботанические и зоологические приключения продолжаются.

Рейтинг@Mail.ru