Ева Ворон
Эрин. Пересекая Бездну

Предупреждение

Данная книга не рекомендуется к прочтению лицам младше 16 лет или со слабой психикой. Текст содержит сцены курения, употребления алкоголя. Автор напоминает, что курение и спиртное вредят вашему здоровью, а наркотики – зло в чистом виде. В книге есть сцены насилия. Автор постарался обойтись с подобными сценами аккуратно, без излишней жестокости. Возможны случаи использования ненормативной лексики.

Данная книга носит исключительно развлекательный характер и не имеет целью задеть, обидеть или оскорбить чьи-либо чувства. Автор не призывает к каким-либо действиям, ничего не утверждает и не пропагандирует.

Все персонажи и события вымышлены, все совпадения с реальными людьми случайны. Мнение автора может не совпадать с мнениями персонажей. Продолжая чтение, вы подтверждаете своё согласие и осведомлённость.

Надеюсь те, кто остался после этого предупреждения, смогут насладиться интересной историей и оставить комментарии после прочтения.

Карта Террона

Пролог

Я душа молодого выскочки-самозванца,

Что приходит на суд нагая, с дырой в груди,

«нет, не надо все снова, Господи, Господиии».

Бог дает ей другое тело – мол, одевайся,

Подбирай свои сопли и уходи.

Вера Полозкова

Земля, Лос-Анджелес

Сигареты всегда заканчиваются ближе к ночи. Приходится идти за ними в круглосуточный китайский магазинчик на первом этаже. Магазинчик старый и крышуется серьёзной бандой, его даже почти не грабят. Живу я в самом поганом районе Лос-Анджелеса. Район настолько ужасен, что сюда даже полиция не заезжает.

Многие здесь оказались по собственной глупости, зависимости или ещё какой дряни. Кому-то просто не повезло родиться в семье, о которой никто не мечтает. Со мной ничего из этого не случалось. Я исключение, которое граничит с безумием. В настолько поганое место я явилась по собственной воле. Можно сказать, ищу тут кое-что очень нужное.

Только обменяла десять долларов на новенькую хрустящую пачку сигарет, в куртке звякнул телефон. В джинсах нашлась зажигалка, я прикурила, и с наслаждением, которого на самом деле не испытывала, затянулась. Так бывает, когда ждёшь, что сизый дым очистит мысли, успокоит нервы, но вместо облегчения чувствуешь только горечь. Затягиваешься снова. Может, в этот раз повезёт? Но не везёт никогда. Зря я снова начала курить, но и бросать смысла не было.

За углом, между двух зданий, кое-как втиснулась железная лестница. Вроде пожарная, но такая проржавевшая, что точно никого бы не спасла, её бы саму кто спас. С моим небольшим весом лестница худо-бедно справлялась, и я часто сидела на нижних ступеньках в пустом тёмном проёме между домов. С дороги меня было совсем не видно, я же могла любоваться зданием напротив, фонарным столбом без лампочки и парой припаркованных развалюх. Сидела, курила, старалась думать о чём-нибудь полезном или ни о чём не думать. Получалось одинаково плохо. В итоге, обычно я тупо смотрела на вывеску парикмахерской на противоположной стороне дороги и старалась угадать, какая из разбитых букв мигнёт следующей. Либо, как сегодня, пялилась в телефон. Оказалось, мне пришло сообщение от менеджера и по совместительству старого приятеля.

«Erin! My dear! buyers are going crazy! Your jewelries blow the NY show. You nailed this fashion week. Tell your workers to produce twice more. Darling, if you need to live in a dirty hole to make a success like this. Fine! I’ll shut my mouth. But please hire security. Love you!» ¹

Очередной успех вернул воспоминаниями в момент, который спустя несколько лет привёл меня к профессии ювелира. Ещё в те времена, когда работала моделью, я познакомилась на съемке с пожилой леди. Она милостиво позволила стилистам использовать свою коллекцию украшений для создания обложки. Вся съёмочная команда крутилась у разложенных по коробкам драгоценностей. Пока фотограф спорил с визажистом, какое колье на меня надеть, я обратилась к этой леди. Спросила, можно ли посмотреть приглянувшуюся подвеску, на которую никто и внимания не обращал. Как мне показалось, совершенно незаслуженно. Подвеска была изящна и элегантна.

– Умница, девочка. У тебя хороший глаз. Из всей этой мишуры ты выбрала подлинную вещь! – тепло улыбнулась леди.

– Что Вы имеете в виду? – поинтересовалась у женщины. Что такие, как она, могут называть «подлинной вещью»?

Леди кивнула и очень бережно сухими твёрдыми пальцами достала жемчужину в бриллиантовой оправе на тонкой цепочке.

– Всё остальное, что ты видишь здесь, – хорошая работа. Новодел, хотя и приличный. – Она небрежно махнула в сторону диадем, серёг и колье, усыпанных драгоценными камнями высшей пробы. Каждое изделие стоимостью в небольшое состояние. – Но это… – леди бережно погладила подвеску. – У этой подвески есть история, девочка. – Глаза её подёрнулись дымкой, и она начала рассказ, будто вернувшись в прошлое.

Эту подвеску отец леди подарил её матери на свадьбу. Дальнейшая история ювелирного изделия напоминала закрученный детектив. Я стояла как зачарованная, пока безупречная английская дама вела рассказ. По её горделивой осанке, элегантной одежде и спокойному взгляду невозможно было сказать, что когда-то эта женщина познала ужас войны, потерь и голода. И красной нитью в повествовании являлась жемчужная подвеска – безмолвный свидетель поколений, хранимый семьёй даже в самые трудные времена.

Леди подошла и аккуратно застегнула подвеску на моей шее.

– Запомни, девочка: мода и люди, даже книги и картины проходят. Но драгоценности, они остаются. Все мы исчезнем, а бриллианты будут хранить наши тайны. Мне нравится твой выбор. Хочу, чтобы сегодня весь мир увидел эту подвеску и её историю, – сказала женщина, поправляя мне волосы. – Выбор сделан! – объявила она всем безапелляционным тоном.

Её помощники стали тут же сворачивать остальные футляры и коробочки. Съёмочная команда засуетилась. Они уже нацелились на диадему с рубинами, а тут такое невезение. Но перечить никто не посмел. И только я, на тот момент девочка шестнадцати лет, была в полном восторге.

Я запомнила урок той дамы. И когда пришло время выбирать, чем заниматься в жизни, ювелирное мастерство откликнулось во мне как нечто самое правильное. Однако только теперь понимала, насколько пожилая леди была права. Люди проходят. Я тоже почти прошла. От меня ничего толком не осталось, а драгоценности – вот, живут! Надеюсь, за свою жизнь у меня получилось создать хотя бы одну «подлинную вещь».

Сигарета потухла. Я подожгла ещё одну и стала печатать ответное сообщение, когда меня отвлёк шум. На дороге, прямо перед моим укрытием стояла женщина и прижимала к бедру мальчишку. Женщина плакала и кричала. Тут такое часто можно увидеть, я поначалу даже не особо прислушалась, а потом поняла, что она умоляет кого-то невидимого для меня опустить оружие.

– Ты шлюха! Куда ты тащишь моего сына? – услышала я полупьяный мужской выкрик.

– Опусти ствол!

Женщина пятилась, скрываясь из моего обзора. Я встала с лестницы. Очень осторожно, чтобы старые перекладины не скрипнули. Прижалась к стене, ожидая появления пьяной скотины с пистолетом. И дождалась. Я видела только его спину и поднятую руку.

– Пошла домой, шлюха! Домой, я сказал! – приказывал верзила, размахивая стволом.

Женщина прижала ребёнка ещё теснее и сделала несколько шагов назад.

– Решила сбежать от меня… Хер с тобой, – верзила сплюнул на асфальт. Послышался звук взведённого курка.

И события произошли одновременно.

– Сдохни, сука! – выкрикнул мужик.

Я вылетела из укрытия, хватая его за руку, стараясь отобрать пистолет. Раздался выстрел. Ещё успела услышать крик женщины. Потом стало тепло и совсем-совсем не больно.

***

В грязном переулке одного из самых поганых кварталов Лос-Анджелеса сердце молодой женщины натужно сжималось, в такт ему выплёскивалась живительная карминовая жидкость. Она закрыла глаза и с мученическим наслаждением грелась в волнах собственной смерти.

Убийца сбежал сразу после выстрела, потому ни он, ни истошно кричащая женщина с ребёнком не слышали, как умирающая прохрипела на чистом русском: «Спасибо… не… зря».

Лицо её было безмятежным, как у человека, который, наконец, нашёл то, что искал.

Глава 1.

Изначальное Древо

Я была мертва. Была уверена в этом так же, как и в том, что небо наверху, а земля внизу. Я искала смерти, и всё случилось даже лучше, чем могла предполагать. Ждала, верила, что в том жутком районе меня вскоре найдёт шальная пуля или нож. Но даже не надеялась, что моя смерть окажется ненапрасной, а спасёт сразу две жизни. Я ненормальная, раз испытываю благодарность к пьяной мрази за то, что пришил меня. Меня, а не ту женщину с малышом.

Разумеется, есть способы самоубийства проще, чем тот, что выбрала я. Но просто так покончить с собой не могла. Просто не могла, и всё. Повезло, обстоятельства сложились, как и хотела, одно мне было неясно. Почему я всё это помню? Почему всё ещё мыслю? Если я мыслю, значит, существую? Это ещё надолго? Когда уже совсем конец, тишина и пустота? Всё это крутилось во мне, пока летела то ли среди абсолютной тьмы, то ли ярчайшего света. С пространством происходило что-то совсем непонятное. А потом всё остановилось, или остановилась я.

Передо мной предстал пейзаж настолько величественный, что нельзя описать ни восторг, ни ужас, который я испытала. Передо мной возникло Древо. Огромное, затмевающее своим кряжистым, ветвистым телом всё. Вообще всё, оставляя малые просветы, между которых вращались, сталкивались и даже рождались… не звёзды, нет. Целые галактики, а может, и вселенные. Иггдрасиль – всплыло в памяти рокочущее скандинавское имя. И тут же угасло, потому что ни одно имя не могло вместить в себя этот якорь всего сущего.

Нет таких слов, нет способа человеку осознать в полной мере то, что увидела я. Можно было только позволить слезам катиться по щекам и впитываться в землю, отдавая хоть такую дань за возможность видеть Бездну, хранящую колыбели миров. Чувствовать себя даже не песчинкой, а квантовой частицей перед ликом вечности.

Я стояла на коленях, поражённая, цепляясь пальцами за грунт. Это оказалась не земля, а сплетённые корни. Тугим полотном они уходили в бесконечный горизонт. Я заметила ещё пару фигур вдалеке. Таких же, как я, примостившихся у корней. Слишком далеко, чтобы хорошо их разглядеть. Но они тоже запрокинули головы, глядя вверх.

Одну такую фигурку корни оплели и поднесли к ветвям. Ветвь раскрылась, будто треснула, а потом поглотила человека. Под живой, дышащей корой мелькнул свет. Я не понимала, что это значит. Только знала, что не хочу так. Я хочу туда, наверх! Хочу нестись общим потоком, с мириадами светящихся частиц. Невесомых и быстрых, как и положено свету. Как и положено… душам? Одни летели стремительно, ни на что не отвлекаясь. Другие, отделяясь от корней, встречались с теми, что ждали их чуть выше, и летели, летели. Туда, к незримой далёкой кроне.

Туда, я хочу туда!

Несколько светлячков отделились от потока и устремились ко мне. Маленькие, тёплые и абсолютно родные. Они прикоснулись ко мне один за другим. Щекотали лицо, руки, волосы. Они прощались. Все! Они все собирались снова оставить меня одну. Светлячки кружились рядом. В их еле слышном звоне мне чудилось одно слово: «живи». Они сделали последний круг, а потом вернулись в поток и устремились ввысь. Без меня.

Хотела крикнуть, чтобы подождали. Пыталась вырваться из корней, у меня получилось. Взяла разбег, хотела прыгнуть высоко-высоко, к ним, стать таким же светлячком. Меня резко остановили. Будто мать одёрнула ребёнка за капюшон, когда малыш нёсся в лужу, чтобы прыгнуть в неё обеими ногами. Корни сжались, как материнские пальцы на куртке. Никак не вырваться, можно только захныкать жалобно, капризно и совсем безнадёжно.

Древо-мать только цыкнуло в ответ.

– Нет, ты нужна в другом месте. Так надо.

Конечно, Древо ничего не говорило. Оно просто прорастило свои слова во мне. Будто они там были всегда.

– Надо? Кому? Я не хочу больше, не могу. Отпусти! – гневно кричала я ветвям. – Отпусти, прошу. Умоляю, – сорвалась на стоны и всхлипы.

Древо всё слышало, но не посчитало нужным ответить. Только повторило.

– Ты нужна там.

И ветви втянули меня в себя. Укутали в древесную плоть, усыпляя. Последнее, что я запомнила, – как древесные токи понесли меня по ветвям, а мимо проплывали миры, галактики, звёзды. Кажется, перед тем, как сознание погасло, я увидела планету, вокруг которой вращались две прекрасные, словно жемчужные, луны.

Глава 2.

Артиэль Сорэ. Особняк Сорэ, Союз Лесов.

Старший брат и его побратим отправились по своим жутко важным делам. Брат, конечно, обещал вернуться пораньше и провести со мной бой, но я бы особо на это не рассчитывал. Нет, победить брата я и не думаю, просто надеюсь, что новый трюк поможет мне продержаться на полсекунды дольше. Может, даже на секунду. Я такой удар придумал! Подсмотрел движение у хвостомёта. Только про источник вдохновения брату лучше не говорить. Про то, что у меня живёт хвостомёт, тоже лучше помалкивать. Даже если я держу его не в особняке, а в парке. В особняке живёт железнохват. О нём я, разумеется, тоже молчу. Брат считает всех тварей бездны абсолютным злом. А тех, что до зла недотягивают, он считает вредоносной дрянью, которую лучше всего прибить. На всякий случай.

Мне, конечно, оставили кучу заданий, но штудировать «Историю народов от Воззвания богов до Великого мира» не тянуло совершенно. Решать задачки по построению заклятий тоже. К чему все эти тонкости, если можно хорошенько промочить противника водоворотом помощнее, а потом по шею затолкать в грязь? Делов-то! А то, поток толщиной три единицы туда, пять единиц сюда – тоска трясинная.

Потому я сделал вид, что пошёл в библиотеку, а там открыл балкон и привычным маршрутом направился в парк. С перил перескакиваешь на сосну повыше, потом на ещё одну. На третьей у меня припрятан лук. До обеда нужно подстрелить мелкого зверька или пару птиц и отнести хвостомёту. С кухни брать нельзя, заметят постоянные пропажи мяса, и всё – останусь я без хвостомёта. А он только перестал пытаться продырявить мне конечности своим острым, как копьё, хвостом. Может, я даже смогу его приручить, и тогда длинная цепь будет не нужна.

Я уже выследил упитанную кряху², когда услышал стон. Источник звука был примерно в половине полёта стрелы и шёл снизу. Разумно предпочёл двигаться поверху, перескакивая с ветки на ветку. Брат часто дразнил меня прыгой³ за манеру перемещаться по кронам. Завидовал, наверное, что с его ростом и шириной плеч, такие трюки тихо проделать не получится, будь ты хоть трижды эльф.

Зато кроны прятали меня, и я незаметно крался к источнику звуков. Нечто стонущее было совсем рядом со мной, но ветки перекрывали обзор. Пришлось спускаться на нижние ярусы. В корнях лежала и натужно дышала большая чёрная груда. Я читал о тварях бездны, которые такими стонами приманивают жертву. Жертва думает, что тварь ранена, подходят ближе и сами становятся добычей. Я добычей быть не намеревался и навёл стрелу. Мне бы задуматься, откуда на территории особняка могла взяться тварь бездны, если не я её протащил, но увы.

Груда пошевелилась и оказалась чем-то косматым, с огромными глазами, пылающими яростью. Выстрелил рядом с тварью, желая отпугнуть. Но тварь не собиралась сбегать. Она ползла ко мне, новая стрела молниеносно легла на древко лука. Потом тварь резко вскочила, разогнулась и раскинула руки, открывая туловище.

Движение было таким стремительным, что я испугался и выстрелил не задумываясь. Моя стрела угодила твари в живот. Она ничком упала обратно на землю. Всё случилось так быстро. Лук выпал из моих рук с тихим стуком. Я отмер через мгновение. Спрыгнул на землю, преодолел расстояние шагов в десять до твари, хотел убедиться, что та мертва.

И когда подошёл ближе и всмотрелся, меня прошиб холодный пот. Понял, что я вовсе не герой. Я – убийца. Ведь передо мной лежала никакая не тварь бездны, а промокшая девушка. С очень длинными, спутанными волосами. Её светлая кожа была вся перепачкана кровью и заляпана грязью. И чёрным блестел не панцирь, а большая кожаная куртка со странной вышивкой и заклёпками. И вовсе у неё не чёрные лапы, а обычные ноги просто в очень облегающих тёмных штанах из грубой ткани. Из её живота торчала моя стрела, вошла глубоко. Чёрная рубашка вся пропиталась кровью. Но девушка дышала. Хрипло, едва слышно, но дышала.

В этот момент возблагодарил учителей, которые накрепко вбили в меня основы первой помощи при ранениях. Вот только практикой этих заклятий я себя не слишком утруждал. Попробовал остановить кровь, но заклинание заплатки рассыпалось в пальцах, как часто и бывало. Слишком сильный поток магии вложил. Вторая попытка тоже провалилась, магии оказалось слишком мало.

– Богиня! Я вызубрю и отработаю весь справочник первой помощи, только помоги! – взмолился я.

С третьего раза заплатка вышла отлично, даже достаточно прочной, чтобы справиться с такой раной. Я подхватил девушку на руки и помчался к особняку с такой скоростью, с какой, кажется, никогда не бегал. Вообще не знал, что я так могу.

«Только бы успеть», – повторял про себя. Моя заплатка продержится не больше пары минут. И время почти вышло. Как только я увидел особняк, заорал во всю глотку.

– Целитель Гарн! Целителя, срочно!

Особняк ответил мне гомоном и топотом ног по ступеням. Потом двери распахнулись, из недр здания вылетел так необходимый сейчас целитель.

Гарн, как и положено бывшему полевому лекарю, быстро оценил ситуацию и скомандовал:

– В лекарскую оранжерею, на стол, срочно!

Я опрометью помчался по первому этажу. Новая заплатка, накинутая Гарном, догнала меня на бегу. Кто-то из слуг распахнул двери, даже не заметил кто. Гарн догнал меня минутой позже, сразу прильнул к овальному каменному столу-артефакту, на который я уложил девушку.

– Ты спасёшь её? – выпалил, толком не отдышавшись.

Гарн уже разрезал рубашку на девушке, я отвернулся. Целитель помолчал.

– Стрела твоя? Отравлена? – пробасил Гарн.

– Моя. Нет, не отравлена. – Руки сжались в кулаки. Как я мог быть таким идиотом? Перепутать раненую девушку с тварью бездны? – Так спасёшь?

Целитель велел выйти. На мой вопрос он так и не ответил.

Повезло, что Целитель Гарн, старый друг семьи и мой наставник по целительству, прибыл в особняк раньше других учителей. Он собирался проверить мой магпульс и развитие магканалов. И вот как всё обернулось.

За дверью лекарской оранжереи меня сразу перехватил Камил. По большей части он выполняет работу дворецкого. Вообще же, он глава безопасности в особняке.

Камил прошёлся по мне взглядом от макушки до пят. Его всегда спокойное, будто мраморное лицо исказила лёгкая складка меж бровей. Высшая степень выражения озабоченности, которую можно от него добиться. Я взглянул на себя, свои руки. Вся одежда перепачкана кровью той девушки. Кровь запеклась на пальцах. Меня замутило.

– Лэр, Артиэль. Вам стоит привести себя в порядок. Затем жду ваш рассказ. От него зависит, буду ли я отправлять лэрону срочный вестник или нет, – без малейшей эмоции в голосе отчитал меня Камил.

Он тряхнул тугой, как канат, светлой косой, развернулся на каблуках и пошёл прочь чеканным шагом.

Наверняка решил проверить защиту. Ведь девушка как-то попала в наш парк, а все купола молчали. Но, зная Камила, охрана и слуги, скорее всего, уже прочёсывали территорию на предмет других пришлых. Значит, у меня есть около часа. Хотя дураков, желающих пробраться в дом моего брата, надо ещё поискать. И искать придётся долго.

Я поднялся в свою комнату. Вода всё смыла, кроме ощущения текущей по моим рукам крови. Меня всё же вырвало. Отведённого времени хватило только на то, чтобы хоть немного прийти в себя и переодеться. А ещё хвостомёт так и остался без своей порции крях. Если до вечера не покормлю, он начнёт шуметь, и его могут услышать. В комнату постучали. Слуга сообщил, что Камил ждёт меня в своём кабинете.

Я промчался по коридорам, но у порога застыл как вкопанный. Затем резко вдохнул и отрывисто постучал. Когда открывал дверь, ноги чуть подрагивали, и я поспешил сесть, чтобы это скрыть. Камил сидел за столом напротив меня, сцепив руки в замок. Брат никогда не рассказывал, откуда он знает Камила и почему тот стал работать у нас. Обстановка в кабинете – без картин, каких-либо безделушек, даже книг, которые бы указывали на предпочтения. Это помещение не могло рассказать о хозяине ничего, кроме как о его любви к порядку и отсутствию лишних предметов. От самого Камила подробностей тоже ждать не стоило. Я ни разу не видел его улыбки. Не слышал, чтобы он повышал голос.

Он и фехтовал так же. Напор противника неизменно сталкивался с глубочайшим безразличием Камила: при попытке вывести хоть на какие-то эмоции, пробить в нём трещину, только загонишь себя в безвыходную клетушку из равнодушных стен и совершишь неминуемую ошибку.

В подчинении у Камила была пятёрка личной охраны и остальные слуги. На обычных помощников по хозяйству они, по правде говоря, мало походили. Чего стоил только наш конюх. Я видел, как мастерски тот владел охотничьими ножами. Или наша кухарка – лэра Осиния. Готовила она прекрасно, не спорю. А какие зелья и яды варила – умереть не встать.

– Охрана больше никого не нашла, – сразу перешёл Камил к делу. – Что Вам известно об этой девушке?

На тренировках он всегда обращался ко мне на ты и по имени. И раз перешёл на официальный тон, то я сейчас говорил не с учителем, а с начальником личной охраны семьи Сорэ. Сглотнул, последствия моей глупости представлялись всё ярче. Вдохнул поглубже и рассказал всё с самого начала. Только преподнёс свой побег из библиотеки как желание просто поразмяться и поохотиться, без упоминания хвостомёта. В том, что малыш тут ни при чём, я мог бы поклясться.

Камил внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы. Я чувствовал себя почти как на допросе. Хотя, почему как? Насчёт моего выстрела он ничего не сказал. Не осудил, не похвалил, не сказал, что всё будет хорошо, не обозвал полуслепым идиотом. Просто принял к сведению, как один из фактов. Лучше бы наорал, сказал, что я бестолочь.

– Если не Вы привели девушку, значит, это сделал кто-то другой. Только у семьи есть возможность провести кого-то, не нарушив охранный контур. – сделал вывод Камил. – У меня больше нет к вам вопросов.

– Вы напишите брату? – с затаённым напряжением задал я вопрос.

– Лэрон должен знать о случившемся.

Вот и весь ответ. Если брат сочтёт это самое случившееся достаточной причиной отвлечься от своих занятий, то примчится сюда. И тогда хвостомёт точно останется голодным.

– Как она? – решился на вопрос.

– Гарн делает всё возможное, – без намёка на какие-либо эмоции ответил Камил. Он взялся за бумагу и стилос. Прямой намёк на то, что разговор окончен. Я вышел из кабинета. Нужно было срочно разобраться с едой для моего питомца. Времени на охоту уже не осталось. Придётся обнести кухню. Сделаю вид, что от переживания во мне разыгрался зверский голод. Хотя мне бы сейчас любой кусок встал поперёк горла.