Ева Арк
Принцесса-гувернантка
– Виндзорские договоры предусматривали, – заявил кардинал, – что ни одна из договаривающихся сторон не должна была заключать перемирие без согласия и полного одобрения другой. Мы до сих пор придерживались этого, и, хотя французы часто обращались к королю с просьбами, он никогда не давал на это своего согласия… Я бы никогда не подумал, что после стольких обещаний и заявлений, сделанных мадам, она первой нарушит их…
Ответ Маргариты племяннику, объясняющий причины её поведения, к сожалению, не сохранился, но она, очевидно, нашла способ унять его гнев, поскольку долгое время они снова были в наилучших отношениях. Карл был искренне предан своей тётке и относился к ней с величайшим уважением, и до конца своей жизни Маргарита пользовалась его полным доверием и всегда советовалась с ним по каждому важному поводу.
В августе Франциска I перевезли из Валенсии в Мадрид. По прибытии в город он был горько разочарован, узнав, что император уехал на охоту в Сеговию, поскольку возлагал большие надежды на личную беседу и свою собственную силу убеждения. Несмотря на то, что его поселили с удобствами и относились к нему со всеми проявлениями уважения, непривычная жизнь в уединении в мрачной башне Мадридского замка вскоре сказалась на его здоровье, и распространился слух, что он опасно болен. Узнав о его болезни, его сестра Маргарита, герцогиня Алансонская, поспешила в Испанию, получив от своей матери, регентши, все полномочия для ведения мирных переговоров. Вечером 18 сентября Карл был на охоте, когда получил известие о том, что французский король умирает. Он немедленно отправился в Мадрид и, почти не натягивая поводьев, поскакал прямо в Алькасар. Франциск спал, когда он прибыл, но император подождал, пока его пленник проснётся. Медленно поднявшись, больной воскликнул:
– Вот он я, мой господин император, Ваш слуга и раб!
На что Карл учтиво ответил:
– Это не так; Вы – мой добрый друг и брат, и я надеюсь, что Вы всегда будете таковым
Он умолял Франциска не падать духом и думать только о выздоровлении, говоря, что «когда прибудет его сестра, герцогиня Алансонская, вскоре последуют мир и свобода, ибо он просил только о том, что было разумно, и не сомневался, что Франциск сделал бы то, что было справедливо». На следующий день Карл нанёс королю ещё один визит и был столь же добр и внимателен, в результате чего здоровье Франциска значительно улучшилось. Когда император спускался по лестнице из комнаты больного, он встретил герцогиню Алансонскую, которая только что прибыла, и, тепло приветствовав её, проводил к брату. На следующий день, 24 сентября 1525 года Франциск впал в полную прострацию, «лишившись сил и потеряв последнюю способность слышать, видеть и говорить». Врачи заявили, что надежды больше нет. Тогда Маргарита Алансонская приказала воздвигнуть в башне импровизированный алтарь и вместе с дамами из своей свиты и спутниками несчастного короля приняла участие в мессе, которую читал архиепископ Амбренский. При звуке песнопений (псалмов) король, наконец, пришёл в себя. Болезнь отступила.
Лишь после этого герцогиня Алансонская покинула брата и отправилась в Толедо, чтобы начать переговоры с Карлом V. Маргарита была очень обаятельной женщиной, и министры предупредили Карла, чтобы он не принимал её:
– Будучи молодой вдовой, она приезжает… чтобы видеть и быть замеченной.
В общем, они боялись, что император может влюбиться в неё, но, хотя Карл целовал её и беседовал с ней наедине, всё её очарование не смогло заставить его хоть на один пункт смягчить условия освобождения её брата. Император настаивал на том, чтобы Франция передала ему все земли, принадлежавшие когда-то его прадеду Карлу Смелому. Кроме того, Франциск должен был отказаться от прав на Милан и Неаполь. Но самым прискорбным для пленника было требование амнистировать коннетабля-изменника Бурбона с возвращением ему всех его владений.
Жёсткая позиция императора не обескуражила сестру Франциска. Она ездила из Толедо в Мадрид, из Мадрида в Гвадалахару, резиденцию герцога Инфантадо, как пишет Брантом, «склонив к себе слух самых суровых и жестоких душ». Однако энтузиазм испанцев по отношению к Франциску и расположение грандов к его сестре не понравилось Карлу и он приказал герцогу Инфантадо и его сыну более ни при каких обстоятельствах не разговаривать с герцогиней Алансонской.
– Слава Богу, дамы для меня по-прежнему не запретны, – заявила тёзка регентши Нидерландов, – и с ними я буду говорить за двоих.
Дама, к которой она обратилась, была сестра Карла V, Элеонора, вдовствующая королева Португалии, на которой в это самое время должен был жениться герцог де Бурбон. Две женщины хорошо поладили друг с другом. Маргарита постаралась создать у Элеоноры представление о своём брате как о романтическом герое, надеясь, что это продвинет её дело. Франциску даже удалось убедить своего стража, Шарля де Ланнуа, передать Элеоноре любовное письмо. Сестра Карла пала жертвой обаяния царственного пленника и была польщена и восхищена его вниманием.
– Я никогда не выйду замуж за предателя, погубившего короля Франциска! – заявила она брату.
– Ах, мадам! Если бы в моей власти было освободить короля! – затем написала она Луизе Савойской.
Эта фраза подала матери короля мысль о довольно оригинальном мирном договоре: Франциск уступит Карлу одну Бургундию, дабы удовлетворить гордость императора, а Элеонора получит эту провинцию в приданое и вернёт её королю Франции, выйдя за него замуж.
Узнав о том, что его помолвка с Элеонорой под угрозой разрыва, Бурбон срочно отправил к ней своего эмиссара, пытаясь отговорить её от брака с Франциском. Он привёл три аргумента: во-первых, её будущая свекровь, Луиза Савойская – ужасно злая женщина; во-вторых, сам Франциск заражён сифилисом; и, наконец, по утверждению коннетабля, король Франции просто физически не мог быть верным ни одной женщине. Хотя всё это было чистой правдой, Элеонора не поверила ему, и отделалась фразой:
– Я сделаю всё, что прикажет мне Его Величество, мой брат.
Герцогиня Алансонская надеялась, что Элеонора окажет некоторое влияние на Карла, но она, к сожалению, ошибалась. Карл не был склонен слушать свою сестру. Он даже отослал Элеонору, чтобы она больше не могла общаться с Маргаритой. После многих бесплодных усилий и бесконечных споров Маргарита была вынуждена вернуться во Францию, так и не добившись столь желанного мира.
19 ноября 1525 года Перрено де Гранвель написал длинное письмо Маргарите Австрийской из Толедо, в котором рассказал ей о визите герцогини Алансонской:
– Сначала упомянутая дама повторила предложение, которое уже рассматривалось в отношении брака, выкупа или уступки герцогства (Бургундии) при условии, что парижский парламент объявит его владением, принадлежащим по праву королю, который будет готов предоставить заложников в данном случае. Однако по этому поводу император заявил, как и прежде, без каких-либо упоминаний о браке (Элеоноры), что его не удовлетворит никакой выкуп, ни что иное, только герцогство, его древнее наследие, основа его ордена, имя и герб которого он носил. С обеих сторон были переданы письменные сообщения, результатом которых стало не более того, о чём говорилось выше. Теперь они откланялись, как герцогиня Алансонская, так и послы, заявив, что король принял решение не отказываться от упомянутого герцогства иначе, как на уже предложенном условии, предпочтя скорее вечное тюремное заключение; и в этот самый день упомянутая дама запросила своё разрешение, чтобы она могла вернуться во Францию под той же гарантией, под какой она путешествовала сюда. С тех пор никаких дальнейших предложений не последовало.
Хотя Маргарита Алансонская не преуспела в своей миссии, всё же её визит оказал влияние на Карла. Теперь выздоровевшему Франциску I разрешались недолгие увеселительные прогулки, пиры и праздники в обществе испанских грандов, визиты в монастыри и беседы с монахинями. Испанцы, которые во время его болезни толпами наполняли церкви, моля Бога о даровании ему спасения и здоровья, теперь искренне радовались выздоровлению короля. А желание Элеоноры выйти за Франциска было так велико, что она не без труда всё-таки добилась от брата согласия на этот брак.
Наконец, 14 января 1526 года между Карлом V и Франциском I был подписан Мадридский договор, и император сразу же написал своей тётке, чтобы сообщить ей радостную новость, приложив краткое изложение договора. В обмен на свою свободу французский король согласился отказаться от столь желанного герцогства Бургундского и графств Шароле и Эзден, признав суверенитет Фландрии и других владений императора в составе Франции. Также он отказался от всех притязаний на Неаполь, Милан, Геную и Асти, Турне и Аррас. Согласился восстановить герцога Бурбонского во всей его собственности и отпустить на свободу принца Оранского без какого-либо выкупа. Было решено, что все пленные с обеих сторон должны быть освобождены и что герцогу Гельдерскому должно быть позволено сохранить свой титул пожизненно, при условии, что после его смерти герцогство перейдёт к императору.
Брак короля с Элеонорой Австрийской должен был быть заключён в ближайшее время, причём она приносила в качестве приданого 200 000 дукатов золотом, помимо графств Макон, Осер и Бар-сюр-Сен, которые должны были перейти к её наследникам. Особо оговаривалось, что если король не сможет вернуть Бургундию или выполнить другие части договора, он должен снова вернуться в плен, оставив дофина и своего второго сына в качестве заложников. Помолвка Элеоноры с герцогом Бурбоном была разорвана, и последний был в ярости.
Император попросил тётку созвать Штаты 22 мая, чтобы сообщить им о только что заключённом мире. Но Франциск не собирался выполнять обещания, которые были вырваны у него под принуждением, и втайне решил нарушить их, как только вновь обретёт свободу.
Через несколько дней после подписания Мадридского договора Маргарита узнала о кончине своей племянницы Изабеллы, королевы Дании, в Генте 19 января в возрасте двадцати пяти лет, которая была похоронена в этом же городе. Её жизнь с Кристианом II не была счастливой, и говорили, что она умерла из-за разбитого сердца. Своих троих детей, Ганса, Доротею и Кристину, она оставила на попечение своей тётки, «которую она всегда называла своей матерью». Маргарита, конечно же, оправдала это доверие и нежно присматривала за детьми до самой своей смерти. Она назначила учёного Корнелия Агриппу, в то время проживавшего при её дворе, наставником принца Ганса, которому на момент смерти его матери было всего восемь лет. В письме к брату Карл таким образом упоминает о смерти Изабеллы:
– Я очень сожалею о смерти нашей сестры, королевы Дании, и позаботился о том, чтобы были произнесены молитвы за упокой её души. Я бы охотно порекомендовал Вам её детей, наших племянников, которые в настоящее время находятся в руках нашей дорогой тёти во Фландрии.
В пепельную среду, 14 февраля, Шарль де Ланнуа написал Маргарите Австрийской из Мадрида, чтобы сообщить ей, что император прибыл накануне, а король Франциск выехал за город, чтобы встретиться с ним. После ужина они провели за разговором два часа и, казалось, были очень довольны друг другом. Король попросил разрешения повидаться с королевой Элеонорой, и это разрешение было дано с заверением, что, как только он ступит на землю Прованса, сестра императора будет передана ему.
16 февраля Карл написал Луизе Савойской:
– Мадам, моя добрая мать, поскольку я собираюсь вернуть Вам короля, Вашего сына, то предлагаю Вам и королеву, мою сестру, в качестве дочери. Я приехал в этот город Мадрид, чтобы увидеть короля, Вашего сына, и мне было жаль, что я не смог сделать это раньше. Любовь и дружба, которые, по его словам, он питает ко мне, доставили мне немалое удовлетворение, и я больше не сомневаюсь в искренности этих добрых чувств.
Но, похоже, Карл всё-таки подозревал, что Франциск может обмануть его, потому что 19 февраля он написал Де Прету:
– Поскольку упомянутый сеньор король (Франциск) обязан передать нам определённых заложников, как Вы увидите из этого договора, мы желаем, чтобы Вы узнали, кем должны быть упомянутые заложники, будь то два старших сына короля или монсеньор дофин и двенадцать лиц из высшей знати, Вы должны проявить особое внимание к детям Франции, тщательно ознакомиться с обликом, физиогномикой, ростом и характером каждого из них, когда дело дойдёт до их передачи, чтобы не было никакого обмана в подмене одного человека другим, и Вы смогли с уверенностью распознать в них идентичных людей.
В другом письме де Прету он говорит:
– Мы оставались в Мадриде вечером во вторник, среду и четверг, а на следующий день отбыли оттуда с упомянутым королём, нашим братом, и переночевали в четырёх лигах от Мадрида, чтобы в субботу добраться до Иллескаса, расположенного двумя лигами дальше. В Иллескасе мы найдём королеву, нашу сестру (Элеонору). Здесь они встретятся, увидят друг друга и поговорят вместе; а затем король вернётся в Мадрид, и вечером мы составим ему компанию. На следующий день он отправится прямиком в Байонну в сопровождении нашего упомянутого вице-короля. Вскоре после этого наша сестра королева также отправится туда же в сопровождении нашего коннетабля Кастилии. А что касается нас самих, то мы намерены отправиться в Севилью, где мы встретимся с нашей императрицей и где состоится наша свадьба.
После обручения с королём Франции Элеонора Австрийская сняла траур, и по прибытии в Талаверу её встретили император и герцог Бурбон, едва сдерживавший свою злость. 20 февраля Карл и Франциск вместе отправились в Иллескас, где нанесли визит Элеоноре.
Сестра императора стояла на последней ступеньке у подножия большой лестницы в большом зале замка. Её сопровождали Жермена де Фуа и Эрнандес Веласко, констебль Кастилии. Элеонора хотела было поцеловать руку Франциска, но он остановил её:
– Я хотел бы, чтобы Вы поцеловали мне не руку, а губы.
И так поцеловал её, что кое-кто из испанцев счёл этот поцелуй черезчур бесстыдным для первого раза.
Затем Франциск взял её за руку и повёл в зал, где были под балдахином установлены четыре кресла. Во время обеда Франциск сидел рядом с Элеонорой, а Карл – с Жерменой. На следующий день император попросил сестру станцевать перед Франциском, и она исполнила старинный испанский танец.
23 февраля 1526 года Карл простился со своей сестрой, новоявленной королевой Франции, которая осталась в Иллескасе, и продолжил своё путешествие в Севилью, чтобы встретиться там 9 марта с принцессой Изабеллой Португальской, своей невестой. Карлу не хотелось жениться, и несколько раз он откладывал помолвку, но Империя нуждалась в деньгах. А за Изабеллой давали приданое в миллион дукатов. Перед такой суммой даже император не смог устоять и согласился на брак. В этот день он въехал в Севилью, где встретился с миловидной девушкой с золотистыми косами, серо-зелёными глазами и белоснежной кожей. К своему облегчению, Карл обнаружил, что она превосходно изъясняется на испанском языке, на котором к тому времени он и сам научился говорить довольно сносно. После общения с Изабеллой император был сражён её обаянием и умом и потребовал, чтобы их обвенчали уже на следующий день, что и было выполнено. 10-го числа была отпразднована свадьба, тогда же состоялся бал.
Жениху было 26 лет, а невесте – 22. Супруги влюбились друг в друга. При этом, хотя Карл не отличался красотой, зато был умён, амбициозен, прагматичен и обладал отличным чувством юмора, хотя почти никогда не улыбался. Вдобавок, западные историки дружно приписывают ему благородство и называют последним рыцарем на троне (а я думала, что они писали это про Франциска). Медовый месяц Карла и Изабеллы растянулся на несколько месяцев, которые молодожёны провели во дворце Альгамбра в Гранаде. Польский посол докладывал королю Сигизмунду, что бракосочетание не было слишком дорогостоящим, поскольку начался Великий пост, и кроме того, двор пребывал в трауре по сестре Карла, королеве Дании.
Говорили, что «когда они (Карл и Изабелла) были вместе, сколько бы людей ни находилось рядом, они никого больше не замечали; они говорили и смеялись, и ничто не могло отвлечь их друг от друга». Император, влюблённый как мальчишка, желая поразить Изабеллу, заказал семена иноземных цветов красного цвета, до тех пор невиданных в Испании. По его повелению ими засеяли поля рядом с дворцом, и вскоре королева увидела тысячи душистых гвоздик. Изабелла была в восторге, поэтому Карл сделал этот цветок эмблемой страны. Карл доверял умной и сдержанной жене, поэтому она много лет была его регентом в Испании и успешно управляла страной в отсутствие мужа, беспрестанно колесившего по своей огромной империи.
В письме своему брату Карл очень кратко упомянул о торжественном событии:
– Теперь я вступил в брак, который мне очень нравится.
Гийом де Баррес, секретарь Маргариты прислал ей следующее описание невесты:
– Я бы многое отдал, чтобы ты могла увидеть её, потому что, если тебе рассказали об её красоте, достоинствах и доброте, ты нашла бы у неё ещё больше достоинств, когда увидела бы, насколько они (Карл и Изабелла) счастливы вместе.
26 апреля 1526 года Маргарита отправила посольство в Испанию, чтобы поздравить племянника с женитьбой и передать свои наилучшие пожелания императрице, которой она написала:
– Я хотела бы, чтобы всё устроилось так, чтобы Вы смогли посетить Фландрию, в которой столько прекрасных городов…
Среди прочего её послу было приказано передать императору, «что эрцгерцогиня получает величайшее удовлетворение от искоренения секты лютеран». От себя же посол добавил, что Маргарита жила так просто и экономно, что в стране не было ни одного канцлера провинции, вице-губернатора, лейтенанта, который жил бы так, как она.
Тем временем, 17 марта, король Франциск был отпущен на свободу. Карл в письме своему брату сообщил:
– Король Франции отправился в своё королевство 17 числа этого месяца после того, как я принял дофина и герцога Орлеанского в качестве заложников, которых я пожелал доставить в Бургос; и упомянутый король Франции обещает выполнить всё… в соответствии с мирным договором…
Карл сопровождал короля Франции часть его пути до побережья. Протянув Франциску на прощание руку, он спросил:
– Вы знаете, что Вы обещали?
– Будьте спокойны, брат мой, – отвечал тот, – я намерен всё сдержать и, если Вы услышите обо мне что-то другое, можете считать меня трусом и негодяем!
Современный итальянский историк Гвиччардини приводит следующий интересный отчёт об обмене пленными:
– …18 марта, французский король в сопровождении вице-короля и капитана Аларсона с пятьюдесятью всадниками прибыл на берег реки, которая отделяет королевство Францию от королевства Испании; в то же время господин де Лотрек с детьми короля и таким же количеством всадников появился с другой стороны. Посреди реки стояла большая барка, закреплённая якорями, в которой не было ни единого человека. Король подплыл к этой барке в маленькой лодке, в которой его сопровождал вице-король и другие…, и к другой стороне барки точно так же доставили в маленькой лодке господина де Лотрека с заложниками… После этого вице-король взошёл на барку… и король с ним… Месье де Лотрек перенёс из лодки на барку дофина, которого передали вице-королю… и немедленно препроводили в свою лодку, а за ним последовал маленький герцог Орлеанский, не успевший взойти на барку, как французский король… прыгнул… в свою лодку с такой быстротой, что перестановка… была произведена в одно мгновение, а затем короля доставили на корабль. На берегу он вскочил (как будто опасался какой-то засады) на турецкого иноходца, который был подготовлен для этой цели, и без остановки помчался в Сент-Иоанн-де-Люз, свой город, расположенный в четырёх лье оттуда; и, переменив коня на свежую лошадь, с той же быстротой отправился в Байонну, где был принят с невероятной радостью всем двором.
Как впоследствии оказалось, отпустив Франциска на свободу, Карл упустил свой шанс и не воспользовался плодоносным августом, который, по словам Ланнуа, бывает в жизни только один раз.
Глава 12
Дамский мир
Брак Карла, который начался так неромантично, обернулся счастьем, ибо Изабелла оказалась талантливой женщиной, которая, помимо красоты, обладала добрым сердцем и здравым смыслом. По свидетельству современников, Карл «жил с ней в совершенной гармонии и обращался с ней во всех случаях с большим почтением и уважением».
А что Жермена? Император нашёл своей любовнице нового мужа. Им оказался её ровесник Фердинанд, старший сын последнего неаполитанского короля Федериго, которого в своё время сместил с престола первый супруг Жермены. После чего Фердинанда в качестве пленника привезли в Барселону, где он и жил до тех пор, пока 1 августа 1526 года не женился на любовнице императора. Причём её посажёнными родителями были Карл V и Изабелла Португальская. Третий брак Жермены был бездетным, как и второй, но более счастливым. Несмотря на то, что она изрядно растолстела, Фердинанд, который тоже был назначен вице-королём Валенсии, любил её. Супруги покровительствовали писателям и музыкантам, а также способствовали благоустройству своей столицы. Среди их протеже были поэты Хуан Фернанлес де Эредиа, Луис де Милан и Бальтасар де Романи. Они также собирали греческие и латинские кодексы. При дворе Жермены господствовал испанский (кастильский) язык, и местная знать, желая угодить ей, тоже отказывалась от своего родного валенсийского наречия. По своему завещанию она оставила «нитку из 133 крупных жемчужин, которая является лучшим, что у нас есть, Светлейшей инфанте Изабелле Кастильской, дочери Его Величества императора, моего сына и господина, в знак великой любви, которую мы испытываем к Её Высочеству».
Насыщенный событиями 1526 год закончился неприятностями для Австрийского дома. Султан Сулейман, воспользовавшись войной в Италии, в которой были заняты главные монархи Европы, расширял свои завоевания на востоке до тех пор, пока его огромное войско не разбило лагерь у стен Вены. Людовик II, король Венгрии, женившийся на Марии Австрийской, видя, что его королевство захвачено турками, разослал срочные призывы о помощи всем христианским правителям. Но соседние государства, слишком занятые собственными делами, не осознали реальной опасности, и давали холодные и безразличные ответы.
Ещё в августе 1521 года виду крайней опасности со стороны турок, Мария, королева Венгрии, слёзно умоляла брата не замедлить помощью:
– Недавно просила я Ваше Величество через посла предоставить сколько можно скорую и посильную помощь нашему королевству, составляющему оплот всего христианства и находящемуся теперь в крайнем стеснений. Я поручила сверх того Иерониму Бальбо передать Вам, что король и все его подданные твёрдо полагаются на Вас, как на могущественнейшего императора и на своего союзника и брата, и не сомневаются, что Вы не покинете их в нужде, как ради блага всего христианства и всех королевств, соединённых под Вашей властью, так и по личному Вашему расположению ко мне. Теперь я снова умоляю Вас, поспешите как можно скорее помочь королю и мне, покорной и преданной сестре Вашей, и Вы обяжете нас вечной благодарностью к Вам самим и ко всему нашему дому.
Однако Карл даже пальцем не пошевелил. И теперь откладывал отправку помощи своему шурину до тех пор, пока не стало слишком поздно. 29 августа 1526 года на равнинах Мохача произошла решающая битва между венгерской армией и османскими войсками, закончившаяся полным поражением Людовика, который ещё до конца дня лишился короны и жизни. Два месяца спустя его тело и туша его лошади были найдены утонувшими в болоте, в которое он въехал во время отступления.
Так как детей у Людовика не было, его наследницей считалась его сестра Анна, которая вышла замуж за племянника Маргариты, эрцгерцога Фердинанда. 18 сентября тот тоже попросил помощи у Маргариты:
– Мадам, моя добрая тётя… Сегодня до меня дошли новости о том, что упомянутый турок захватил город Буду, и что он отправил двух своих главных военачальников, каждый с большим количеством людей, одного для вторжения в мою страну Австрию… а другого – для того же самого в Штирию, и что они уже приблизились на пятнадцать-шестнадцать миль к Вене. Вы должны, мадам, как добрая госпожа и опытная правительница, помочь императору, моему повелителю и брату, заключить мир с нашими общими врагами как можно скорее, чтобы дать отпор этому проклятому турку, ибо, если Его Величество быстро не найдёт средства, не только наш Австрийский дом и вся Германия придут в полное разорение и запустение, но и всё христианство…
– Я послал мессира Жоржа де Фронсберга. в Аугсбург с лучшими драгоценностями и кольцами, которые у меня есть, – сообщил далее Фердинанд. – Больше, мадам, у меня ничего нет и я не знаю других способов собрать деньги для отправки помощи… так что Вы можете себе представить, до какой нищеты я доведён… И, может статься, что из-за отсутствия помощи Вы вскоре получите обо мне те же известия, что и о покойном короле Венгрии. А что касается королевы, моей сестры, то она находится примерно в десяти милях от Вены, очень несчастная и покинутая, как Вы можете себе представить. Я послал для её утешения, а также для её безопасности несколько хороших людей и немного пехоты…
Затем следует приписка, сделанная почерком племянника Маргариты: «Мадам, я прошу Вас присоединиться ко мне, чтобы быть рядом».
Маргарита ответила:
– Мой дорогой племянник… Я не знаю, как выразить Вам сожаление и скорбь, которые я испытываю, и Вы можете поверить, что это ничуть не меньше, чем если бы несчастье постигло меня и что я была бы на месте королевы, Вашей достойной сестры, или Вас самих. В любом случае нам подобает во всём подчиняться воле Бога, нашего Создателя, прибежища и утешителя отчаявшихся, который никогда не покидает тех, кто молится Ему всем сердцем…
– Я сделаю всё, что в моих силах, для Вас и Ваших слуг, – пообещала она, – Жан, сеньор де Темстель, которого монсеньор де Бурбон прислал к Вам, а также мессир Жорж де Фронсберг, были у меня на приёме и сказали мне, что упомянутый мессир Жорж не смог получить деньги у Фуггеров или других лиц за кольца, которые Вы ему отдали… за что я прошу прощения… Монсеньор, если случится так, что Вы увидите королеву Венгрии, Вашу сестру, …я прошу Вас от моего имени утешить её в несчастье, насколько это возможно, …и переслать письмо, которое я ей написала… Я прошу Вас, монсеньор, почаще присылать мне свои новости, а я буду посылать Вам свои отсюда и помогать Вам всем, что в моих силах, с помощью Господа нашего.
Однако приехать к своему племяннику Маргарита не смогла, так как у неё были важные дела в Нидерландах.
Фердинанд также получил сочувственное письмо от Карла:
– Я не мог должным образом выразить своё горе, услышав о несчастьях и смерти короля Венгрии Людовика, и сначала не мог поверить в эту новость, хотя она доходила до него из разных уголков… Когда пришло Ваше письмо, я уже отправил свой последний пенни в Италию и поэтому не могу немедленно прислать помощь, но сделаю всё возможное, чтобы раздобыть деньги, и вскоре отправлю 100 000 дукатов в банкнотах через дворянина из моей свиты, которого я отправлял уже к Вам и к нашей сестре (Марии)… и надеюсь, что Ваши дела придут в порядок.
17 декабря Мария Австрийская сообщила императору, что их брат, эрцгерцог Фердинанд, был должным образом избран королём Венгрии и Богемии 16-го числа всеми баронами и знатью, присутствовавшими на сейме. Как только Карл услышал эту радостную новость, он сразу же послал поздравить своего брата и поблагодарил Штаты за ту роль, которую они сыграли в его избрании, пообещав:
– Мы потратим все свои сокровища и всю свою кровь на вашу защиту!
Однако часть венгерской знати не признала Фердинанда и выдвинула на престол магната Яноша Заполья, что привело к гражданской войне. Вскоре Заполья признал свою вассальную зависимость от султана. В 1529 году Сулейман начал осаду Вены, но из-за приближающейся зимы был вынужден отступить. А спустя четыре года по мирному договору с Габсбургами Венгрия была окончательно разделена, причём львиная доля страны досталась туркам.
Несмотря на все свои обещания помочь брату, на самом деле император был занят другими, более важными для него событиями. Франциск I, как только получил свободу, намеренно уклонился от своих клятв и отказался ратифицировать Мадридский договор. 22 мая 1526 года он заключил союз с папой, Венецией, герцогом Миланским и Генрихом VIII. Эта Коньякская лига (заключённая во французском городе Коньяк) якобы преследовала цель установления мира в христианском мире, но на самом деле была направлена на изгнание императора из его владений в Италии и сдерживание его растущей мощи. Как только договор был заключён, папа Климент VII освободил Франциска от данной им клятвы соблюдать Мадридский договор под предлогом того, что он действовал по принуждению. Когда император обнаружил, что король Франции намеревается нарушить клятву, его гневу не было предела, и он публично осудил Франциска как принца без веры и чести, в то же время обвинив папу в низкой неблагодарности:
– Некоторые говорят, что Ваша Светлость освободила короля Франции от клятвы, в которой он обещал нам соблюдать договоренности. Мы не хотим этому верить, потому что это нечто такое, что викарий Христа не сделал бы никогда.
На все упрёки Франциск ответил вызовом императора на поединок, но ему не суждено было состояться.
В гневе Карл приказал перевести детей своего врага в полутёмную камеру, где они страдали от сырости, духоты и одиночества. Отныне вместо пуховых перин принцы спали на соломе. Им пришлось позабыть о кулинарных изысках, облачиться в обноски и привыкнуть к грубости стражников. Измученные и затравленные, сыновья французского короля практически забыли родной язык и разговаривали только на испанском. Их же слуги были сосланы на галеры или проданы в рабство.
Мир был нарушен, и снова разразилась война, более ожесточённая, чем прежде. Города Северной Италии присоединились к французам, и имперские войска получили решительный отпор в Ломбардии. Денег было очень мало, и, терзаемый со всех сторон, Карл ворчал, что Маргарита проявляет недостаточно энергии в сборе средств, и упрекал её в том, что она не может выжать больше денег из Нидерландов. К другим его неприятностям добавилось известие о том, что лютеране добились огромных успехов в нидерландских провинциях. Маргарита преследовала реформаторов, несмотря на все её громкие заявления, весьма умеренно, если не учитывать раздражение, которое она испытывала из-за того, что они приносили ей неприятности дополнительно к военным неудачам.
