Ева Росс
Ракушка
1. Наказание
– Она меня укусила! Укусила! – по коридору гостиницы бежал полураздетый мужчина и прижимал ладонь к губам. – Она меня укусила!
На крик открылась дверь и из нее вышел Николай.
– Иди сюда, нечего так шуметь, ну укусила, это же женщина. Заходи. Вот, возьми салфетки, успокойся, схожу за твоими вещами.
– Она меня укусила! Оттяпала пол языка, она… – мужчина убрал руку и посмотрел на свои окровавленные пальцы.
– Блин! – выругался Николай. – Будь мужчиной. Разговаривать можешь, значит язык на месте. Там ванная, прополоскай, я сейчас.
Он вышел в коридор, уже знал причину недовольства клиента, это не в первый раз, но чтобы так нагло, взять и цапнут, это уже слишком.
– Ир, ты здесь? –открыл дверь и словно хозяин вошел в коридор номера. – Ир! Ты где?
– Тут я, тут! – чуть ли не крикнула девушка. – Не виновата, сам начал пихать мне в рот свой язык, я ему кто? Отвратительно, отвратительно, мерзко, мерзко.
Николай стоял посреди комнаты и смотрел на девушку, что сидела на краю кровати и вытирала себе рот ладонью, словно испачкала его.
– В прошлый раз ты что сделала?
– Ну я же…
– Ох, Ир, ну что мне с тобой делать, а? Ладно, одевайся, на сегодня свободна.
– Нет, готова, ты только скажи им, чтобы делали свое дело и валили.
– Так не пойдет, все по полной программе, как говорится, все включено. Одевайся, на сегодня все. Пойду разберусь, надеюсь, мне это дорого не обойдется, если что, с тебя спишу.
Девушка промолчала. И так понимала, что, когда входит в номер клиент, должна отключать все свои чувства самосохранения. Мужчина вышел, закрыв за собой дверь, всегда был вежливым, никогда не кричал, всегда находил добрые слова. Ира знала, кто он, боялась, но в то же время доверяла, поскольку больше некому было.
– Как я влипла, как? – ей хотелось бы отмотать время назад, но время – это не прямой отрезок, не станция в метро, где можно сделать пересадку.
Была успешным трейдером, прошла курсы, засела за учебники и прочитала с десяток книг. На графиках все просто: сотни, тысячи индикаторов, что помогали спрогнозировать движение цены. На истории все красиво. Тогда Ирина смеялась, слушая лектора, тот показывал, что тут можно было бы войти в рынок, а тут выйти.
– Хорошо, – сказала лектору. – Можно вам покажу? – подошла к экрану и закрыла часть графика, лектор не видел продолжения, это сделала наобум. – Что вы сейчас сделаете? Войдете в рынок или будете ждать?
– Надо смотреть историю.
– Давайте посмотрим, – предложила.
Лектор засомневался, он думал, но каждый раз, когда говорил, что надо подождать, рынок продолжал движение по тренду, а когда надо входить, происходил разворот в цене. Ирина понимала, что теория и практика – это разные вещи, и лектор просто пудрил мозги новоиспеченным трейдерам, чтобы те несли деньги.
– Как я так влипла? – повторила, встала и поправила на себе платье.
Почти полгода работала на себя, может ей повезло, но подняла свой счет на 25 процентов, для акций это приличный доход. Ей дали плечо один к трем, еще месяц торговли, и капитал подрос. Потом появился первый инвестор, сумма небольшая, а затем еще один инвестор, и еще, и вот к ней обратился человек от Карпова. Кто он такой, не знала, мало ли кто стоит за деньгами. Ее пригласили на работу, выделили отдельный кабинет. Может это была звездная болезнь, но она возгордилась собой. В распоряжении были сотни миллионов, стала торговать. Ирина получала бонус в размере пяти процентов от прибыли, а это большие деньги. Но вот настал 2008 год, и все рухнуло. Цена 101 за акцию Сбербанка, было пробито сопротивление, Ирина выставила стопы за минусом в 10 процентов, но после сдвинула их ниже.
– Как я влипла?
Уже сотый раз себя спрашивала и не понимала, чего тогда испугалась. Надо было просто выйти, распродать активы, объемы большие, а цифры буквально по минутам показывали все больше и больше убыток. Есть люди, которые в экстремальный момент просыпаются, но есть те, кто входит в ступор. Ирина оказалась во второй группе. Тупо смотрела на график и видела минусы. Необеспеченное ипотечное кредитование обвалило рынок в США. Горели сотни миллиардов, банки лопались, биржи закрывали торги, в мире начался хаос.
– Это что? – в ее кабинет влетел разъяренный Карпов.
Его девушка видела всего несколько раз, он был учредителем множества компаний, какое ему дело до мелкого клерка на фондовом рынке. И теперь Ирина теряла его деньги.
– Что это?
Наверное, только тогда и поняла, что влипла по самые уши. Обещала максимальную просадку в 15 процентов, но на экране графики показывали минус сорок пять. Тогда искала уровни поддержки, но их не было, октябрь и цена 56 рублей за акцию.
– Что это? Как так? Почему?
– Кризис, – сухо ответила. – Мировой.
– Мировой, а я тут при чем?
Объяснять было бесполезно, может Карпов и понимал, что такое финансовый рынок акций, но сейчас видел цифры, и они были не в пользу Ирины. В тот день ей повезло, еще как-то договорились подождать. Она уговорила не выходить из позиций.
– Рынок не может падать вечно, это мировой кризис, он восстановится, обязательно восстановится, это триллионы денег, – Карпов поверил, но в ноябре заставил их продать по цене 28,10 рублей. Пока акции были куплены, оставалась надежда на их восстановление, но после продажи убыток был зафиксирован.
– Все, – тихо сказала Ирина, когда последняя сделка была закрыта.
Таких денег не прощают. Она думала, что не доживет до утра, что ее отвезут в лес или прямо тут в кабинете прикончат. Пришла домой и целыми днями пила валерьянку, думала, что это поможет. Уже хотела уехать из города, смыться, спрятаться, но не успела.
– Здравствуй, Ир, – сказал Николай, когда открыла ему дверь. – Ты не важно выглядишь. Я войду?
– Да, – кивнула.
– Ты не маленькая девочка, знаешь, что произошло.
Ирина смотрела новости и видела, что акции опустились еще ниже, дойдя к декабрю до 24 рублей. Может надо было раньше продать, но это хорошо говорить задним числом, до сих пор не понимала себя, почему нарушила свои правила и не закрыла сделку. Жадность, страх, вот что было у нее.
– Знаю, – сухо сказала. – Мне одеваться?
– Да. Я пойду, там внизу стоит машина, тебя отвезет.
В какой-то момент промелькнула мысль закрыться в квартире и отсидеться, а может даже вызвать полицию. Но рано или поздно ее поймают, и все будет намного хуже.
– Это кризис, мировой кризис, – сказала, когда закрыла за мужчиной дверь.
Он был посредником между Карповым и ею. Чем конкретно занимался, Ирина не знала. Привела себя в порядок, оделась поскромней, чтобы одежда не бросалась в глаза. Мысленно перекрестилась и спустилась вниз, где ее ждало такси.
– Вы знаете куда ехать?
– Да, мне сказали.
В голове вертелись фразы с оправданиями, что не хотела, но так получилось. Все восстановится, только надо время. Машина петляла, Ирина не думала, куда едут, остановились около здания, встретили, и она пошла прямо в ловушку, которая захлопнулась, как только переступила порог кабинета.
Их было трое, девушка не успела ничего сделать, закричала, но уже через секунду пластиковый кляп прижал язык. Она мычала, пробовала отбиваться, но все было бесполезно. Через минуту с нее были сорваны трусы, а после произошло то, что трудно представить. Это длилось не долго, на часах прошло полчаса, но для нее это время стало бесконечным.
«Странно», – думала она, смотря, как медленно движется секундная стрелка. Вот дернулась и замерла, успела подумать про маму, попросила у нее прощения. Рассмотрела лица мужчин, их глаза, их похотливые взгляды, и только тогда стрелка снова дернулась. Еще одна секунда.
Ее бросили прямо на столе, сделав свое дело, они ушли. Ирина тяжело дышала, захотелось заорать, завыть, но кляп еще был во рту. Трясущимися пальцами расстегнула ремешок и отбросила его в сторону. Глаза плохо видели, лицо было в слезах, а рот в слюнях и соплях. Было противно за себя, за свой вид. В этот момент ненавидела весь мир. Почти час рыдала, хорошо, что никто не открыл дверь и не увидел ее в таком состоянии. Постепенно вернулась реальность, и она поняла, что случилось. Это было наказание, но наказание было жестоким. Думала, что на этом все кончится, и даже обрадовалась, что осталась в живых, но ошиблась, это было только начало.
На следующий день ей позвонили и просили приехать в головной офис. Теперь Ирина оделась ярко, чтобы показать, что не сломили, что все так же видит цвета.
– Проходите, – сказала Ирине уже не молодая секретарша и открыла ей дверь.
«Что должно произойти, то обязательно произойдет», – так думала, входя в кабинет Карпова. Это было небольшое помещение, длинный стол для переговоров, на него Ирина посмотрела с опаской. Карпов встал и, показав рукой на кресло, сел напротив.
– Что же мне с тобой делать?
– Вы уже сделали, – огрызнулась она. – Вам говорила не продавать, восстановятся, у вас был задел, они поднимутся.
– Да-да, слышал, и много раз. Какая сейчас их цена? Ниже 21, и все падает. Вроде как я сохранил часть капитала, а вот ты потеряла, и много. Что мне с тобой делать.
– У меня их нет!
– Знаю, что с тебя взять, квартирка крошечная, мебели нет, активов тоже, осталась только ты сама.
– Нет! – тут же крикнула Ирина. – Вы уже вчера получили свое!
– Вчера? Нет, Ир, вчера было предупреждение, чтобы не думала никуда убегать. Паспорт твой у меня.
– Как? – она знала, что он у нее лежит в тумбочке, а это значит, кто-то уже был у нее дома.
– Новый тебе не получить, в паспортном столе есть уши. Да, и прошу тебя, не бегай, – он встал, его рука нервно задергалась. – Ты мои деньги профукала! – Карпов закричал и толкнул кресло.
Ире стало не по себе, еще вчера думала покончить с собой и на том поставить точку. Но тяга к жизни остановила. «Всякое бывает, не я первая и не я последняя. А что, впрочем, произошло, ну, поимели меня, сволочи, уроды. Но я жива. Да, жива», – думала Ирина. Карпов больше ничего не сказал, вышел, а через минуту в кабинет вошел Николай, как она его ненавидела в этот момент.
– Забудь что было вчера. Так надо, и ты это лучше меня понимаешь. Говорят, боль и страх лучше лечит человека, чем слова, я не верю в это, всегда считал, что можно поговорить, договориться, убедить. Чего хорошего, когда сразу хватаются за пушки, вон, посмотри, что в мире творится, санкции, а после и войны, а все почему? – мужчина замолчал, пододвинул кресло, налил себе воды из графина, словно собрался читать многочасовую лекцию. Сел в кресло и, сделав несколько глотков, поставил стакан на стол. – Тебе надо было только зафиксировать убыток в 15 процентов, стала бы героем. Что случилось?
– Не знаю, – честно призналась Ирина. – Этого никогда не было, кризисы случаются раз в полвека, была не готова.
– И что теперь?
– США начнут спасать свои банки.
– Зачем это им?
– В Европе фондовый рынок делает больше объемов чем США, но именно в Америке торгуют опционами. Говоря проще, торгуют тем, чего нет.
– О как!
– Да, финансовый рынок. Это продаем то, что уже продали, а если этого нет, то придумываем новые инструменты. Это все пузырь.
– Не пугай меня так.
– Уже давно так повелось, поэтому рынок США и рухнул, а их валюта мировая, и потянула всех за собой. Я не знала, что делать, просто не знала, но все восстановится, все.
– Это хорошо говорить, но он, – Николай показал на дверь, имея в виду Карпова, – из-за твоей нерешительности потерял много, я даже точно не знаю сколько, но много.
– 78 миллионов.
– О… – протянул мужчина, удивляясь такой цифре.
– Не могу их ему компенсировать, это рынок, это…
– Ир, разве тебя упрекаю? Нет! Знаю, что не можешь, но и его пойми, ты его кинула. Да, именно кинула, тебя можно распилить на кусочки, продать на органы, но зачем? Или просто прихлопнуть и забыть про твое существование, но зачем? Это не вернет того, что ты натворила. Что было вчера, это напоминалка, что будет с тобой ежедневно, и где бы ты не находилась. Или тебя посадят на цепь или… – на последнем слове он остановился.
– Я не буду проституткой, если ты это имеешь в виду, я лучше сдохну.
– Зачем умирать, и разве говорил про работу за деньги? Нет. Ты будешь обслуживать в день по одному клиенту, за просто так, пока тебя не простят.
– Вот так просто, пока не простят? По-твоему, кто я? Похожа на девочек из борделя?
Николай внимательно посмотрел на девушку, допил стакан воды.
– Ир, хочу как лучше и стараюсь смягчить последствия. Ты бы уже с самого утра корчилась и до поздней ночи, но ведь это же ничего не решает. У всех есть слабые места, у меня, у тебя. А у Карпова – это его деньги. В день один клиент. И не важно кто он, сделала свое дело и свободна, это условие, ты согласна?
Обвал рынка и финансовый крах – это только начало. И теперь каждый день Ирина ближе к вечеру приходила в отель. Иногда ей звонили утром, а порой и ночью, не могла отказаться, одевалась и шла словно на работу.
– Ты его укусила, зачем?
– Воняет. Я кто ему, шлюха? Сказала же, сделай и вали, а он, видите ли, любви и ласки захотел.
– Встань, повернись, – сказал Николай.
Он это делал почти каждый день, девушка молча поднялась с кровати, подошла к столику и, облокотившись на него, задрала подол платья. За спиной услышала, как расстегнулась молния на брюках, а после щелчок резинки. «Он что, носит их в своей кобуре как запасную обойму?» – подумала Ирина и чуть пошире расставила ноги.
2. Это меньшее, что я могу тебе дать
Николай закончил рабочий день, хотя трудно сказать, во сколько он начинается и уж тем более во сколько заканчивается. В последнее время все не так. Карпов, его босс, не то что нервничал, он готов был объявить войну каждому, кто хоть что-то скажет не так. Всему виной – крах его империи, которую, как говорили, он сколотил еще при Ельцине. Этот период Николай помнил хорошо, вместе учился с Андреем, именно к нему сейчас и направлялся. Времена были смешные, сперва часами выступал Горбатый, так в народе называли Горбачева. Отец Николая сидел перед телевизором и чуть ли не конспектировал его бред. Да, именно бред, Горбатый верил в социализм и, наверное, из лучших побуждений хотел дать право на самостоятельность республикам. Но все обернулось против старшего брата, так все говорили про Россию. Ее обвинили в оккупации, где-то вспыхнула война, один барон пошел против другого. Николай как раз поступил в Московскую государственную академию ветеринарной медицины и биотехнологии им. К.И. Скрябина, вся жизнь была впереди. Но Горбатого свергли, на его место пришел Ельцин, старый партийный работник, что привык выполнять приказы. А в стране уже никто не хотел делать это, даже армия не знала кому подчиняться. Странно, что в тот момент страна не развалилась, а ведь могла. Но экономика не устояла. Николаю нравился социалистический строй, его мать получила бесплатно квартиру, каждый год ездил в пионерский лагерь, санатории. А на одну самую маленькую зарплату можно было слетать до Сочи и обратно, да еще с неделю пожить у моря. Все бы ничего в этом социализме, но была одна брешь, это ширпотреб. Да, именно ширпотреб, этого людям не хватало, и теперь при Ельцине люди готовы за жвачку, штаны и трусы продать душу.
– С тобой все в порядке? – открыв дверь, спросил Андрей.
– Неделька тяжелая.
– Я тебе пива принес, будешь?
– Конечно же буду, заходи.
Они вместе учились на ветеринаров, но оба работали кто где. Николай первое время летал, как и многие, в Турцию, вез все: от карандашей и губной помады до шуб, которые в Сибири никого не грели. А затем его школьный друг Артур через семейные каналы пристроил его к Карпову. Вот с тех пор у него на побегушках, сделай то, сделай се. Экономика боса трещала по швам, не знал всех тонкостей его бизнеса, но видел лицо Карпова: он не улыбался, глаза стали злыми.
– Чего не зашел на прошлой неделе, я был дома.
– Пришлось уехать. У тебя все нормально? Как кризис? Сейчас только об этом и говорят.
– Кризис в головах людей. Что людям всегда надо? Правильно – еда. И не важно кризис или нет, есть хочется.
– Ты прав.
Николай был в курсе, Андрей в свое время сделал небольшое предприятие, как раз в то время, когда в Россию хлынули «ножки Буша». Отечественная курица была либо тощая и синяя, словно ее не кормили, либо наоборот жирная. А «ножки Буша» как под копирку, все одинаковые, словно с рекламного плаката. Птицефабрики стали разоряться, Андрей подсуетился и уже через год поставил первую партию на продажу. Дела шли не очень, но, как говорят, худо без добра не бывает, на «ножки Буша» наложили запрет. Много гадости американцы впихивали в своих курочек, россельхознадзор запретил их ввоз, вот тогда дела у Андрея пошли в гору.
– Значит, ты не в прогаре? – поинтересовался Николай, запихивая банки с пивом в холодильник.
– Горю, но не так сильно, как другие, а у тебя как?
– Пока держусь, босс только злится, вчера с утра уехал в банк и только к вечеру вернулся.
– Да, сейчас курс пошел кверху.
– Как? Он же ниже 23, – удивился Николай.
– Был. Не следим за новостями? Уже 27 и растет.
– Да…
Николай не любил говорить о своих делах, это мало кому понравится, гордиться нечем было. У Андрея все было просто, его родители жили и работали на севере. Когда при Ельцине всю страну обворовывали, родители продолжали работать и получать приличную по тем временам зарплату. Именно тогда они купили сыну, пусть маленькую, но свою квартиру, высылали ему деньги. Андрей не скупился, как мог помогал финансово другу, за что сильно ему благодарен и считает, что обязан заплатить добром за добро.
– Ты встречался с ней?
– Да, но как-то разговор не сложился. Он ведь козел, неужели Марина не видит этого. Я ведь готов ради нее на все, а она.
Это была старая песня. Приходя в гости к другу, Николай выслушивал его жалобы относительно Марины. Похоже они друг друга любили, но это было уже давно, а он все еще по ней сох. Что там произошло, так толком и не разобрался. Андрей прыгал от версии к версии, то она его бросила, то он обиделся, то Виктор впутался, это ее парень, а после вышла за него замуж. То девушка опять с ним встречалась, но в это Николай уже не верил. Друг был умным парнем, но нытиком и злопамятным.
– Брось это дело. Хочешь, познакомлю с девчонкой? Ну не навсегда, провинилась и теперь отрабатывает.
– Зачем мне это надо. Я бы ему шею свернул, взял и запудрил Марине мозги, вижу его словно под микроскопом. Он пустышка, он…
Николай слушал. А что оставалось делать. Еще полчаса и Андрей, выговорившись, успокоится, вот тогда и можно поговорить. А пока сидел, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги, попивал свое пиво.
Порой Андрей сам терялся, любит он Марину или уже ненавидит за то, что она с другим. Да, это было ее право, ее выбор, но обида осталась и, как сам себе признавал, в его душе огромная черная дыра. Он не выдержал и позвонил мужу девушки, встретились в парке, долго молчали, а потом его понесло. Ведь хотел как лучше, а повел себя как девчонка.
– Зачем ты вообще пошел? – в этот раз его упрекал Николай. – Ты сам-то подумал, что делаешь? Она замужем, с ним, что лезешь!
– Не знаю, я ведь ее люблю.
– Вот и люби, но отстань от нее. Ой, допрыгаешься, ой, попадет тебе. Ты хуже банного листа.
– Но ведь я…
– Забудь ее и точка.
– Не могу.
После той встречи Виктор долго не мог прийти в себя, ему казалось, что Марина предала его. Что ее бывшая любовь вернулась, и теперь Андрей хотел не то договориться с ним, не то намекал, что уже встречается с его женой. Виктор ревновал, это не впервой. Ревность медленно проникает в твое сознание, ты даже не понимаешь, что с тобой происходит, и вот ты отравлен. Стоит Марине посмотреть в сторону, как Виктор смотрит в том же направлении, стоит ей надеть блузку, и уже мысли: а зачем? В ревности есть плюс: ревнует, значит любит, так говорила его мама. Но сама девушка не ревновала, это он стал медленно сходить с ума. Он боялся потерять свою вещь, да, именно вещь, а не жену. И это ему стало нравиться, это как наркотик, хочется еще и еще. Виктор ее провоцировал, то обнимет, то чмокнет, то шлепнет в кафе по попке, когда они с друзьями. Она делала вид, что не замечает, и позволяла это мужу.
– Мы сможем встретиться?
– Привет, – Виктор всегда был рад услышать голос Галины.
– Тогда может завтра, ты свободен?
– Хорошо, можно в обед.
– К часу подойду в Pizza Mia, что в парке, – ответила Галина, ее голос был мягким, словно котенок, что мурчит у тебя на руках.
– Да, хорошо.
Виктор любил слушать ее голос, она ничего не просила взамен, просто побыть с ним рядом, подержать его руку, а после девушка уходила, и он оставался один. Странно, но, как казалось Виктору, все еще ее любит, а ведь пытался забыть, решил порвать и поставить на их отношениях большую и жирную точку. И даже женившись на Марине, думал о Галине, о своей первой школьной любви. Виктор в девятом классе перешел в ее школу, первое время никого не замечал, старался вжиться в новый коллектив. Он вообще не любил общаться и был бы рад, чтобы и к нему не лезли, но это невозможно. Конфликтов не было, но и дружбы тоже, так, приятели и не более того. И только в десятом классе как раз после нового года встретил ее в городе. Галина стояла на остановке и считала мелочь на проезд в автобусе.
– На, – сказал Виктор и протянул ей пятак, что дала ему мама на проезд.
– А у тебя еще есть?
– Есть, – соврал ей.
Она уехала, а он почти час шел пешком до дома. Сразу запомнил ее голос, ее удивленный взгляд, а на следующий день нашла его на перемене, он учился в «Б» классе, а она в «В».
– Спасибо, вот, это тебе, выручил меня, – девочка протянула ему маленькую шоколадную медальку.
– Давай пополам?
– Ешь, – застенчиво сказала и, развернувшись, ушла к своим подружкам.
Виктор еще не знал правила в школе. После уроков его уже поджидали и, проведя настойчивую беседу, дали понять, что Галя не в его вкусе. Но Виктор не послушался, наверное, сработало упрямство, а может чувство соперничества – если она кому-то нравится, значит в ней что-то есть, что он просмотрел.
Школу заканчивали вместе, вместе танцевали на выпускном, вместе гуляли, а после встречались. Только она поступила в университет на историка и осталась в Тюмени, а он уехал в Москву, хотел как его дядя Марат стать архитектором.
– Спасибо, что нашел время, я соскучилась, – сказала Галина и убрала меню. – Что хочешь?
– Галь, ну зачем так? – она уже все заказала, знала его вкусы, и как только он сел, официант принес блюдо.
– Просто хотела тебя порадовать, разве не это делает любимая женщина?
Пару лет назад, когда на лето приехал в город, Виктор уже встречался с Мариной и знал, кто она такая, видел перспективы.
Горбачев уже свое отговорил, его свергли и выбросили на помойку, а он, опасаясь за свою жизнь, быстро уехал из страны. И было из-за чего, это чуть позже Виктор узнал, что на Горбачева было заведено уголовное дело во взяточничестве, так же, как и на его жену Раису. Но дело замяли и их списали как ненужную ветошь. В стране началась не перестройка, а дележ. Все летело к чертям, заводы останавливались, на Красной площади неделями сидели шахтеры, в магазинах выстраивались очереди. Он нашел в себе силы закончить академию и с дипломом вернуться в Тюмень.
– Давай поженимся? – как-то вечером его спросила Галина.
Виктор любил ее, но время все изменило. Теперь он должен думать о своем будущем.
– Галь, сейчас, наверное, не время, у меня работы нет, и у тебя тоже. Сидеть на шее родителей, это неправильно, так нельзя.
– Хорошо, – согласилась Галина, хотя ее голос изменился, и Виктор понимал, что она обиделась.
И вот он женился, но не на ней, а на Марине, которую Галина не знала. Артур, ее друг, предложил подать заявку на гранд, она получила его и тут же уехала на полгода в Англию, а когда вернулась, узнала, что Виктор женился.
– Как? – первым делом спросила она.
Галина злилась, ужасно злилась на него, проклинала, купила несколько книг с магией и все, что могла, исполнила. Но он к ней так и не вернулся, ни заговоры, ни проклятья не подействовали, сама заболела, а после увидела Марину. Теперь понимала, что держит Виктора с этой женщиной. Она была не высокой, но красивой. Черные волосы, вздернутый носик и эта улыбка, которая вот уже второй год сводит с ума. Стала ненавидеть соперницу, но никогда не говорила это в открытую, считала, что всему виной эта женщина. Она смогла околдовать, наложить чары. Галина заигрывала с Виктором, мурлыкала, когда никто не видел, прижималась и тянула губки для поцелуя, и он, словно холостяк, отвечал ей.
– Ты кушай, кушай, я уже чай выпила, – сказала и посмотрела в довольные глаза Виктора.
– Меня перевели в филиал, что на Челюскинцев.
– Что так?
– Там новый отдел, идет расширение.
– Везде сокращают, а у вас филиал открыли.
– Банки не дремлют. Весной посылают в Питер на курсы, если получится, то перейду в кредитный отдел.
– У тебя все получится, как всегда.
Только Виктор не упомянул, что эта работа временная, чтобы смог набраться опыта, а после, как и договаривались со Степан Алексеевичем, отцом Марины, он перейдет в финансовый отдел завода, что выпускал трубы для газовых компаний.
– Я рада за тебя. Как твоя жена? Все хорошо? Ты что-то про нее ничего не рассказываешь.
– Жена? – удивленно спросил Виктор.
– Ну да, Марина, сейчас где? Беременная или пошла работать?
– С чего ты решила, что она беременная?
– Да так, обычно всегда так происходит: свадьба, дети, пеленки, крик по ночам и нервная жена.
– Нет, пошла в плановый отдел завода, там стабильно, газ надо качать, трубы нужны, стране нужна валюта.
– Какая прелесть, а мне вот скучно сидеть за бумагами, люблю общаться с людьми. А ты кушай, а то скоро обед закончится, мне нужно будет бежать.
– Уже, так быстро?
– Да, я ведь тоже работаю. На днях видела Иванова. Ты, наверное, его помнишь, в моем классе учился, – Виктор кивнул. – Он закончил ТВВИКУ, теперь лейтенант, вытянулся и в плечах стал шире. А Даша уже родила.
– А это кто?
– Тоже вместе учились, закончила Медакадемию, вышла замуж и, чтобы не ехать по распределению, забеременела. А ты когда планируешь?
– Дети?
– Ага, куда же без них? Инстинкт толкает к размножению. Или еще не решился?
– Думаю, пока рано, не до этого.
Эти слова Галина слышала много раз, они ее расстраивали, но сейчас обрадовалась, улыбнулась, погладила руку Виктора и стала собираться.
– Уже.
– Да, я побегу, извини, что больше не могу тебе уделить время. Может чуть позже, на выходных?
– Хорошо, спасибо за обед.
– Это меньшее, что я могу тебе дать.
Галина нагнулась. Она не боялась, что ее кто-то увидит. В кафе приходили из областной думы уже старые, пожелтевшие от времени матроны. Поцеловала его в губы и, подмигнув, тут же ушла. Виктор остался один, смотрел, как она вышла, как спустилась по ступенькам. Все еще чувствовал вкус ее помады и тонкий аромат духов. В груди что-то щелкнуло, словно сработало реле, моргнул, достал блокнот и посмотрел, какие дела остались на вечер.
