Елизавета Минаева
Сказки для взрослых девочек. VOL. 2

Айзель. «Ооо, Романов мой краш».

Василиса. «Редкий мудак!».

Варвара. «Я с Айзель в team Romanov».

Марья. «Вась, а почему мудак?».

Василиса. «Мне надо было ивент снимать, а он такой прайс загнул, что я на него могла пять фотографов нанять».

Варвара. «Он нам фоткал обложки три, наверное, и ещё пару коммерческих съёмок, всё было отлично, не знаю, почему ты так…».

Василиса. «У вас в издательском доме и бюджеты другие, не надо сравнивать».

Анна. «Чё за мужик? Симпатичный?».

Люба. «Романов моему прошлому клиенту фоткал такую историю, что они спустя полгода её в Инстаграме^[1] до сих пор постят, лол».

Варвара. «Это потому что ты от них ушла, а больше им никто ничего дельного не придумал».

Айзель. «Ань, лови: (ссылка на Инстаграм)».

Алёнушка. «Ой, какой милый мальчик».

Люба. «Варвара, люблю».

Ольга. «Полмиллиона подписчиков? Он чё, жопу в Инстаграм выкладывает и подписывает умными мыслями?».

Варвара. «Он вообще-то для всего глянца истории снимает».

Василиса. «Марья, а тебе зачем?».

Марья ответить не могла. Она присела на скамейке на Тверском бульваре и рассматривала Инстаграм фотографа. Высокохудожественные снимки перемежались модными обложками, редко появлялись селфи его светящегося улыбчивого лица. Помимо картинок Александр рассказывал истории в подписях. Она читала, смеялась и даже узнавала что-то удивительно новое. И это лицо…

Есть лица, которые словно сделаны из одного цельного куска стали. Они могут быть даже с красивыми чертами лица, в них может читаться «порода», интеллект, но от них всё равно хочется побыстрее отвернуться. От таких холодно, хочется поёжиться и укрыться. Закутаться в одеяло, да и вообще поскорее забыть. А бывают лица под наливку, самовар и бублики, такие как у «Купчихи» Кустодиева. Такие лица душевные, компанейские и смешливые, они украсят любой праздник, похороны или бар-мицву. Есть лица хитрые, тоже, кстати, смешливые. У них обязательно паутинка морщинок-смешинок по бокам от глаз, а черты все острые. Владельцы таких физиономий так красиво тебя обведут вокруг пальца, что ты даже особенно не расстроишься, а будешь с интересом гадать, где именно был фокус. Некоторые морды бывают просто глупыми. Их кто-то сочтёт красивыми даже, но предательски выдают пустые, словно выжженные, глаза. А есть – наоборот, умные, интеллектуальные, с глубокими-глубокими глазами, внутри которых как будто можно вселенную разглядеть, смотришь в такое лицо – и хочется срочно что-то почитать. Чтобы не чувствовать себя совсем уж идиотом.

Лицо Романова было как морской пейзаж при ясном небе со всеми его атрибутами. Кудрявые волосы напоминали кучевые облака, зелёные глаза блестели так, словно школьница перед дискотекой переборщила с глиттером, а ещё у него постоянно присутствовала улыбка во все зубы, наверное, она тут и была солнцем, а глаза тогда – морем, сверкающим и бездонным. В этом лице была какая-то бесконечная доброта. И ещё тепло, совершенно точно тепло.

Марья. «Видела его фотографии сегодня на выставке, хочу купить что-то для клиента».

Айзель. «Обязательно познакомься с ним, он такой милый!».

Марья. «Я познакомилась».

Она отключила чат и снова усмехнулась. Как же так, великий дизайнер Марья Максимова знала всех молодых талантливых художников и фотографов города, она ездила к ним в студии, больше напоминавшие нелегальные постройки и самозахваченные чердаки. По необходимости могла выпить с авторами водки, филигранно разбиралась в мифах Древней Греции и радостно вворачивала в беседу, какие художники написали шедевры по каждому. Всё это – чтобы раскопать одну уникальную работу, которая бы подходила конкретному интерьеру. А вот про Александра Романова она сегодня слышала впервые. И кажется, была такой одна во всём городе.

Марья думала, как удивительно: одна мимолётная встреча так ярко преобразила всю её действительность. Казалось, что вечер до выставки был когда-то давно, – неделю назад? Нечто в её состоянии кардинально изменилось, это была как будто неуловимая, но очень важная деталь. Марья не могла объяснить, что именно стало катализатором, да особо и не стремилась разобраться в этом состоянии, она просто брела домой и улыбалась. Единственное, что было ясно наверняка, – фотограф Романов произвёл на неё огромное впечатление. Так что и дома она улыбалась, даже когда засыпала.

Следующее утро Марьи началось как всегда: в семь утра подъём, водные процедуры, затем – сытный завтрак, а после – спортзал. Её расписание требовало плотного и постоянного графика. Тренировки заряжали на весь день, она назначала их на утро, чтобы никто не отвлекал, – и ещё чтобы они с тренером были в зале почти наедине. Силовые тренировки занимали своё место в меню три раза в неделю, ещё три кардио, по субботам Марья плавала километр в бассейне. От фотографа Романова не было сообщений. С другой стороны – а с чего бы они были? Они примерно восемь минут поболтали. Что за мысль вообще идиотская. Откуда только берутся такие. Марья усмехалась своему абсурду, завязывая шнурки на кроссовках.

– А-а-а-абнял-поднял, – приветствовал Марью её тренер Армен.

– Я в форме, детка, – она напоказ продемонстрировала небольшие бицепсы.

– Кто у меня тут самая красивая, подтянутая богиня? – продолжал мотивацию Армен.

– Да это ж про меня речь!

Возможно, Армен был единственным человеком, с которым Марья позволяла себе какой-то странный фривольный диалог, она сама находила его ужасающе дурацким, но почему-то веселилась от души в процессе. Армен подготовил ей сюрприз в виде «дня рук». Между третьим и четвёртым подходом с гантелями по пятнадцать килограммов Армен задал мучивший его вопрос:

– Марья, ты потрахалась что ли?

– Ты охренел?

– Ну чё ты сразу так реагируешь, я же вижу, что ты другая сегодня.

– Так. В чём я другая? Отвечай быстро, пока я не воспользовалась гантелями, чтобы дать тебе по голове!

– Да не знаю, по тебе видно, что ты какая-то… – Марья подняла бровь, зажмурила один глаз и сделала вид, что целится в голову Армена, – ну как типа бодрая.

– Не трахалась я, доволен?

– Вообще недоволен!

– Тебе-то что?

Армен посмотрел по сторонам, прокашлялся и тихим голосом промолвил истину.

– Короче. Есть такие бабы, я называю их «хочухи».

– Как, бл*ть?

– «Хочухи»! Типа им «хочется», ну, ты понимаешь? – Армен доверительно подмигнул.

– Типа у меня на лице написано, что я «хочуха»?

– Да нет, у тебя иначе.

– Можно сразу всю классификацию выдать?

– Короче, ты типа «айсберг».

– Это ещё что означает?

– Гантельки отложи, пятьдесят подходов на пресс сейчас, поехали, один-два-три…

– Да рассказывай уже.

– Айсберг он типа какой? Холодный, неприступный, расхреначит тебя легко и с секретом.

– Так, и что?

– Ну то, что ты такая не даёшь-не даёшь, а потом такое замутишь, что и потонуть можно.

Марья заржала вслух.

– Ну, может и так, а тебе-то что?

– А я забочусь о наших тренировках. Сытая женщина – заряженная женщина.

– Я позавтракала плотно, фотку сделала, показать?

Армен хитро улыбнулся.

– А я не про еду.

– Напомни, почему я с тобой тренируюсь, пошляк?!

– Потому что я типа лучше всех?

– Это да, но я что, правда, обязана терпеть эти мерзкие диалоги?

– Маш, мы пять лет занимаемся. Давай эту фигню отключи, что там у тебя?

– У меня НИЧЕГО.

– Я же вижу!

– Ты должен на мою мускулатуру смотреть, а я расплываюсь жирами!

– По телу ты шедевр, по мозгам – ну-у-у…

– Ах ты сука! – Марья в шутку набросилась на тренера с кулаками.

– Бокс, бокс!

Пару минут они картинно боролись (после разрыва отношений с Димой она часто ходила на бокс…), потом упали без сил на пол (Марья), и диалог продолжился.

– Армен, мне словно восемь лет, я вчера познакомилась с мальчиком, и он мне нравится!

– Хвала небесам, я думал ты фригидная!

– Какой же ты мудак, Армен.

– Мудак не я, а твой бывший Дима. Вот уж король мудаков.

– Не напоминай, пожалуйста.

– Марья. Твой Дима – пример для каждой женщины. Увидела – беги.

– Да, но раскрой тему?

– Марья, я тебя очень люблю. Не в каком-то там смысле, прости, у меня семья…

– Дебил, я приятельствую с твоей женой.

– Но тебе бы себя иногда отпускать…

– Типа набухаться неизвестно где и переспать с первым встречным?

– Ну, алкоголь вредит тренировкам! А переспать – идея полезная.

– Слушай, я так не могу. Простой бездушный секс не принёс бы мне удовольствия.

– Что за «бы»?

– Всегда спала только с теми, кто мне нравился, – Марья сказала это гордо.

– Первый встречный тоже может нравиться.

– Нет, не может. Вот я пересплю с кем-то, а он окажется мудаком. И что мне делать? Корить себя всю жизнь? Спустя десять лет перед сном внезапно вспоминать тот случай, когда я дала мудаку?

– Прелесть одноразового секса как раз в том, что ты не должна разбираться в его внутреннем мире.

– А что я от такого получу? Зачем это?

– Ты не заболталась? Давай-ка, – Армен задумался и с некоторым опасением посмотрел на гантели, – сто выпадов.

– А ты объясняй.

– Понимаешь, секс – это не всегда часть отношений и привязанности, иногда это просто приключение. Когда ты идёшь с подругами в боулинг, это совершенно не значит, что ты будешь постоянно думать о кеглях и сначала узнаешь, не тварь ли шар, которым ты будешь их сбивать. Ты просто приходишь – пользуешься, – следующее словосочетание Армен промурлыкал – получаешь удовольствие – и уходишь. Довольная.

– Кегли и шар для боулинга – неодушевлённые, – Марья кряхтела в выпадах, – а человек – любой, даже такой отвратительный как ты – живой, у него тоже есть чувства, эмоции и какие-то качества. По устройству он чуть сложнее, чем кегля.

– Сразу на пресс в кранч переходи, потом планка на три минуты, – Армен добросовестно работал и тренером, и психологом, – хорошо, предположим, тебе надо, чтобы тебе сексуальный объект «нравился». Неужели тебе никто не нравится?

– Нравится! Я же десять минут назад сказала!

– Блин, упустил. Так это же здорово! Переспи с ним.

– Да что же это такое! Ты о чём-то можешь думать помимо секса?

– Марья, мы секс обсуждаем!

– Я не могу просто переспать с человеком, с которым познакомилась вчера!

– Не понимаю тебя: то тебе для секса надо, чтобы тебе кто-то нравился, то ты не можешь переспать с кем-то, кто тебе нравится, что за бред?

– Во-первых, я не уверена, что нравлюсь ему.

– Ты? Нравишься.

– Откуда ты знаешь-то!

– Ты не можешь не нравиться, ну посмотри на себя, я пять лет этот шедевр создаю.

– Какой эгоистичный человек! Я вообще тоже участвовала.

– Только под моим кнутом.

– Ну хорошо, предположим, я нравлюсь. Хотя я совершенно не уверена в этом. Но тогда он же должен что-то сделать.

– Замуж позвать?

– Да хоть сообщение написать!

– Приседай с касанием пола, – Марья начала выполнять, – ниже можно? Не нагибайся, а приседай… ага, вот так. Нам нужна красивая жопа, нам же мальчик нравится.

– В любом случае: у него есть мой номер, он мне не писал, я ему не нравлюсь, всё просто.

Армен внимательно посмотрел на Марью без тени иронии.

– Ты вроде умная баба, но реально долбанутая.

– Почему?

– Идиотка, вы вчера познакомились, это ты с 7:30 утра в зале, нормальная Москва в это время недавно спать легла.

Марья вновь себя почувствовала дурой. Она так давно не завязывала новых отношений, что совсем забыла, как это происходит. Почему-то казалось совершенно логичным, что, если бы она понравилась Романову, он бы немедленно что-то предпринял, а к середине следующего дня они бы объявили себя парой и заселились в домик. Возможно, стоило пересмотреть саму концепцию начала отношений. А, стоп. Марья упустила одну незначительную деталь. Фотограф вообще-то мог сам быть в отношениях. Или вообще женат. Или гей. Или мог некрасиво есть. Или иметь интеллектуальный багаж как портфель второклассника. И вообще ещё несколько часов назад ей категорически не нужен был никакой роман. Девушка поняла, что она запуталась, более того, сама же загнала себя в ловушку с огромным количеством неизвестных. Кажется, она разучилась заводить отношения.

Самым правильным решением было отпустить ситуацию, ведь за этими мыслями она совершенно не заметила, как день перекатился за обед, а все действия она выполняла на автомате, словно робот.

«Варвара, ты у нас самая мудрая…», – она аккуратно написала интригующее сообщение подруге.

«Какое чистосердечное признание в середине дня!» – Варвара была настроена игриво.

«Я хочу с тобой посоветоваться по одному вопросу, может по бокалу после работы?»

«Милая, если тебе нужен совет, который ещё и сочетается с выпивкой, я готова выезжать».

«В семь в „Еве“?»

«Давай, а какая сфера хоть? Мне надо подготовиться».

«На месте расскажу. До встречи», – Марья решила для себя, что сделала хоть какой-то шаг на пути из лабиринта, поэтому оставшуюся часть рабочего дня смогла провести в относительном спокойствии.

Ровно в семь она вошла в двери любимого ресторана. Дизайнер часто назначала там встречи с клиентами, чтобы натолкнуть их на правильные идеи о том, как должен выглядеть красивый интерьер. На месте её встретили как родную, Варвара ожидаемо опаздывала, так что Марья могла немного поболтать с владельцем – известным московским ресторанным гуру Сашей Сысоевым. К моменту, когда подруга наконец-то соизволила почтить её своим присутствием, Марья уже всё знала про новинки гастрономического мира города.

Минут сорок они трещали о каких-то незначительных вещах, смеялись и не думали ограничиваться «бокалом». Пока Варвара Премудрая не посмотрела на Марью с прищуром, спросив:

– Тебе, кажется, совет был нужен?

Марье было так хорошо в компании подруги, а сама она так смущалась темы, по которой хотела посоветоваться, что старалась отодвинуть момент своего признания. Но Варвару для этого диалога она выбрала неслучайно. У той была уникальная проницательность, поэтому пришлось выкладывать все свои переживания относительно очевидной лёгкой влюблённости в фотографа Романова. Уж слишком много времени он занимал в её мыслях и экранном времени соцсетей.

– …Я даже не знаю, как мне привлечь его внимание, ну, понимаешь, как это у тёлок принято. Показать, что я открыта к коммуникации, – Марья грустно завершила свой рассказ.

– Так, он на тебя в ответ не подписался в инсте?

– А я сама его не зафолловила, просто подсматриваю иногда.

– Ага, и как часто? – у Варвары была отличительная мимическая черта: она поднимала одну бровь и пристально смотрела на визави, пока тот не признается в страшном.

– Ну… – Марья понимала, что она не на собеседовании, поэтому врать не стоило, – раз семь за сегодняшний день примерно.

– Но не подписалась? – Марья бодро закачала головой. – Почему?

– Так он же сам должен сделать первый шаг?

Василиса так сильно подняла брови, что они даже нашли, за какие морщинки запутаться на её аккуратно обколотом ботоксом лбу.

– Марья, я тебя очень люблю. Какой на хрен первый шаг?

– Ну вот если я ему понравилась, и он настроен на что-то…

Варвара взвыла.

– Ты из какого века?

– А что не так?

– Марья, тебе нравится Романов?

– Да, – она опустила глаза, понимая, что ей словно опять шестнадцать, и она не понимает ничего.

– Так дай ему об этом знать! – Варвара энергично жестикулировала и танцевала плечами. – Хоть в инсте подпишись!

Это было так глупо и так просто. Открыть соцсеть, нажать на @ Романова в последних просмотренных и «тыкнуть» в кнопку «подписаться». Через несколько секунд фотограф подписался на неё в ответ. И пока Марья (почему-то поражённая) показывала уведомление подруге, он ещё и сообщение прислал:

«Я уже и надеяться перестал».

– Какой же он хам!

– Почему? – Варвара хохотала.

– В смысле он «надеялся»? – пальцами Марья показала кавычки.

– Ох, – Варвара закатила глаза и цокнула языком, – милая моя девочка…

– Мы почти ровесницы.

– Ты ведёшь себя как ребёнок, поэтому не придирайся и слушай мудрую тётю.

Марья послушно и растерянно кивнула.

– Вот ты нудишь про какой-то «первый шаг». Но наш мир изменился с твоих последних отношений. Это Дима там что-то доказывал, потому что он мудак…

– Почему я весь день должна слушать про Диму? Сначала тренер, теперь ты!

– Потому что Дима мудак. Но не суть. Русские люди выучили слово «харассмент», теперь представители относительно продвинутого общества – коим является Романов, – вынуждены ждать от женщины какого-то невербального «разрешения», чтобы перейти в наступление. Ты подписалась, а он этого и ждал. Фактически наши бабские ухаживания теперь требуют плюс одного шага. Теперь ответим Романову?

Дальше девочки занимались своей любимой игрой в смс-шахматы. Марья делала вид, что особо не заинтересована, но в целом может пофлиртовать (каждое такое сообщение выверялось по знакам), Романов сыпал сдержанными текстами с полунамёком, которые она считала комплиментами (как и было задумано автором). Спустя два часа и две бутылки вина он прислал сообщение, приглашающее её посмотреть фотографии из его коллекции. Пьяненькие девчонки визжали от восторга. Договорились на через два дня, хотя хотелось на через две минуты.

Сутки и ещё одни прошли как в дурмане. Это была бесконечная прелюдия перед её встречей с Романовым. Она никогда раньше не думала, что надеть, так тщательно. Не читала новости мира глянцевой фотографии так подробно. Не задумывалась всерьёз, а не сходить ли ей в салон красоты перед этой типа деловой встречей. Для неё точно не было привычным восемь минут выбирать перед деловой встречей комплект белья, но в голове звучало «а если…». Марья лупила себя по щекам, чтобы проснуться от этого пьянящего состояния. Вместо пробуждения она замечала, как от шлепков щёчки стали румяными. От шлепков… В этом определённо была заслуга болтовни Армена: теперь она всё время думала о сексе. Иногда здравомыслящая часть её мозга просыпалась и говорила: «Какой к чёрту секс, вы не знакомы толком», а потом нездоровый мозг рисовал безумные картинки, в которых фигурировали она и фотограф Романов.

Неожиданные изменения ждали и её соцсети. В Инстаграме внезапно начали появляться красивые сториз с музыкальными плейлистами, интересными интерьерными (как бы профессиональными) решениями, фотографии удивительной архитектуры и даже селфи с острыми ключицами, которые её аудитория не видела ранее никогда. Усилия были вознаграждены реакциями Александра, который исправно комментировал избранные из них. В ход шли огонёчки или короткие одобрительные тексты. Всё это придавало уверенности. Кроме того, у неё было чувство, словно все его сториз были предназначены только для неё. Она тоже их комментировала, но… бред же?

И вот настал день, к которому Марья стремилась, как ей казалось, последние два дня. Но сама она находилась в таком состоянии, словно она ждала этого все свои двадцать девять.

Она приехала чуть раньше положенного, но где-то слышала, что женщине стоит опоздать, поэтому попросила водителя такси просидеть с ней в машине лишние двадцать пять минут. Спустя это время на трясущихся ногах она зашла в ресторан «Жажда крови» на Белой площади (название смешило её с самого начала, как только она получила сообщение от Романова, так как оно вызывало слишком много метафор), моментально нашла глазами его и чуть было не поплыла. Он был точно такой же, как при первой встречи. Улыбался во все зубы и сверкал глазами. Кажется, он даже не прикладывал для этого никаких усилий. Ну вот просто: лицо – морской пейзаж. Однако был в рубашке! Готовился, что ли?

Марья безумно боялась, что, они сейчас сядут за стол, и весь флёр испарится. Будут жевать, мычать, смотреть время на айфонах в ожидании, когда эта нудная встреча закончится. Но вместо этого они проболтали три часа. Три часа смеха, взаимопонимания, интереса и смущённых улыбок Марьи. Оказалось, он тоже изучил её и вовремя вворачивал какие-то слова, понятные только ей. На секунду ей показалось, что они говорят на инопланетном языке, известном только им двоим. Она думала, может это всё вино? У неё ни в чём не было уверенности, кроме того, что она безумно хочет взять его за руку, нет! Чтобы он взял её за руку. Мозг настолько сфокусировался на этом желании, что неконтролируемо заставлял её совершать какие-то встречные действия, но контакта так и не происходило. Марье было так хорошо рядом с Александром, что она уже даже задумалась о том, что, чёрт с ним, эти отношения, этот секс, она хотела дружить с ним навсегда. Наверное, в такой ситуации без секса даже лучше?

И в этот момент Романов внезапно напомнил ей о том, что она вообще-то хотела посмотреть фотографии. Это был совершенный провал. Всё, что уже казалось ей свиданием, превратилось всё-таки в банальную рабочую встречу, где контрагенты просто хотели получше узнать друг друга. Марья эмоционально закивала, Александр попросил счёт, галантно отодвинул её стул и пригласил проследовать за ним. Они брели в студию в буквально соседнем подъезде на Лесной, и в принципе Марья даже радовалась, что они подружились.

– Только не пугайся, это моя студия-слеш-квартира, знаешь, хотелось максимально сократить расстояние от дома до офиса, – он засмеялся, а у Марьи открылись глаза. То есть, так может выйти, что они всё-таки не коллеги, а… нечто большее?

В «студии-слеш-квартире» было две комнаты. В одной из них – просторный офис с натянутыми фонами, светом, огромным рабочим столом с двумя большими «маками» и как бы гостевая зона – диван, телевизор с чудовищно-необъятной диагональю и журнальный столик с фотокнигами владельца жилища. Вторая комната была плотно скрыта дверью от посторонних глаз. Была в этом какая-то тайна.

Романов открыл для гостьи бутылку достаточно небюджетного шампанского и принялся рассказывать про свои фотографии. Мозг Марьи пытался просочиться под щель двери, скрывающей секреты хозяина. Они сидели на диване, болтали обо всём на свете, а он показывал ей свои лучшие фотографии. Насколько же он был талантлив. Она отпускала комментарии, рассказывала, что именно ей нравится в каждом кадре (она как бы тоже историю искусств не просто так пять лет изучала в университете), а он её как-то очень мило благодарил.

Спустя ещё примерно час и бутылку шампанского Марья очень эмоционально отзывалась об очередной работе автора:

– Эти краски! Я не понимаю, как их можно было смешать в одном кадре так, чтобы они не выглядели пошло! Это очень красиво.

– Ты знаешь, что ты очень красивая? – разговор одной фразой поменял направление.

– Мне говорили, – она слишком смутилась.

– Я хочу, чтобы ты это услышала от меня, – его слова звучали естественно и легко.

А её сердце в этот момент билось чаще. Она понимала, что вот сейчас ей нужно какое-то физическое подтверждение его слов. Ещё одно прикосновение, он же раньше так легко её трогал. Но теперь они были одни, наедине, а он зачем-то аккуратничал. Надо было что-то сказать, но слова не подбирались, и тогда она повернулась к нему лицом в надежде, что текст сам появится в голове. А он без предупреждения впился своими губами в её. И дальше всё было так понятно! Она обвила руками его шею, зарываясь пальцами в кудрявые волосы, они целовались так, словно впивались друг в друга, поглощали (жутковато звучит, но как есть), сливались в единое целое губами. Это длилось какое-то продолжительное время, пока Романов не сказал:

– Может, мы пойдём в спальню?

– Саша, я хочу с тобой дружить сто тысяч лет, поэтому, если мы сейчас… – она буквально задыхалась от страсти…

– Если ты не хочешь, ничего не будет, – он снова её поцеловал и провёл кончиками пальцев по бедру.

– Хочу тебя, – Марья сдалась не столько Романову, сколько самой себе. Два раза повторять не было нужды.

Уже утром в своей квартире Марья неспешно пила кофе и блаженно посмеивалась. Кто бы мог подумать, что с этим человеком со светящимся лицом пройдёт лучшая ночь в её жизни. Она перестала себе врать. «Мальчик» ей не нравился, она была по уши влюблена. И этот факт безумно её пугал. Бабочки порхали в животе, в голове, по остальным частям тела энергично передвигались мурашки. Последний раз такое состояние у неё было замечено по факту влюблённости в бывшего.

Но разница между Димой и Романовым была колоссальной: от первого постоянно исходило ощущение опасности, с ним нужно было подбирать слова, тревожиться, если он пропадал из диалога, постоянно доказывать, что она «достойна» (хотя, простите, чего?), поддерживать, верить. В какой-то момент их отношений с Димой Марья буквально винила себя за все его поражения, считая, что это просто она недостаточно его вдохновила. Выражение «правильная женщина может сделать мужчину миллионером» было у неё записано в девиз жизни. Исходя из этого, если Дима не становился миллионером, виновата была она. Это она казалась себе неправильной. А по факту, конечно, просто Дима был эгоистичным, ленивым придурком.

Александр был лёгким в общении, с ним не требовалось быть каждый день веселее, умнее и красивее, он просто хотел, чтобы она была рядом.

Он уже добился невероятных вершин без чьей-либо помощи и «поддержки». Он просто хотел её во всех смыслах этого выражения. И это было какое-то совершенно новое чувство. В кои-то веки ей ничего не нужно было доказывать. Марья даже внезапно, как пишут просветлённые из Инстаграма, поймала инсайт: вообще-то ей не нравились плохие мальчики. Ей нравились хорошие. Такие как Романов.

В подтверждение этих мыслей телефон одобрительно провибрировал.

«Ты невероятная».

Марья улыбнулась так, что у неё захрустели уши.

Следующие дни были полны на эмоции: бесконечные переписки, вечерние прогулки, нежные прикосновения и крышесносный секс. Однако одна мысль тревожила Марью. В её представлении уже был заведён обратный отсчёт, она постоянно ждала какой-то подставы, она постоянно ждала, что это всё закончится через три… два… один…

Спустя неделю Марья набралась смелости.

– Саша, я должна признаться тебе, – он кивнул, – мне кажется, у меня есть некоторая психологическая проблема, – Романов слушал внимательно, – я вроде одновременно ощущаю себя красивой, сексуальной, весёлой, интересной, умной, смешной уписаться, классной и так далее, но мне кажется, что другие люди меня такой не видят. Что я для них какая-то просто баба стрёмная.

– Марья, – он обнимал её, – мне с тобой так хорошо.

– Как мне кажется, это пока. А потом тебе надоест быть в новых отношениях, мои истории окажутся скучными, захочется личного пространства, надоест секс…

– С тобой?

– Ты ещё с кем-то спишь? – Марья картинно удивилась.

– Дурочка, – Романов её поцеловал, – я вообще до тебя думал, что секс немного переоценен.

– Это как?

– Ну, как тебе сказать, иногда секс требует очень много отдачи при неравных трудозатратах.

– Объясни-ка, – становилось интересно.

– Ты точно хочешь в это погружаться? – он сомневался, продолжать ли.

– Естественно!

– Я встречал очень немного женщин, которые могут по-настоящему получать удовольствие…

– Странно. С тобой это несложно, – Марья непроизвольно улыбнулась.

– Я не про это. Некоторые девушки воспринимают секс как повинность.

– Я правда не понимаю.

– Знаешь, «чтобы причёска не помялась». Они совершенно не заинтересованы в процессе, как бы это правильно сказать… – Романов подбирал слова, чтобы никого не обидеть, и это было безумно мило, – у них в голове столько комплексов и переживаний на свой счёт, что они не могут отдаться процессу.

– Комплексов? Знаешь, мне кажется, в тот момент, когда вы уже наедине и голые, некоторые вещи становятся немного важнее того, как ты выглядишь. Ни разу ни одна моя подруга не сказала, что с ней кто-то отказался спать из-за целлюлита или небритых ног.

– Да, ты абсолютно права, кстати, ты когда последний раз ноги брила?

– Александр Романов, как низко, я сейчас начну комплексовать и не дам вам!

– Мы на «вы» перешли? – он опять ржал.

– Скажи, звучит? – Марья снова кокетливо подставила шею под поцелуи, которые немедленно посыпались на неё, – подожди, подожди, объясни сначала.

– А ты же сама всё сказала. Многие воспринимают секс как власть, элемент давления, повинность. Знаешь это «я ему дала»?

– Фу, какая гадость!

– А сколько женщин так живут, совершенно не понимая себя, своё тело, считая, что она сейчас «потерпит», а потом выйдет замуж.

– Их не может быть много…

– Их есть много.

– Чушь какая. У меня семь лучших подруг, с которыми мы знаем все аспекты жизни друг друга, но ни одна из нас ни разу не занималась сексом без желания.

– Это потому что ты выбираешь подруг под стать себе.

– Типа?

– Умных.

– Всё?

– Красивых.

– Ещё что-то?

– Страстных?

– Да.

– Я не могу сказать «сексуальных».

– Почему?!

– Чтобы ты потом смотрела на то, как я разговариваю с твоими подругами и думала, что я нахожу их сексуальными?!

– Какой же ты расчётливый, скользкий тип!

– Я просто тебя хочу.

– Оправдан по всем статьям! – снова целовались. – Но опять подожди, – Романов закатил глаза, – а как же ты жил со всеми этими трудозатратами?

– Ой, Марья, а как же ты жила полтора года без секса?

– У меня есть вуманайзер…

Романов заржал.

– А у меня есть правая рука.

– А можно посмотреть? – Марья закусила губу.

– Иди сюда, я покажу вариацию…

Несколько следующих недель они болтались между его студией и её квартирой, «обратный отсчёт» тикал настолько медленно, что вообще, казалось, замер. Даже его командировка на съёмки в Петербург не виделась ей чем-то обидным. Марья решила, что у неё появится немного времени «для себя», но, вопреки этому убеждению, её досуг состоял из бесконечных переписок, селфи и фейстаймов. И она никогда не была более счастлива подобному нарушению собственных границ. Пока Саша не пропал.

Она понимала, что её бойфренд (спустя полтора месяца его точно можно было так назвать) занят на очень интенсивных съёмках глянцевой обложки «на локации», но от него не было ни строчки уже сутки, а она решила не проявлять женскую истерию, поэтому просто кружила над телефоном как коршун, забыв про сон, еду и почти про работу.

«Ты только не переживай, я в больнице», – Марья на несколько секунд забыла, как дышать.

«ЧТО?» – умнее слов не подобралось.

«Всё хорошо» – текст сопровождался убедительным селфи с больничной койки, на котором светящееся лицо Романова соседствовало с поднятым вверх большим пальцем.

«Наберу?» – она безумно переживала и хотела знать все подробности того, что случилось с человеком, по которому она сходила с ума.

«Не могу сейчас, чуть позже расскажу», – выглядело сухо, но он же был в больнице, там, должно быть, свои какие-то правила.

«Отдыхай, – её сердце почти остановилось от страха, – я переживаю».

Ответа не последовало. Ни сразу, ни в тот вечер, ни через сутки. Она молчаливо ждала, порывалась что-то написать пару раз, смотрела билеты в Питер, думая, насколько это вообще адекватно, передумывала и снова проверяла, не обокрал ли Телеграм её на одно самое важное сообщение. По прошествии суток она буквально сошла с ума и потеряла покой.