Евгения Горская
Незримые нити
– Почему?
– Так… Не захотелось.
На десерт принесли чай и пирожные. Казалось, что пирожное в нее уже не влезет, но Наташа и его съела.
– Сколько помню, мать все время нервы лечила.
– Она была несчастная, – тихо сказала Наташа.
– А мы с Витькой никому не были нужны.
Семен поискал глазами официанта, но снова подскочила хозяйка. Наташа не поняла, откуда она появилась.
– Все нормально, Семен Аркадьевич?
Хозяйка наклонилась над Семеном, заглянула в глаза. Хозяйке было лет тридцать пять, и Наташа не могла не признать, что она очень интересная женщина.
– Все отлично, Ниночка. – Семен галантно поцеловал женщине руку. Хозяйка исчезла, и он кивнул Наташе: – Пойдем! Скоро Лариса приедет, а нам еще надо в магазин успеть.
* * *
Михаил опоздал на сорок минут. Он всегда опаздывал. Когда-то Антонину это злило. Однажды она почти час ждала его у выставочного центра, продрогла и переволновалась. Звонила ему на сотовый, слышала, что абонент недоступен, и умирала от страха, что он не появится никогда.
На выставку они тогда не попали. Антонина что-то гневно выговаривала, а Михаил смотрел на нее непонимающими глазами и неохотно объяснял, что его задержали обстоятельства. Потом он разозлился, констатировал, что она истеричка и иметь с ней дело нормальному человеку просто невозможно. Он даже порывался повернуться и уйти, но Антонина виновато удержала его за руку.
Это было очень давно, Маша еще не родилась.
– Устал, – пожаловался Михаил, протягивая Антонине букетик цветов.
Антонина развернула прозрачную бумагу, уткнулась носом в чахлые голубые цветочки. Цветы были влажными – на улице шел снег.
– Раздевайся, отдыхай, – улыбнулась Антонина и потянулась к нему губами – поцеловать.
Цветы она поставила в старую хрустальную вазу. Ваза была еще мамина, маленькая Тоня когда-то ставила в нее осенние веточки. Это называлось зимний букет. Красивые желтые листья быстро обвисали, делались мятыми, серыми, но Антонина и мама любовались букетом всю зиму. Перед вербным воскресеньем букет выбрасывался, и в вазу ставились ветки вербы. Верба выбрасывалась осенью.
Михаил, сняв куртку, уселся на диван, с удовольствием откинулся на спинку. Антонина села рядом.
– Как дела? – улыбнувшись, спросил он.
Она знала, что ее дела мало его интересуют, но не удержалась, пожаловалась:
– Так себе.
– Что такое? – нахмурившись, спросил он.
Миша не любил чужих проблем, он считал, что ему вполне хватает своих.
Антонина резко поднялась и прошлась по комнате.
– Очень вероятно, что у Бориной жены есть любовник. – Она отдернула занавеску и посмотрела в темное окно. Снег крупными хлопьями кружился в свете фонарей.
Михаил невесело рассмеялся.
– Нечего на молодых дурах жениться.
– Я не знаю, что мне делать, Миша. – Антонина отвернулась от окна.
Михаил равнодушно пожал плечами.
– Это ему надо думать, что делать. Не тебе.
– Он ничего не знает.
Михаил протянул руку, подложил под спину валявшуюся на диване декоративную подушку.
– По-моему, ты слишком много внимания уделяешь Бориным проблемам.
– Это мой брат, Миша.
– Вот именно, брат! Не муж и не ребенок! Он не маленький мальчик, сам должен со своими бабами разбираться!
Антонина вздохнула, опустилась на стоявший рядом стул. Садиться рядом с Михаилом расхотелось.
– Мы могли прожить с тобой такую счастливую жизнь!..
Ему ничто не мешало жениться на ней много лет назад. И ничто не мешало жениться потом, когда Маша подросла.
Ему мешал чужой ненужный ребенок, и Антонина хорошо его понимала.
– У всех моих друзей такие хорошие семьи! Только я…
– Женись, – посоветовала Антонина.
Она страдала, когда Михаил женился в первый раз. И страдала, когда он женился еще раз.
– Мне иногда кажется, что ты сделана из металла. – Он с тоскливым упреком посмотрел на Антонину. – Железная леди.
Антонина не знала, из чего она сделана.
– Я не могла бросить Борю одного с маленьким ребенком.
Зря она это сказала, она тысячу раз это уже говорила.
– А меня бросить ты могла?
Это тоже говорилось тысячу раз. Или даже две тысячи.
– Пойдем ужинать, Мишенька, – поднялась Антонина.
Когда она ждала Михаила, ей хотелось рассказать, что убили брата Семена. Сейчас не хотелось говорить ни о чем.
С Семеном Антонину познакомил Михаил. Друг за здоровьем следил, докторов подбирал тщательно и Семеном был очень доволен. Несколько лет назад у Антонины принялось скакать давление, и Михаил посоветовал обратиться к Семену Аркадьевичу.
Борю к Семену потащила уже она сама. У Бори с давлением было все нормально, но Антонина настояла. Наступает время, когда хороший доктор становится необходим.
Голубые цветы в вазе казались совсем поникшими. Наверное, нужно было бросить в воду таблетку аспирина.
Антонина переставила вазу со стола на подоконник.
Михаил уехал часа через три. Она с облегчением заперла за ним дверь.
* * *
– Я посижу на кухне, пока ты будешь разговаривать с Ларисой, – предложила Наташа.
Стемнело. Снег за окном казался нарисованным, ненастоящим, как на рождественской открытке.
– С какой стати? – поднял на нее глаза Семен. Он, сидя за письменным столом, читал толстенный медицинский справочник. Справочник был новый, текущего года издания, хорошо оформленный и наверняка стоил немало. Семен ручкой делал в нем заметки на полях.
Наташу учили беречь книги. Она даже страницы никогда не заминала.
Ответить Наташа не успела. Раздался звонок, Семен открыл дверь бывшей жене брата.
Это была позавчерашняя женщина в шубке. Только сегодня шуба на ней была другой, светлой, почти белой.
Длинная красивая шуба. Наташа такую никогда не надела бы, она не тетка из позднего советского времени.
– Сенечка! – Лариса прижалась к Семену. – Сенечка, как же так?..
– Раздевайся, Лара. – Семен снял шубу с плеч бывшей невестки, повесил на вешалку. Лариса расправила на шубе рукав. – Проходи.
Кузя на гостью посмотрел равнодушно, нехотя подошел к Наташе, прижался к ноге.
Лариса вслед за Семеном вошла в комнату, Наташу словно не заметила, скользнула по ней взглядом, как по мебели. Наверное, не узнала.
– Это моя жена, – объяснил Ларисе Семен.
Бывшая невестка на «жену» не отреагировала. Видимо, у Семена периодически появляются «жены». Невестка опустилась на ближайший стул, поднесла сжатые ладони к лицу.
– Как же так, Сенечка?
Наташа тихо проскользнула в кухню, сиротливо села на табуретку. Собака неслышно ткнулась мокрым носом ей в колени.
– Застрелили… – неохотно говорил за стеной Семен. – …Кремировали…
Лариса спрашивала, он односложно отвечал.
– Он не мучился? – женский голос звучал жалобно.
На это Семен отвечать не стал.
– Хочешь взять что-нибудь на память, дам тебе ключи.
Запасные ключи от квартиры Виктора они сделали два часа назад. Семен заметил металлоремонт у входа в супермаркет, и пожилой кавказец выдал им копии.
Взять ключи Лариса захотела. Еще некоторое время помучила Семена, а потом зашуршала в прихожей шубой.
– Обязательно позвони, когда поедешь на кладбище, – попросила она на прощанье и опять прильнула к Семену.
Наташе из темной кухни это было хорошо видно.
Взять невестку на кладбище Семен не пообещал, прошуршал замком и остановился у двери кухни.
– Ты почему в темноте сидишь?
– Так… Почему Лариса развелась с Виктором?
– Это он с ней развелся, – хмыкнул Семен. – Потому что…
Наташа не ожидала, что он может использовать непечатные выражения.
– Семен!
– Извини. – Говорить о том, почему брат развелся, ему не хотелось.
Ему вообще не хотелось говорить о брате.
– Послушай… – приставать не стоило, но она не удержалась, – неужели ты не хочешь узнать, кто убил твоего брата?
Кузя прижимался к коленке, она погладила собаку.
– Почему не хочу? – Семен ответил не сразу. – Хочу. И узнаю!
– Но ты же ничего для этого не делаешь.
– Я думаю. Наташ, отстань.
Он подошел и обнял ее сзади. Недовольный Кузя отправился в прихожую, на подстилку.
– Где Виктор работал?
– О господи! – Семен ее отпустил. – Бизнес у него какой-то был. Его компаньон обещал мне документацию представить. Я в этом не разберусь, но у меня одна больная хороший экономист, она поможет. Еще вопросы есть?
– Есть, – кивнула Наташа.
– Компаньон честный парень.
– Откуда ты знаешь?
– Мне так показалось.
Семен тяжело вздохнул и сел на соседнюю табуретку.
– А девушка у Виктора была?
– Не знаю. Послушай, если тебе кажется, что я об этом не думаю, ты ошибаешься. Пойдем. – Он, поднимаясь, потянул Наташу за руку.
Он почему-то не любил находиться на кухне.
– Не надо, – покачала она головой и высвободила руку. – Я поеду домой, Семен.
– Почему? – Он резко к ней наклонился. – Тебе со мной плохо?
– Я поеду, потому что мне с тобой очень хорошо, – честно сказала Наташа.
Надо уезжать. Потому что Лариса никак не отреагировала на «жену», из чего следовало, что к «женам» она привыкла. Потому что восточная красавица Ниночка наклоняется к Семену и заглядывает ему в глаза, а он целует ей ручку.
– Не понял.
– Все ты понял! – зло сказала Наташа.
Он тяжело вздохнул, погладил ее по голове, как кошку, и прошептал в ухо:
– Ты мне верь.
– Я тебе верю, – невесело засмеялась Наташа. – Тебе со мной хорошо, и мне с тобой хорошо. Только потом грустно будет, когда хорошее закончится.
– Оно не закончится.
– Семен, кончай, – попросила она. – Ты меня увидел и мгновенно полюбил до гроба?
– Я не знаю, как это называется. – Он снова сел на табуретку. В слабом свете коридорной лампы Наташа почти не видела его лица. – Я тебя увидел и… Ты была такая перепуганная… Почему ты испугалась, кстати?
– Приняла тебя за Виктора, – призналась Наташа.
– Ты была перепуганная и очень красивая и смотрела с какой-то безнадежностью… И я понял, что ты мне нужна.
– Семен, так не бывает.
– Кто сказал?
– Я говорю!
– Так бывает. А когда я увидел тебя со всех сторон!..
– Семен!
– Пойдем! – Он встал и снова потянул Наташу за руку. – Я теперь всегда буду хотеть, чтобы ты была рядом. Привыкай. Если только убьют, как Витьку…
– Прекрати! Не надо так шутить.
– Пойдем, Наташ, – устало попросил он. – И не дури больше, прошу тебя.
Где-то вдалеке завыла «Скорая». Или полиция. Наташа плохо различала сирены. Звук быстро отдалялся и вскоре совсем затих.
17 декабря, понедельник
К утру резко похолодало.
– Боря, надень дубленку, – озабоченно предупредила Лизочка.
Борис кивнул, улыбнулся. Глазки у жены после сна были припухшими, она походила на пушистую кошечку.
– И не забудь узнать про фирму для Кости.
– Не забуду. – Он снова улыбнулся.
Недавно Лизу постригли совсем коротко, и сейчас непослушные волосы выбивались неровными умилительными прядями.
Ему хорошо с Лизой. Ему едва ли было бы лучше с кем-то другим.
Сначала он не обратил внимания на новую секретаршу. То есть заметил, конечно, что в приемной появилась незнакомая девица, но едва ли узнал бы ее, встретив на улице.
Все изменилось, когда новая секретарша впервые принесла ему бумаги на подпись. Девчонка смотрела на него с радостным обожанием и немного со страхом, и ему от ее глупого страха сделалось весело.
Он не сказал тогда ни одного лишнего слова, но между ними сразу словно установилась невидимая связь, и потом, встречая ее в секретариате или просто в коридорах, Борис чувствовал, как наполняется радостью, а еще видел, как Лиза вспыхивает от этих мимолетных встреч, и то время, когда ничего еще не было сказано, казалось ему самым счастливым в его жизни.
Нет, он не прав, самое счастливое время теперь, когда она сидит напротив него со спутанными волосами.
Борис достал из шкафа дубленку, бросил на стул в прихожей. Дубленка слабо пахла каким-то средством от моли. Запах не был неприятным, но раздражал.
– Я пошел, Лизочка. – Борис поцеловал жену раз, а потом еще.
В машине было холодно, он сразу включил печку. Медленно миновал шлагбаум, как обычно, повернул направо и неожиданно прижал машину к тротуару.
Машин на тихой улице было мало, пешеходов тоже. Подметая снег, по тротуару проехал трактор.
В нарушение всех правил Борис задним ходом проехал несколько метров, теперь шлагбаум был впереди, и входящих во двор было отлично видно.
Раньше он никогда не нарушал правила. Сестра, глядя на его манипуляции, зло фыркнула бы, а Лиза посмотрела бы грустно и укоризненно.
Борис мысленно перебрал все намеченные на сегодня дела. Слава богу, никаких встреч не было запланировано, а все остальное подождет.
С лопатами в руках мимо прошли два дворника-азиата. Парни были молодые, они весело смеялись.
Молодая женщина прокатила коляску с младенцем. Ветер дул женщине в лицо, и она немного отворачивалась.
Свернула к шлагбауму домработница Оксана. Лиза иногда на нее жаловалась, но менять девушку почему-то не хотела.
Совсем в другой жизни им с Олей казалось невероятным иметь домработницу. Они тогда даже памперсы старались покупать подешевле.
Тяжелое было время, а вспоминалось как светлое.
Борис редко вспоминал первую жену, а сейчас почему-то вспомнил.
Он ждал появления машины жены, но Лиза пешком вышла из-за шлагбаума.
Он забыл, Лиза говорила, что отогнала машину в автосервис.
Жена в светлой шубке с накинутым на голову капюшоном повернула от шлагбаума в противоположную от него сторону. Она шла не быстро и не медленно, не оглядываясь.
Он вышел из машины, стараясь не приближаться, пошел следом. Если она обернется, не сможет его не заметить.
Лиза не обернулась. Повернула направо, перешла улицу. Ветер был сильный, холодный, жена прижимала рукой капюшон. Борис поднял воротник дубленки, поежился.
Лиза свернула к торговому центру. Здесь прохожих было больше, Борис рискнул сократить дистанцию.
Жена скрылась за стеклянной дверной вертушкой, через несколько секунд он тоже вошел в теплоту торгового центра. Боялся потерять жену, но увидел ее почти сразу.
Лиза стояла у расположенного у стены банкомата и снимала наличные.
Капюшон с головы она откинула. Утренней небрежности в волосах не было, прическа казалась безупречной.
* * *
В такси Семен ее обнял. Наташа недовольно отодвинулась, покосилась на сидевшего впереди водителя.
Семен тоже посмотрел водителю в затылок, вздохнул и опустил руку.
– Сиди дома, я вечером за тобой приеду.
– Ладно.
Утренние пробки еще не набрали силу, до ее дома они доехали быстро. У машины Семен ее опять обнял и крепко, с удовольствием, поцеловал. Если Ксюша смотрит сейчас в окно, придется что-то объяснять.
Наташа себе не могла объяснить прошедшие двое суток.
Родная квартира показалась чужой. Наташа отдернула занавески, постояла у окна. Потом сняла с мольберта холст с букетом и поставила чистый.
Она напишет утренний лес. Влажную от росы траву, узкую дорожку между густых деревьев.
Наташа выпила кофе, приготовила краски. Позвонили в дверь. «Ксюша, – с веселой тоской подумала Наташа. – Видела меня в окно и теперь потребует отчета».
Но за дверью вместо подруги-соседки стояла бывшая жена Виктора Лариса.
Шуба на ней была, как и в первый раз, коричневая.
– Здравствуйте, – грустно улыбнулась Лариса. – Я не сразу узнала вас у Сенечки…
У «Сенечки» она на Наташу даже не посмотрела.
– Я вас не отвлекаю? – забеспокоилась Лариса.
– Нет. – Наташа отступила, давая гостье войти.
– Меня зовут Лариса.
– Наталья.
Лариса была лет на пять старше Наташи. Наташа когда-то читала, что люди безошибочно угадывают возраст, близкий к своему. Еще безошибочно угадывают возраст, близкий к возрасту своих детей, но у Наташи детей не было.
Наташа, прикрыв дверь в комнату-мастерскую, провела гостью в другую комнату. Ксюша обычно сразу шла на кухню.
Наташино жилище Лариса оглядела бегло, но внимательно. Опустилась в кресло, повертела в руках статуэтку-тигра. Ее Наташа привезла из Таиланда, куда однажды ездила отдыхать.
– Как же так случилось с Витей?.. – Лариса поставила статуэтку на место и подняла на Наташу глаза. Глаза быстро наполнялись слезами.
– Я почти ничего не знаю. – Наташа села в соседнее кресло. – Я и Виктора почти не знала.
– А с Сеней?..
– С Семеном мы познакомились потом. Совсем недавно.
– У Сени сложный характер… – Гостья погладила тигра пальцем. – Но Витю он любил. Витя говорил, что он заменил ему отца. Между ними было десять лет разницы.
Слез в Ларисиных глазах больше не было. Наверное, минуту назад они Наташе просто померещились.
– Мы с Витей были очень молодые, когда поженились. Поссорились, разошлись…
– Я его с женщинами ни разу не видела, – безошибочно угадав, что интересует Ларису, сказала Наташа.
– Я знаю, – кивнула гостья. – Он любил меня. А я любила его.
Наташа ей не верила.
– Что Сеня собирается делать с квартирой? – помолчав, быстро спросила Лариса.
– Не знаю.
Гостья покусала губы. Кажется, этот вопрос ее тоже очень интересовал.
Еще Наташе показалось, что Лариса ждала сочувствия. Поссорились, разошлись, и теперь у нее нет никаких прав на имущество бывшего мужа.
– Хотите чаю? – предложила Наташа.
Мама учила, что предлагать еду не нужно, а нужно сразу подавать на стол. Чтобы не ставить гостей в неловкое положение.
Лариса покачала головой – нет.
– Витя Сене подражал, бороду стал носить. А в медицинском учиться не смог, не выносил крови.
Пейзаж нужно обязательно сделать утренний, с пробивающимся сквозь листья солнцем.
– Когда у них мама болела, Витя один за ней ухаживал. Сеня ни разу не приехал…
Наконец Лариса поднялась, помедлила.
– Я запишу на всякий случай ваш телефон?
– Да-да, – кивнула Наташа. – Конечно.
Она заперла за гостьей дверь. Соседская дверь мягко хлопнула почти сразу.
Наташа взялась за кисти и принялась ждать вечера. Осадок от разговора остался неприятный, и она старалась его не замечать.
* * *
Лиза убрала пачку денег в кошелек, а его положила в сумку. Борис Александрович прижался к стене, жалея, что не может с ней слиться. Между ним и Лизой проходили посетители, но их было немного.
Жена быстро пошла к эскалатору, Борис двинулся за ней.
На втором этаже он Лизу потерял. Когда подбежал к эскалатору, ведущему на третий этаж, жены не было ни на ленте, ни где-то рядом.
Торговый центр был практически пуст. Он медленно пошел по коридору, заглядывая за стеклянные витрины. Коридор поворачивал, петлял, Борис старался отслеживать повороты.
Лизы на этаже не было. Подойдя к эскалатору, он поднялся еще на один этаж.
Здесь народу было больше. Небольшое кафе – стойка и несколько столиков, огражденные низким деревянным заборчиком, – привлекало посетителей, почти все столики были заняты. Лизу он увидел не сразу, пушистую шубку жена бросила на стул рядом с собой. Она сидела спиной к Борису, напротив черноволосого парня лет тридцати пяти. Непохоже, что парень был очень рад встрече с Лизой. Он обреченно слушал, как Лиза что-то говорит, наклонившись через стол.
Наконец Лиза взяла в руки сумку, Борис переместился в сторону, чтобы лучше видеть жену, стал вполоборота к ближайшей витрине.
Черноволосый Лизин собеседник на окружающих внимания не обращал, Лиза тоже не смотрела по сторонам. Она достала из сумки деньги, протянула парню, быстро поднялась и потянулась к шубе.
Борис шагнул за витрину, а когда снова выглянул, жены уже не увидел. Парень в одиночестве допивал что-то из высокого стакана.
Борис спустился по одному эскалатору, потом по другому, достал телефон и позвонил жене.
– Чем занимаешься? – ласково спросил он и тут увидел Лизу. Жена медленно шла от торгового центра, прижимая телефон к уху.
– Я была права, – засмеялась Лиза. – Мой знакомый попросил денег. Я дала. Ты не возражаешь?
Минуту назад Борису было так хорошо оттого, что Лиза его не обманывает, что парень ей не любовник, что хотелось догнать ее и расцеловать прямо на улице. Он и догнал бы, если бы мог признаться, что так отвратительно за ней следил.
Сразу стало противно. Борис мог поклясться, что молодой человек ничего не просил у его жены, а было все как раз наоборот.
– Сейчас домой иду, – говорила Лиза. Она посмотрела по сторонам, перешла улицу. – Погода мерзкая, ветер.
– Не озябни, – посочувствовал Борис.
Жена повернула за угол, он перестал ее видеть.
– Вечером расскажешь мне, что за знакомый такой у тебя, который денег выпрашивает.
– Он не выпрашивает, а просит, – укоризненно поправила Лиза. – Это разные вещи.
Борис достиг поворота, снова увидел впереди жену.
– А кто он такой, я и сейчас могу рассказать. Работал водителем у нашего мэра.
Лиза раньше работала в мэрии волжского городка. Она и сама это рассказывала, и в личном листке отдела кадров было записано. Борис ознакомился с ее документами перед тем, как сделать ей предложение.
– Я его год назад случайно в метро встретила, уже в Москве.
– Здесь он тоже водителем работает?
– Понятия не имею. Не спросила. Но вообще-то у него юридическое образование…
Лиза дошла до шлагбаума и повернула к дому.
Ехать на работу уже не хотелось, но он поехал в офис и, как обычно, задержался допоздна.
Ему и дома какое-то время пришлось посидеть над срочными бумагами. Лиза уже спала. Он понимал, что поступает отвратительно, но не удержался. Достал телефон жены и заглянул в ее банковский счет. Пароль он знал, он постоянно переводил деньги на ее банковскую карту, и Лиза часто при нем проверяла свой счет. Она нажимала на сенсорные клавиши, и Борис запомнил пароль. Тем более что тот был исключительно простой – дата ее рождения.
Тыкать в экран ему было стыдно. Он мог спросить у Лизы, какую сумму она одолжила своему знакомому, а узнавал это таким некрасивым способом.
Лиза сняла сегодня пятьдесят тысяч. В кошельке оставались только несколько тысячных купюр.
Но не это было главное. Оказалось, что у жены имеется еще один счет, и на нем лежит крупная сумма денег. Даже для него крупная. А для девушки из провинции – почти заоблачная.
* * *
Настроение с самого утра было мерзким. Обычно Антонина не позволяла себе обращать внимание на собственное настроение, вставала и начинала работать, но сегодня, даже занимаясь со студентами, не могла отделаться от тягучей тревоги.
То, что брата было жалко до смерти, являлось половиной беды. Больше мучило предчувствие непонятной, незримой надвигающейся опасности.
Такое с ней было лишь однажды. Много лет назад молодая Антонина, стоя в набитом вагоне метро, ловила себя на мысли, что ехать в университет ей не хочется, тянет немедленно вернуться домой. Она не вернулась, конечно. Она явилась домой вечером и нашла на полу мертвую маму.
Потом врачи говорили, что сделать ничего было нельзя. Даже если бы Антонина была дома и немедленно вызвала «Скорую», спасти маму возможности не было. Смерть была неожиданной и почти мгновенной. Тромб.
«Не кличь беду», – приказала себе сегодняшняя, умудренная жизненным опытом Антонина. А вторую половину поговорки, про то, что беда придет сама, говорить не стала. Поостереглась.
Тянуло немедленно позвонить брату, но Антонина с собой справилась. Людям надо нести добро, делиться психозом – последнее дело.
Про взятые у брата Семена книги она вспомнила, только когда обнаружила их в сумке, собираясь на работу. Повертела книги в руках и сунула под мышку. Когда запирала дверь, книги выпали, и из одной вывалилась фотография, старая, черно-белая. Видимо, фото служило закладкой.
На фотографии молодая женщина улыбалась в объектив. Фото Антонина сунула в сумку, а книжки оставила на окне первого этажа подъезда. Найдутся желающие – возьмут. Не найдутся – уборщица выбросит. То есть уборщик. Подъезд мыл молоденький парнишка-таджик. Парень был улыбчивый, веселый, но Антонина очень его жалела. Молодежь должна учиться, а не подъезды мыть.
С утра у нее были две лекции, Антонина их прочитала, заглянула на кафедру и отправилась домой, думая, чем занять вечер.
В кафе у метро она зашла не потому, что проголодалась, а просто чтобы убить время. Пока ждала заказанный куриный шашлык, вспомнила про фотографию, достала ее из сумки и вгляделась в лицо незнакомой женщины. Красавицей женщина не была, и короткая стрижка с закрывающей лоб челкой ей не шла, но определенное очарование в лице было.
Антонина сунула фото назад в сумку. Надо позвонить Семену, сказать про фотографию, но у доктора сейчас наверняка прием и едва ли он ответит.
«Поеду и суну под дверь Виктора, – решила Антонина. – Все равно делать нечего». Тут она вспомнила про симпатичную соседку Наташу. Антонина снова полезла в сумку, достала телефон.
– Да, Антонина Александровна, здравствуйте, – откликнулся женский голос.
Антонина рассказала, как обнаружила в книге фото, выяснила, что Наташа дома и уходить не собирается, и вызвала такси. Семен когда-нибудь столкнется с соседкой, и проблема будет решена.
Соседка Антонине не то чтобы обрадовалась, но и недовольной не казалась.
– Заходите, – улыбнулась Наташа. – Раздевайтесь.
Заходить Антонина не собиралась, но почему-то зашла. Наверное, потому что хотелось себя отвлечь от утренних нехороших мыслей, которые продолжали упорно возвращаться.
Фото Наташа разглядывала внимательно. Вздохнула и положила карточку на стол.
– Мама, – предположила девушка. – Мама Семена и Виктора.
– Да? – удивилась Антонина и покачала головой. – Мне кажется, на Семена не похожа.
– Похожа, – возразила Наташа. – Глаза те же. И брови.
Антонина снова взяла карточку. Соседка права, странно, что Антонина не заметила сходства. Впрочем, Наташа художница, замечает больше, чем бездарная Антонина.
– Сегодня опять приходила жена Виктора.
– К тебе?
– Приехала в квартиру, но ко мне тоже зашла, – улыбнулась девушка. – Позвонила в дверь. Но я действительно про убийство ничего не знаю. По-моему, ее больше интересовало наследство.
– А ты-то здесь при чем? – удивилась Антонина. – Это ей с Семеном надо обсуждать, а не с тобой.
Наташа смутилась, промолчала. А Антонина неожиданно припомнила, как, упоминая Семена, Наташа опускает глаза.
Антонине стало жаль девчонку и даже захотелось ее предостеречь. Антонина на себе испытала очарование модного доктора. Видела, как из его кабинета выходят сияющие пациентки, а еще видела, с каким обожанием смотрят на него медсестры.
Доктор умел и любил нравиться женщинам.
Хобби у него такое.
Впрочем, все это Антонина могла просто придумать, потому что старая дура и изнывает от скуки.
Наташа предложила чай, но Антонина поднялась и стала прощаться. Она не любила никому надоедать, а у хозяйки наверняка полно своих дел.
* * *
Семен позвонил в начале девятого, когда Наташа, ругая себя нехорошими словами, совершенно извелась от ожидания. Конечно, она не верила в мгновенно вспыхнувшую страсть, но одиночество, к которому она привыкла с тех пор, как Гарик уехал на работу в Штаты, вдруг показалось таким противным, что Наташа готова была уйти из дома куда угодно. Встретиться с Варей, например. Или поехать к родителям.
– Ты как? – недовольно спросил Семен.
– Никак, – ответила Наташа. – Тебя ждала.
Конечно, этого не надо было говорить. Получалось, что она ему навязывается. Ужас!
– Сейчас выведу Кузю, потом мне надо встретиться с одним человеком, а потом приеду. – Он помолчал и передумал. – Приезжай сама, а? Возьми такси, я заплачу.
– Я сама в состоянии заплатить, – проворчала Наташа.
– Приезжай, – жалобно попросил Семен. – Пожалуйста.
Конечно, она поехала. За окном машины падал снег, а Москва казалась красивой и почему-то чужой. Наверное, потому что Наташа редко ездила по вечернему городу.
Семен обнял ее, не дав снять пуховик. И это было так хорошо, что она стояла бы в тесной прихожей до конца своих дней.
Кузя тыкался носом в ноги.
Звонок зазвенел прямо над ухом. Семен опустил руки, буркнул ей:
– Раздевайся, – и отпер дверь мужчине лет сорока.
Мужчина был высоченный, под потолок, хмурый. А может быть, просто уставший.
Представлять Наташу Семен не стал, провел гостя в комнату. Наташа шмыгнула на кухню, обняла отправившуюся за ней собаку.
– Тут копии платежек… – говорил гость.
Компаньон Виктора, предположила Наташа.
Мужчина бубнил про какие-то договоры, Семен молча слушал. Наконец сказал гостю:
– Я разберусь.
Кажется, гость ему порядком надоел.
Мужчина вышел в прихожую, потянулся к куртке и вспомнил:
– Да, чуть не забыл. Синявиной я зарплату за прошлый месяц перевел. Дальше что с ней делать?
– С кем? – не понял Семен.
Наташа тоже не поняла.
Гость пожал плечами. Это Наташе было видно хорошо, мужчина стоял к ней спиной.
– Виктор просил переводить деньги Синявиной Ларисе Петровне. Ну… оформили ее фиктивно. Я эту Синявину даже ни разу не видел. Дальше что с ней делать?
– Уволить, – решил Семен.
Мужчина помялся. Наверное, считал, что нарушать волю погибшего компаньона нехорошо. Устало вздохнул и простился с Семеном.
– Витькин компаньон, – объяснил Семен и поинтересовался: – Почему в темноте сидишь?
Он щелкнул выключателем, и только теперь Наташа заметила, какой он уставший. На лбу прорезались глубокие морщины, и возле глаз тоже.
– Устал? – посочувствовала она.
– Одевайся! – не ответив, приказал он. – Пойдем в ресторан.
Наташа отодвинула Кузю, полезла в холодильник. Вчера она сама положила в магазинную тележку все, что купила бы себе. Еду простую и неприхотливую – пельмени, сосиски. Семен при этом складывал только всевозможные нарезки. Нарезки они съели еще вчера.
Кастрюли на виду не было. Она заглянула в плиту и порадовалась собственной сообразительности – кастрюль там оказалось три.
Семен с интересом за ней наблюдал.
– Клади соли побольше, – посоветовал он, глядя, как она наливает в кастрюлю воду.
Чтобы наблюдать было удобнее, он сел на табуретку.
– Сегодня приходила Лариса, – когда пельмени были готовы и она поставила перед Семеном большую тарелку, начала Наташа.
– Куда приходила? – Он положил пельмень в рот и блаженно зажмурился.
– Ко мне. – У Наташи тоже прорезался аппетит, и она тоже принялась за пельмени.
– А… – равнодушно промычал Семен.
Она думала, что появление невестки его заинтересует.
– Рассказывала, что Виктор старался тебе подражать, а в медицинском учиться не смог. Еще рассказывала, что он ухаживал за больной мамой, а ты ни разу не приехал…
– Что? – уставился на нее Семен. Бросил вилку на стол и прокомментировал: – Сука!
– Семен!
– Сука! – Он поднялся, замер, опираясь ладонями на стол, и снова сел. – Мать болела, лежа в больнице. Я оплачивал отдельную палату. И ездили к ней мы с Витькой по очереди.
– Прости.
– Вот что действительно правда… Витя очень переживал, когда матери не стало, а я… не очень.
– Так не бывает!
Он дернул головой, не ответил. И на Наташу не смотрел. Ей было очень его жалко.
– Виктор оформил Ларису на работу и платил ей зарплату, я правильно понимаю?
– Все! – отрезал он. – Я не хочу больше говорить об этой стерве!
Он наконец посмотрел на Наташу и улыбнулся. И она поверила, что он тоже весь день ее ждал.
