Ерофей Трофимов
Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин
– Хорошие песни. Откуда знаешь? – опомнившись, спросил офицер.
– Каторжник один написал, – выкрутился Мишка.
– Ну вот, нагнал тоску, – капризно протянула сидевшая рядом с ним девица. – Лучше бы чего веселого спел.
– Сможешь? – тут же повернулся к парню офицер.
– Попробую, – кивнул Мишка, которому очень не хотелось выпускать гитару из рук.
Сделав несколько переборов, он припомнил подходящую песенку про чайную ложечку сахару и, сменив аккорд, запел. Последний куплет пели уже все вместе. Заметив, что настроение у седоков заметно улучшилось, Мишка допел песню и, протягивая гитару офицеру, сказал:
– Извиняйте, господин офицер, но мне на работу с утра. Идти пора.
– Вот что, парень, – чуть подумав и решительно хлопнув себя по коленям, ответил офицер. – Ты мое условие выполнил. Никто не может сказать, что Станислав Кшестинский когда-либо отступался от своего слова. Вот, держи, – с этими словами он протянул Мишке три рубля. – И гитару себе оставь. Ты с ней ловчее управляешься, чем мы тут все вместе взятые.
– Благодарствую, – коротко поклонился Мишка, убирая полученную трешку.
– Поехали, – скомандовал офицер, и кучер тряхнул поводьями.
«А вечер-то удался, – усмехнулся про себя Мишка, хрустя в кармане ассигнациями. – Вот уж не думал, что умудрюсь так на ровном месте заработать. Пятерку тетке на хозяйство, на остальное себе боеприпасы прикуплю. А на остаток опять в булочную наведаюсь».
Добравшись до дому, он с порога рассказал тетке о своем приключении, под конец сделав несколько переборов. Слушая его, Глафира только головой удивленно качала. Потом, вздохнув, растерянно протянула:
– Не знаю, что и сказать, Мишенька. Как же такое быть-то может? Ты ж раньше гитару эту и в глаза не видывал.
– Как не видывал? А на ярмарке? – быстро нашелся парень. – Там мужик какой-то в балагане играл. Точно помню.
– А ведь и вправду было, – подумав, радостно закивала тетка. – Так неужто ты, разок на него поглядев, запомнил, как играть?
– Выходит, так, – пожал Мишка плечами, почесывая в затылке. – Только ты это, мама Глаша, не говори пока никому. Я сначала сам во всем разобраться хочу. А то начнут дергать да по докторам таскать. Вот, лучше деньги прибери. Три рубля – жалованье от полиции, как мастеру-оружейнику. Урядник лично ведомость приносил и сам выдал. А два рубля от того офицера. Рубль я себе на боеприпас оставлю. Снег скоро. Нужно к выходу готовиться.
– Да бог с тобой, Мишенька. Как решишь, так оно и станет, – засуетилась Глафира.
Пустых гильз у парня в сундуке осталось всего два десятка. Доступ к свинцу и пороху у него был свободный, а вот капсюли придется докупать. К тому же в сезон боеприпасы будут разлетаться так, что только успевай патроны снаряжать. Ко всему прочему ему еще предстоял поход к хантам. Нужно было покупать щенков. Без собак охотник в тайге и не охотник считай.
Тетка, убрав деньги, принялась накрывать на стол. Привычная уже каша, хлеб и кружка молока. Поужинав, парень задумчиво посмотрел на случайно полученную гитару и, вздохнув, понес ее в дальний угол. Светить таким инструментом он пока не собирался. Особенно перед урядником. Уж больно умным и внимательным оказался этот толстяк. Пока отношения у них складывались хорошие, и портить их Мишка не собирался. Во всяком случае, специально. Более того, этот странный представитель местной власти был ему нужен. Что ни говори, но у толстяка в городке все было схвачено. Судя по некоторым признакам, организацией службы и настоящим поддержанием порядка занимался именно он. Начальник полиции, скорее всего, в этом раскладе играл чисто представительскую роль, в серьезные дела даже не вникая.
Очевидно, что это устраивало всех. Урядник выстроил службу и тянул свою лямку, наводя шороху среди обывателей, а майор важно надувал щеки на светских приемах и отдувался перед высоким начальством. В силу происхождения и отсутствия серьезного образования, уряднику выше было не подняться, а майору заниматься текучкой откровенно лень. В общем, все довольны. А раз так, то пусть оно все так и остается.
* * *
– Ну и зачем было так вылезать? – в очередной раз ругал себя Мишка, мрачно глядя на стоявшую в углу, за сундуком и накрытую рогожей гитару. – Опять не сдержался? Твою мать! И сколько мне еще так мучиться? Вот только чуть хватку ослабил, и на тебе… Хорошо удалось тетке голову деньгами задурить. Темная баба. С перепугу побежит попу каяться, вот тогда и попляшешь.
Вздохнув, он допил молоко, которое оставила ему Глафира, и, потянувшись, начал собираться. На сегодня были назначены стрельбы, и Мишке предстояло показать местной полиции, как нужно правильно стрелять. Опозориться он не боялся. И сам стрелял неплохо, и предыдущий владелец тела запросто птицу влет бил. Главное для него было не отстреляться, а показательно изобрести такую простую вещь, как обойма. В том, что урядник зацепится за такую интересную штуку, он даже не сомневался.
В этом деле главное не упустить момент, когда потребуется оформлять документы на патент. Дарить свои изобретения непонятно кому Мишка не собирался. А с такой поддержкой все должно было получиться. Урядник, хоть и малограмотный, но дело свое знает. К тому же в запасе есть еще и моральный должник инженер. Уж он-то точно должен знать, как такие вещи делаются. Значит, придется запрячь их в одну телегу.
С этими мыслями Мишка оделся и, повесив на плечо уже ставшую неизменной сумку, отправился в участок. Сбор был назначен там. К тому же он, как главный оружейный мастер, должен был погрузить в полицейскую пролетку ящики с боеприпасами.
«Учет и контроль наше всё», – усмехнулся про себя парень, здороваясь с дежурным и сбегая по лестнице в подвал.
Ухватив ящик с патронами за ручки, он крякнул и, закинув его на плечо, понес наверх. Оставив ящик под присмотром дежурного, Мишка вернулся обратно и, прихватив пенал со всяким инструментом, огляделся, пытаясь понять, не забыл ли чего нужного. Убедившись, что все нужное уложено, запер двери. Поднявшись к дежурному, он огляделся и, потоптавшись у стола, негромко спросил:
– А господин урядник-то когда будут? Рассвело уже.
– К начальству вызвали. Сказал, будет скоро. Специально велел пролетку заложить, чтобы обернуться быстрее, – вздохнул дежурный.
Кивнув, Мишка вышел на улицу. Тут уже собрались почти все подчиненные урядника. По мрачным лицам было видно, что эти тренировки восторга у них не вызывали. Мало того что пришлось бросить все дела и тащиться на службу в собственный выходной, так еще и делать все это с оружием. От стрельб были освобождены только те, кому выпало дежурить по поселку, то есть четверо плюс дежурный. И это на четыре деревни и станцию с чистым поселком.
Послышался стук подков, и из-за угла выкатилась знакомая пролетка. Полицейские быстро побросали цигарки и подтянулись. Глядя на эти потуги, Мишка только одобрительно хмыкнул. Внушить такое уважение этой вольнице нужно было уметь. Пролетка подкатила к участку, и урядник, не вылезая, скомандовал:
– Строиться и шагом марш на стрельбище. Михаил, грузи, что нужно, и сюда прыгай.
– Слушаюсь, ваше благородие, – бодро ответил Мишка и нырнул в двери.
Вынеся ящик с патронами, он аккуратно поставил его на пол пролетки и, быстро осмотревшись, запрыгнул на козлы.
– Ты чего, Мишка? – удивился урядник.
– Так не положено с начальством, ваше благородие. Я ж не в службе.
Все это парень выдал, оглядываясь через плечо и выразительно указывая глазами на идущий следом рядовой состав. Одобрительно кивнув в ответ, урядник откинулся на спинку сиденья и, расправив усы, скомандовал:
– Трогай, Ефим.
Кучера Мишка видел впервые в жизни, поэтому решил от всяческих разговоров воздержаться. Пролетка выкатила за территорию поселка и спустя десять минут въехала на старую просеку. Кучер натянул вожжи, и урядник, кряхтя, выбрался наружу. Спрыгнув, Мишка быстро развернул ящик и, откинув крышку, сказал, указывая на его содержимое:
– Вот, ваше благородие, извольте глянуть. По пять полных барабанов на каждого стреляющего. Это без учета тех патронов, что у них при себе. Те, как вы и приказывали, на службу пойдут.
– Маловато, – подумав, пробасил урядник.
– Так где ж больше-то взять? – развел Мишка руками. – Были бы гильзы, снарядил бы больше.
– Гильзы, говоришь? – задумался урядник. – Ладно. Подумаю. А пока вот. Держи. Как обещал, – добавил он, протягивая парню холщовый мешочек.
Едва взяв его в руки, Мишка понял, что это обещанный револьвер. Осторожно развязав горловину, он достал оружие и, отложив мешок, принялся задумчиво крутить его в руках. Револьвер и вправду был необычным. Небольшой, с примерно трехдюймовым стволом, калибром приблизительно 7,62. Но самое главное, у него был бескурковый механизм. С интересом хмыкнув, Мишка принялся искать хоть какую-то маркировку, но вместо нее обнаружил только сточенный металл на рамке.
Ни названия, ни номера, ни вообще каких-либо обозначений. Тщательно ощупав замеченное место, Мишка понял, что оружие явно готовилось к какому-то преступлению. Любая маркировка с него была удалена. Нажав на защелку, Мишка откинул барабан и вынул из гнезда патрон. Тупоносая свинцовая пуля, глубоко утопленная в гильзу. Сама гильза ровный цилиндр с закраиной.
– Что скажешь? – спросил урядник, с интересом наблюдавший за его манипуляциями.
– Интересное оружие. Я про такое слышал. В САСШ такие делают, для скрытого ношения. Курок специально убрали, чтобы за одежду не цеп лялся.
– Ну, тебе виднее, – удивленно проворчал урядник. – Там три десятка патронов к нему. Привез все, что было.
– Благодарствую, Николай Аристархович, – поклонился Мишка.
– Не за что. Тебе не дай, так ты сам найдешь. Или вообще придумаешь, как сделать, – усмехнулся урядник, оглядываясь на подходивших подчиненных.
Полицейские остановились у пролетки, и двое самых молодых, повинуясь команде десятника, побежали по просеке дальше. Спустя несколько минут они выволокли из кустов четыре треноги, на которые нацепили бумажные мишени. Глядя на это убожество, Мишка только вздохнул. Расстояние до цели было примерно метров сто. Для толкового стрелка это не дистанция. Урядник, дав подчиненным время отдышаться, откашлялся и, шагнув вперед, громко сказал:
– Дело, значит, вот какое. Есть слух, что хунхузы собираются у нас на станции безобразие учинить. И чтобы не дать им уйти безнаказанно, начальство приказало обучить вас правильной стрельбе.
– А чего там учить? Целься да стреляй, – хмыкнул седоусый полицейский, небрежно державший казенную винтовку прикладом вперед.
– Ванька, опять народ баламутишь? – грозно поинтересовался урядник.
– Николай Аристархович, ну вы ж знаете, что стреляю я лучше всех в участке. Так зачем сюда потянули? – не отступил седоусый.
– Вот сейчас и посмотрим, не разучился ли, – злорадно усмехнулся урядник и, повернувшись к парню, скомандовал: – Давай, Михаил.
– Дозвольте, господин полицейский, – попросил Мишка винтовку у ближайшего полицейского.
Неопределенно пожав плечами, тот скинул с плеча ремень и протянул оружие парню. Откинув затвор, Мишка развернул винтовку к свету и, осмотрев ударно-спусковой механизм, вздохнул.
– Ну, ладно хоть не кирпичом чистили, – проворчал он, жестом прося у полицейского патроны.
Быстро затолкав в магазин четыре патрона, он вышел на рубеж, обозначенный парой колышков, и, несколько раз примерившись, негромко объявил:
– Эти четыре пристрелочные.
– Оно и понятно, – кивнул урядник.
Сделав пару глубоких вздохов, Мишка приложил приклад к плечу и плавно повел стволом. Выстрел. Мякоть большого пальца захватывает лепесток затвора, и кисть перезаряжает оружие, не отрывая его от плеча. Выстрел. Все повторяется. И так еще два раза. Оставив затвор открытым, он вернул оружие владельцу и зашагал к мишени. Сняв ее, Мишка не удержался от довольной улыбки. Все четыре пули легли в яблочко, превратив центр мишени в одну дыру.
Вернувшись к нетерпеливо топтавшимся полицейским, Мишка молча протянул мишень уряднику. Осмотрев ее, тот довольно усмехнулся и, подняв над головой, громко объявил:
– Вот так должен стрелять каждый из вас. И это только пристрелочные.
– Ловкий бесенок, – одобрительно проворчал седоусый, осматривая мишень. – Не иначе охотник.
– Он и есть, – улыбнулся Мишка.
– Что, и с револьвером так? – не унимался тот.
– Дозвольте ваш револьвер, господин полицейский, – с усмешкой попросил Мишка.
Удивленно хмыкнув, полицейский покосился на урядника и, увидев его кивок, достал из кобуры оружие. Быстро откинув барабан, парень осмотрел револьвер и, защелкнув его на место, улыбнулся, указывая на мишени:
– Пошли. Со скольки шагов стрелять? – повернулся он к уряднику.
– А со скольки сможешь, – прогудел тот в ответ.
Дойдя до мишени, парень повернулся к ней спиной и принялся отсчитывать шаги, двигаясь в обратную сторону. Досчитав до тридцати, он остановился и вопросительно посмотрел на урядника. Прикинув расстояние, тот кивнул. Развернувшись на пятке, Мишка перехватил револьвер поудобнее и, вскинув его двумя руками, плавно нажал на спуск. Курок он успел взвести, пока поднимал оружие. Револьвер рявкнул, крепко подкидывая ствол.
Мягко отпустив крючок, Мишка прихватил курок большим пальцем левой руки и, дождавшись, когда ствол опустится, снова выстрелил. Выпустив все шесть пуль, он откинул барабан и, ссыпав гильзы в карман, направился к мишени. Все шесть пуль легли у центра. Для человека, который стрелял из подобного оружия впервые, впечатляющий результат. Отдав мишень уряднику, он вернул револьвер владельцу и, указывая на пролетку, подсказал:
– Патроны для тренировки там.
– А ловко у тебя получается. Двумя руками, да так быстро. Тут пока курок взведешь, преступник уже спрятаться успеет, – задумчиво проворчал полицейский, перезаряжая револьвер.
– Есть другой способ. Но ему учиться долго надо, – улыбнулся в ответ Мишка.
– Это какой же? – заинтересовался седоусый.
– Там много чего, – отмахнулся парень. – И кобура не на поясе носится, а на бедре. И не такая, с клапаном, а открытая. И стрелять надо не целясь. От бедра. Ребром ладони по курку, и на спуск. Очень быстро получается, – принялся пояснять он правила стрельбы «мельницей».
– А ну покажь, – потребовал полицейский, протягивая ему оружие.
Снова взяв револьвер, Мишка в неизвестно который уже раз проклял свой длинный язык и прошел к рубежу. Внимательно слушавшие их разговор полицейские поспешили разойтись, чтобы получше видеть, как оно все будет. Держа оружие в опущенной руке, Мишка пару раз примерился и, глубоко вздохнув, одним плавным движением вскинул револьвер. Ребро ладони ударило по курку, и тут же прозвучал выстрел. И так шесть раз, почти пулеметной очередью.
На этот раз результат был намного слабее, но все пули вошли в черный круг. Даже это для него было достижением. В прежней жизни один приятель переделал травматический револьвер под стрельбу боевыми патронами, и они, выезжая на природу, регулярно развлекались в подобных упражнениях. Закончилось все тем, что переделанное оружие вышло из строя, но навык остался. И вот теперь, отдавая мишень уряднику, Мишка удрученно вздыхал, кляня себя на все лады.
– Да, парень, умеешь ты удивить, – растерянно протянул седоусый. – Не приведи Господи с тобой перестреливаться. Пришибешь быстрее, чем противник вякнуть успеет.
– Я в добрых людей не стреляю, – угрюмо буркнул Мишка. – А злые сами не лезут.
– Что, боятся? – поддел его седоусый.
– Не нужен я им, – усмехнулся парень, отдавая ему оружие.
* * *
– М-да, Михаил. Удивил ты меня, – пробасил урядник, задумчиво глядя, как пуля проскальзывает в гильзу.
Разговор этот состоялся в мастерской, когда Мишка, выполняя порученную работу, занимался переснарядкой патронов. Как он и предполагал, умный толстяк с ходу зацепился за его странные познания в стрельбе из револьвера и на следующий день не поленился спуститься в подвал. И теперь, сидя у верстака, он мрачно поглядывал на молчащего парня.
– Чего молчишь-то? – не удержался он.
– А что тут скажешь, Николай Аристархович? – вздохнул Мишка. – Помню, учил кто-то. Не меня. Я из кустов подсматривал. А вот кто, кого, зачем… – Он удрученно покачал головой и, вздохнув, вставил в зажим очередную пулю.
– Каторжники? – последовал наводящий вопрос.
– Нет, – подумав, мотнул Мишка гривой. – Военные какие-то, – добавил он, чуть подумав. – Даже не совсем военные. Форма вроде какая-то была. А вот что за форма… Не военная и не путейская. Но физиономии вроде наши. Православные. Не помню, – снова вздохнул он, насупившись.
– Темнишь, Михаил. Так стрелять научиться, просто глядя, как другие стреляют, нельзя. Тут самому пострелять нужно. Своими руками, – не отступил урядник.
– Как я из ружья стреляю, вы знаете, – помолчав, тихо протянул парень. – А револьвер от ружья только размером да хватом отличается.
– А как ты понял, что револьвер, что я тебе подарил, в САСШ сделан?
– А вот это помню, – выпрямился Мишка. – Мы в тот год рыбу в Томск возили. А там на торгу лавка большая была. Оружейная. С книжками всякими про оружие. Так меня тетка от той лавки силком оттаскивала. Помню, еще приказчик смеялся, что настоящий солдат растет.
– Ну, это ладно. Похоже, – подумав, кивнул урядник. – Но как нам со стрельбой быть?
– Сами решайте, Николай Аристархович, – помолчав, вздохнул Мишка. – Я вам не враг. Наоборот. Помочь хочу. Сами видели, подчиненные ваши со ста шагов в сарай не попадут. А я их обучить могу. Времени маловато, да и дело к зиме, но хоть в руках путаться не будут.
– Это да, – мрачно кивнул урядник. – Стрелки они те еще.
– Вот и я про то. А если и вправду хунхузы налетят? Побьют же всех. Как хунхузы стреляют, не мне вам рассказывать.
– Снова прав, – кивнул толстяк, мрачнея еще больше.
– Ну так чего вы меня тогда пытаете? Знаете ведь, контуженый я. Себя не сразу вспомнил, не то что еще чего.
– Да я не пытаю, – смутился урядник. – Удивляюсь. То жил, словно бирюк малой, только глазами зыркал да помалкивал. То вдруг заговорил, да так, что взрослые мужики рты пораскрывали.
– Я в одной книжке прочел, что в начале жизни человек только и делает, что учится, а всю остальную жизнь других учит, – подкинул туману Мишка. – Выходит, у меня так и случилось. Не сложись, что вам оружейный мастер потребовался, то и у меня в голове б не всплыло.
– Тоже верно, – подумав, нехотя согласился урядник. – Ладно. Пусть идет как идет, – сдался он, понимая бесполезность любых расспросов. – Ты мой подарок с собой не таскаешь?
– Избави боже. Дома, в сундуке оружейном лежит, – затряс Мишка головой. – Здесь-то он мне зачем? В поселке мне и ножа хватит, – добавил он, демонстрируя тот самый клинок, что так удачно избавил его от пропойцы-дядьки.
– Это правильно, – одобрил урядник. – Ладно. Пойду я. А ты, домой идучи, по сторонам внимательно поглядывай. Глаз у тебя наметанный, может, чего и заметишь.
– Исполню, Николай Аристархович, – истово пообещал Мишка, мысленно перекрестившись, что избавился от неудобных вопросов.
Урядник протиснулся в дверь и тяжело затопал по лестнице. Проводив его взглядом, Мишка вздохнул и, быстро закончив с патронами, принялся наводить порядок. Попрощавшись с дежурным, он вышел на улицу и, вдохнув морозный воздух, вскинул голову к вечернему небу. По ночам уже заметно подмораживало, и со дня на день уже должен лечь снег. Даже днем раскисшие от дождей дороги уже не отмерзали.
Добравшись до дома, парень смыл с рук свинцовую пыль и, поужинав, задумчиво посмотрел на оружейный сундук. Всю дорогу до дома у него было чувство, что в спину упирается внимательный, враждебный взгляд. Только воля и нежелание насторожить возможного противника удержали его от того, чтобы оглянуться. Откинув крышку сундука, Мишка достал из него смазанный и заряженный револьвер, подарок урядника, и, подумав, прихватил десяток патронов.
– Ты чего это задумал, сынок? – всполошилась тетка.
– На душе маетно, – вздохнул Мишка, обдумывая, как ей все объяснить.
– С чего? – удивилась Глафира. – Вроде в порядке все.
– Знать бы самому, – качнул Мишка головой. – Мама Глаша, ты ж у меня из ружья стрелять умеешь, верно?
– Было время, на утку сама ходила, – улыбнулась женщина, разом помолодев.
– Вот и слава богу. Вот, смотри. Это мое старое ружье. Я его заряжу и у твоей лежанки поставлю. И патроны рядом положу. Тут все с картечью. Пусть заряженное стоит. На всякий случай.
– Бог с тобой, Мишенька! Ты с кем воевать-то собрался? – растерялась Глафира.
– Ни с кем не хочу. Но пусть лучше под рукой будет, – вздохнул парень. – Одну мамку я уже потерял. Так что пусть будет.
– Видать, и вправду беду чуешь, – растерянно охнула женщина. – Пусть будет. Как скажешь, сынок.
Отнеся оружие в ее закуток, Мишка поставил ружье в изголовье лежанки и, расставив патроны на полочке, рядом с гребнем и швейными принадлежностями, вернулся к сундуку. Достав полученное от инженера ружье, он зарядил гладкие стволы картечью и, чуть подумав, оставил малокалиберный ствол пустым. Вместо него он положил под подушку револьвер, напомнив себе сшить для него кобуру.
Не мешало бы подумать и насчет скорозарядника, но пока нужно было разобраться с изобретением обоймы. Еще на стрельбище он при уряднике расставил в ряд семь патронов и, вертя в руке винтовку с открытым затвором, несколько раз поднес ее к выставленному ряду. Глядя на его манипуляции, урядник только задумчиво хмыкнул и, покачав головой, занялся подчиненными.
Разобравшись с оружием, Мишка умылся и, проворчав, что утро вечера мудренее, улегся спать.
Проснулся он разом. Рывком. В избе стояла полная тишина. Осторожно, чтобы не заскрипеть лежанкой сев, Мишка выглянул в окно и, ничего не разглядев, принялся вслушиваться. Где-то на другом конце деревни хрипло заходился лаем пес. «А почему один?» – вдруг промелькнул в голове парня вопрос, и его рука скользнула под подушку.
Ладонь обхватила рукоять револьвера. Стараясь не разбудить тетку, Мишка положил оружие рядом с собой и, ухватив с лавки штаны, принялся одеваться. Зачем? Он и сам себе не смог бы объяснить, зачем, но была твердая уверенность в том, что светить ночью белым исподним не самая умная затея. Прихватив сапоги и портянки, он накинул овчинный кожушок и выскользнул в сени.
Глафира тихо посапывала в своем закутке, и Мишка, выбравшись из дома, принялся обуваться. Выскользнув на крыльцо, парень поправил ремень, сдвинув ножны с ножом набок и сунув револьвер в карман, двинулся на задний двор. Пес все так же заливался лаем, когда вдруг, негромко взвизгнув, затих. Над деревней повисла полная тишина. Оглядевшись, Мишка скользнул в тень сарая, медленно смещаясь к забору, выходившему к тайге. Мысленно похвалив себя, что успел убрать со двора все, что может помешать скрытному передвижению, он добрался до угла сарая и замер, вслушиваясь в тишину.
Он уже решил, что окончательно сбрендил и ищет шпионов под кроватью, когда за забором что-то негромко стукнуло, а вслед раздалось тихое шипение. Так мог шипеть только человек, крепко стукнувшийся обо что-то.
Присев в самом углу, между забором и сараем, Мишка взял в левую руку револьвер, а в правую нож. Устраивать пальбу раньше времени не хотелось. За забором все стихло, после чего над его краем появился какой-то округлый предмет.
«Ага, все-таки я не сбрендил, – усмехнулся про себя парень. – Осматривается, сволочь. Ну-ну. Давай. Тебя тут уже ждут».
Словно услышав его приглашение, неизвестный ловко перемахнул забор, тихо шлепнув по мерзлой земле мягкой обувкой. Следом за ним плюхнулся еще один. Убедившись, что противников всего двое, Мишка медленно, буквально по миллиметру, выпрямился и, пользуясь тем, что до них всего пара шагов, метнулся вперед. Нож с хрустом вошел стоявшему к нему спиной человеку под ребро, и тот тихо захрипел, оседая наземь.
Тут же толкнув его на второго противника, Мишка бросился в атаку, перехватывая револьвер за ствол. Не ожидавший нападения первый человек невольно подхватил напарника, еще не понимая, что произошло, и тут же получил удар рукоятью револьвера по голове. Добавив ему еще разок для верности, Мишка быстро обыскал оба тела и, содрав с обоих ремни, принялся вязать пленника.
Стянув мужику руки за спиной, он связал ему ноги и, согнув их в коленях, связал межу собой концы ремней так, чтобы руки были постоянно вытянуты. Потом, подумав, он отхватил у мертвеца кусок его куртки и затолкал его в рот пленнику. Оттащив его к дверям сарая, Мишка несколько секунд полюбовался на дело своих рук и, вернувшись к трупу, поволок его к воротам. Потом, собрав все найденное у ночных татей, он направился к дому.
Но едва Мишка ступил на крыльцо, как ночную тишину разорвал выстрел. Вздрогнув от неожиданности, Мишка быстро сориентировался в направлении и, качнув головой, тихо прошипел:
– У станции. Выходит, правду говорили.
Вбежав в дом, он, уже не таясь, первым делом разбудил тетку и, задернув занавески на окнах, разжег лампу. С грохотом свалив все снятое с бандитов на пол, парень подхватил винтовку и, поднеся ее к лампе, начал рассматривать.
– Что там, Мишенька? – кутаясь в платок, испуганно спросила Глафира.
– Бандиты. Одевайся, мама Глаша. Ружье возьми и патроны. Из дома не выходи. У станции только что стреляли. Я туда побегу, а ты тут посматривай.
– Ой, Мишенька, может, не надо? – жалобно застонала женщина.
– Надо, мама Глаша. Если их вовремя не остановить, они всю деревню сожгут. Сама знаешь, что они с людьми делают. Вон, за печку сядь и дверь на прицеле держи. Я, прежде чем войти, тебя окликну. Не бойся. Им не мы, им станция нужна, – добавил он, заметив растерянность у нее на лице.
– Ох, Мишенька… – опять завелась женщина, и Мишка, не удержавшись, рявкнул:
– Делай, что сказано!
Испуганно пискнув, тетка моментально исчезла и спустя короткий промежуток времени вернулась уже одетая и вооруженная.
«Блин, как в армии, пока спичка горит», – усмехнулся про себя Мишка, продолжая рассматривать добытую винтовку.
К его изумлению, это оказалась английская «Ли-эндфилд».
– И тут без них не обошлось, – сплюнул парень, скривившись про себя.
Быстро передернув затвор, он поймал вылетевший патрон и, присмотревшись, сунул его обратно в магазин. Потом, подхватив снятые с бандитов сумки, он вывалил их содержимое на пол. Собрав все имевшиеся патроны, он ссыпал их в одну из сумок, после чего снова повернулся к тетке:
– Это пока оставь. Я потом с остальным сам разберусь. За дверью смотри и ничего не бойся. Я скоро вернусь.
– Храни тебя бог, сынок, – вздохнула женщина, сноровисто переламывая ружье и проверяя патроны.
– Справится, – кивнул самому себе Мишка и выскочил на улицу.
У станции уже завязалась настоящая перестрелка. Сориентировавшись, парень направился туда неспешной рысью, внимательно оглядываясь по сторонам. Он уже подходил к участку, когда стрельба там резко усилилась. Скользнув в тень заборов, Мишка не спеша направился в сторону пальбы. Выглянув из-за угла, он внимательно осмотрелся и, оценив обстановку, хищно усмехнулся.
Трое бандитов азартно обстреливали окна участка. Им оттуда отвечало два ствола. Судя по грохоту, задача у нападавших была не столько убить, сколько удержать дежурную смену полиции в здании, что они с успехом и делали, превращая окна и двери здания в решето. Прикинув расстояние и расположение бандитов, Мишка тихо положил винтовку на землю и достал револьвер.
Пару раз переведя ствол с точки на точку, которые успел отметить по вспышкам выстрелов, парень трижды нажал на спуск. В наступившей тишине ясно прозвучал страдальческий стон. Подхватив винтовку, Мишка скользнул в сторону бандитов. Нужно было доделать начатое. Подобравшись к тому месту, где раздавались странное бульканье и тихий скрип чего-то по земле, он всмотрелся и, увидев смертельно раненного бандита, достал нож.
Клинок с хрустом пробил кожаную куртку и вошел бандиту в грудь. Быстро обыскав всех троих, Мишка собрал все оружие, пояса с ножами и сумки, в которых те носили всякую всячину и, обойдя здание участка по дуге, чтобы не нарваться на дурной выстрел, подобрался к окну.
– Эй, там, православные, все живы? – негромко крикнул он.
– Кто это? Мишка, ты, что ли, бес? – послышался в ответ растерянный возглас.
– Я. Выходите. Кончились бандиты. Стрельба у станции идет. Туда бежать надо, – пояснил он, перебираясь к дверям.
* * *
– Ну, парень, ты и учудил! Это ж надо, почти всю банду положить из винтовки, которую первый раз в руки взял! – восхищенно ахал седоусый полицейский, обходя выложенных в ряд бандитов.
Отдельно, прямо на мерзлой земле сидели четверо раненых из состава той же банды. Мишка, держа винтовку на груди скрещенными руками, задумчиво оглядывал арестованных, не понимая, что именно привлекло его внимание. Вся четверка, едва заметно кривясь от боли, сидела с мрачными рожами, то и дело поглядывая на происходящее вокруг.
«А ведь тут не все китайцы, – почему-то мелькнула у парня мысль. – Вот тот, дубленый, явно уйгур. А этот, с краю, вообще на японца похож. Блин, как бы их отличить? Кто их допрашивать станет? И как? Прикинутся, что русского не понимают, и туши свет».
Подошедший к нему урядник, тяжело оперся рукой о стену и, задыхаясь, прохрипел:
– Спасибо тебе, Михаил. Спас.
– Не за что, Николай Аристархович. У меня к этим бандитам свой счет, – негромко отозвался Мишка, продолжая рассматривать пленных.
– Что не так, Миша? – тихо спросил урядник, заметив его взгляд.
– Вон тот, с дальнего краю, явно не китаец.
– С чего ты взял?
– Самому бы знать. Потому и пялюсь на него, как сова на зайца. Кто их допрашивать станет? – повернулся он к уряднику.
– Есть у меня толмач. Восемь лет в колодках у них проходил. Не доглядишь, зубами в глотку вцепится, – слабо махнул урядник рукой, держась за грудь.
– Вы бы присмотрели за собой, Николай Аристархович, – сочувственно вздохнул Мишка. – Лишний вес еще никого до добра не доводил. И от водочки некоторое время лучше воздержаться. К доктору вам надо, чтобы он вам диету какую городскую прописал.
– Это еще что за зверь? – удивился урядник.
– Это вроде как правильное питание. Там нужно расписать, когда, что и в каком виде есть. Тогда человек худеть начинает. В Томске на торгу один заезжий нахваливал. Вроде и ешь, а сам худеешь.
– Ох, твоя правда, парень. Тяжел стал. Сам чую, – скривился урядник. – Ну да бог с ним. О себе потом думать будем. Тут бы с этими разобраться. Лучше расскажи, как ты у станции оказался?
– Собаки, – помолчав, усмехнулся Мишка.
– Чего собаки? – удивленно переспросил урядник.
– Среди ночи проснулся, слышу, один пес заходится. У нас ведь как? Если один завелся, другие тут же подхватят. Особенно если стороннего учуют. А тут заходится, но один. Я на улицу с вашим подарком и ножом вышел, а он вдруг взвизгнул и замолк. Я к забору. Смотрю, а через него двое лезут. Вон тот, с разбитой мордой, мой. Я его рукоятью револьвера приложил. Второго ножом, чтобы раньше времени шум не поднять. Сначала думал, беглые, а потом присмотрелся, хунхузы. Ну, а уж когда винтовку их рассмотрел, – Мишка тряхнул лежащим на груди оружием, – тогда все сразу понятно стало.
