Евгения Горская
Груз семейных ценностей
– Все бумаги просмотрела, – рассказывала Настя. – Или наш грабитель забрал, что ему было нужно, или… Или не знаю что.
Сережа промолчал, только покрепче прижал Настю к себе.
– Иван Николаевич попал в ДТП? – через некоторое время спросил он.
– Его сбила машина. У поворота от старого поселка к трассе. – Старым поселком назывались деревенские дома вдоль железной дороги. В отличие от нового поселка, а на самом деле города, ничем не отличающегося от спальных московских районов. – В тот день ему позвонил какой-то больной, он уехал на велосипеде. Вечером уже. И не вернулся. – Настя вздохнула, прислушалась к шуму дождя. – Представляешь, машина его сбила и не остановилась. И «Скорую» никто не вызвал. Если бы вызвали вовремя, он остался бы жив. Это потом врачи сказали.
– Убийцу нашли?
– Нет. – Настя опять прислушалась. – Ужасно. Отсюда до того места, где он лежал, минут двадцать ходу всего.
– Ужасно.
– Ира утром пошла его искать. Но не нашла. Ночью поселковые «Скорую» вызвали. На дороге уже ничего не было. Только кровь.
Показалось, что дождь перестал. Сережа вышел на крыльцо, вернулся.
– Дождь идет. Только мелкий совсем.
– Давай ложиться. Тебе завтра на работу.
– Давай, – согласился он.
Как ни странно, спать не хотелось. Настя лежала, стараясь поменьше ёрзать.
Ира после смерти мужа словно окаменела. Насте было очень ее жалко.
Потом тетя немного отошла. Сосед Виктор Федорович чем мог старался ей помочь. Мама даже одно время думала, что он за Ирой ухаживает, но дальше дружбы дело не зашло.
– Тихо! – неожиданно прошептал Сережа. Настя была уверена, что муж спит.
Он беззвучно вскочил и мгновенно оказался у окна. Отодвинул занавеску и опять прошептал:
– Тихо!
Настя всегда считала себя неспортивной, но тоже мгновенно подскочила к окну. Крыльцо из комнаты видно было хорошо. Темная, похожая на мешок фигура ясно виднелась в слабом свете уличного фонаря. Фонарь висел у Леночки на участке. Леночка боялась темноты.
Человека что-то спугнуло. Он постоял не шевелясь и метнулся в сторону калитки. Сережа бросился в коридор к окну, выходящему на другую сторону участка, Настя за ним. Человека они не разглядели, видели только черное пятно, а потом калитка негромко стукнула.
Отчего-то им обоим сделалось смешно. Наверное, это называется нервным смехом.
Они постояли обнявшись, отсмеялись и снова легли.
Страшно Насте не было. Ей ничего не страшно рядом с Сережей.
На этот раз она заснула сразу.
12 июля, среда
Утром небо оказалось безоблачным, и солнце светило теплое и ласковое.
«Хоть бы пару дней тепло постояло», – помечтала Алина.
– Сейчас пойдем гулять, – сказала она Илюше. – На улице хорошо, солнышко.
Подружки жаловались, как тяжело сидеть с ребенком, но Алина не верила. Сейчас только поняла, какой это нелегкий труд, растить детей.
Хорошо на улице не было. Трава все еще мокрая, ребенка не отпустишь. Алина вывела коляску на улицу и только на дорожке достала сына походить.
Показалась Настя, подошла, присела рядом с Илюшей на корточки.
– Привет, малыш.
– Я думала, вы уехали, – удивилась Алина.
– Да нет, – смущенно улыбнулась Настя и вдруг сказала: – К нам в дом ночью пытались залезть.
– Да ты что! – ахнула Алина.
– Угу. Кто-то хотел дверь открыть, а потом, наверное, понял, что мы в доме. И убежал. Через калитку.
– Нужно участковому позвонить, – заволновалась Алина. – Звони немедленно. Я телефон знаю.
– Да ну, – отмахнулась Настя и засмеялась. – Что участковый сделает? Можно, конечно, собаку по следу пустить, но ведь дождь шел, собака след не возьмет.
– Все равно! Хорошо, что ты с Сережей была, а если бы одна?! Ты с Сережей была?
– С Сережей.
– Обязательно скажи участковому!
– Ну… Увижу, скажу.
Малыш подошел к канаве вдоль дороги, Алина подскочила, отвела в сторону.
– Знаешь, я придумала, как найти девушку, которая к Ирине приходила.
– Подежурить около больницы? – вздохнула Настя.
Алина засмеялась, Настя тоже.
– Нет, правда, – не сдавалась Алина. – Если она работает в больнице, мы точно ее найдем.
Девушка была ей не опасна. Ей никто не был опасен, но лучше бы она совсем ничего не знала.
Степан Михайлович разговаривал с Ириной наедине. Мама это точно видела, она наблюдала за ними в окно, ожидая, когда сосед вернется в палату.
– Я думала об этом, – призналась Настя. – Нужно зайти к Елене Анатольевне, поподробнее расспросить про девушку.
– Пойдем!
– Прямо сейчас?
– А что такого? – Илюша прижался к Алининой коленке, она взяла сына на руки. – Пойдем, пойдем!
Калитка у Леночки была не заперта. Дверь, скорее всего, тоже, но Алина позвонила в дверной звонок, дождалась, когда хозяйка крикнет:
– Открыто!
Елена Анатольевна умела создать уют. Ничего особенного не было в старом доме, а казалось, что здесь поработал дизайнер. Вазы с цветами стояли там, где надо, столик с изогнутыми ножками был словно специально подобран к деревянным полам и стенам.
«Нужно научиться так же обустраивать жилище, Слава это оценит», – решила Алина.
– Девочки! – обрадовалась хозяйка. – Заходите! Я утром ягоды собрала, угощайтесь.
В этом году ягод не уродилось ни у кого. Алина с удивлением посмотрела на большое блюдо.
– Почему у вас все растет, Елена Анатольевна?
– Потому что все нужно делать с любовью, – улыбнулась хозяйка. – А если чего-то делать не хочется, лучше совсем не делать. Все равно ничего путного не выйдет.
Леночка отложила планшет, в котором что-то смотрела перед их приходом, включила электрический чайник.
– Опишите нам, пожалуйста, девушку, которая приходила к Ирине Леонидовне, – попросила Алина, подвинув себе стул. Настя подвинула другой, села рядом.
– Это может иметь отношение к смерти Иры? – серьезно спросила хозяйка. В проницательности ей не откажешь.
– Трудно сказать, – быстро ответила Настя. – Но мы хотели бы ее найти.
Леночка прикрыла глаза, задумалась.
– Рост около ста шестидесяти пяти. Худощавая. Размер… сорок второй. Волосы темно-каштановые, короткие. Прямые. Лицо узкое, правильное. Нос прямой. Одета была в синие джинсы и светлую ветровку.
Алине бы такой словесный портрет! Только у нее при чуть более высоком росте размер сорок восьмой, а лицо круглое. Конечно, страшилой Алину не назовешь, но и красавицей назвать трудно.
У Елены они просидели почти час. Хозяйке не хотелось их отпускать, и Алина это понимала.
– Вы на ночь дверь запираете? – в какой-то момент спросила Алина.
– Конечно, – удивилась Елена Анатольевна. – А почему ты спрашиваешь?
– К нам в дом вчера пытались залезть, – объяснила Настя. – Только мы с Сережей вора спугнули.
– О господи! – Леночка не испугалась, просто задумалась. – Опять! Нужно участковому сказать.
– Скажу.
– И одна дома не ночуй!
– Не буду.
Илюша захотел спать, закапризничал. Алина поднялась, Настя тоже.
– Узнаю у Ольги, когда лучше персонал отловить, и тебе позвоню, – пообещала Алина, прощаясь с Настей.
Когда малыш заснул, опять стало грустно, и Алина впервые подумала, что живет как-то неправильно.
Больше всего она боялась безденежья. Хорошо помнила, как мать теряла работу, как они считали каждую копейку, как радовались, когда матери снова удавалось куда-то устроиться.
И соседи жили так же. Самой большой радостью было поехать куда-нибудь в Турцию или купить машину в кредит. Не жизнь, а мучение.
Сейчас безденежье не грозило, только она не знала, что делать с приступом тяжелой тоски.
Сегодня Виктор Федорович на работу не поехал. Всю ночь заснуть не мог, проворочался, а под утро задремал и проснулся в одиннадцатом часу. Заварил себе крепкого чаю и пил его, поглядывая в окно на почти безоблачное небо.
Он приехал к Ирине с месяц назад, когда она ненадолго вернулась в Москву. Они не виделись несколько дней, и, поднимаясь к ней в квартиру, он радовался так, что хотелось улыбаться. Улыбку Виктор пытался скрыть, потому что вместе с ним в лифте оказалась хмурая тетка, в упор его разглядывающая.
Он тогда обнял Иру прямо у раскрытой двери. Она улыбнулась, высвободилась, пригласила его ужинать. Они о чем-то говорили, Ира смотрела в окно на нудный дождь, отвечала ему, но он почувствовал, что мысленно она не с ним.
– Ира, что случилось? – спросил он тогда.
Ему стало обидно и неприятно, он привык, что она тоже ему радуется.
Ира помолчала, кусая губы, но потом призналась:
– Я только что видела Сережу с какой-то девицей.
– Какого Сережу? – не сразу понял он.
– Настиного мужа.
– Ну и что? – недовольно спросил он. – Ты же его на улице встретила, а не в гостиничном номере. Ты его на улице встретила?
Ирина кивнула:
– Они шли прямо впереди меня. Только быстро шли, быстрее, чем я. Витя, он ее обнимал.
– Это ни о чем не говорит, – постарался он утешить Иру.
– Говорит, – не согласилась она. – Он несколько раз взял ее за плечи так… по-хозяйски.
– Ира, кончай заниматься ерундой! – попросил он. – Мало ли с кем мог идти ваш Сережа. С сестрой.
– У него нет сестры.
– Ну… не знаю. С какой-нибудь подругой детства.
– Я позвонила Насте, она сказала, что Сережа на работе.
– Послушай, не лезь ты в их жизнь.
– Витя, девушка беременна!
– Ира, тебя это не касается!
В конце концов они решили, что Ире нужно поговорить с Сережей.
Она протянула несколько дней, а потом выяснилось, что Сережа в командировке, и разговор Ира решила отложить.
Все это не могло иметь отношения к Ириной смерти. Настя не дочь олигарха, и ее мужу незачем убивать кого-то из страха быть замеченным в адюльтере.
Версия никуда не годилась, но другой у Виктора Федоровича не было.
Он снова заварил чай, сделал бутерброд с колбасой, незаметно его сжевал.
Он ничего не знал о Настином муже. То есть кое-что Ира рассказывала: Сережа хороший мальчик, работает в большой энергетической компании, прилично зарабатывает. И родители у него очень приятные.
А самое главное, он очень любит Настю.
Зазвонил сотовый, пока Виктор Федорович его искал в кармане пиджака, звонки прекратились. Номер на экране был незнакомый, перезванивать он не стал.
Он ничего не знал про хорошего мальчика Сережу, даже его фамилии не знал.
Виктор Федорович покрутил телефон в руках и позвонил Леночке. Что-то конкретное узнать он не надеялся, но больше позвонить было некому. Не расспрашивать же Настину мать Татьяну, она прекрасно знает, что ему такие расспросы несвойственны.
– Здравствуй, Витя, – сразу ответила Леночка.
– Привет, – сказал он. – Ты как там? Не боишься одна?
– Чего мне бояться? – усмехнулась соседка. – Кому я нужна? Сегодня девочки заходили, Алина с Настей. Недавно ушли. Илюшенька большой совсем, скоро заговорит.
– Большой, – подтвердил Виктор Федорович. – Берестовы живут на даче?
– Настя с Сережей. Таня в выходные приедет. А ты?
– Тоже в выходные приеду.
– Ночью кто-то пытался влезть к Берестовым в дом.
– Ничего себе! – ахнул Виктор Федорович.
– Да. Кошмар какой-то! Хорошо, что Сережа дома был, спугнул вора.
Ничего, кроме того, что Сергей ездит с дачи на работу, Виктору Федоровичу узнать не удалось. Да едва ли Леночка и знала что-то такое, чего не знал он.
То, что он затеял, было ребячеством, недостойным солидного взрослого человека.
Виктор Федорович пожалел, что не поехал на работу, потому что до вечера было еще далеко.
А ему было необходимо дождаться вечера.
Хорошо, что дождь так и не пошел, иначе из их затеи ничего не вышло бы. Алина узнала у знакомой медсестры, что персонал больницы заходит только через главный вход. Еще можно пройти с противоположной стороны, но там сейчас такое болото, что и в резиновых сапогах пробраться проблематично. В половине седьмого Настя и Алина уже сидели на лавочке напротив входа в больницу, а Илюша рядом шлепал по лужам.
Занятие малышу нравилось. Правда, он еще пытался в лужу сесть, но этого Алина не допускала.
– Я совсем обнаглела, – вздохнула Настя. – Ничего не делаю. Завтра привезу комп и начну работать. Правда, мне бы большой экран, но справлюсь как-нибудь. Моя компаньонка, Катя, ничего не говорит, но дальше тянуть нельзя.
– Она же понимает, что у тебя тетя умерла.
– Да. Но все равно работать надо.
Алина помолчала и призналась:
– А мне работать совсем не хочется.
– Ну и не надо, раз не хочется, – примирительно сказала Настя. – Сидеть с ребенком тоже работа.
– Еще какая!
Мимо проходили женщины, в основном за сорок. Девушек было немного, и ни одна из них не напоминала описанную Еленой Анатольевной.
– У меня тоже была тетя, и я ее очень любила, – рассказывала Алина. – Она умерла, когда я в институте училась. У нее дом был, частный. Развалюха, если честно. И я сразу в тетин дом переехала.
– А почему она умерла? Болела?
– Тромб в легком. Мама меня отговаривала, но я переехала. Дом недалеко отсюда, минут пять ходьбы. У мамы тогда друг появился, мне хотелось, чтобы она жизнь устроила. Но у мамы все равно ничего путного не вышло. Мужик при ближайшем рассмотрении оказался лодырь и зануда страшный. Скандалы ей начал устраивать, и она его выгнала.
– Нам с тобой повезло, – серьезно сказала Настя.
– Да, – подтвердила Алина.
Конечно, им повезло. У них надежные мужья. Во всех отношениях надежные.
Мимо прошла еще одна женщина, равнодушно их оглядела, улыбнулась Илюше.
– Я своего отца почти не помню. Они с мамой разошлись, когда мне три года было. Он потом приезжал несколько раз. Но алименты, правда, платил исправно.
За последние минут десять в ворота больницы никто не вошел. Настя достала телефон, посмотрела на часы.
– Четверть девятого. Пойдем?
– Пойдем, – согласилась Алина. – Ольга сказала, персонал в восемь сменяется. Утром в восемь и вечером в восемь.
Алина посадила сына в коляску, повезла вдоль неширокой асфальтированной дороги. Настя пошла рядом.
– Вот там мой дом, – подойдя к развилке дороги, показала на кривую улочку Алина. – Давай сходим как-нибудь.
– Давай.
– Не знаю, что с ним делать. Жить там некому, а продавать жалко. Земля точно дешеветь не будет.
– Не продавай, – посоветовала Настя. – Это ваша семейная собственность, она должна остаться потомкам. Илюша вырастет, построит там особняк.
Алина улыбнулась, заглянула в коляску – нагулявшийся малыш спал. Настя заговорила шепотом, чтобы не разбудить.
Дождь так и не пошел. Сережу Настя ждала, сидя на ступеньках крыльца.
Муж задерживался, но она терпеливо сидела, только сходила в дом за ветровкой, потому что к вечеру стало холодно.
После первой встречи с Сережей она очень быстро поняла, что он один нужен ей на всем белом свете.
Сережа тогда впервые уехал в командировку. То есть впервые при Насте. Он звонил ей по вечерам, Настя ждала вечернего звонка и сразу засыпала, а утром начинала ждать вечера, чтобы услышать его голос.
Однажды он не позвонил. Она звонила ему сама, но телефон был вне зоны доступа. Настя не спала всю ночь, ей казалось, что больше она никогда его не увидит, и она точно знала, что в этом случае жизнь кончилась.
Он позвонил в дверь под утро. Настя повисла на нем, плакала и не могла успокоиться, а он с удивлением и почему-то с грустью заглядывал ей в лицо, а потом сказал:
– Пойдем сегодня в загс. Сегодня суббота, они должны работать.
Он не спросил, хочет ли она за него замуж.
Хлопнула калитка. Настя вскочила, подбежала к мужу, он прижал ее к себе одной рукой.
– Ты без машины? – удивилась Настя.
– С машиной, – улыбнулся он и потрепал Настю по волосам. – Оставил ее у леса. У нас конспирация.
Настя рассказала, как они с Алиной безуспешно караулили у больницы темноволосую красивую девушку, Сережа рассеянно слушал.
– Ты устал? – наконец спросила Настя.
– Есть немного.
Конечно, он устал. Он две ночи не высыпался.
Настя постаралась больше к нему не приставать. Они рано погасили свет, молча полежали в темноте и незаметно заснули.
В эту ночь никто к ним залезть не пытался.
13 июля, четверг
Сквозь облака изредка проглядывали звезды, иногда появлялась круглая, светлая луна, снова заходила за облака.
Виктор Федорович остановил машину неподалеку от въезда в дачный поселок. Ворот видно не было, но заезжающие машины просматривались сквозь ветки кустарников.
Хотелось пить. Он не догадался взять с собой кофе и даже не сообразил купить бутылку воды по дороге. Можно было доехать до ближайшего ночного магазина, но ехать куда-то ему было лень, и он предпочел терпеть жажду.
Темные ветки колыхались перед стеклом машины. Он закрыл глаза, откинулся на сиденье. Подумал и поставил будильник телефона на четыре утра. Вряд ли Сергей поедет раньше.
Сюда он ехал прямо за его машиной. Правда, не догадывался, что это машина соседского зятя. Не потому что никогда ее не видел, а потому что не обращал на нее внимания.
Сергей остановился перед воротами, вышел, Виктор Федорович его узнал и проехал дальше.
С той минуты прошло больше трех часов. Иногда Виктор выходил размяться, вдыхал чистый после затяжных дождей воздух, снова садился в машину.
Он не понимал тех, кто оставлял квартиры в Москве и переезжал за город. Здесь хорошо летом, а зимой или в распутицу он предпочитал ходить по асфальту. Он никогда не понимал Иру, которую тянуло сюда в любое время года.
До смерти Ивана Николаевича Виктор с соседкой общался мало. Здоровался, как со всеми другими, и проходил мимо.
Сначала он даже путал сестер Иру и Таню, они были похожи. Правда, это было совсем давно, еще при Свете.
Впервые он зашел к Ирине поздней осенью. Он тогда приехал проверить дачу перед зимой.
Ирина медленно шла по дороге, и он задержался, чтобы с ней поздороваться. Со смерти Ивана прошло уже несколько месяцев, но в глазах у нее стояли слезы. Это он заметил, когда соседка подошла поближе.
Он хорошо ее понимал, сам тяжело пережил смерть Светы.
– Я думал, здесь никого уже нет, – сказал он тогда.
– Есть, – постаралась она улыбнуться. – Я.
Что еще сказать, он не придумал, просто стоял у нее на пути.
– Вообще-то здесь многие зимой живут, – сказала Ира.
– Скучно, наверное, – предположил он.
Она пожала плечами, обошла его и скрылась за своим забором.
Деревья стояли уже почти голые, но редкие желтые листья продолжали медленно падать на дорогу.
Виктор Федорович уже сел в машину, собираясь уехать до весны, но снова вылез, толкнул соседскую калитку и без стука вошел в дом.
– Сделай мне чаю, что ли, – бесцеремонно попросил он, садясь за большой круглый стол.
– А если обед? – улыбнулась соседка.
– Это вообще отлично, – решил он.
Уехал он минут через сорок и совершенно не думал, что очень скоро сюда вернется.
Виктор Федорович задремал. Очнулся с тревожным сосущим чувством. Сразу вспомнил, что Иры больше нет и он не успел сказать ей самое важное. Он почему-то всегда вспоминал, что ее нет, не сразу, только через пару секунд после пробуждения.
Луна спряталась. Только маленьким пятнышком светился фонарь у сторожки охранника. Свет был совсем слабый, с трудом пробивался через листву.
Забавно, но они с Ирой очень часто ссорились. Со Светой он не ссорился никогда.
Может быть, потому, что со Светой он в основном обсуждал лишь Славины отметки, куда поехать в отпуск или какую мебель заказать вместо старой.
Виктор Федорович посмотрел на часы, было ровно три.
Ирина постоянно слушала какие-то оппозиционные передачи, очень переживала, читая очередные дикие решения Государственной думы, и предрекала скорую смену политического режима.
– Да кончай ты! – морщился он. – От нас все равно ничего не зависит. Лучше кино посмотри!
– Мне не все равно, как живет моя страна!
– Мне тоже, – говорил он. – Только страна будет жить так, как ей прикажут.
– Витя, людей нельзя заставить не думать, – с грустью говорила Ира.
– Еще как можно! – не соглашался он. – Достаточно сжечь парочку непонятливых на лобном месте, и все начнут мыслить правильно.
– В России жечь было не принято.
– Ну тогда четвертовать, – не спорил он. – Тоже доходчиво.
Больше спать не хотелось. Виктор Федорович вышел из машины, прошел вдоль дороги метров тридцать, вернулся.
Подумал и переставил машину ближе, проехав ворота поселка.
Ждать пришлось не так долго, как он предполагал. Машина соседа проехала мимо в начале шестого. Дороги были еще пустые, и он старался не прижиматься к идущей впереди «Хонде» вплотную. Но и отставать было нельзя.
Пару раз он боялся, что «Хонда» оторвется у светофоров, но все обошлось. Машина притормозила у шлагбаума, за которым виднелись три больших административных здания, и Виктор Федорович поехал домой.
Снова оставалось ждать вечера.
Утром красивой девушки с черными волосами и узким лицом у входа в больницу Настя опять не увидела.
Проснулась она, когда Сережа ее поцеловал перед тем, как уехать, и больше не заснула. Она плохая жена. Она должна была встать раньше и приготовить ему завтрак.
Сережа уехал. Она еще повалялась, потом выпила кофе, а с начала восьмого до половины девятого сидела на лавочке возле больницы. Через проходную шли в основном женщины. Молодой высокий парень с интересом оглядел Настю и тоже скрылся за дверью проходной. Почему-то Настя решила, что это хирург.
Небо быстро затягивало облаками, а с востока надвигалась темная туча. Настя с тоской поглядела на небо и неожиданно решила на дачу не возвращаться. Дошла до железнодорожной станции, купила билет и села в подошедшую электричку.
Через час с небольшим она была дома. С удовольствием полежала в ванне, а потом открыла компьютер и не заметила, как просидела за ним больше четырех часов. Хорошо, что позвонила Катя и оторвала ее от экрана. Настя пообещала через пару дней прислать первые выкройки, торопливо съела два кусочка сыра. Она съела бы больше, но больше в холодильнике не было, а готовить что-то было уже некогда.
Позвонила Сереже, но муж не ответил.
Настя сунула ноутбук в сумку и заспешила к метро. Она еще успевала доехать до Сережиной работы, чтобы поехать на дачу вместе с ним, а не мучиться одной в электричке.
Выйдя из метро, она позвонила Сереже снова, он снова не ответил, но тут же прислал эсэмэску: «Я на совещании».
От метро до работы мужа было с полчаса ходу. Сережа как-то показывал ей новое здание, в которое переехала фирма. Тогда тоже было лето, только нормальное, теплое. Они обошли недавно построенный корпус, осмотрели довольно большую территорию, аккуратно засаженную деревцами, а потом ели мороженое в открытом кафе.
За прошедшие два года деревья заметно подросли, помимо них появились клумбы с цветами. Территория была ухожена.
Настя прошла рядом со шлагбаумом, загораживающим въезд на территорию. Вообще-то она боялась, что охранник спросит у нее пропуск, но ее никто не остановил. Пропуска спрашивали только при входе в здание.
Сережа говорил, что стоянка находится далеко от корпуса. Настя пошла по единственной дороге, миновала один из входов в здание и тут заметила Сережу, выходящего из другого входа. Он был метрах в пятнадцати от нее и шел быстро. Настя ему крикнула, но муж не услышал.
Тогда она за ним побежала, но он куда-то исчез. Оказалось, что за кустами находится небольшая лесенка, ведущая прямо к расположенной внизу стоянке. Машин было много, Настя не сразу снова увидела мужа, опять крикнула ему, но Сережа опять не услышал.
А потом она стояла оцепенев, и ей казалось, что она уже никогда не сможет пошевелиться.
К Сереже подошла девушка, он обнял ее одной рукой, как обычно обнимал Настю, притянул к себе и быстро отпустил. Как Настю. Девушка что-то ему говорила, он кивал. Потом пара села в «Хонду», которую Настя считала своей, и машина медленно поехала между рядами.
Девушку видно было плохо, а как Сережа ее обнимал, хорошо.
Какие-то люди обходили Настю, лестница была узкой, Настя им мешала. Она отступила назад, едва сдержавшись, чтобы не усесться прямо на ровно постриженную траву, добрела до первой же лавочки и медленно на нее опустилась.
Толстый шмель зажужжал около сандалии, отлетел. Настя его пожалела, шмелю трудно живется. И траве не дают вырасти, постоянно стригут, и лето холодное. Наверное, ему нечем кормить маленьких шмелят.
Себя Настя тоже жалела. Она ничем не болела опаснее гриппа, и ей не грозило скончаться в обозримом будущем. А скончаться хотелось немедленно.
Пошел дождь. Настя проверила, что ноутбук хорошо укрыт, натянула на голову капюшон ветровки. Наверное, она сидела долго, потому что снующих к стоянке людей становилось меньше, рабочий день давно закончился.
Зазвонил телефон, Настя нехотя его достала.
– Насть, вы уехали, да? – спросила Алина.
– Да, – непослушными губами сказала Настя.
– Жалко. А когда приедешь? В выходные?
– Да, – опять повторила Настя.
Телефон тут же зазвонил снова, она даже не успела его убрать.
– Да, – ответила Настя Сереже. Наверное, это единственное слово, которое она еще может произносить.
– Мне нужно срочно уехать, – говорил Сережа. – Ненадолго, на несколько дней. У заказчиков софт барахлит, я должен посмотреть. Возвращайся в Москву немедленно, ладно? Я тебя прошу.
– Сегодня родители приедут, – соврала Настя. Нет, она может произносить и другие слова.
– Я хочу, чтобы ты вернулась!
– Одна я там не останусь, правда. – Это говорила другая Настя. Прежней не было и никогда больше не будет.
– Обещаешь?
– Да.
– Мне нужно ехать прямо сейчас.
– Я поняла.
Настя положила телефон в сумку, тяжело поднялась. Ей казалось, что до метро она не дойдет, но она дошла. И до электрички дошла. И потом дошла до дачи.
Утром, проследив за соседом Сергеем до работы, домой Виктор Федорович ехал долго, чертыхаясь, глядя на перерытые ремонтниками дороги. Поэтому назад выехал сразу после обеда и приехал на полтора часа раньше ориентировочного срока. Это оказалось правильно, он едва не столкнулся с машиной Сергея у офисного шлагбаума.
Еле успел развернуться на неширокой дороге, но все-таки догнал «Хонду». Потом он все время боялся отстать где-нибудь у светофоров, но не отстал и видел, как Сергей вышел из машины вместе с незнакомой девицей, пара вошла в подъезд блочной девятиэтажки.
Девятиэтажка находилась чуть дальше Ириного дома.
Если бы Ира не сказала, что девица беременна, он мог этого не заметить. Живот не слишком выделялся под распахнутой курткой.
Виктор Федорович немного посидел в машине, потом освободил проезд посигналившему ему «Пежо» и приткнулся на свободное место у Ириного дома. Свободные места были, в квартале уже с полгода платная стоянка.
Наверное, подниматься в ее квартиру права он не имел, квартира теперь принадлежала наследникам, но он поднялся. Отпер дверь своими ключами и постоял, не зажигая свет.
Открыл дверцу тумбочки, достал свои тапочки, переобулся. Тапочки нужно будет выбросить. Еще нужно выбросить зубную щетку и кое-какие другие его вещи.
А ведь выстрелить мог не только Сергей, могла и эта девка.
Недавно любая мысль, связанная с выстрелами, показалась бы ему дикой. Стреляли только в фильмах и книжках-детективах, которых он никогда не читал. К его жизни это никогда не имело отношения.
Убивают только из-за денег и из-за баб, уверял его когда-то бывший одноклассник. Только из-за денег и из-за баб. Одноклассник долгое время проработал в уголовном розыске, потом уволился и сейчас возглавлял где-то службу безопасности.
Жаль. Сейчас мог бы пригодиться.
Впрочем, у него наверняка сохранились знакомства, нужно иметь это в виду.
Находиться в Ириной квартире было тяжело. Он только однажды был здесь без нее. Ира тогда задержалась на какой-то деловой встрече, он приготовил ужин и терпеливо ее ждал, читая новости на ее компьютере.
А когда она пришла, он так обрадовался, что долго не хотел ее отпускать, обнимая в прихожей.
Они оба думали, что их дружба почти ничего не значит для обоих. Взрослые свободные люди, почему им не проводить время вместе?
Он думал, что убивает с Ирой время, а оказалось, что время он убивал во все остальные часы.
Виктор Федорович заглянул в холодильник. Холодильник был практически пуст, только в морозилке лежала непочатая пачка пельменей. Он достал сковороду, пожарил пельмени и незаметно их съел.
Наверное, нужно позвонить бывшему оперу, посоветоваться, но телефона одноклассника в записной книжке телефона не оказалось, а ехать из-за этого домой Виктор Федорович не хотел.
Принял душ и лег в постель, на то место, где обычно спала Ира.
В тот год, когда он впервые зашел к ней на даче, зима началась поздно. А однажды, кажется, это был конец ноября, разразилась страшная гроза. Тогда даже были пострадавшие, а половина Подмосковья осталась без света. Виктор помнил, как, приехав на работу, неожиданно подумал, что соседке Ирине, если она еще живет за городом, вполне может понадобиться помощь.
Вообще-то к бескорыстной помощи, о которой его никто не просил, Виктор Федорович относился скептически. То есть откровенно не одобрял. Они даже как-то поспорили с Ириной по этому поводу.
– Ты знаешь, – рассказывала Ира о какой-то подруге, – она так много делает для людей!
Подруга не то помогала бездомным, не то собирала игрушки и одежду для малоимущих, Виктор Федорович уже не помнил.
– Для людей ничего не надо делать, – бурчал он. – Людям нужно не мешать.
– Витя! Обстоятельства бывают разные! Ну как ты не понимаешь! Тебе хорошо, ты успешный, сильный.
– Я успешный, потому что вкалывал с утра до ночи.
– Но не все же так могут!
– Почему? – искренне не понимал он. – Почему здоровые взрослые люди не в состоянии себя обеспечить? Помогать надо старикам, инвалидам и детям-сиротам. Все! Все остальные обязаны никакой помощи не требовать.
– А если женщина остается одна с детьми? – грустно спросила тогда Ира. – Ей тоже не надо помогать?
– Ну… Одинокой бабе с детьми помочь нужно, – согласился он. – Только помочь ей можно одним-единственным способом – посодействовать в поисках работы.
В то утро, после ночной грозы, он не думал о том, что взрослым людям-неинвалидам помогать не нужно. Он поехал на дачу и застал там соседку Ирину сидящей без света в холодном доме.
Вечером за ней должен был приехать Татьянин муж, но Виктор Федорович отвез Иру в Москву сам. Поехать на электричке она не могла – ей необходимо было везти ноутбук и кучу бумаг.
На следующий день он пригласил Ирину в ресторан, а потом они никогда не виделись реже, чем хотя бы раз в неделю.
Ночевать у нее он остался только через два года, твердо понимая, что никогда не заменит ей Ивана. Он к этому и не стремился. Для него Света продолжала оставаться женой, и никакую другую женщину на ее месте он видеть не хотел.
Виктор Федорович не думал, что заснет, но незаметно провалился в сон.
Без Насти было совсем тошно. Алина немного поговорила с Еленой Анатольевной, соседка подошла, увидев Алину с ребенком. Потом перекинулась парой слов с другой соседкой, которая приезжала редко, несколько раз за лето. Эту соседку Алина не любила, тетка была неприветливая и всем недовольная. В прошлом году она пыталась заставить всех высаживать цветы у идущей вдоль дороги канавы, но из этой затеи ничего не вышло. Соседи покивали, не споря с надоедливой теткой, и как косили у канавы траву, каждый у своего участка, так и продолжали косить.
