Евгения Горская
Под доброй улыбкой зла
1 февраля, среда
Из полиции Антон вышел совершенно обессиленным. В том, что менты начнут его донимать, он не сомневался. Только идиот мог допустить, что у молодой женщины внезапно отказало сердце или что-нибудь еще. Такое бывает, конечно, но уж очень редко. Либо Лизка сама напилась какой-нибудь дряни, либо ей помогли, это еще вчера было ясно. Антона бесило, что и мать, и сестра вчера никаких предположений не высказывали, как будто хоронить предстояло столетнюю бабку, естественно скончавшуюся от старости, как и положено в ее возрасте.
Пока ждали Власту, он осторожно спросил у матери:
– Как ты думаешь, от чего она умерла?
Мать пожала плечами.
– Вскрытие покажет.
Что показало вскрытие, полицейский сказал утром, позвонив, когда Антон и Варя собирались на работу. Антон сам вызвался приехать в полицию. Мог и не приезжать, помочь следствию он ничем не мог. Он не видел бывшую жену уже года три. Или даже больше.
Он еще вчера не стал этого скрывать, хотя его об этом не спрашивали.
Разговор получился пустой и бестолковый. Впрочем, похоже, задававший вопросы средних лет полицейский больших надежд на беседу с Антоном не возлагал.
Машину удалось приткнуть лишь в квартале от полицейского отделения. Сев за руль, Антон посмотрел на часы. Ехать на работу смысла уже не было. Он достал телефон, хотел позвонить матери, но набрал сестру. Она не ответила.
Вчера Власта упомянула, что эту неделю работает по утрам. Они обсуждали похороны, и она попросила назначить их на выходные.
Антону было все равно, матери тоже.
Больше хоронить Лизу было некому.
Надо было сказать Варе, чтобы не ждала его, ехала домой, и самому отправиться туда же и постараться провести спокойный вечер, но он не позвонил подруге. Бросил телефон на соседнее сиденье и поехал к сестре в клинику.
Летом Власта заставила его пройти полное обследование. Антон для виду посопротивлялся и дал себя уговорить. У него всегда получалось заставлять сестру и мать уговаривать его на то, что ему самому хотелось сделать. Конечно, обследоваться раз в год нужно, черт его знает, какие болезни могут незаметно подкрасться.
Успел он вовремя, прием у сестры заканчивался.
– К доктору Золотаревой, – бросил Антон сидящей на ресепшене дуре и, не дав себя остановить, быстро пошел по коридору.
Он просидел у кабинета всего пару минут. Дверь открылась, выпустила седого мужика лет шестидесяти. Удалялся дед, держа спину прямой, будто аршин проглотил.
Антон неприязненно посмотрел ему вслед и открыл дверь кабинета.
Власта, стоя в углу, снимала халат.
– Можно, доктор? – фыркнул Антон и уселся на стоящий около стола стул для пациентов.
Сестра молча села за стол.
Антон терпеливо ждал, когда она заговорит. Пусть сама задает вопросы, а он будет нехотя отвечать. Не признаваться же, что ему внезапно захотелось ее поддержки.
– Пришли результаты вскрытия?
– Пришли, – кивнул он.
– И… что?
– Передозировка снотворного.
– Какое снотворное?
Антон достал из кармана телефон, прочитал название.
– Ты ей это выписывала?
– Нет. – Власта широко открыла глаза. Отвернулась, потерла виски. – Боже мой…
– А ты полагала, она просто так скончалась? От тоски?
– Антон, перестань!
– Дома вроде бы никаких подозрительных таблеток не было. Менты там все перерыли, мусор в ведре просмотрели. Таблетки были растворены в чае.
– Вино в квартире было? – быстро спросила Власта.
– Не было, – он усмехнулся. – Вино у алкоголиков не задерживается.
– Она не была алкоголичкой!
– Тебе видней! Я с ней давно не общался.
Лиза, которую он помнил, не была алкоголичкой. Она была клинической дурой!
Она испортила жизнь всем. Ему, тестю с тещей.
Тесть умер через год после того, как выяснилось, что у него внук урод. Теща пережила его на год, кажется. Антон точно не помнил, тесть и теща его к тому времени не интересовали.
Все могло быть по-другому.
Нужно было только отдать урода в приют и навсегда о нем забыть. Приют можно было выбрать хороший, денег на это у Антона хватало, у тестя тем более.
– Почему ты спросила про вино? Снотворное нельзя мешать со спиртным?
– Да, – Власта вздохнула. – Мама знает?
– Я ей не говорил. Позвони сама, – Антон поднялся. Помедлил. – У тебя есть какие-нибудь… догадки?
Сестра молча покачала головой.
Зря он сюда приехал, то же самое можно было сказать по телефону. Домой пришлось пробираться через пробки.
* * *
Власта вышла из кабинета вслед за братом, заперла дверь. В коридоре Антона уже не было. Как и его машины около клиники.
Надо было жалеть Лизу, а она почему-то жалела Антона. Брат и до вчерашнего дня был издерганным и несчастным, боясь туманного будущего. А теперь еще история с Лизой…
Машин было немного, но поток шел медленно. Грязный мокрый асфальт, серые дома по обе стороны дороги, голые деревья портили и без того не радужное настроение.
Посмотрю какую-нибудь комедию, решила Власта, перестраиваясь в правый ряд. Нельзя поддаваться унынию, можно стать такой, как Лиза.
– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала Лиза позавчера утром.
– Я тороплюсь, – недовольно оборвала ее Власта. – Опаздываю на работу.
Звонок невестки был некстати, Лиза ее задерживала.
– Тогда я приеду вечером.
– Приезжай, – с тоской согласилась Власта.
Она уставала от Лизы. Та была ей не нужна.
Лиза никому не была нужна.
Неожиданно Власта почувствовала, что не успокоится, пока не узнает, что хотела показать Лиза.
Нет, даже не так. Она не успокоится, пока не поймет, что заставило Лизу напиться снотворного и уйти навсегда.
До поворота оставалось метров двадцать. Власта торопливо снова перестроилась в левый ряд.
Невестка плохо разбиралась в медицинских препаратах. Иногда Власту раздражало, что Лиза путает названия лекарств и забывает их назначение. Когда Лиза простужалась, приходилось по сорок раз повторять, какие таблетки следует принимать до еды, какие после.
Ничем тяжелее простуды Лиза не болела. Она не могла позволить себе болеть, у нее был Игорек.
У левого поворота пришлось постоять. Власта нетерпеливо сжимала руль, пока машина впереди наконец не сдвинулась с места.
Как Лиза смогла подобрать дозу, чтобы уйти надежно и безболезненно?
Откуда у нее вообще взялось снотворное, которое отпускается строго по рецепту?
Въезжать во двор Власта опять не стала, приткнула машину у тротуара. Хорошо, что у нее есть ключи от Лизиной квартиры. Их она стала носить в сумке после того, как Лиза сутки не отвечала на звонки. Тогда Власта вместе с мамой открыли дверь в квартиру. Пьяная Лиза спала на полу.
Вспоминать это было противно даже сейчас.
Власта вошла в подъезд. Мужчина лет сорока, стоя в открытом лифте, придержал дверь, не дав ей закрыться. Власта поблагодарила.
Как ни странно, мужчина поднимался на Лизин этаж. Насколько Власта помнила, Лизиной соседкой была какая-то старушка. Еще одна квартира давно пустовала.
Мужик с удивлением на нее посмотрел, когда она подошла к Лизиной двери. Сжав в руке ключи, он остановился у соседней квартиры, в которой должна была находиться старушка.
Власта полезла в сумку, достала ключи. Мужчина продолжал молча на нее смотреть.
Власта сунула ключ в замочную скважину.
– Вы знаете, что вчера произошло в этой квартире?
– Знаю, – не повернулась Власта к мужчине.
– Кто вы Елизавете?
Власте не нравилось отвечать на вопросы незнакомых мужиков. Она к этому не привыкла.
– Я вас видел, вы приходили к Лизе.
Негромкий голос прозвучал прямо над ухом. Мужик умел двигаться бесшумно, она не заметила, как он успел оказаться рядом.
Власта отперла дверь.
Слава богу, он не попытался войти вслед за ней.
– Она жена моего брата, – вздохнула Власта. – А вы кто?
– Сосед. Я здесь живу уже несколько месяцев. Меня зовут Денис.
– Власта, – зачем-то представилась Власта.
– Результаты вскрытия уже известны?
– Известны, – держась за дверь, доложила Власта и зачем-то назвала препарат, который отнял у Лизы жизнь.
Мужчина задумчиво кивнул.
– Знаете такое лекарство?
– Знаю, – подтвердил он.
– Откуда? – зло уточнила Власта. – Вам его выписывали?
– Нет.
Надо было захлопнуть дверь, но она почему-то медлила.
– Я был немного знаком с Лизой. Она не походила на желающую умереть.
Странный у него был взгляд. Он как будто пытался разглядеть что-то внутри Власты.
– Лиза могла превысить дозу по ошибке.
– Вы в это верите?
– Не очень, – честно признала Власта.
– Вот и я не верю. Запишите мой телефон, – неожиданно предложил он.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Если мне захочется с вами поговорить, я позвоню вам в квартиру, – зло усмехнулась Власта. – Не возражаете?
– Как угодно. До свидания.
Она сейчас походила на Антона. Брат тоже иногда начинал упираться на пустом месте. Телефон соседа не помешает, если она хочет понять, что произошло с Лизой.
Сосед повернулся и шагнул в сторону. Поворачивался он странно, неестественно, всем телом.
Власта захлопнула дверь. Опять помялась у двери, решая, не переобуться ли в тапочки, и опять, не переобуваясь, пошла по коридору, оставляя мокрые следы.
В квартире был беспорядок, сдвинутые книги на полках, неровная стопка рисунков в детской. Это было объяснимо, вчера здесь работала полиция.
На полу разбросаны цветные кубики. Игорек мог раскладывать кубики часами, расставляя их одному ему понятным образом. Если кто-то случайно сдвигал кубик, мальчик начинал кричать, биться, его с трудом удавалось успокоить.
Он жил в своем мире. Власта пыталась проникнуть в этот мир, но ей не удалось.
Это даже Лизе не удалось.
Захотелось аккуратнее уложить стопку рисунков, но Власта не вошла в детскую.
Что Лиза хотела показать?..
Она знала, по утрам Власта торопится. Почему не позвонила вечером? Показать надо было что-то очень важное?
Ничего важного у нее не могло быть. Она никуда не ходила, кроме кладбища и винного магазина. Власта уговаривала ее начать работать, но Лиза тонула в своем горе и не хотела выплывать.
Постояв около двери в детскую, Власта заглянула в другую комнату. Когда-то та была чем-то вроде кабинета Антона. Кабинет брату был не нужен, он не работал дома. Он скрывался здесь от жены и ребенка, когда тот появился. Тогда еще никто не знал, что у ребенка возникнут особенности развития.
Зачем Антон женился, было понятно: Лизин папа обеспечил ему отличные связи.
Антон делал вид, что влюблен в Лизу, но обмануть мог кого угодно, кроме Власты и мамы.
Зачем Лиза, на свою беду, за него выскочила, Власта не понимала. Она даже пыталась намекать подруге, чтобы та поаккуратнее относилась к своему новому поклоннику.
– У него каждый месяц новая баба, – честно говорила молоденькая Власта.
Молоденькая Лиза не хотела ничего слушать.
Власта быстро прошла в другую комнату. Стараясь не смотреть на диван, на котором вчера лежала Лиза, открыла нижнюю тумбочку книжной стенки. Книг там было немного, в основном полки занимали глиняные статуэтки. Их Лиза делала еще до рождения Игорька.
В субботу утром Лиза положила в тумбочку пачку наличных.
Власта приехала к ней утром, собираясь вытащить невестку на выставку картин из частных коллекций. Лиза же собиралась на кладбище к Игорьку и ехать на выставку отказалась.
Лиза ездила на кладбище постоянно, каждую неделю. Иногда Власта сопровождала ее, а чаще безуспешно пыталась от частых поездок Лизу отговорить.
Лиза спешила, понятливая Власта пробыла у невестки не больше нескольких минут, но лежавшую на столе пачку денег заметила.
– Зачем тебе столько наличных? – удивилась тогда Власта.
Лиза виновато улыбнулась, пожала плечами и сунула пачку в тумбочку.
Пачка была увесистая.
Сейчас ее в тумбочке не было.
Власта быстро вернулась в прихожую, достала из сумки телефон, набрала маму.
– Мам, ты еще не разговаривала с Антоном? Знаешь про результаты вскрытия?
– Знаю. Только что ему звонила. – Мамин голос звучал устало.
Впрочем, было бы странно, если бы он звучал бодро и радостно. Лиза не была им совсем чужой.
– Полиция нашла у Лизы наличные?
– Какие-то нашла. В кошельке. Несколько тысяч. Почему ты спрашиваешь?
– Так…
Власта торопливо попрощалась, надела куртку, вышла из квартиры, заперла дверь. Помедлила, посмотрев на соседскую дверь, вызвала лифт.
В лифте она спускалась вместе с двумя девушками, весело разглядывавшими что-то в телефоне одной из них. Девушки были ненамного моложе ее, но Власта отчего-то почувствовала себя рядом с ними почти старухой.
2 февраля, четверг
Утро выдалось таким серым и беспросветным, что впору застрелиться. Застрелиться Денис не мог, потому что у него не было пистолета. Впрочем, беспросветной жизнь казалась ему при любой погоде. Он заставлял себя бриться, обещал, что немедленно начнет искать работу, выпивал чаю и уходил из квартиры, даже если шел дождь.
«Поболтаюсь сегодня, и все, – пообещал он себе, запирая квартиру. – Завтра начну искать работу».
В подошедшем лифте стояла соседка. Денис поздоровался, она поздоровалась в ответ. Эта соседка была из новых, по прежней жизни он ее не помнил. Соседке было лет тридцать – тридцать пять. Не красавица, не дурнушка. Запоминающимися у соседки были только глаза, очень темные, почти черные. По-хорошему, стоило начать за ней ухаживать, жениться и вступить наконец в мирную жизнь.
Мысль о женитьбе на соседке энтузиазма не вызвала.
На первом этаже Денис пропустил даму вперед, покосился на закуток консьержа.
– Денис! – позвал тот.
– Здрасте, – подошел к нему Денис.
Консьержу было под семьдесят. Он сидел здесь с незапамятных времен, бабушка, проходя мимо, любила поболтать со стариком.
Недавно кто-то из соседей предложил уволить консьержа, поскольку никакой пользы от него нет. В подъезде висела камера видеонаблюдения, дежурил консьерж обычно по вечерам, днем появлялся редко, и соседи имели право задаться вполне справедливым вопросом, зачем им нужно платить непонятно за что. Как ни странно, предложение поддержано не было. Большинство соседей отказываться от старика не пожелали, и Денис тоже. К консьержу привыкли. К тому же деньги, которые собирали для консьержа, были вполне посильны даже для пенсионеров.
– Лизавета из восемьдесят седьмой умерла, слышал?
– Слышал, – кивнул Денис. – И видел. Понятым был.
– Неужели руки на себя наложила?
– Бог его знает, – Денис пожал плечами. – Записку вроде не нашли.
Отчего-то накатила внезапная глухая злость. Не то на старого безобидного консьержа, не то на себя, не то на подлую жизнь.
– Несчастная женщина.
Денис промолчал.
– Я вот тебя что спросить хотел. В восемьдесят пятой поселился кто-то? Я вчера вечером в окне свет видел. Шел сюда, смотрю, свет в окне горит. Несколько раз выходил, смотрел, но больше света не заметил. Ты никого там не видел?
– Никого. Показалось вам, наверное, Александр Николаич.
– Может, и показалось, – с сомнением кивнул старик, ясно давая понять, что признать ошибку не готов.
Денис обернулся на стук открывшейся двери.
В подъезд вбежала девушка с маленькой собачкой на руках. Девушка улыбалась. Денис ей позавидовал, он не помнил, когда улыбался в последний раз.
Вновь бродить по исхоженным улицам было тошно. Денис постоял у подъезда, решил спуститься в метро, доехать до одной из новых, не так давно появившихся станций, но внезапно вернулся в подъезд и поднялся в квартиру.
Когда-то в восемьдесят пятой квартире жила семья: муж, жена и дочка. Дочка была лет на пятнадцать старше Дениса и в детстве казалась ему очень красивой. Потом она вышла замуж, начала жить отдельно. Потом умер муж, и осталась одна соседка. Бабушка с ней приятельствовала.
Лет пять назад соседка вместе с дочерью и ее мужем уехала куда-то на ПМЖ. В Израиль, кажется. Наверное, семья оставляла возможность вернуться, поскольку квартиру продавать не стали.
Денис бросил куртку на стул, скинул ботинки и в носках прошел в комнату. Достал из книжного шкафа деревянную бабушкину шкатулку. Той было лет сто, не меньше, крышка ссохлась, дала трещину.
В шкатулке лежало несколько бабушкиных колец и ключи. Их было несколько, к каждому аккуратная бабушка привязывала бумажку с надписью. Денис хорошо помнил, как бабушка показывала ему связку ключей от соседской квартиры. Те были с каким-то забавным брелоком. На прикрепленной к брелоку бумажке было написано «85».
Бабушка на соседку сердилась, отвечать за сохранность чужой квартиры ей не нравилось, но отказать старой приятельнице она не смогла.
Ключей от чужой квартиры в шкатулке не оказалось.
* * *
Ни одного пропущенного вызова за все время приема не было. Обычное дело, но Власта почему-то с недоумением посмотрела на телефон.
Сначала с недоумением, потом с грустью. Лизы не стало, а жизнь совсем не изменилась.
В машине было холодно, она включила печку.
Уборщица Зарина вышла на крыльцо клиники, смахнула со ступеней снег.
Власта отвернулась от Зарины, положила руки на руль. Снова достала телефон и набрала брата.
«Алло» Антона прозвучало недовольно.
– Дай мне телефон полиции, – попросила Власта.
– Тебе есть что им сообщить? – зло и ехидно поинтересовался брат.
– Сбрось телефон! – упрямо потребовала Власта.
Она редко злилась на брата. Она привыкла принимать его таким, каков он есть. Не осудила, даже когда Антон бросил больного ребенка.
– Сейчас сброшу, – равнодушно пообещал Антон и отключился, не дав Власте спросить, не общался ли он с полицейскими снова.
Эсэмэска пришла через несколько секунд. Власта подержала палец на высветившихся на экране цифрах, нажала на номер и быстро заговорила, услышав мужской голос.
– Власта Всеволодовна Золотарева. Я родственница Елизаветы Осокиной. Можно с вами поговорить?
– Можно, – сказал мужчина. – Нужно.
Полицейский пообещал дождаться Власту, но она все равно боялась, что не успеет, как будто увидеть полицейского было необходимо именно сейчас, а завтра или через несколько дней будет поздно.
Погода к торопливости не располагала. Оставив машину неподалеку от отделения полиции, она едва не упала, поскользнувшись на асфальте.
Спешила она напрасно, разговор ясности не добавил. И она не могла сообщить полицейскому ничего стоящего, и он ей. Впрочем, он едва ли собирался делиться с ней результатами следствия.
Полицейский Власте понравился. Лет сорока пяти, с умными и понимающими глазами.
Разговор ничего не дал, но из отделения она вышла с чувством выполненного долга.
Что еще можно сделать, Власта не представляла.
Сделать нельзя было ничего, но она опять поехала в квартиру Лизы. Нужно выбросить продукты и проверить, везде ли выключено электричество, объяснила себе Власта.
Не заставлять же маму снова приходить в квартиру, где обнаружен труп.
Антон делать этого не станет. Даже отговорок искать не будет, скажет, чтобы сама поехала и не дергала его по пустякам.
К подъезду Власта подошла вместе с Лизиной соседкой. Ее Власта немного знала, она была чуть старше их с Лизой и иногда останавливалась около коляски Игорька, когда Лиза и Власта гуляли с малышом.
К детской площадке Лиза сына не подвозила. Дети Игорька не обижали, их родители старательно делали вид, что с малышом все в порядке, но во всем этом была такая фальшь, что от детской площадки Лиза старалась держаться подальше. Обычно она садилась на стоявшую в конце двора лавочку.
Спящего Игорька от обычных детей отличало только наличие коляски. Четырехлетние дети в колясках не нуждаются.
Когда ребенок открывал глаза, разница становилась очевидной.
Соседка, проходя мимо, улыбалась Игорьку, пыталась с ним заговорить. Перекидывалась парой слов с Лизой.
– Простите, вы из восемьдесят седьмой? – тихо спросила женщина, входя в подъезд вслед за Властой.
– Да, – обернулась Власта.
– Меня зовут Дарья.
Дарья! Как же Власта сразу не вспомнила, Лиза иногда называла женщину по имени.
– Власта.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо.
Женщина вызвала лифт.
– Я была потрясена, когда узнала…
– Я тоже, – грустно усмехнулась Власта.
Женщине явно хотелось узнать, что случилось с Лизой. Власта ее понимала, любопытство в данном случае вполне естественно.
Женщина оказалась умна, ненужных вопросов не задала.
Подошел лифт, обе вошли внутрь. Власта отвернулась от зеркала, в котором отразилось ее бледное лицо.
– Когда похороны?
– В субботу.
– Где? Я хочу прийти. – Женщина сбросила с головы капюшон пуховика. Темно-русые волосы на затылке были стянуты в пучок.
Власта с удивлением посмотрела на соседку. Она была уверена, что Лиза практически не общается ни с кем, кроме нее и мамы.
– И еще… Я бы хотела дать денег, – еще больше удивила соседка.
– Спасибо, – быстро покачала головой Власта. – У нас все в порядке с деньгами. Купите цветы.
Лифт остановился, Власта придержала дверь ногой.
– Позвоните мне завтра, я скажу, во сколько нужно приехать к моргу.
Власта продиктовала номер, соседка набрала в телефоне цифры.
Что-то удивило, когда она включила в прихожей свет.
Что-то казалось неправильным…
Она заглянула в детскую, потом в комнату Лизы. Обернулась, осмотрела прихожую.
Подошла к двери в кухню. Та была приоткрыта.
Ей казалось, что вчера дверь она закрыла плотно, как всегда при Лизе.
Кухня всегда закрывалась от ребенка. Игорек мог включить газ, достать нож, пораниться.
Когда Игорька не стало, в квартире все продолжало оставаться по-прежнему.
Она нервничает из-за смерти невестки, в таком состоянии можно придумать бог знает что.
Власта вернулась в прихожую, бросила на стул куртку, нашла в стенном шкафу мусорный мешок, принялась складывать в него продукты из холодильника. Их было немного, Лиза очень мало ела в последнее время и совсем ничего не готовила. Поэтому Власта старалась водить ее в кафе.
Надо было просмотреть Лизины документы, фотографии, но Власта, завязав мешок, быстро прошлась по квартире, вышла и с облегчением заперла дверь.
* * *
Отсутствие ключей от пустующей квартиры не то чтобы сильно озадачило, но некоторое любопытство вызвало.
Любопытство подогревалось тем, что пару раз Денису казалось, что в квартиру кто-то наведывается. Однажды ночью он услышал, как где-то близко хлопнула дверь. Был не то конец сентября, не то октябрь. Уже топили, в квартире было тепло, даже жарко. Шел дождь, сильный, с ветром. Денис покурил на балконе, зашел на кухню закрыть окно, а когда возвращался в комнату, услышал стук.
Он тогда решил, что Лиза вышла из квартиры, и выглянул на площадку. Та была пуста.
– Ты где ночью гуляла? – спросил он на следующий день.
– Нигде, – удивилась Лиза.
Ее дверь стучит иначе, отметил тогда Денис и тут же о происшествии забыл.
Спустя несколько дней он опять услышал стук захлопнувшейся двери, а перед этим шум лифта и тихие голоса. Он тогда пришел домой позже обычного и раздевался около двери, поэтому и услышал. Звукоизоляция в доме была хорошая, соседи друг другу не мешали. Судя по стуку, дверь хлопнула не Лизина, и выглядывать на площадку он не стал.
Находиться днем дома было непривычно. Денис подошел к книжным шкафам, равнодушно оглядел полки. Один шкаф был занят трудами по военной истории, эти книги собирал еще дед, потом отец.
Читать о войне не хотелось.
Он открыл другой шкаф, взял какой-то дамский детектив, до которых бабушка была большая охотница, уселся с книжкой в кресло и неожиданно увлекся.
Дочитал детектив, когда было уже совсем темно. Окна стоящего напротив дома давно светились редкими желтыми пятнами. Он немного посмотрел на окна, почувствовал, что проголодался.
Захотелось хорошей вкусной еды.
Денис сунул прочитанную книжку в шкаф, надел куртку. Выключать в прихожей свет не стал, вышел на площадку и увидел вчерашнюю Лизину родственницу.
Та спускалась от мусоропровода.
– Здравствуйте. – Денис вызвал лифт.
– Здравствуйте. – Она подошла, встала рядом.
Денис пропустил ее в подошедший лифт.
– От полиции ничего нового? – зачем-то спросил он.
Не надо было спрашивать, она не расположена с ним разговаривать.
Она покачала головой – нет. Помялась и неожиданно сказала:
– Похороны в субботу.
У нее были грустные темно-серые глаза. По-настоящему серые, такие редко встречаются.
Денис промолчал. Он не собирался идти на похороны.
Ради Лизы сходил бы, но Лизе было уже все равно.
– Лиза вам ничего не рассказывала про восемьдесят пятую квартиру?
Зачем он это спрашивает? Черт его, что ли, за язык дергает?
– Про пустующую? – Серые глаза посмотрели на него с удивлением. – Нет. А что не так с квартирой?
– Да так… Ерунда, – отмахнулся он.
Она поправила висящую на плече сумку. Пальцы у нее были тонкие, длинные. На безымянном обручальное кольцо.
Лифт остановился, она быстро пошла к подъездной двери. Денис хотел открыть ей дверь, но не успел. Двигаться так же легко, как до ранения, у него не получалось.
Уличные фонари отражались на мокром асфальте. Температура минусовая, асфальт мокрый из-за дряни, которой дворники его посыпали.
Денис дошел до соседнего дома, в котором находился ресторан, поужинал в полупустом зале. Как ни странно, аппетит пропал, и мясо он доел через силу.
Вернувшись домой, в грязной обуви прошел на кухню, налил коньяк в рюмку, отпил и только после этого начал раздеваться.
Стук чужой двери он услышал только потому, что находился в прихожей. Дверь хлопнула негромко.
И опять ему помешала невозможность двигаться легко и быстро. Когда выскочил на площадку, никого не увидел. Только откуда-то снизу доносился шум шагов. Да и в этом Денис не был уверен, могло и показаться.
Он постоял, прислушиваясь. В подъезде было тихо.
