История одного детства – Елизавета Водовозова

У меня в руках неоднократно перечитанная книга: «История одного детства» автора Елизаветы Водовозовой (1844 – 1923).Об авторе и книгеПроизведение является мемуарами (воспоминаниями) автора о своем детстве, а также о тяжелых годах, проведенных в Смольном институте в Петербурге.Родилась Елизавета Цевловская (фамилия до замужества) в 1844 году в семье помещика. Ее отец устраивал домашний театр и к ним в поместье съезжались на представления со всей округи. Жила семья очень хорошо, пока не началась холера. Тогда семье Лизы пришлось пройти через похороны родных восемь раз… Последняя просьба отца к матери была: «Дай детям образование».Семья обеднела после многочисленных похорон и мать перевезла Лизу и оставшихся пятерых детей в деревенскую усадьбу.Лиза взрослела и наступило время учебы. Ее отвезли в Смольный институт, в котором она провела семь тяжелых лет.Смольный был первым учебным заведением, положившим начало женскому образованию. В институте было множество требований и правил, все было очень строго. Лиза очень хотела домой, но справилась со всеми проблемами.Кстати, автор книги позже вышла замуж за своего наставника из Смольного института – педагога В. И. Водовозова. Так что Смольный не только дал ей образование, но и благодаря ему Елизавета встретила своего мужа (в книге об этом не рассказывается, так что это не спойлер).После окончания Смольного института Елизавета написала первую статью «Что мешает женщине быть самостоятельной?». Ее опубликовали в журнале. На этом Елизавета не остановилась: дальше были написаны и книги для детей и подростков, педагогические статьи, очерки и т.д.Мое мнениеОчень интересно и познавательно рассказано про жизнь девушки в 19 веке. Ужасает, как тяжело было учиться и жить в Смольном: ранний подъем, молитвы и посты, холод в помещениях, неудобная тоненькая форма, которая не греет. Утром девушки просыпались, а в спальнях было не больше восьми градусов тепла.Кроме того, кормили довольно скудно и порции были крошечные.В общем, книга точно заслуживает прочтения.Понравилось всё, никаких минусов написать не могу.

Обожаю такие вот автобиографические книги, где есть помещичий быт, история России, школы дореволюционного периода, взросление и становление характера.

Вот вроде бы обо всём этом я читала и знала, но вот каждый раз всё переживаю заново.

1. Как относились к детям и их смертям. На сегодняшний день – это ведь кошмар какой-то! Семьи были многодетные, что помещичьи, что крестьянские, один-другой-третий померли – на то воля Божья. А то ещё и помолятся за упокоение: и здоровым-то есть нечего, зачем ещё больных-то кормить?!

2. Образование детей (особенно девочек). Вот не должна барышня из хорошей семьи стремиться к знаниям. Читать-писать-считать научилась – ооооо, это уже много! А если ещё и язык-другой знает… Вот что её ещё надо?! Учительницей может работать, гувернанткой. а если сама лезет дальше – достойна осуждения и поругания.

3. Смольный институт. Прославленный, великий. И такие неприглядные картины из жизни воспитанниц. Все эти унижения, наказания, физические мучения и огрехи учебы. Даже не верится!

А уж классные дамы-надсмотрщицы – это за гранью! Заклеймить молоденькую девочку чуть ли не проституткой, когда она бросилась на шею родному брату, не разобравшись, не выслушав её, а сразу настаивать на исключении. Хорошо, что у Лизы был богатый и именитый дядя.

4. Великий педагоги. С огромным интересом читала страницы, посвященные Константину Дмитриевичу Ушинскому. Любопытно знать, каким он был в обыденной жизни.Очень понравилось. Советую!

Стыдно признаться, но имя Елизаветы Николаевны Водовозовой (в девичестве – Цевловской) ещё две недели назад ровным счётом мне ни о чём не говорило. Когда-то её мемуары «История одного детства» чудом попали в мой буклист, и теперь я задаюсь вопросом, почему о педагогической деятельности этой удивительной женщины-новатора известно так мало.Воспоминания Елизаветы Николаевны, как ясно из названия книги, касаются периода её взросления, а также обучения в Смольном институте. Таким образом, логично выделить в них две смысловые части.Первая смысловая часть мемуаров примечательна тем, что даёт достаточно полное представление о воспитании дворянских детей в середине XIX века. Сегодня кажутся нереальными (хочется добавить – нелепыми) отдельные верования и традиции помещиков относительно правильности взращивания их отпрысков, однако факт остаётся фактом.✏ Что меня удивило больше всего?1. Отсутствие элементарной гигиены в детских комнатах.

Так, детские никогда не проветривались, а потому духота в них стояла невыносимая. Поскольку детей на Руси всегда было много, то родители старались разместить всех сразу в одной-двух комнатах, а это, естественно, приводило к страшной тесноте. Отдельно стоит упомянуть тот факт, что дети спали на высоко взбитых перинах, которые никогда не сушились и не проветривались. Помимо всего прочего, в холодный период года дети месяцами не покидали своей комнаты. Тараканы, вши, клопы являлись постоянными жителями дворянских поместий. Неудивительно, что детская смертность в то время была столь высока.2. Нелогичный подход к обучению детей.

Если родители всё же решались заняться образованием своих чад, то обучение грамоте происходило следующим образом: кто-то из взрослых называл буквы или слоги, а ребёнок за ним повторял. Однако азбука превзошла всевозможную глупость: в книге четыре-пять согласных стояли рядом (по типу «мргвы», «ждргпу», «пртос» и т.п.), и дети были вынуждены читать эту несусветную чушь, ломая языки. Понятное дело, что дальше алфавита мало кто продвигался в учении.3. Отсутствие родительской любви и ласки.

Я, конечно, знала, что воспитанием детей в основном занимались няни и гувернантки, но всё равно масштаб попустительского отношения родителей к собственным чадам меня поразил. Если бы не няни, в самую пору можно было говорить о массовом феномене педагогической запущенности. Ужас.Вторая смысловая часть мемуаров Елизаветы Николаевны открывает перед читателями мир Смольного института. А если точнее – отсутствие этого самого мира в стенах, казалось бы, благородного заведения.О голоде, холоде, побоях, невежестве классных дам и учителей мне было известно ранее, однако воспоминания Водовозовой настолько искренние, что даже спустя два века делается больно за судьбы русских девушек.Эти казарменные порядки вытравляли вскоре из сердца «смолянки» все человеческие чувства.

Но какова же была моя радость, когда я узнала о том, что мемуары Елизаветы Николаевны содержат необыкновенную по значимости – «живую» – информацию о личности Константина Дмитриевича Ушинского! Оказывается, в последние два года пребывания в Смольном институте Е. Н. Водовозовой порядки учебного заведения кардинально переменилась.Появление Ушинского произвело на нас такое впечатление, будто в тёмном и душном помещении вдруг отворили наглухо закрытые окна и впустили туда широкую струю света и воздуха.

Узнавать о личности и деятельности Ушинского из первых уст – дорогого стоит. Так, читатель не устаёт восхищаться храбрости, силе духа и новаторским идеям Константина Дмитриевича. Благодаря ему институтки стали иметь право задавать вопросы учителю, заинтересовались чтением книг на родном языке, подтянули грамматику и многое, многое другое… Кроме того, Ушинский ввёл в образовательный план новые предметы – физику и естествознание. Теперь наше отношение к Ушинскому не было похоже на прежнее «обожание». Вместо него у нас явилось глубокое дружеское чувство к учителям, уважение и благодарность. Теперь мы часто разговаривали с ними, что было строго запрещено раньше.

Неудивительно, что Константин Дмитриевич недолго продержался в Смольном институте (всего три года) – его педагогические идеи намного опередили своё время. Как бы там ни было, но именно благодаря Ушинскому Елизавета Николаевна Водовозова стала детской писательницей, педагогом и мемуаристкой.