Татьяна Юхнавец
Гав-мяу и сердца стук
Эта энергия бесплатная, свободная – просто живи и наслаждайся. Многие ведь молодеют рядом с космопортом. Вот посмотрите на меня, – он показал на себя чистенького, аккуратненького, одетого в белую льняную рубашечку, шорты и сандалии, с тросточкой и кепи, милым походным рюкзачком, – я чувствую себя ровно на 40 лет. Да какой там! В 40 я был абсолютным чайником и раззявой, а сейчас молодой человек с опытом!
Комментарии насчет второй молодости профессора я пропустила мимо ушей, но ошалело уставилась на возвышающиеся из леса гигантские камни, действительно формирующие огромный круг, в котором спокойно мог поместиться небольшой микрорайон, и потом взглянула на небо, где из дымки выглядывала луна, еще вчера звавшаяся подругой любовников, а сегодня уже космическим кораблем.
Мы спустились в Храм.
– А Храмом солнца зовется, потому что камни, как лучики? – поинтересовалась я у одного из самых активных собеседников.
Однако откуда не возьмись, как черт из табакерки, появился профессор и самолично стал отвечать на вопрос.
– Местные байки не слушайте. Это сказки Венского леса одичалой эпохи. Раньше слова храм и солнце имели другие значения. Любой русский человек, чуть-чуть потренировавшись в чаромутии, может понять их смысл, – я почесала лоб, раздумывая, стоит ли тренироваться. Однако профессор легко разложил слово «чаромутие», означавшее лишь смешение языков и распознание первородного языка. «Чаро» по-старому – слово, «мутие» – смешение.
– Как вы знаете, солнце – это Ра.
– Как в Египте, – кивнула я, пытаясь сумничать и показать, что знаю хотя бы про Египет. Но по профессорскому выражению лица поняла, что дала маху. Пришлось принять за правило помалкивать, когда речь заходит про чаромутие или анунаков, чтоб сойти за умную. Тем более, информации было столько и выглядела она так правдоподобно, что интереснее было слушать, чем вставлять обрывки памяти из учебника истории пятого класса.
– Теперь исходя из предложенной практики, попробуйте разобрать слово «рубль» – одно из древнейших слов на Земле, характеризующее не только денежную монету, но и талисманы, обереги, медали и прочее.
– Рубль, – пожевала я знакомое слово. А пока жевала, Зиновий Аркадьич напомнил.
– Этот артефакт распространялся на всей Индо-Европейской равнине, но рубли находят даже на Северном и Южном материках Америки. И находят датированные тем временем, когда торговли еще не существовало. Это означает, что на планете жил один народ, одна раса. РАса, Раша, Русия, Рупия, Борусия, Белорусия…
– «Ру» – я так понимаю склонение «Ра». Или его падеж.
– Правильно, – учительским тоном одобрял меня Зиновий Аркадьич.
– Буква «б» из глаголицы – это «боги». Они же «буки», – улыбнулась я своим знаниям, вдруг всплывшим из ниоткуда.
– Точно! – восхищался учитель.
– «Ль» – ну не знаю… Если глаголица – это буквы-глаголы, то «ль» – это лить, любить, лелеять, что-то в этом духе. Собрать все вместе? – Поток любви бога солнца в каждой монете! – я сама чуть не захлопала в ладоши от своей поэтичности. За меня это сделал Зиновий Аркадьич и от души поцеловал в щеку, как пятерочницу:
– В древнеиндийском эпосе «рупия» – образ бога. Каждый, кто брал в руки рупию или рубль – образовывался и возвышался до уровня Всевышнего, – и с этой новостью ошеломленную отпустил меня в свободное плавание, так как его уже ждали товарищи, чтоб обсудить планы.
***
Время остановилось или наоборот убежало из-под моего контроля, ведь наручные золотые часики, подаренные родителями, я оставила дома, а хитроумный телефон сначала сделавшийся фотоаппаратом, потом ставший часами, вовсе перестал тикать или дзинькать – его экран нагло погас, в руке остался лишь прямоугольник пластика, желающий насладиться тишиной, как другие участники группы: гуляющие, жующие, зарисовывающие местные красоты, сидящие с загнутыми ногами за уши в позе лотоса.
Я с разинутым ртом всматривалась в звездилище (так запомнила моя память Храм солнца), когда историки уселись поудобнее на камни и землю, профессор призвал всех медитировать и сливаться с эфирным фантомом агрегата в том удобном для каждого ритме и положении, обещая вести голосом. Куда вести, я постеснялась спросить, но тоже уселась помедитировать с соратниками, ибо каждый современный человек знает, что медитация – это наше все!
Голос у профессора был гипнотический, он поведал о великом прошлом, когда каждый из нас был богом или богиней. В этот момент меня почему-то выключило из реальности, где я не богиня, и забросило туда, куда призывал попасть Зиновий Аркадьич.
Я сделалась такой воздушной, что полностью утратила связь с телом, то есть потерялось ощущение весомости, зато странным образом проявилось другое, но мне трудно было описать словами какое. Новые чувства стали моим новым телом – стремительным, воздушным и невероятно нежным. Воплощением неги на Земле!
Удивительно, даже сейчас спустя столько времени после этой поездки в Крым стоит мне воскресить тот сон или забытье, в которые я впала благодаря голосу Зиновия Аркадьича, как вновь я оказываюсь там, где небо становится космосом, но не черным и призрачным, а ярким и торжественным, похожим на парад фантастических конструктов, невообразимых объектов, сложных к пониманию землянки из 3Д.
Гигантские с целую планету миры пролетали мимо, сквозь них скользили какие-то корабли и ракеты, тут же проплывали газообразные субстанции, похожие на телескопические мыльные пузыри, переливающиеся всеми цветами радуги… Небо сверкало, звенело, мерцало и представало невероятно гармоничным… На его слаженную жизнедеятельность можно было смотреть часами: как зарождается нечто новое, как умирает старое, не мешая одно другому.
Но самым потрясающим казалось другое… Это чувство полнейшего роднения и узнавания всего видимого и невидимого. И если б меня не разбудили остервенелыми шлепками по лицу, я бы даже нашла каждому объекту имя, припомнила подробности знакомства, возможно даже смогла бы приблизиться к ним, ведь в том мире не было телесных ограничений.
– Маечка, проснитесь! У вас похоже тепловой или солнечный удар, – взволнованно шептал Зиновий Аркадьич, глядя на меня осоловевшую. Я бессвязно попыталась рассказать о космосе и что Вселенная заселена воздушными шарами, то есть мыльными.
Кто-то сзади сказал:
– Она описывает Веды.
– Маечка, да вы жрица, как Ио, – чтобы успокоить меня продолжал профессор, взяв под локоть и поглаживая руку.
В этот момент мне явственно стало понятно одно, что сегодня я буду ночевать где угодно, но не на вилле у профессора. И оказалась права: поход в Храм солнца предполагался трехдневным, жаль, что попросившись в него, я забыла уточнить этот момент.
Поэтому глядя в добрые взволнованные глаза Зиновия Аркадьича, я быстро прорабатывала сразу три плана, как это умел делать Цезарь.
Сумки и чемоданы с одеждой и копченостями, я, разумеется, оставила на вилле, поэтому, сбегая по-английски, не прощаясь, придется мне прийти прощаться позже. Можно было б бросить несчастные чемоданы, ведь документы и деньги и неработающий телефон были при себе. Но копчености! Папа этого не поймет. Папа.
– Да и староват, – думала о плане под номером два я, поближе присматриваясь к Зиновию Аркадьевичу, махающему мне своим кепи, создающему воздушные вихри, и таки не отпускающему моего локтя. – Пусть даже он мне чуть-чуть нравится. В моем вкусе, симпатичный, статный, кавалер, умен, богат… Но все-таки староват. Ну как я покажу его папе? А папе он бы понравился. Они могли бы сойтись по теме космического апокалипсиса. Но жить-то мне с ним!
План под номером три: продолжать делать вид дурехи, ведь в целом поход нравился очень, и под таким соусом дотерпеть до его окончания, избегая руки и сердца историка-фантаста.
Жрица Ио решила остаться и не пожалела. Историки оказались весьма интересным народом. Они разожгли костер и устроили какие-то древние ритуалы, называемые странным, но знакомым на слух словом «дедунницы» или «осенние деды». Оказывается, нужно было избавиться от чего-то ненужного, чтоб приобрести что-то нужное. Все заготовили какие-то вещицы и сложили их у костра, где установили деревянного истукана с суровым лицом.
– Вы только не подумайте, что мы какие-то сектанты… – с улыбкой попытался поведать мне об этом знаменательном дне один из историков, но его тут же прервал профессор, появившийся из ниоткуда и желающий сам дорассказать про обряд.
Оказалось, что сегодня чуть ли не последний день, когда духи родных нас слышат и способны исполнить последнее желание перед тем, как отправятся спать.
– У них там другое время года, и целых шесть месяцев родные будут не на связи. Поэтому загадывайте, загадывайте, милая Майя, самое заветное, то, что на сердце лежит прямо сейчас!
Меня лихорадило, хотелось загадать любви, но, по-моему, где-то я уже переборщила с этим желанием или неточно выразилась, потому что с первого дня отпуска любви вокруг было много, но все как-то не той.
А еще у меня ничегошеньки не имелось, чтобы пожертвовать дедам для того мира. Все вещи на мне и в сумочке были, что называется, первой необходимостью. Не снять, не взять в иной мир, чтоб не оказаться в неловком положении в этом.
Осталась единственная ненужная вещь, безучастно смотрящая потухшим экраном, уверенно полетевшая как жертва в общую кучку с красивым древним названием «треба богам».
Потом начался хоровод, песни, пляски и прыганья через костер, всеобщее обнимание и целование, и в этой круговерте я так и не смогла сформулировать своего желания и просто загадала, чтоб каждый день стал похож на праздник, как например сегодняшний.
Ночь мы не спали, а может быть, спали – три дня пролетели, как сон, как карнавал, которые не забудутся никогда. К счастью, напор профессора в ухаживаниях уравновешивался его прекрасным воспитанием. Единственное, что меня немного смущало во всей свистопляске, что на всех фотографиях меня было трудно узнать. В кепи Зиновия Аркадьевича днем от знойного солнца, в чьем-то пальто в пробирающем холоде от мегалитов ночью, в носках, перчатках, шлепках, калошах, шарфе, собранных по нитке, чтоб я не дала дубу в звездилище, остались снимки удивительного времени, которое перестало быть отрезком секунд, а превратилось, как и утверждал профессор, в осязаемую энергию, отразившуюся на материи.
***
По дороге домой моя голова была занята только одним: выстраиванием диалога с Зиновием Аркадьевичем и объяснением причин моего крайне невоспитанного отказа в любви к нему. Но меня спасли мои друзья, перехватившие нас буквально на подходе к вилле. Растревоженные, они спрашивали, почему я не выхожу на связь, ведь у них появилась хорошая новость: освободилось одно место в двухместном бунгало, где жила собака одного постояльца: ей стало плохо, и ее увезли в клинику. Профессор, фыркнув, предложил мне всю виллу взамен собачьего места на все время отпуска. А по выражению лица было понятно, что и до конца жизни, если надо. Моей или его?
Меня устраивал вариант, где больше никто не поддерживал б мой локоть и не называл жрицей Ио. А чувствовалось, что жрицы Зиновию Аркадьичу только и не хватало.
Я забрала чемодан и рюкзак, груженные копченостями, и от всей души поблагодарила профессора за непревзойденные три дня, обещая прислать телефон взамен фотографий. Он обещал ждать.
***
– На две недели выкупили все бунгало. Мы сначала скептически отнеслись к их обществу кармических астрологов, – Катя скривила лицо, хотя мне помнится до замужества увлекалась всяческими звездилищами тоже. – Но вот уже прошли пара дней, оказалось, нормальные ребята. Правда, у одного из них заболела собака, ее увезли в ветеринарку и там держат на каких-то препаратах. Мы попросили его уступить кровать тебе. Бунгало достаточно вместительные. Там раздельные ванна и туалет, – стала оправдываться Катя.
– Да супер! – прервала ее стенания я, благодарно глядя в глаза и по-дружески взяв за руки. – Спасибо вам огромное за гостеприимство! Это я виновата, что так вышло. И потом, мне надо-то переспать последнюю ночку, так как я записалась на трехдневный трек на лошадях по горам с ночевками в палатках.
Действительно, за костром историки поделились контактом одного устроителя невероятных походов к заповедным местам полуострова. Они так красочно описывали путешествия на лошадях по горным речкам и полям душистых трав, что мне непременно захотелось в них отправиться. Тем более, я не знала, где ночевать, а тут три дня в палатках да на лошадках, да купания в водопадах, да умывание утренней росой. Прелесть!
– Очень крутая идея! – согласился Володя, – кто не видел гор, тот не видел сердца Крыма!
Мы мечтательно заговорили о звездных ночах и беседах у костра.
– Я прочитала много литературы на предмет происхождения слова «Крым», и самым правдоподобным оказалось русское определение, если отбросить в сторону Геродота, печенегов и хазаров, не оставивших после себя топонимов, кроме сказок из непроверенных «древних источников», – рассказывала Катя за легким ужином с игристым из подвала их винодельни по случаю моего счастливого возвращения из небытия. – Издревле и по сей день здесь находят археологические памятники культа солнца – древней ведической философии, сохранившейся в основном в Индии, Египте и, как ни странно, у нас.
– Бог Ра, – наконец, к месту встряла я со своими знаниями из трехдневного похода и была награждена удивленными взглядами.
– Точно! – подтвердила она радостно, что я в теме. – Его коловратные знаки тут рассыпаны, как картошка, стоит только копнуть один раз лопатой. Что, собственно, и происходит по весне, когда народ в огороды идет и становится археологами. Таким образом, Крым означает, К – движение, Ры – РА – это один из 56 падежей борейского языка, М – магия, материя, материализация, что, в свою очередь, означает: «двигаюсь к богу материи, то есть я есть бог, коий – вечное движение». Не удивлюсь, если когда-нибудь отыщут древний агрегат или завод, или космопорт, который, как дронный коллайдер, мог материализовывать объекты. Ну типа принтера 3Д, только на уровне космических объектов.
– Не поверишь, поэтому сотни людей, если не тысячи, круглый год рвутся в горы и пропадают там в нескончаемых лабиринтах. Ищут-ищут-ищут! Мистика какая-то! – вставил свое слово Володя. – Эта группа астрологов тоже собирается искать. Какой-то у них там Плутон ретроградный всходит, и праздновать надо обязательно в Крыму у черта на куличиках.
Мои брови поползли вверх, так как процент мистичности и фантастичности был превышен на несколько лет вперед благодаря Зиновию Аркадьичу, Володе и Кате и кармическим астрологам, с которыми я должна была вот-вот познакомиться.
А мне, простой ветеринарше из провинциального городка, ничего не было известно ни про бога материализации, ни про Веды, ни про магию, ни про Плутона ретроградного, но почему-то я ясно чувствовала, что творится именно оно.
Под конец ужина моя голова стала болеть от раздумий, куда деть консервы и копченья родителей? Не везти ж их на лошадях черте куда?! С другой стороны, опыт со спортсменом-алкоголиком и профессором-кавалером показывал, что возможны непредвиденные обстоятельства и побеги в самых разных условиях.
Вопрос был улажен легко и просто, гостинцы остались в «Гордости Крыма». Друзья при этом продолжали нагло похихикивать над моими любовными приключениями, а Володя даже обещал переговорить с кавалером по истории и намекнуть, что не стоит ждать ответной любви взамен на фотографии на его телефоне.
Глава 6. Плутон ретроградный
Мы вернулись в гостевой дом с облегченным чемоданом и отправились на поиски астролога, с кем мне осталось переспать всего-то ночку на месте, где спала его собака. Очень надо любить собаку, чтоб заказывать ей отдельное койко-место, стоившее прилично. Хотя чего я только не насмотрелась за свою ветеринарную практику: золотые и бриллиантовые ошейники, дорогостоящие свадьбы питомцев, завещания в пользу пушистых, хвостатых, рогатых?!
– Антон, вот моя подруга, которой вы любезно согласились помочь, – Катя представила среднего роста плечистого парня с легкой щетиной на открытом лице. Я не в курсе, как выглядят кармические астрологи, но Антон подходил под описание моего идеального мужчины.
Уж не знаю, красивый у него был член или нет (читать рассказ № 42 «Красивый-прекрасивый»), но внутри у меня, в точке солнечного сплетения, залетали эти… как их там с крыльями…
– Антон, тебе очень повезло, – сказал Володя, было видно, что между мужчинами завязалось приятельство. – Майя – ветеринар со стажем. Так что сам Плутон посылает тебе ее в помощь.
– Ретроградный, – поправил Володю Антон и протянул мне руку, а потом резко отдернул. – Ой, извините, по этикету вроде не положено. – Моя рука так и повисла в воздухе, отозвавшись на ложный призыв. И видя неловкое положение, Антон рванул вперед и все-таки пожал мне руку. Все дружно рассмеялись какой-то нелепой, но вполне дружеской ситуации.
Я любезно поинтересовалась диагнозом, снимками, сопроводительными документами. Надежды не было.
– Да, я знаю, – подтвердил Антон. – В том-то и дело, что ей осталось пережить коридор затмений и со спокойной душой уйти в новый реинкарнационный виток. Но я не могу видеть, как мучается от боли моя жена… – Антон стал печальным.
Бабочки перестали летать, а в голове вдруг закончилась тормозная жидкость, и я почувствовала легкий скрежет и отъезд назад.
– Жена? – тихонечко переспросила я, думая, вдруг послышалось.
– Да, – объяснял астролог. – У Алисы был Плутон ретроградный. Мы знали, что это когда-нибудь закончится плохо, потому в момент смерти завели Магду, у которой, естественно, тоже присутствует Плутон ретро в натальной карте. Душа Алисы благополучно перебралась в тело нашей собаки, прожила там прекрасные три года, пока… Пока и у собаки не обнаружили смертельное заболевание. Карма, – подытожил Антон, теряя в моих глазах доверие и я уже прикидывала варианты сна на пляже, нежели рядом с сумасшедшим астрологом и его привидениями.
– Я понимаю, звучит дико, но единственным способом не застрять в этом мире является в определенный день отправиться в место силы и разделить сущности Алисы и Магды. Собака, как вы понимаете, должна быть к этому моменту жива.
– Понятно, – спокойно кивнула я, еще раз оценивающе посматривая на астролога на предмет психованности и лунатического хождения с топором по ночам.
Вид был вполне нормальный, но печальный, смерть жены плохо повлияла на рассудок вдовца, такое бывает. Можно даже сказать, простительно. Я решила остаться и спать на мягкой, чистой, свеженькой постельке с очень удобной подушкой хотя и с риском для жизни. Но как только голова коснулась подушки, сказалась усталость от ежедневных приключений, то с балагуром-алкоголиком, то со знатоком анунаков, теперь вот с астрологом-медиумом, и я уснула детским сном с видением обычного черного непроглядного космоса.
А ранним утром мы распрощались с милым Антоном, который после мирной ночи был вычеркнут из маньяков и восстановлен в моих глазах, как милаха и идеальный парень, и отправились каждый по своим делам, кто кармическим, кто просто туристическим.
Правда, и здесь не обошлось без приключений, кстати, ветеринарно-уголовных по статье «хулиганство».
Глава 6. Лошади – мое все
Уж не знаю, какой у меня был Плутон, и где смотреть ретро, но когда я увидела лошадей, с которыми должна была провести три дня и три ночи, мне вдруг вспомнился жуткий трепет или даже страх перед этими созданиями. Не до паники и отвращения, скорее, наоборот, из глубокого уважения. Еще в университете, а затем на практике в конюшне я заметила, насколько умны эти животные.
Именно поэтому мне было страшно садиться на существо со своим видением мира, с самооценкой, с волей и непредсказуемым настроением.
Ее звали Звёздочкой. Не пойму, совпадение или звезды, планеты, звездилища стали как-то ближе?
Нам дали пару минут привыкнуть друг к другу, и я, не стесняясь, попросила кобылу вести себя хорошо, пока буду восседать на ней.
Разговоры не помогли: Звездочка оказалась напрочь глухая, перла, как танк, периодически поворачивала назад, убегала влево-вправо, организатору похода приходилось ловить нас в чистом поле чуть ли не за гриву и хвост. Но зато могу похвалиться тем, что мое желание сбавить в весе сбылось благодаря Звезде буквально в первый же день, когда я потеряла не менее двух килограммов от звездного катания.
– Вам надо сильнее проявлять свою волю! – кричал на ходу организатор, восседая на черном возбужденном, как и его хозяин, жеребце. – Если вы сами не знаете, куда едете, что вы требуете от лошади?
– А я ничего не требую, – чуть ли не со слезами мямлила я, глядя в суровое лицо, готовое меня укусить за задержку в планах.
Спасибо тому, что на меня накричали, в моей голове вдруг стали проноситься разные полезные мысли: а действительно, чего я хочу?
Желала отпуск, отдохнуть – заказано-получено. Раз. Во-вторых, я была бы не прочь закрутить курортный роман. Почти было. Уже можно похвастаться двумя с половиной парнями, от вида которых сердце то билось, то падало о землю. Слава Богу, не дошло до интима. Третье, похудеть… но это старое желание.
Черт! Этот лошадиный вожак оказался прав. Я сама не знала, чего хочу! Мне никак не угодить!
– Звездочка, твою мать! – теперь крикнула я, и так сильно рванула за уздечку, что чуть сама не вылетела за пределы лошади. Мы остановились, как вкопанные, переводили дух. Лошадиный дух опал, мой человеческий воскрес и окреп.
«Если я не знаю, какого парня себе хочу, это еще не значит, что не хочу доехать до перевала живой!», – подумала я и сурово пнув осоловевшую Звезду, я повела ее в сторону лагеря, где все уже давно спешились и устраивались в палатках.
– Не хотите поменять лошадь? – как-то виновато спрашивал Вадим, тот самый суровый вожак каравана и укротитель лошадей и диких туристок. Виновато, видимо, за то, что наорал на меня. – Мой Варан вполне спокоен и выдерживает нерешительных женщин.
– Спасибо. Мы вроде договорились со Звездочкой, – холодно проговорила я, глядя на чернобрового брюнета, загорелого, словно испанец или цыган, от палящего крымского солнца. Черные, будто испачканные в шоколаде, сильные, жилистые и при этом вполне ухоженные руки были просто загляденье. В таких руках не страшно было провести три ночи и определиться с желаниями.
– Вы ветеринар, да? – он подошел ко мне позже, со своей тарелкой ужина.
– Да, – просто ответила я.
– Но с лошадьми, верно, не очень знакомы?
– Да, – пришлось подтвердить мне.
– Тут главное – понимание цели. Видишь цель, ставишь ее перед собой, а средством передвижения становится конь. Животное чувствует цель. Стремится с к ней. Это его миссия.
– И какая наша цель? – спросила я.
– Мы едем к водопадам, потом к ущелью, после них – скрытое озеро с разрушенным древним сооружением. Этот маршрут, разработанный лично мною, не проходит ни по каким туристическим картам. Вы увидите нетронутые пластиковой ногой красоты и сокровища Крыма. Туда можно проникнуть только пешими или на лошадях. Вот наша цель – увидеть сердце волшебного края, – и он показал рукой на живописные пики, которые любил и боготворил.
– Завтра озвучу это Звездочке, – улыбнулась я, давая понять, что растаяла и извинения принимаются.
За мою улыбку и прощение мне были рассказаны все местные легенды. Соревноваться в фантазии с которыми мог лишь, пожалуй, Зиновий Аркадьич с космическими звездилищами и битвами с анунаками.
И вновь небо перестало быть небом, лес лесом, а горы горами, все превратилось в мир духов, волшебных богинь и богов, которые заснули вечным сном, застыв в поцелуе, и их силуэты остались неизменными на десятки тысяч лет… Вадим указывал пальцем на пики, которые знаменовали груди богини, ее локоны, плечи, руки, соединенные с руками любимого, заточенного в камне на века… Что интересно, не требовалось особого воображения, чтобы заметить невероятное сходство камня и гигантов из мифа.
– О! Вы не знаете! Тут есть еще одна богиня, заснувшая… Но ее видно только с птичьего полета, – продолжал вещать Вадим, и мы не заметили, как наступила ночь.
Но и здесь никто не спал. Зажгли костер, устроились поудобнее, кто-то достал гитары, и началась одна из самых волшебных ночей, от которых мое свободное сердце умиротворялось любовью ко всему на свете без желания найти идеального парня.
– Ради этого я бросил город, – сказал тихо Вадим, глядя на счастливых туристов, распевающих всем известную песню про истинную дружбу и мир во всем мире.
Я единственная, кто заснул, когда черное небо свалилось-таки на голову, и ни одна чашка кофе, ни выстрел из пушки, ни спички в глазах не могли меня удержать от глубокого отдыха души и тела. В этот раз обошлось без анунаков и заселенного мыльными пузырями космоса… Правда, сон слегка прерывался движениями, словно кто-то нес мое почти невесомое тело куда-то, нежно укладывал голову на подушку, накрывал одеялом.
Я знала, что это был Бог.
Хорошо, когда за тобой кто-то ухаживает, и утро встречает накрытым завтраком под ржание выспавшихся и накормленных лошадей. Мы вновь пустились в путь, и на этот раз Звездочка, то ли получив вчера втык от меня и от хозяина, вела себя прилично, даже ни разу не гавкнула и не фыркнула. За это в педагогических целях я ей давала отстать от общего каравана и пошататься немного по полю.
Водопады, пещеры, наскальные рисунки, о которых не знало Юнеско, – все было волшебно и ошеломительно особенно в описаниях Вадима, который хоть и походил на цыгана, про себя я его назвала Будулаем, но имел по ходу академическое образование в области истории и археологии, обзывался такими словами, что стыдно было признаться, что я их не знаю.
Но в этом путешествии возникла проблемка: отсутствие телефона и в его лице фотоаппарата, принесенные в жертву «осенним дедам», теперь заменил телефон Будулая. Сначала я хотела просить милых девушек из каравана, с кем завязала знакомство, хоть изредка пощелкать меня, но Вадим сам предложил свою память, увидев, как я с печальным видом пялюсь на фотографирующихся.
Так мы достигли места второго ночлега и ужина, но в этот раз я не успела просидеть и пяти минут, чтоб послушать новый репертуар у костра – космос накрыл меня с головой. Я забыла про все на свете, вообще не вспоминала свои город, работу, даже забыла позвонить родителям, которые, скорее всего, волновались, потому что из-за всех этих перипетий с алкоголиками, астрологами, звездилищами, не было ни минутки отвлечься на такие мелочи. А когда минутка имелась – не имелось связи. Как сейчас, например, уже двое или трое суток я не выходила на связь. И это было замечательно!
Третий день запомнился надолго. Будулай водил нас к дикому персиковому саду, скрытому в ущелье, деревья как раз плодоносили, и аромат спелых фруктов и жужжание десятков тысяч пчел разносились на километры вокруг. Фруктики были маленькие, но невероятно сладкие.
– Они молодильные, – комментировал хитрый Будулай, видя как туристы поглощают лакомство и ведутся на его сказочки. – Посмотрите на меня. Сколько дадите? – щеголевато спрашивал смуглый вожатый.
Из толпы слышалось и 25 и 125.
Я бы дала лет 40. Чуть седые виски, но у брюнетов, как известно, раньше седеют волосы.
– 55, – хвалился цыган, и никто ему не верил. – Говорят, если съесть персик и искупаться в Хрустальном озере, мы как раз туда направляемся после обеда, загадав свое самое заветное желание, мечта обязательно сбудется.
– А вы молоденьким загадали помереть? – спросила тетенька на гнедой лошадке.
Цыган рассмеялся.
– Вечно молодым, – и перестал улыбаться, только хитро подмигнул мне. Может, этот бог подкладывал подушку мне под голову той ночью?
Глава 7. Драка, дебош и исполнение желания
Мы привязали лошадей, перекусили персиками и бутербродами, взяли все необходимое для небольшого похода к Хрустальному озеру, которое укрылось в горах и даже издалека ослепляло миллионами солнечных зайчиков, потому названному «хрустальным» за невероятную чистоту и блеск.
Таких красот мне еще не приходилось видеть. Многие, как и я, стояли молча любуясь чудом света.
Мужчины и женщины разделились на группы для купания, так как по правилам боги исполняли желания только нагих просителей. Будулай шутливо получил пару раз «по шапке» за отсебятину в легенде, но не сдавался, уверял, что когда боги еще ступали по этой бренной земле, то они были наги. Вспомните, мол, музеи Рима, каждый бог там гол как сокол и не собирается исполнять желания каких-то товарищей, обвязанных пластиковым пакетом, который называется купальником. Женщины, посовещавшись, решили пойти богам навстречу и разделись на своем бережку, предварительно вкусив молодильных персиков для пущей верности. Последней в воду входила я, и дело было не в стеснительности, а в том, что никак не могла собраться с мыслями. Хотелось опять не сесть попой в лужу, а лаконично озвучить свое желание, чтоб богам было попроще его исполнять.
Да, я очень хотела бы, что мой мужчина был бы здоров, хорош собой, богат, успешен, имел чувство юмора, но при этом не страдал пьянством и вообще имел реальность выше, чем 1Д, из пункта А в пункт Б.
Да, мне бы очень хотелось, что мой мужчина был старше и опытнее меня, интересным собеседником, покровителем, но все же моего поля ягода, без старческих привычек и… пахнущий молодостью и расцветом. Ну вы поняли.
Да, мне бы очень хотелось, чтоб мой мужчина был уникальным, оригинальным, талантливым, симпатичным, в моем вкусе, но с тараканами в голове, которые хотя бы разговаривали на одном языке с моими тараканами.
Да, мне бы очень хотелось, чтоб мой мужчина был великолепным другом, соратником, уникумом, свободным духом и телом, может быть, даже гением, но все-таки нормальным, подвластным человеческом узам и договорам, а не “ветром в поле” 50 лет, прошмыгнувшим к вечности.
Мне хотелось всего этого, но сформулировать поточнее, стоя голышом по пояс в леденющем горном озере, я не могла. Тогда я попросила: “Пусть Боги, Ра, Космос, Плутон ретроградный (если он, конечно, Бог, надо бы уточнить) сами решат, что для меня хорошо, и пошлют мне:
– Истинной любви! Пусть! – сказала я и ушла под кристальную воду с головой, забирая с собой стон ужаса от ледяного погружения.
***
К слову скажу, желание исполнилось буквально через пару часов, то ли персики подействовали, то ли купание, то ли все вместе.
Тем временем, моя группа в прекрасном настроении от окружающей романтики возвращалась к лошадям и оставленным вещам, обнаружив поодаль разбитый лагерь кармических астрологов. Антон подбежал ко мне с таким сияющим видом, будто ждал этой встречи всю жизнь. Нахмурившийся Будулай отошел в сторонку с интересом подслушивая наш разговор, где я кратко рассказывала о своих приключениях, а Антон о своих.
