Ева Арк
Принцесса-гувернантка
Древний церемониал коронации совершался на следующий день, 23 октября 1520 года, в церкви Девы Марии. Карл должен был дважды лечь в позе распятого на ступенях алтаря, как при рукоположении в сан священника. Положив руку на святые реликвии, которые нашли в гробу Карла Великого – евангелие и ящичек с землёй, пропитанный кровью мученика Стефана – он поклялся поддерживать католическую веру, защищать Церковь, вершить правосудие, отстаивать права Империи, вернуть её утраченные владения, и оказывать должное повиновение папе и Римской церкви.
Архиепископ Кёльнский, обращаясь к собравшейся толпе, спросил:
– Хотите ли вы видеть короля Карла императором и королём Рима, хотите ли вы повиноваться ему по слову святого апостола?
Толпа закричала:
– Да!
Три архиепископа помазали ему лоб, грудь, спину и руки, потом они облачили его в императорские одежды, надели ему на пояс меч Карла Великого и, увенчав его золотой короной, а затем с кольцом на пальце, державой и скипетром в руках его подвели к каменному престолу его тёзки.
На следующий день архиепископ Майнца провозгласил, что Карл принял титул избранного римского императора.
Глава 10
Заговор герцога Бурбонского
Почти в то же время, когда Карл был коронован в Ахене, на османский трон взошёл самый предприимчивый и образованный из турецких султанов, Сулейман Великолепный. Мир редко видел такое блестящее созвездие правителей, занимающих главные троны Европы. Лев X, Карл V, Франциск I, Генрих VIII и Сулейман обладали талантами, которые сделали бы их заметными в любую эпоху, но они вместе творили историю Европы первой половины XVI века.
После своей коронации Карл вернулся в Брюссель вместе с Маргаритой. В течение некоторого времени до него доходили тревожные вести от его регента из Кастилии, где вспыхнуло восстание коммунерос. Адриану Утрехтскому было совершенно не по силам справиться с повстанцами, и сначала Медина-дель-Кампо, затем Вальядолид и, наконец, Тордесильяс (где была заключена королева Хуана) были вскоре захвачены ими.
Большая печать и государственные документы тоже попали к ним в руки, Адриан же едва избежал плена вместе со своим советом и спасся бегством. Когда Хуана услышала, что вождь повстанцев Падилья и его войско прибыли в Тордесильяс, она приказала горожанам приветствовать их и разрешила созвать кортесы в её дворце. Но, хотя члены хунты объявили её вменяемой, отказ Хуаны подписать какие-либо документы или прийти к какому-либо решению свёл на нет все их усилия, и в начале декабря правительственным войскам удалось взять Тордесильяс штурмом после четырёхчасового боя. Тем временем Карл получил отчаянные письма от собственных советников, умолявших его вернуться в Испанию и подавить восстание.
– Мы сделаем это при первой возможности, – пообещал император.
Назначив двух испанских дворян, коннетабля и адмирала Кастилии, помогать Адриану в восстановлении порядка, он строго предписал им не идти ни на какие уступки.
Но только в апреле следующего года «коммунерос» были окончательно разгромлены в битве при Вильяларе.
В январе 1521 года Карл отправился вверх по Рейну, чтобы присутствовать на съезде, созванном в Вормсе. Он открылся 28 января и затянулся из-за утомительных дискуссий на несколько месяцев. Из всех вопросов, которые предстояло решить императору, вопрос о Лютере был самым трудным. Папа сделал всё возможное, чтобы усложнить ситуацию, настаивая на том, чтобы Лютера осудили, даже не выслушав его, но общественное мнение было таково, что Карл, не будучи ярым католиком, счёл разумным проконсультироваться с участниками съезда, решившими, что монаха следует выслушать. Поэтому в Виттенберг к вождю Реформации был отправлен герольд с письмом от императора и с обещанием личной безопасности. Лютер появился в Вормсе 16 апреля и, представ перед Карлом, не отказался ни от одной из своих доктрин. Монах говорил смело и внушительно, но когда он подробно остановился на беззакониях папы, император сделал ему выговор и не стал далее его слушать. Карла не впечатлило выступление Лютера, и он заметил:
– Этот человек никогда не сделает меня лютеранином.
Это была их первая и последняя встреча. На следующий день Карл вручил немецким принцам свою декларацию, в которой заявил:
– Мои предшественники оставили после себя святые католические обряды, по которым я должен был жить и умереть, и поэтому до сих пор с Божьей помощью я жил так, как подобает христианскому императору.
25 апреля Карл приказал Лютеру покинуть Вормс, и на следующий день монах отбыл в сопровождении двадцати всадников. Несколько дней спустя от имени императора и по решению съезда был опубликован эдикт, лишающий его всех привилегий, которыми он пользовался как подданный империи, и запрещающий любому князю укрывать или защищать его, а также требующий от всех помощи в его поимке, ибо срок его охранной грамоты истёк. Менее чем через две недели Лютер исчез, «похищенный» курфюрстом Саксонским, который тщательно скрывал место пребывания реформатора.
Тем временем Франциск I отправил свои войска к границам Нидерландов и в Италию. Тогда Карл через Маргариту обратился с воззванием к Генеральным штатам, созванным в Монсе 9 февраля 1521 года. В своей пылкой речи регентша указала на вероломное поведение Франциска, который, по её словам, ежедневно пытался склонить европейские державы к войне против императора. Среди прочего она упомянула о его усилиях заручиться поддержкой королей Дании и Шотландии, герцогов Савойи, Лотарингии и Феррары, Швейцарской лиги и герцога Гельдерского. Затем она обратилась к ассамблее с просьбой оказать помощь в защите Империи от её врагов. Народ, польщённый этим призывом к его патриотизму, поспешил доказать, что император взывал к нему не напрасно.
5 мая 1521 года эрцгерцог Фердинанд заключил брак с принцессой Анной Венгерской, и Карл пожаловал своему брату пять герцогств – Австрию, Каринтию, Карниолу, Штирию и Тироль, к которым позже добавил немецкие владения, унаследованные от Максимилиана. А 29 мая он подтвердил секретный договор со Львом X, в соответствии с которым папа и император согласились объединить усилия, чтобы изгнать французов из Милана и вернуть Церкви Парму и Пьяченцу, а ещё Карл должен был помочь папе завоевать Феррару в обмен на инвеституру Неаполитанского королевства. Это соглашение тщательно скрывали от сеньора де Шевре, чьё отвращение к войне с Францией было хорошо известно. Когда, наконец, он услышал об этом, его горе было так велико из-за этого доказательства потери им влияния на своего бывшего ученика, что, как говорят, это сократило его дни. Его смерть на этом этапе, несомненно, ускорила войну с Францией, и заодно освободила Карла от утомительного подчинения и значительно помогла в развитии его характера. Отныне император был сам себе хозяин, и никогда больше он не подчинялся другому правителю. Вместо своего детского девиза – «Nondum» («Пока нет»), он взял себе новый «Plus ultra» («Ещё дальше»). Французы первыми пересекли Пиренеи и начали военные действия. Когда Карл, находившийся в то время в Брюсселе, услышал эту новость, он воскликнул:
– Слава Богу, что не я начинаю войну: король Франции хочет сделать меня более великим, чем я есть; ибо через короткое время либо я стану очень плохим императором, либо он будет бедным королём Франции!
17 июля Маргарита снова обратилась к собравшимся Штатам в Генте, поскольку казна была пуста, а для войны требовались люди и деньги. Она умоляла депутатов приложить все усилия для защиты своей страны и восстановления мира, проголосовав за столь необходимые субсидии.
– Из-за любви и особой привязанности, которую Его Величество питает к вам, – взволнованно сказала регентша, – будучи уроженцем этих земель, родившимся, воспитанным и вскормленным среди вас, он стремится защитить вас от опасности и сохранить вас от всякого вреда и угнетения, изгоняя войну из своих владений и сохраняя мир.
Затем она пообещала «вечную безопасность и изобилие всех благ» после восстановления мира и освобождения от подчинения Франции. И привела в пример Испанию и Австрию, которые, хотя едва знали Карла, тем не менее, по собственной воле вооружились. Речь Маргариты произвела огромное впечатление на её аудиторию. Энтузиазм и преданность по отношению к императору и к ней самой перешли все границы и распространились подобно лесному пожару по всем Нидерландам. В окрестностях Мехелена была быстро сформирована армия численностью в 22 000 человек.
Тем временем в Кале при посредничестве Генриха VIII состоялся конгресс с целью урегулирования всех разногласий и установления мира. Английский король предоставил Вулси все полномочия для организации переговоров, но кардинал, стремясь угодить и Франциску, и Карлу, в итоге не удовлетворил ни того, ни другого. Во время конгресса Вулси отправился в Брюгге и встретился там с Карлом и Маргаритой, спешно приехавшей навестить своего племянника, чтобы добиться перемирия. Кардинал был принят с таким уважением и великолепием, как если бы он был королём Англии, но вместо того, чтобы способствовать заключению мирного договора, Вулси от имени своего господина заключил тайный союз с императором против Франции. Этот договор, который был составлен в Брюгге 25 августа 1521 года, предусматривал брак между императором и его кузиной Марией Тюдор, как только принцессе исполниться двенадцать лет. Кроме того, Карл и Генрих договорились вторгнуться во Францию весной 1523 года с противоположных сторон, каждый с армией в 40 000 человек, причём император обещал посетить Англию по пути в Испанию в начале следующего года.
В течение многих лет, прошедших с тех пор, как Маргарита покинула Савойю, она никогда не теряла интереса к строительству церкви в Бру. В сентябре 1521 года она отправила туда своего казначея Марникса и некоторых членов своего совета, дабы они отчитались о ходе работ. Церковь быстро набирала форму, и внешние стены близились к завершению под умелым руководством архитектора Луи Ван Богена. В следующем письме Луиса де Глейренса, настоятеля монастыря Бру (написанном Маргарите 2 сентября 1521 года), содержится подробный отчёт о визите де Марникса:
– Нашей высокочтимой госпоже и милостивейшей матери, дай Бог Вам хорошей и долгой жизни. Вам будет приятно узнать, что в день праздника святого Августина монсеньор Марникс посетил Вашу церковь в Бру вместе с дворянами из Вашего совета…, обнаружив, что две Ваши часовни в приделе хора покрыты крышей, как верхние и нижние приделы и молельни, со стороны колокольни, и что трубы и водостоки… закреплены на указанных приделах. И колокольня выросла в этом году до высоты двадцати трёх – двадцати пяти футов…
Далее он говорит, что у рабочих достаточно материалов, дерева и т.д., чтобы закончить работу, но денег не хватает, и что осталось всего около пятнадцати или шестнадцати флоринов, которых едва ли хватит до Дня всех святых, и, если ещё не будет поступлений, работу придётся прервать.
Венецианский посол сообщил о курьёзном происшествии, которое произошло в сентябре в Брюсселе за столом у Карла. Молодому императору принесли блюдо с мясом, приготовленным точно по его вкусу, но он не притронулся к кушанью и его отнесли на один из нижестоящих столов, как было принято. Когда мясо разрезали, внутри нашли «небольшой пузырь, наполненный пудрой, волосами и другими микстурами…» Повар Карла и трое его слуг сразу же были схвачены по подозрению в попытке отравления. Но те, кто знали о таких вещах, и среди них личный врач Карла, заявили, что это не яд, а любовные чары.
В ноябре 1521 года Карл во главе своей армии осадил французский город Турне. Желая лично наблюдать за осадой, он со своим двором остановился неподалёку в резиденции Карла де Лалена, губернатора Ауденарде (и старшего брата Антуана де Лалена, любовника Маргариты). Так как Жермена уехала с мужем в Германию, во время своего шестинедельного пребывания в городе император закрутил интрижку с Иоганной ван дер Гейнст, горничной Лалена. Вскоре после этого хорошенькая фламандка покинула замок и переехала к своему дяде по материнской линии, жившему неподалеку от Ауденарде. А 28 декабря 1522 года она родила там дочь, которая была названа Маргаритой в честь тётки Карла. Спустя некоторое время девочка была отправлена на воспитание ко двору регентши в Мехелен, Иоганна вышла замуж за некоего Яна ван ден Дейке и родила ему ещё девятерых детей, а Карл де Лален получил титул графа. Что же касается Турне, то этот город был захвачен императором в конце ноября 1521 года и оставался во владении Габсбургов до 1795 года.
Из Италии тоже приходили хорошие вести. Союз между Карлом V и Львом Х принёс свои результаты. 19 ноября объединённая армия папы и императора вошла в Милан, а затем сдались Парма и Пьяченца. Но среди ликования, последовавшего за этой блестящей победой и исполнением его самых заветных желаний, папа внезапно заболел малярией и умер после нескольких дней болезни 1 декабря 1521 года, на сорок шестом году жизни. Это совершенно неожиданное событие привело к прекращению военных действий на некоторое время – оба монарха (Франциск и Карл) обратили свои взоры на работу конклава. Известие о смерти папы было доведено до императора 12 декабря, и он поспешил пообещать Генриху VIII через своего посла сделать всё возможное, чтобы обеспечить избрание Вулси на папский престол. Но спустя четырнадцать дней, 9 января 1522 года, было объявлено, что папой избран не Вулси, а Адриан Утрехтский. Избрание старого наставника императора стало неожиданностью для Европы. Карл получил известие в Брюсселе и 21 января написал своему послу в Лондоне:
– Каким бы страстным ни было наше желание…, чтобы письма, которые мы написали в пользу сэра легата (Вулси), способствовали исполнению его пожеланий и пожеланий нашего дяди-короля, всё же мы должны быть благодарны, что цель, которую мы преследовали…, потерпела неудачу, и что выбор пал на кардинала Тортосы, чьё возвышение.., несомненно, пойдёт на пользу не только нам, но и всему христианскому миру.
Новый папа находился в Испании, когда ему принесли неожиданное известие об его избрании. Письмо Адриана VI своему бывшему ученику, датированное в Сарагоссе 3 мая 1522 года, интересно тем, что подтверждает заявление императора о том, что он не вмешивался в его избрание, но честно делал всё возможное для Вулси, которому он обещал свое влияние на конклаве:
– Дорогой и горячо любимый сын! Здоровья Вам и апостольского благословения. Я был рад получить письмо, которое Ваше Величество написали мне собственноручно… Я полностью убеждён в удовлетворении, которое Вы получите от моего избрания папой; и я никогда не сомневался, что, если бы это зависело только от Вашей доброй воли и привязанности ко мне, Ваше избирательное право было бы в мою пользу… Хотя в одном отношении моё избрание может быть сопряжено с неудобствами, поскольку оно оторвёт меня от управления Вашими делами в Испании, всё же это будет настолько перевешено другими соображениями, что ни в коем случае не уменьшит радость, которую это доставит Вам.
Адриан VI был прямодушным, совестливым и честным человеком, но совершенно не подходил для высокого поста, который ему предстояло занять, и его десятимесячное правление было неудачным и несчастливым. Недаром однажды он заявил:
– Насколько человек будет хорош, во многом зависит от времени, в которое он родился.
Образованный человек и сторонник жёсткой дисциплины, он с ужасом относился к выступлению реформаторов, но в то же время открыто признавал злоупотребления и коррупцию, которые позорили Римскую курию. Эта умеренность вызывала отвращение у высших духовных лиц Италии, и, как правило, поощряла Реформацию в Германии. Множество брошюр и карикатур способствовали популяризации новых идей и распространению реформационной церкви. Карл поспешил запретить под страхом смерти печатание литературы, направленной против папы или Римской церкви, и приказал Фрэнсису Ван дер Хульсту изгнать всех лютеран из Нидерландов.
15 марта 1522 года Маргарита созвала Генеральные штаты в Брюсселе. Император через своего канцлера похвалил граждан за их лояльное поведение и храбрость во время недавней осады Турне, которая в значительной степени способствовала его сдаче.
– Французы, – сказал канцлер, – понесли большие потери, потеряв Милан и Турне, которые, как всем известно, имеют большое значение.
Затем было объявлено о предстоящем путешествии Карла в Испанию, и он проинформировал присутствующих о заключённых им договорах и мерах предосторожности, принятых для защиты Испании, поблагодарив своих храбрых подданных за усердие, проявленное ими на службе ему. Император сообщил им, что на время его отсутствия управление страной будет доверено Маргарите, «которая так долго демонстрировала свои достойные похвалы, запоминающиеся заслуги и большой опыт, и хорошо знает, как достойно зарекомендовать себя в упомянутом правительстве…»
– За это хорошее правление и поведение Его Величество и вы обязаны ей пылким рвением и любовью, которую она также питает к вам, – добавил канцлер.
Он закончил свою длинную речь словами о том, что император надеется, что они будут жить в мире друг с другом во время его отсутствия – «ибо их сила заключается в единстве…»
Карл, который теперь готовился посетить Англию по пути в Испанию, как всегда, испытывал острую нехватку денег. Маргарита делала всё возможное, чтобы помочь ему собрать средства и даже заложила драгоценности графу Хогстратену. Перед отъездом из Брюгге император 22 мая 1522 года составил завещание, в котором говорилось, что его тело должно было быть похоронено рядом с его бабушкой Марией Бургундской. Затем он попрощался с Маргаритой и отправился в Англию, отплыв из Кале с великолепной свитой из тысячи всадников и двух тысяч придворных, среди которых был маркграф Бранденбург-Ансбахский с супругой. Всё это время Жермена присыла любовнику из Германии слёзные письма, в которых жаловалась на мужа. Её второй брак оказался несчастливым, потому что тихоня Иоганн оказался жестоким человеком, практикующим «разные формы разврата» (?).
– Умоляю, спасите меня Ваше Величество! – писала бывшая королева Арагона. – Я узнала, что мой муж намерен до конца жизни заточить меня в своём замке. И если Вы мне не поможете, я погибла!
Сжалившись над ней, Карл вызвал к себе Иоганна и сообщил:
– Мы собираемся вернуться в Испанию и, в связи с этим, у нас есть на Вас планы, маркграф. Надеюсь, Вы согласитесь сопровождать нас с Вашей обворожительной супругой?
Высадившись в Дувре в конце мая, Карл был торжественно встречен Вулси, который сказал, что его господин встретит императора на холмах между Дувром и Кентербери. Но, чтобы оказать гостю большую честь, король въехал верхом в Дувр, и, после совместного осмотра английского флота, вызвавшего должное восхищение императора и его свиты, оба монарха совершили триумфальное шествие через Кентербери, Ситтингборн и Рочестер до Грейвсенда. Из Грейвсенда они отплыли на королевских баржах в Гринвич. У входной двери дворца стояла королева Екатерина, ожидая своего племянника, окружённая своими фрейлинами и держа за руку маленькую принцессу Марию. Император, опустившись на одно колено, попросил благословения своей тётки, которое было с готовностью дано. В течение шести недель его визит в Англию стал беспрерывной каруселью пиршеств, танцев, охоты, маскарадов и других развлечений. Но среди всего этого гостеприимства мысли Карла были в основном сосредоточены на Испании.
– Эти шесть недель показались мне тысячей лет, – написал он Маргарите.
Пока Карл гостил в Гринвиче, из Франции прибыл гонец с письмом к Генриху VIII, в котором Франциск I бросил вызов королю Англии. Письмо было передано для ознакомления императору, который явно обрадовался его содержанию:
– Теперь, дядя мы сможем объединить силы против нашего общего врага Франции!
Вскоре после этого они торжественно поклялись в вечной дружбе на Причастии в часовне Святого Георгия в Виндзоре и в прочном союзе в мирное и военное время, скреплённое помолвкой Карла с его кузиной Марией Тюдор. Блестящие представления в Лондоне и Виндзоре, где император был произведён в рыцари ордена Подвязки под председательством своего дяди, завершили его визит, и 6 июля он отправился в порт Сантандер.
Маргарита же была занята тем, что отбивалась от герцога Гельдерского, чьи войска появились перед Лейденом и разграбили деревню Ла-Хэй. Перемирие с Карлом Эгмонтским удалось заключить только 4 июня 1524 года.
Пока Карл, Генрих и Франциск были заняты тем, что истощали силы друг друга, турецкий султан Сулейман Великолепный внезапно вторгся в Венгрию с большой армией и взял Белград. Воодушевлённый этим успехом, он осадил остров Родос, который в то время был резиденцией рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского. Великий магистр Виллер-де-л'Иль Адам отправил отчаянные послания самым могущественным правителям Европы, умоляя о помощи. В свой черёд, Адриан VI сделал всё возможное, чтобы убедить императора, короля Франции и других христианских правителей забыть о своих ссорах и объединить усилия для спасения Родоса, главного оплота христианства на Востоке. 3 марта 1523 года папа в письме пожаловался Карлу:
– До сих пор все наши увещевания были бесплодны, турки завоевали Белград с одной стороны, и, говорят, что они захватили Родос с другой.
Далее он написал, что нет никаких сомнений в том, что турки продолжат свои завоевания в Венгрии (где королевой была сестра императора Мария), а также в Средиземноморье, пока не станут хозяевами всей Европы. И эту опасность можно предотвратить только путём примирения всех христианских князей.
Но князья-соперники остались глухи ко всем этим мольбам, и после шести месяцев невероятного мужества, терпения и отваги со стороны гарнизона Родоса доблестный отряд рыцарей был вынужден капитулировать, а город был стёрт с лица земли. Когда стало слишком поздно, Карл, Генрих и Франциск, устыдившись своего поведения, попытались возложить вину за это несчастье друг на друга. Император же в качестве компенсации подарил рыцарям Святого Иоанна остров Мальту, который отныне стал главной резиденцией этого ордена.
1523 год ознаменовался заговором Шарля де Монпасье, могущественного французского дворянина, который благодаря своему браку с Сюзанной Бурбон, единственной дочерью Пьера Бурбона и Анны де Божё, приобрёл богатство и почести. Франциск I после своего восшествия на престол назначил его коннетаблем Франции. Когда король покинул Италию в 1516 году, герцог Бурбон остался там в качестве генерал-лейтенанта французских войск и отличился своими военными талантами и доблестью, но вскоре после своего возвращения во Францию впал в немилость и с тех пор стал жертвой мстительных преследований.
Причину этой внезапной перемены обычно приписывают страстной привязанности Луизы Савойской, матери Франциска I, которая после смерти Сюзанны Бурбон в 1521 году предложила коннетаблю, своему любовнику, жениться на ней, но тот отказался от этой чести.
Вскоре Луиза убедила короля, своего сына, отказать Бурбону в назначениях и отклонить его справедливые требования о деньгах, которые были ему необходимы для ведения войны в Италии. Коннетабль сначала переносил эти унижения с большой сдержанностью, но когда в присутствии всей армии Франциск I передал командование авангардом герцогу Алансонскому, своему шурину, оскорблённый Шарль де Бурбон, по словам хрониста Варийяса, «был так уязвлен тем, что его обязанности поручили другому, что решил непременно отплатить за обиду. И в первом порыве досады у него вырвались слова, затрагивавшие честь герцогини Ангулемской».
С тех пор Луиза Савойская повела против коннетабля беспощадную войну, удивившую всех европейских монархов. Кто-то пытался объяснить её злобу благовидными причинами, однако Генрих VIII прямо заявил:
– Если между королём Франциском и коннетаблем Бурбоннским отношения плохие, то лишь потому, что он не захотел жениться на госпоже регентше (Луизе), которая сильно его любила!
В конце 1521 года Луиза оспорила завещание Сюзанны Бурбон, оставившей всё имущество своему мужу, и предъявила свои права, как её ближайшая родственница. Против коннетабля был возбуждён судебный процесс. Поначалу Франциск I не собирался вмешиваться в это дело, но потом встал на сторону матери и «незамедлительно распорядился наложить секвестр на имущество коннетабля, радуясь возможности так легко и быстро присоединить к короне новые обширные владения».
Одиннадцать месяцев длился суд, и хотя право было на стороне Бурбона, ненависть матери короля лишила его не только наследства жены, но и почти всего остального имущества. Удалившись от двора, опальный коннетабль начал тайную переписку с министрами Карла, предлагая свои услуги к императору.
Кампания, организованная Генрихом VIII и его племянником, по одновременному вторжению во Францию, не увенчалась успехом, поэтому Карл приветствовал появление такого могущественного сторонника, как Бурбон, и тепло воспринял его тайные предложения. Герцог предлагал начать восстание против Франции в обмен на деньги и германские войска. По его плану, император должен был вступить во Францию через Пиренеи, в то время как Генрих VIII вместе с Маргаритой вторгнется в Пикардию, а Бурбон объединится с двенадцатью сотнями немцев, которые проникнут с территории Германии. Пространная депеша, отправленная Карлу из Лондона 1 июня 1523 года его послом, и Марниксом, казначеем Маргариты, даёт полный отчёт о переговорах с Вулси об условиях вышеупомянутого союза и раскрывает большую роль регентши Нидерландов:
–… Сир! Из наших последних писем Ваше Величество смогли увидеть и понять предложения, которые мы сделали королю Англии и сэру легату (Вулси) благодаря вмешательству мадам, тёти Вашего Величества, в отношении сотрудничества и помощи армии, которую упомянутый король пошлёт через море против общего врага Вашего Величества и его самого....
Далее в депеше говорится, что после нескольких дней, проведённых в дискуссиях, в течение которых Вулси настаивал на вводе дополнительных войск из Нидерландов, ничего определённого решено не было.
В последней части депеши упоминалось о визите короля и королевы Дании в Нидерланды, куда они бежали из своего королевства от своих мятежных подданных:
– Сир! Упомянутая мадам (Маргарита) написала, чтобы сообщить нам, что король Дании, который вместе с королевой и своими детьми находится, как мы уже сообщили Вашему Величеству, в Ваших Нидерландах, потребовал, во-первых, что она должна быть готова оказать ему помощь, чтобы он мог отвоевать своё королевство; во-вторых, что она должна выдать охранную грамоту одному из его людей, которого он намеревается отправить к Вашему Величеству; в-третьих, что Вам следует написать монсеньору, брату Вашего Величества, и князьям-выборщикам, чтобы организовать суд по поводу его спора с дядей, герцогом Голштинским, который с помощью города Любека стал причиной его изгнания. На эти требования, в том, что касается двух последних, мадам выразила своё добровольное согласие; но в отношении первого она просит извинить её ввиду невозможности удовлетворить его; и ссылается на Ваше Величество…
Связь Кристиана II с нежно любимой им Дивеке продолжалась и после его брака с Изабеллой Австрийской. Однако смерть любовницы в 1517 году ожесточила короля Дании, особенно против дворян, которых он подозревал в отравлении Дивеке. В то же время он всё больше и больше поддавался влиянию её матери Сигбритты, которую окружали разные тёмные личности.
В 1520 году Кристиан также короновался в Стокгольме и целым рядом беззаконных мер, в том числе и знаменитой «Стокгольмской кровавой баней», попытался закрепить за собой и своим потомством полную верховную власть над Швецией, объявив себя наследственным её королём. В 1521 году он отправился в Нидерланды, где добился от императора Карла V поддержки против Любека и уступки ленных прав на Гольштейн. Возвратившись на родину, Кристиан стал вводить у себя новые порядки по образцу нидерландских. Издавались законы, свидетельствовавшие о его стремлении к просвещению, к улучшению положения среднего и низшего классов:
– Не должно быть продажи людей крестьянского звания; такой злой, нехристианский обычай, что держался доселе в Зеландии, Фольстере и др., чтобы продавать и дарить бедных мужиков и христиан по исповеданию, подобно скоту бессмысленному, должен отныне исчезнуть.
Новшества встретили ожесточённый отпор со стороны дворян и духовенства. К ним присоединились также крестьяне и горожане, испуганные чрезмерными налогами. Кристиан с женой, детьми и группой преданных людей отплыл в Нидерланды за помощью. Но так как Карл был вовлечён в войну с Францией, низложенный датский король не получил не то что помощи против мятежников, но даже остававшуюся часть приданого Изабеллы.
В постскриптуме к той же депеше посол де Прет говорит, имея в виду замышлявшийся Бурбоном мятеж:
– По правде говоря, сир, это дело, я не знаю почему, недолго оставалось тайной и в скором времени не может не стать достоянием общественности. Даже при этом дворе, насколько мне известно, сейчас с этим знакомо более десяти человек. Позавчера, когда мы с кардиналом встретились по поводу нынешней войны, он сразу же заговорил о приходе к власти Бурбона и раскрыл всю сделку от начала до конца, и это в присутствии герцога Саффолкского, господ Тальбота и Вингфилда, трёх епископов и казначея Марникса. Хотя господин де Бадахос и я знали об этом ещё с прошлого января, мы упрямо отрицали это перед королём Англии и кардиналом, пока Ваше Величество не прикажет нам быть откровенными по этому вопросу.
Император послал Адриана де Кроя, сеньора Борейна, для тайных переговоров с герцогом Бурбоном. 22 июля тот написал:
– Сир! Я вступил в контакт с господином де Бурбоном 3 июля в Монбризоне, который находится в трёх днях пути по французской территории, и там беседовал с ним: господин де Бурбон готов объявить себя врагом Франции… Я отправил… своего секретаря к королю Англии, чтобы сообщить ему обо всём, что я счёл необходимым, убеждая его поторопить свою армию в соответствии с советом господина де Бурбона; и я уведомил мадам (Маргариту), что, если она услышит о том, что произошло в связи с упомянутым герцогом из любого другого источника, пусть будет осторожна, дабы на Вашем пути не возникло каких-либо трудностей.
– Господин де Бурбон дружен со многими богатыми людьми, которые готовы предложить несколько тысяч дукатов для уплаты его долгов, чему я радуюсь, ибо он славный малый, – продолжает де Крой. – Я обращался с ним в соответствии с секретными положениями, которые Вы изволили сообщить мне. Он возьмёт в жёны либо мадам Элеонору, либо мадам Екатерину, хотя предпочёл бы первую. Господин де Бурбон поднимет большой переполох во Франции.
