Ева Ми
Наследство
Глава 8. Ответы
В дверь тихонько постучали. Не дождавшись ответа, вошла Александра. Она увидела Никиту, лежащего спиной к ней, в позе эмбриона. Печь давно прогорела, в доме было холодно и темно. Зайдя со света в темноту, она не сразу заметила консервную банку у себя под ногой и пнула ее. От неожиданного звука Никита вскочил и по-звериному забился в противоположный угол. Александра помедлила немного, приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки и присела перед ним на корточки. Парень смотрел на нее затравленно и с мольбой.
– Точно зверь в капкане, – сказала Александра печально. – Не бойся, я не наврежу тебе.
– Это я могу вам навредить, – процедил Никита.
Александра опустила голову, помолчала немного и, не поднимая взгляда, сказала:
– Я надеялась, тебя это минует. Но тебе придется повторить судьбу твоего деда.
Никита дышал быстро и прерывисто. Он изо всех сил старался сконцентрироваться на дыхании, чтобы заглушить поднимающуюся в нем ярость и голод. Он чувствовал, что может сорваться в любой момент и наброситься на женщину. Наконец, он сказал:
– Я не знаю, что со мной происходит, но я могу на вас напасть. Уходите, пожалуйста, – произнеся последние слова, он поднял на Александру глаза. В них ясно читалось: «Не уходи! Прошу тебя! Помоги!».
Она посмотрела на него изучающе, горько вздохнула и достала из торбы, что висела у нее через плечо, освежеванную тушку зайца. У Никиты расширились зрачки. Он дернулся было к тушке, но силой воли заставил себя вжаться в угол.
– Я не буду, – пробормотал он, давясь слюной.
– Съешь, полегчает, – вкрадчиво и ласково сказала Александра.
Никита в нерешительности протянул трясущуюся руку и схватил зайца. Он отвернулся, будто пряча что-то постыдное, и вонзил зубы в плоть. Она хрустнула под натиском его челюстей. Он оторвал кусок мяса, стал пережевывать его медленно, смакуя.
Александра тем временем собрала пустые банки, подняла опрокинутый табурет, взяла топорик, стоявший у двери, и ушла. Вернулась через несколько минут с дровами, затопила печь и села на табурет, наблюдая за Никитой. Он к этому времени уже доел зайца, и стыдливо вытирал рукавом рот. Он выглядел уже более спокойным и расслабленным, в теле и жестах пропала напряженность. Но он по-прежнему сидел в углу.
– Тебе лучше? – спросила Александра.
– Намного, – ответил Никита.
В воздухе повисла пауза. Никто из них не решался начать этот странный и трудный разговор. Начала Александра:
– Ты болен, Никита. В тебе живет паразит, и он высасывает из тебя жизнь. В буквальном смысле. За два дня ты превратился в скелет.
– Почему за два дня? – прервал ее Никита. – Я ведь был у вас только вчера. Утром вы напоили меня чаем, и я пошел смотреть дом.
Александра отрицательно покачала головой.
– Это было два дня назад. Ты действительно выпил у меня утром чаю и ушел, но уснув тем же вечером, проспал два дня, пока оно тобой питалось. Ты видел себя в зеркало?
– Нет, мне не во что смотреться, – ответил Никита.
Александра взяла со стола миску из нержавейки и протянула Никите. В отражении на него смотрело нечто, не похожее на него прежнего. Просто череп с глазами и тонкой как пергамент кожей. Он в ужасе выронил тарелку из рук и поднял глаза на Александру. В его взгляде было слишком много вопросов.
Александра продолжила как можно спокойнее:
– Пока в доме было холодно, оно сидело где-то в анабиозе, а ты пришел, затопил печь, оно отогрелось и вылезло наружу. Напало на тебя, залезло внутрь и усыпило своим ядом. Или, что там оно использует. Ты спал до тех пор, пока ему было чем питаться, пока в тебе было мясо и жир. Но скоро оно снова проголодается.
Никита был уверен, что это все бред. Он все еще спит себе в дедовском доме на краю деревни Гором, в печке трещат дрова, ему тепло и спокойно. А такой бредовый сон – просто результат переутомления за два прошедших дня.
Александра смотрела на него в упор, потом встала с табурета, подошла к Никите вплотную и дотронулась до его макушки. Он вдруг ощутил исходящее от ее ладони тепло, будто она была печкой. Такое же тепло он почувствовал, когда впервые пришел к ней в магазин. Он прикрыл глаза, медленно и глубоко вдохнул и выдохнул, а потом посмотрел на женщину. Ему, наконец, стало спокойно: он теперь не один, она его не оставит.
Она взяла его лицо, точнее, то, что осталось от лица, в свои ладони и всмотрелась в него, будто искала там ответы на многочисленные вопросы. Никита как загипнотизированный глядела на нее, ловил каждое ее движение. Ему ужасно хотелось открыть ей душу, рассказать, что он к ней чувствует. Женщина, которую он видел третий раз в жизни уже однажды спасла его, приютив в своем доме, она не испугалась его нынешней сущности и пришла спасти его. Теперь она значила для Никиты больше, чем весь остальной мир.
Александра подошла к окну, куда попадал свет от солнца, и стала рыться в своей торбе.
– Слушай внимательно, это очень важно, – сказала она, – пока мы его из тебя не вытащим, в деревне находиться опасно. Не для тебя, а для остальных. Как только оно из тебя все до последней капли высосет, ему нужно будет искать свежую пищу. Значит, тебя надо изолировать. Еще тебе нужно восполнять свои силы, чтобы хватало и ему, и тебе. Ты как, обычную еду можешь есть? Консервы, например?
Никита покачал головой:
– Редкая гадость, едва проглатывается.
– И никакой пищевой ценности для тебя теперь в них нет, – продолжила она. – Ему нужен животный белок, а в консервах мяса-то почти нет. Вот дичью можно наесться, так что тебе придется научиться охотиться. Тайга – она всякая бывает. Иногда щедрая, а иной раз ничего тебе не дает. Так что, запасайся впрок, чтобы не голодовать. Так, что еще? А, точно. Теперь самое неприятное, – она повернулась к Никите, держа в руках пучок трав, – надо будет травки попить.
Никиту передернуло.
– Они же воняют, – но он тут же устыдился своих слов, ведь они могли задеть Александру. – Простите. Но я не смогу их пить, от одного запаха воротит.
– Знаю, у деда твоего так же было, – она с нескрываемой грустью опустила глаза. – Но он был старым, а в тебе силы еще много. Поборемся за тебя.
– Поэтому вы не хотели, чтобы я шел в этот дом? – догадался Никита. – Вы знали, что оно на меня нападет.
Александра, заваривавшая чай, вдруг замерла, плечи ее опустились.
– Да, все так.
– Но вы все равно дали мне пойти сюда.
– А что же я должна была делать? Привязать тебя? Под каким таким предлогом я бы тебе запретила приходить сюда? А, если сказала бы всю правду, ты бы поверил? Да ты бы принял меня за сумасшедшую.
Никита понял, что его упрек совсем несправедлив и замолчал. Александра поднесла ему кружку с чаем, но парень не сдержался и отвернулся, зажав нос пальцами.
– Ну по́лноте, – властным тоном сказала Александра, поднося ему кружку с чаем, – пей как лекарство. Не будешь пить сам, значит буду приходить. и сама тебе в глотку вливать, омолги.
Никита даже опешил немного от того, какой жесткой и непреклонной она стала. Но спорить с ней не стал. «Такая-то не только влить может», – подумал парень. Ему сразу вспомнился фонтан «Самсон» в Петергофе: только Самсоном была Александра, а львом – Никита. Он взял кружку и, стараясь не вдыхать запах, выпил все залпом. На него обрушилась страшная дурнота, он почувствовал, что его сейчас непременно вырвет. Прикрывая рот, он пополз к двери, чтобы не оконфузится прямо перед Александрой. Но она преградила ему путь и еще более жестко, чем до этого, велела:
– Терпи! Не вздумай все это наружу! Держи, держи в себе! Паразит твой сопротивляется, он такие травы не любит.
Никита упал на спину, все еще борясь с рвотными позывами, но через несколько минут ему стало легче. Он лежал, распластавшись, без сил, даже глаза трудно было держать открытыми. Его одолевала дремота. Александра подошла к нему, провела мягкой ладонью по лицу, и Никита отключился.
Глава 9. Ночь
Через пару часов Никита проснулся и решил выйти подышать воздухом. Вместо своей куртки он надел принесенный Александрой тулуп. Он был ему велик, но оказался действительно теплым. Или это потому, что его принесла именно Александра? Паразит, живущий в нем, очевидно, наелся зайчатиной и ненадолго притих. Никита чувствовал себя почти нормально. Он сперва помялся около двери, опасаясь открыть ее и выйти на улицу, но потом решился. И не пожалел.
Уже стемнело, все небо было усыпано звездами, а над лесом вставала почти полная луна. Звенящую тишину изредка нарушал далекий лай собак в деревне. Снег искрился как-то по-особенному, торжественно. Никита размел крыльцо рукавицей и сел, поджав колени к груди. Он сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему было страшно. Хотя теперь он знал причину изменений, происходящих с ним, это не приблизило его к ответу на вопрос: «Как избавиться от паразита внутри него?».
Раньше, когда он сталкивался с чем-то непонятным, под рукой был телефон с безлимитным интернетом и ответами практически на все вопросы вселенной. Теперь здесь, в сибирской глуши, без связи и даже без электричества, Никите предстояло самому найти ответы на такие вопросы, которые вряд ли кто-то когда-то задавал в интернете. Что это за существо? Как его вытащить из себя? Как уничтожить? Как при этом не подвергнуть опасности других?
«Дед тоже столкнулся с ним, – рассуждал Никита, – возможно, поэтому он и жил здесь на отшибе, чтобы не передать эту заразу другим. Лес тут совсем рядом, можно охотиться, и от деревни на расстоянии, для людей безопасно. А что я знаю об этой твари? Во-первых, она боится холода, если она вне чужого тела, то впадает в анабиоз. Во-вторых, питается животными белками. В-третьих, сама передвигаться она не может, нуждается в другом организме, в котором будет ездить как в машине и искать еду».
Из размышлений Никиту выдернул хруст ветки поблизости. Он поднял глаза на лес и увидел выходящую из-за кустов лису. На пушистой шубе искрился снег. Животное остановилось, когда Никита поднял на нее голову, с любопытством посмотрела на него. Она его не боялась, скорее была удивлена, что в этом заброшенном доме опять живет человек. Она сделал пару шагов навстречу Никите, тот сидел неподвижно, боясь спугнуть. Лиса была такая красивая, такая грациозная. Он никогда не видел диких животных, если не считать дворовых котов, которые жили в подвале их дома в Москве. А тут настоящая лиса, да еще так близко! Никита залюбовался ее движениями. Прошло несколько минут, пока эти двое изучающе глядели друг на друга ночью, посреди глухой сибирской тайги, но вдруг Никита ощутил зверский голод и ярость. Он готов был наброситься на животное, и перед его внутренним взором уже лежала выпотрошенная туша лисы. Он собрал в кулак все свои остатки человечности и бросил в зверя перчаткой, чтобы спугнуть ее. Та поняла, что связываться с этим человеком не стоит, и убежала обратно в лес.
Никита с досадой кусал кулак. В его голове метались совершенно противоположные мысли. «Ты только что сам спугнул свой ужин». «Но как можно было напасть на живое существо?». «Зайца-то слопал и не поморщился…». «Он была уже мертвый, а эта живая». «Значит, она еще вкуснее». «Но это же дикость!». «А сам-то ты – не дикость?». «Нет, я – человек». «А ты в этом уверен?».
Парню казалось, что внутри его черепной коробки идет настоящая война добра со злом. В отчаянии он запрокинул голову наверх и увидел над собой на звезды. В Москве никогда не видно звезд, слишком много искусственного света. Тут же они представляли собой невероятное зрелище, даже немного сюрреалистичное. Тот, кто придумал разбросать по черному шелку небесного свода столько маленьких сияющих бриллиантиков и повесить рядом с ними белый диск, который так ярко сияет, что может осветить даже такую далекую поляну посреди тайги, точно был гением.
Глава 10. Охота
Было около четырех часов утра, когда Никита проснулся от зверского голода. Он с тоской вспоминал о зайце. «Завтра же пойду охотиться, – подумал он. – Если дед тоже через это прошел, значит, у него тут должны быть хоть какие-то охотничьи прибамбасы. Может, даже ружье припрятал».
Воодушевленный своим смелым решением, Никита начал рыскать по дому в поисках чего-нибудь, что могло ему позволить добыть себе свежатины. Но ни капканов, ни тем более ружья не было. Нашелся моток веревки, из которой при должном опыте можно было бы соорудить силки, но такого опыта, разумеется, у Никиты не было. Еще можно было изготовить лук, его строение Никита себе хоть с трудом, но мог представить. «Как только рассветет, сразу пойду в лес за ветками,» – решил он. Мысль о предстоящей охоте так его раззадорила, что он не мог усидеть на одном месте. Постоянно подскакивал, смотрел в окно, не розовеет ли горизонт, ходил из угла в угол, постоянно ворошил прогорающие дрова и подкидывал новые. Это радостное возбуждение даже притупило чувство голова.
Наконец, за окном посерело. Никита с топором в одной руке, пилой в другой и лихо сдвинутой на затылок шапке, пошел в лес. Глаза едва различали окружающие предметы, ноги утопали в нехоженом снегу, и Никита снова порадовался найденным в доме валенкам Наконец, парень нашел, что искал: невысокая молодая сосна высотой в полтора метра могла вполне сгодиться для лука. Рядом нашлись деревья побольше, ветки которых должны были стать стрелами.
Разумеется, реальная жизнь имела очень мало общего с фильмами и видеоиграми. Все то, что показывают на экране, не может быть полноценным руководством в такой же ситуации в реальности. Никита сидел уже битый час, остругивая ветки тупым перочинным ножом и пытаясь придать им более или менее приемлемую форму для стрел. Мысленно он ругал себя за то, что недостаточно внимательно слушал учителя ОБЖ в школе. Делать луки их там, конечно, не учили, но наверняка были советы, как не умереть с голоду посреди тайги.
Изготовление подобия лука заняло несколько часов. Наконец, в руках у Никиты оказался прототип оружия, который недалеко ушел от тех луков, когда его далекие предки охотились на каких-нибудь саблезубых тигров. Но эти несколько деревяшек дарили ему надежду на свежий мясной ужин.
К тому времени, когда Никита был готов идти на охоту, он был уже совсем истощен. Как и в прошлый раз, выход на мороз стоил ему титанических усилий. Он прошел по лесу всего два десятка шагов, прислонился спиной к дереву и не мог найти в себе силы двигаться дальше. «Ничего, посижу еще минуту и встану», – думал он, – только дух переведу, и вперед». Минута превратилась в две, затем в пять. Пальцы на руках и ногах почти онемели от холода, спина тоже почти примерзла. Нельзя было сидеть на месте, иначе и дичи было не достать, и замерзнуть – раз плюнуть. Встать на ноги Никита не мог, как бы ни старался, мышцам не хватало силы поднять тело. Тогда он встал на четвереньки и пополз.
Через несколько метров он, обессилев окончательно, рухнул на снег. «Тут и останусь, тут и умру, – подумал он. – Ну хоть дурацкий проект на работе сдавать не придется». Вдруг он услышал хруст ветки. Медленно поднял голову и увидел впереди между деревьями расплывчатый темный силуэт. Плохое зрение не позволяло понять, кто оказался перед Никитой, но оно было не нужно, чтобы почувствовать – перед ним не добыча. Это он – добыча.
Животное было приземистое, но крупное, покрытое темным мехом. Оно сперва стояло вдалеке, видимо, прикидывая, что за зверь сегодня станет его ужином. Решив, что распластавшаяся на снегу добыча, не будет сильно сопротивляться, и ее можно легко одолеть, животное подошло ближе. И тут Никита смог разглядеть свою судьбу. Перед ним стояла росомаха.
Маленькие острые глазки внимательно изучали человека, прикидывая, в какую часть тела лучше нанести удар. Черный нос дергался, стараясь уловить запах страха, подтверждающий, что перед росомахой действительно ее жертва. И она получила это подтверждение. Подойдя еще на шаг ближе и сократив дистанцию до одного своего прыжка, животное напружинилось, готовясь к атаке.
Дальнейшие события уместились бы в три удара сердца. Удар – росомаха прыгает на Никиту, выпуская вперед свои громадные когти, целясь ими прямо в лицо парня, но Никита чудом успевает отклониться от траектории, и животное промахивается. Удар – после замешательства, длящегося долю секунды, росомаха снова атакует, на этот раз, целясь в незащищенную шею, которую Никита никак не может закрыть. Удар – и таежную тишину разрывает гром выстрела, с ветвей осыпается снег, на Никиту падает тяжелая туша зверя.
Парень лежал, зажмурившись, еще несколько мгновений. Когда он, наконец, силой воли разлепил веки, то увидел над собой румяное улыбающееся лицо Александры, которая держала в руках охотничье ружье.
– Здравствуй, омолги, – ласково поздоровалась она, – отдыхаешь?
Никита скосил глаза себе на грудь и увидел, скалящуюся прямо на него, морду росомахи. Он вздрогнул и скинул с себя мертвое животное. Сердце бешено билось, перед глазами плыли разноцветные пятна.
– Почему она на меня напала? – спросил Никита, переводя дыхание.
– Ясно, почему. Жрать хотела, – ответила Александра
Она села на корточки рядом с телом животного и скептически оглядела его.
– Еще подросток, – констатировала она, – совсем неопытный, иначе не полез бы к тебе. Росомаха – тварь хоть и злющая, но хитрая и осторожная, охотится на тех, кто меньше ее. Хотя, давеча неподалеку я видела волчий труп, тоже росомаха загрызла.
Никита, собрав все свои силы, подполз к ближайшему дереву, прислонился к нему спиной, и, все еще тяжело дыша, протянул руку в сторону зверя.
– Можно?.. – фразу он не закончил, но Александра и так его поняла.
Она сняла с пояса охотничий нож и занесла его над телом. Через несколько минут она отдала Никите освежеванную тушу. И правда, зверь был совсем небольшой, мяса в нем было всего ничего, но даже этого парню хватило, чтобы тварь, поселившаяся в нем, наелась, а его самочувствие улучшилось.
Пока Никита ел, Александра ходила вокруг него, собирая с деревьев кору, какие-то ветки, искала под снегом что-то, наверное, коренья.
– На чай собираете? – после еды Никите не только стало легче физически, но и улучшилось настроение.
– Тайга не только мясо дает, – отозвалась женщина. – Если знаешь, что искать и где, то можно не только кормиться, но и хвори разные лечить. А тебе, я смотрю, понравилась свежатина, а, молодчик?
Никита пристыжено опустил глаза. Хотя, если бы он только что съел не сырое мясо дикого животного, а, например, шашлык, то никакого стыда не испытывал бы. Еда – она и есть еда, призвана наполнять силами. Тут Никита вспомнил про силы и спросил:
– Перед тем, как она на меня напала, я почти без сил был, полз едва-едва. Когда увидел, что она собралась прыгать на меня, уже попрощался с жизнью. Думал, что никак защититься от нее не смогу. А потом сам, против воли на спину перевернулся, она и промахнулась. Как так? Откуда силы взялись?
– Ты забыл, милый, – с грустью в голосе ответила женщина, – ты сам себе не хозяин, покуда не избавишься от паразита. А ему позарез надо, чтобы ты жил, чтобы пищу ему искал, вот он тобой так управлял, что ты увернуться смог. Если ты в лесу в такую стужу преставишься, то и ему тут же конец придет.
За всеми этими приключениями и без того короткий северный день почти закончился. Солнце уже клонилось к закату, воздух стал стремительно остывать. Охотничью вылазку Никиты нельзя было считать удачной, ему по-прежнему нечего было есть. К утру голод снова его одолеет. Пока есть силы, нужно во что бы то ни стало добыть еще что-то.
Александра, будто прочитав его мысли, сказала:
– Надо бы тебе еще чего-нибудь найти, а то росомахи надолго не хватит.
– Но ведь уже смеркается, – Никита поднялся на ноги и отряхнул с себя снег.
– Ну тогда поторапливайся. Шибче, омолги, шибче!
Женщина вскинула на плечо ружье и высоко поднимая ноги, чтобы не увязнуть в высоком снегу, пошла вглубь леса.
Глава 11. Укрытие
Но это был неудачный день для охоты. Пару раз Александра вскидывала ружье, стараясь прицелиться в удирающего зайца, испуганного хрустом ветки под Никитиной ногой, но выстрелить не успевала, живность уходила. Когда совсем стемнело, стало окончательно понятно – сидеть Никите на голодном пайке.
– Надо возвращаться, – раздраженно сказала Александра и, круто развернувшись, зашагала обратно.
Никита засеменил следом. Он порядком устал, замерз, не говоря уже о том, что он впервые был в глухой тайге ночью, а после сегодняшний событий ему повсюду мерещились горящие глаза хищников.
Вдобавок ко всему, пошел снег. Сперва единичными робкими снежинками, затем все более крупными хлопьями, и в конце превратился в почти непроницаемую пелену. Непогода крепчала, ветер бушевал в верхушках деревьев, видимость становилась почти нулевой. Поднять голову было невозможно, лицо тут же залеплялось снегом.
– Держись за торбу, – скомандовала Александра.
Никита послушно ухватился за холщовую сумку и побрел сзади Вдруг он уткнулся прямо в спину Александре. От неожиданной остановки ему стало не по себе, закрадывалось тревожное предчувствие. Женщина, прикрывая рукой глаза от снега, озиралась по сторонам. «Заблудились», – дрожа всем телом от холода и страха, решил Никита. И оказался прав. Сквозь снежную пелену направление невозможно было разобрать. Александра повернулась к нему и скомандовала: «Лапник ломай!» и для пущей наглядности подошла к, растущей поблизости, сосенке и сломала самую нижнюю ветку. Никита кивнул и пошел к соседнему дереву.
Ломать окоченевшими руками ветки было непросто. Еще постоянно приходилось озираться, проверять, не ушла ли далеко Александра. Он очень боялся с ней разминуться. Одному ему было не выжить в этом белом аду. Он в жизни не строил шалашей, у него не было спичек, чтобы разжечь костер. Да черт возьми, он вообще костер ни разу в жизни не разжигал! Пока он воевал с двумя деревьями, Александра уже начала делать из большого сугроба пещеру. Она проворно выгребала руками снег, налепляя его слой за слоем на стены снаружи, укрепляя убежище. Наконец, снежная пещера была готова, пол устелен лапником, и двое бедолаг смогли укрыться от бури. Свод получился невысоким, сидя, Никита касался макушкой потолка, зато укрытие получилось довольно длинным, оба могли растянуться на полу во весь рост. У самого входа потрескивал маленький костерок, его тепла едва хватало на обогрев всей пещеры, но вид живого огня подбадривал. Непроницаемая стена снега снаружи, пляшущие на стенах блики костра и весь сюрреализм происходящего не укладывались в голове у Никиты. Он сидел, поджав колени к груди, и смотрел на огонь.
Александра сидела рядом, копошилась в своей сумке. Она достала из нее небольшую кружку, несколько кусочков коры, холщовый мешочек с травой и какие-то ветки. Набрав кружку снега, она поставила ее около огня, стала ломать ингредиенты на маленькие кусочки.
Никите нравилось наблюдать за ее плавными, но точными движениями. В свете костра черты лица женщины приобрели мягкость, она стала еще красивее. И даже в такую стужу Никита чувствовал исходящее от нее тепло, как от печки.
– Что вы варите? – спросил Никита.
– Надо набраться сил, – тихо ответила Александра, не отвлекаясь от своего занятия, – кора кедра укрепит дух и не даст злым силам проникнуть в наше укрытие, шиповник насытит тело, можжевельник утолит тоску и печаль. Нам сейчас это нужно. Да и потом, это просто вкусно.
Никита вспомнил, как плохо ему было от прошлого чая, когда Александра пришла в нему и объяснила, что с ним стряслось. Сейчас запах заваривающегося напитка не казался ему таким отвратительным. Он, пожалуй, даже сможет его выпить.
Женщина взяла в руки кружку с чаем, медленно вдохнула его аромат и сделала глоток.
– То, что нужно, – улыбаясь, сказала она и протянула кружку Никите.
Он тоже сделал глоток. Все-таки был у напитка неприятный вкус. Он был очень горьким, и проглотить его Никита смог не сразу. «Наверное, это из-за кедра, – подумал он, – если эта штука внутри меня – зло, тогда ей кедр поперек горла встанет».
Кружка быстро опустела, Александра поставила топиться еще одну порцию снега.
– Расскажите о себе, – робко попросил Никита. После чая ему стало так хорошо на душе, так легко. Пурга за окном его ничуть не тревожила, он стал согреваться.
Женщина едва заметно улыбнулась.
– Зачем тебе это? – спросила она. – Ты скоро отсюда уедешь, позабудешь все здесь произошедшее как страшный сон. Ни к чему привязываться.
Никите показалось, что на словах про отъезд голос ее стал как-то особенно печален.
– Почему мне нужно уехать?
– А какая тебе здесь жизнь? – отвечала женщина. – Что ты будешь в нашей глуши делать? Пушнину продавать да водку глушить? Тут и без тебя таких полно. А больше тут делать нечего.
– А вы? – сорвалось у Никиты против его воли. Она даже прикрыл рот рукой от неожиданности.
Вдруг Александра рассмеялась звонким заливистым смехом. Смех этот был так заразителен, что и Никита не смог сдержать улыбки.
Насмеявшись вдоволь, утерев тыльной стороной ладони слезящиеся глаза и всыпав кору и ветки в кружку, Александра весело спросила:
– Уж не мой ли магазин отобрать у меня хочешь, а, омолги? А помощники мне не нужны. Сама управляюсь.
– Я же не в этом смысле, – снова против своей воли сказал Никита.
Слова как-то сами стали слетать с его языка, но его это не беспокоило.
Александра повернулась к нему, протягивая кружку и ласково, вкрадчиво спросила:
– А в каком же тогда смысле, милый?
Никита принял из ее рук напиток и потупился. Он никак не мог собраться с силами и посмотреть ей в глаза. Наконец, когда пауза стала совсем невыносимой, он пробормотал:
– А, может, я ради тебя тут хочу остаться.
С лица женщины сошла краска, в прищуренных глазах сверкнули огоньки.
– Ты мне это брось, – строго сказал она, – зачем такие глупости городишь? Тебе слово сказать ничего не стоит, а мне потом как с услышанным быть? Когда говоришь, думай не только о том, что сказать, а еще о том, что другие услышат. А если не уверен, что правильно услышат, то и не говори вовсе.
Она отобрала у Никиты кружку с остатками чая, осушила ее до дна, в сердцах бросила в сумку и подкинула в костерок еще несколько веток.
В прошлой жизни Никита бы растерялся, зарделся и вообще выбежал вон. Но сейчас в нем что-то изменилось. Он и чувствовал себя совсем иначе. Тело было спокойно и расслаблено, никакого волнения не было, сердце билось ровно. Мысли тоже были стройными и четкими. Он коснулся руки Александры, та резко обернулась на него, но руки не отдернула. Никита тихо, но твердо, тоном, не принимающим возражений, сказал:
– Я правда хочу остаться с тобой.
Она смотрела ему прямо в глаза. Ее зрачки расширились, ярко-зеленой радужки почти не было видно. Но лицо было спокойным, ни одна черта не выдавала ее эмоций. Никита коснулся ее щеки. Кожа под кончиками пальцев была такая гладкая и нежная, будто это было лицо не зрелой женщины, а юной девушки. И, хотя из-под шапки выбивались седые пряди, в остальном женщина, пристально смотрящая на Никиту, была едва ли не моложе него. Она была прекрасна. Никого красивее ему еще не доводилось видеть. В тот момент в его сердце прочно укоренилось убеждение: чтобы ни случилось, он будет с ней.
У Никиты не было большого опыта общения с девушками, у него была всего пара подружек в годы студенчества. Он всегда очень робел, когда с ними дело доходило до близости. Но сейчас он точно знал, что и как нужно делать. При этом в его мыслях и желаниях не было ни капли пошлости, ему просто хотелось ее поцеловать. Он весь подался к ней, не отводя глаз от ее губ. Но Александра отстранилась, причем сделала это так мягко и деликатно, что Никита понял: дальше настаивать не нужно.
Она легла на лапник, вся сжалась, чтобы сохранить тепло и закрыла глаза. Никита лег рядом и тоже приготовился уснуть.