Елизавета Лаггар
Песни Серебряных Струн. Песнь первая: «Мечта и воля». Часть первая
– Ай да Сантиль! – похвалил Даан заботливую девушку. – Устроила мне завтрак, достойный как минимум настоящего баронета!
Усевшись на кровать, рядом с подносом, музыкант принялся за угощение. Впрочем, скоро его начало одолевать некоторое беспокойство. Он так тщательно подготавливает себя к сегодняшнему дню… вернее – к сегодняшнему вечеру. И ванну принял, и подкрепился. И Даже поймал себя на мысли о том, что неплохо бы распеться и перечитать написанные специально к Празднику Лебедей стихи, чтобы освежить их в памяти, и попробовать, так ли хорошо они ложатся на музыку. Но… зачем именно он это делает? Да, сначала Даан просто хотел попасть на праздник, выступить в каком-нибудь богатом доме, получить за свою работу щедрую оплату. А, может, тронуть какое-нибудь девичье сердце – или даже ни одно! – чтобы, в чудесном романтичном подъеме прогуливаясь по длинной столичной набережной, открыть свою душу для Вдохновения и новых рифм? А там и снова выступить и… И потом он понял, что должен… обещал… хочет! – оказаться в императорском дворце. Петь, играть, слышать похвалы, овации, получать и источать комплименты. И на меньшее он теперь просто был не согласен!
Но как теперь исполнить эту поистине грандиозную задумку? В голове витали лишь смутные образы и идеи, большинство из которых были просто мечтами об Императорской сцене, и очень сбивали.
– Ладно. Будь что будет, – решил Даан. – Какая-нибудь мысль придет сама собой.
И мысль действительно пришла. Она была довольно дерзкой и казалась трудновыполнимой. Вариантов развития событий его смелого плана было много, а вот шанс на успех – как это всегда бывает – всего один. Даан переставил поднос с опустевшими тарелками с кровати на столик, к чашке, и расположившись на вытертом покрывале, продолжил размышления. Некоторые из них превращали его идеи в настоящий приключенческий роман. Увлекшись ими, музыкант даже сам не заметил, как задремал.
Его вновь разбудила Сантиль. Девушка, как и обещала, пришла забрать посуду.
– Вы… простите, что я так поздно, господин Тэрен, – лепетала она. – Я только успела в ванной прибрать – родители почти сразу проснулись. Пока снова готовила ванну для них… потом с матушкой на кухне… и отцу нужно было помочь… Не могла никак отлучиться. И… посуда вопросы лишние вызовет. А сейчас отец на конюшне, не увидит, что я из комнат с подносом…
– Не извиняйся, – махнул рукой Даан. – Который теперь час?
– Одиннадцать, – Сантиль поставила чашку на поднос, и двинулась обратно к двери. – К полудню господин дель Альфорд приказал его разбудить… Опять придется ванну готовить…
– А скажи, Сантиль, – встрепенулся вдруг Даан, – ты любишь книги?
– Книги?.. – переспросила девушка, и, как всегда, залилась румянцем. – Очень… очень люблю. Но отец не разрешает дома держать много книг. Тем более, если не считает их полезными. Ну… то есть… если это сказки или о любви, то это не полезная книга. Он так думает…
– А ты, конечно, думаешь иначе? – прищурился Даан.
– Конечно, господин Тэрен! – оживилась Сантиль. – Мы с подружками очень любим читать. Вот иногда по вечерами, или если родители отпускают в гости… Ой. Простите, я, наверное, болтаю слишком много…
– Что может быть милее девичей болтовни? – улыбнулся музыкант. – Она – слово щебет пташек в весеннем саду!
Сантиль смутилась и замолчала. А Даан продолжал.
– Я могу подарить тебе книгу. Если ты хочешь. Но взамен мне нужна будет от тебя некоторая помощь… Обещаешь помочь?
– Конечно! Обещаю!.. А чем?.. – Сантиль захлопала глазами.
– А вот этого я пока не могу сказать, – неопределенно ответил музыкант, – потому что пока еще и сам точно этого не знаю. Но если мне будет нужна помощь, и это будет в твоих силах…
– Я сделаю, что смогу, господин Тэрен! – с готовностью ответила Сантиль
– Всё будет пристойно, – обещал Даан. – А теперь иди, пока твой батюшка не вернулся в дом, и не обнаружил, что ты здесь стоишь.
Сантиль кивнула, и поспешила вниз по лестнице. Новая книга, да еще и та, что побывала в руках у господина Тэрена, в любом случае стоила того, чтобы постараться выполнить его просьбу. Какой бы она ни оказалась. Но мысль о том, что «всё будет пристойно» почему-то даже немного огорчала девушку.
Господин Лин дель Альфорд, как и было предвещено, проснулся к полудню, и был в скверном настроении. К нему вновь вернулись привычная заносчивость и высокомерная манера общения, и от вчерашнего веселого юноши не осталось и следа. С хозяевами он был холодно-надменным, даже когда они старались заискивать перед ним. На Сантиль и её брата не обращал вообще никакого внимания. Даана снова назвал батраком. Уселся за стол внизу, в обеденном зале, потребовал себе лёгкий завтрак, альтунарский кофе погорячее, стакан воды и абсолютной тишины, и теперь сидел, просматривая какие-то записи, изредка прерываясь на то, чтобы отхлебнуть кофе.
– Волнуется, – рассудил Даан, отправляясь к себе наверх, в каморку. – Готовится к вечернему выступлению. Ну что ж, можно понять…
Даан здраво рассудил, что напроситься с дель Альфордом во дворец никак не выйдет. Крошечный шанс на это, появившийся после веселого ужина, улетучился мигом, стоило музыканту увидеть, как высоко модник снова задрал нос. А уж тот напыщенный тон, с которым Лин сегодня обращался к окружающим, и вовсе подначивали проучить этого щеголя и сбить с него спесь.
И Даанель Тэрен сделался оружием справедливого возмездия гораздо скорее, чем сам мог бы предположить.
– Эй, любезный Жустав! – раздался голос Лина, громкий и капризный, хорошо слышный во всем доме. – Распорядитесь-ка ванну мне приготовить. Да поживее, поживее! Иначе не успею к приходу цирюльника распеться.
– Всё будет, господин дель Альфорд, не беспокойтесь! – вторил ему Жустав – не таким хорошо поставленным голосом, разумеется. – Эй, Сантиль! Где тебя носит? Быстрее приготовь ванну. Да шевелись там!
Когда Даан услышал этот содержательный разговор, он вдруг понял, как нужно действовать. Давно уже зреющий в голове план сложился сам собой в такую четкую картину, что получающаяся авантюра казалась вполне выполнимой.
Топот торопливых шагов на лестнице подтвердил, что Сантиль поднимается на чердак, к комнате полной сундуков и комодов, в которых хранилось чистое белье.
Даан распахнул дверь своей коморки, и пробрался следом за девушкой, чтобы их разговор никто не услышал.
– Сантиль!.. Ой, прости, не хотел напугать, – затараторил Даан шепотом, радуясь, что обомлевшая девушка не завопила от неожиданности, и не испортила всего дела. – Послушай. Ты обещала мне помочь, а я обещал тебе книгу. Вот она. Итак… Когда господин Альфорд отправится в ванну, и мы будем уверены, что он ничего не забыл и залез в воду, ты сможешь отвлечь своих домочадцев, чтобы они – лучше всего – хоть на пару минут покинули дом?
– Я… я не знаю… – зашелестела Сантиль, переводя взгляд с обложки книги на Даана и обратно. – Я… постараюсь что-нибудь придумать…
– Вот и славно. Я на тебя надеюсь! – сказал Даан, заглядывая ей в глаза. – Книгу я принес – всё честно.
– Спасибо…
– Подожди. Ты ведь сможешь не запирать дверь в комнату Альфорда, когда тот пойдет мыться?
– Да, но… это не по правилам… – засомневалась Сантиль.
– А ты просто забудь закрыть дверь, – предложил музыкант. – В конце концов, господин Альфорд – симпатичный юноша. Ты могла засмотреться на его гордый подбородок, и забыть обо всем на свете…
– Господин Тэрен! – девушка, казалось, была возмущена таким предположением до глубины души. – Я вовсе не такая, и потом… не он… а… вы мне….
– Тогда вспомним о том, какой он напыщенный и крикливый. Сегодня даже больше, чем вчера, – напомнил Даан. – Ты испугалась, заволновалась, и забыла запереть дверь.
– Это… может быть…
– А вот твоя книга, – Даан снова покачал рукой, словно гипнотизируя девушку обложкой с золотистыми буквами.
Сантиль завороженно смотрела на книгу. Это маленькое, но почти бесценное в её глазах печатное издание стоило нескольких проступков и шалостей.
– Значит, договорились, – подытожил Даан, и вдруг вспомнил ещё кое о чем. – Кстати… А не дашь ли ты мне какую-нибудь простыню?
– Простыню?.. Д-да… Конечно. Вот, возьмите! – Сантиль, не задавая больше лишних вопросов, протянула Даану простыню, забрала из его рук книгу, схватила приготовленное белье и юркнула из комнаты мимо музыканта. Отец уже звал ее, и был недоволен тем, что девушка так долго возится. А ведь ей еще нужно было забежать к себе, и спрятать полученный из рук Даана драгоценный подарок. Даану даже стало интересно, где девочки прячут книги. Впрочем, времени стоять, и рассуждать у него не было. Нужно было быть готовым к тому, что Сантиль подаст какой-то сигнал… если, конечно, у нее получится всех отвлечь. Зря, наверное, он втянул её в свою авантюру. Но другого выбора не было.
На жилом этаже зашумели голоса, послышался звук шагов по лестнице – это Альфорд спускался вниз. Шелестело платье Сантиль, идущей следом, и несущей его умывальные принадлежности. Даан насторожился. Что-то могло произойти в любую минуту – а он даже не знал, что именно. На всякий случай натянул поверх чистой рубашки дублет, подхватил свою заблаговременно собранную котомку, чехол с мандолиной, устроился поближе к лестнице, и стал ждать.
Ждать пришлось не меньше четверти часа. Сперва внизу, на первом этаже постоялого двора, всё было тихо. Потом раздались какие-то возгласы, ругань, топот. Потом все это вдруг пронеслось, и стихло. А через миг с лестничного пролета ниже раздался громкий запыхающийся шепот Сантиль.
– Господин Тэрен!..
Даан перегнулся через чердачные перила, чтобы его было видно.
– Я смогла! – девушка радовалась своему поступку так, словно впервые в жизни позволила себе устроить какую-то шалость. – Я отвлекла всех!
– Отлично! – Даан быстро сбежал по лестнице. – Сколько времени у меня есть?
– Не много, но…. Минут десять или пятнадцать… Я там… поросёнка выпустила. Теперь его ловят и отец, и брат, и матушка… И я должна бы… Поэтому побегу. Вы поторопитесь с тем, что удумали. Выйти из дома можно со второго входа, через кухню. Кухарка сейчас в лавку пошла, там… нет никого. А с заднего двора тот выход не очень видно, да и заняты все…. Переполох… Ну… Побегу я!
– Спасибо тебе, маленькая Сантиль, – горячо поблагодарил её Даан, и добавил. – И вот еще. Если что – всё вали на меня. Тебе неприятности не нужны, а мне не в первой. Поняла? Всё на меня вали, без стеснения.
И с этими словами Даан немного наклонился, и быстро, почти невинно поцеловал девушку в губы. Растерянная, едва ли не оглушенная этим Сантиль посмотрела на него огромными, испуганными глазами, то ли затряслась, то ли закивала в ответ, и, спотыкаясь и хватаясь за перила, слетела по лестнице и убежала во двор, оставив Даана с его авантюрой. Теперь всё – наконец – зависело только от него самого.
Не теряя времени, Даан бросился вниз по ступенькам, и через миг оказался у комнаты Лина Альфорда. Она действительно была не заперта. И Даан действовал решительно. Торопливо расстелив полученную от Сантиль простыню на полу, он расстегнул висящий на крючке кофр для одежды, и вытащил из него парадный костюм Лина. На мгновение замер. Костюм действительно был великолепным, как и подобало наряду, сшитому в Киннаре. Но долго любоваться сейчас на изысканную золотую вышивку по плотному небесно-голубому узорчатому шелку означало провалить всё дело. И Даан почти безо всякого почтения завернул наряд в простыню, а затем снова застегнул кофр, словно из него не пропало никаких вещей.
Однако нужно было добыть еще кое-что. Даан прекрасно помнил, где был оставлен ларец, привезенный дель Альфордом. И догадывался, что документы и письма наверняка находятся там. Так и оказалось. Распустив ремни, закрывающие крышку ларца и заглянув внутрь, Даан обнаружил под кисейным платком то, что искал – длинный узкий конверт из дорогой бумаги, внутри которого лежал втрое сложенный листок и карточка – именное приглашение на праздник Лебедей во дворец.
Скорее убрав конверт за пазуху и вновь затянув ларец ремнями, Даан схватил с пола завернутый в простыню костюм, выскочил за дверь, не забыв плотно прикрыть ее за собой, и кинулся на первый этаж. Но перед тем, как покинуть постоялый двор, он позволил себе еще одно маленькое преступление.
Быстро подкравшись к двери ванной, музыкант запер её с внешней стороны, поглубже утопив задвижку. Из-за двери раздавалось пение – Лин дель Альфорд уже начал готовиться к вечернему выступлению, и во всю распевал гаммы.
– Действительно, неплохой голос, – отметил себе Даан, – но во дворце сегодня петь будешь вовсе не ты.
И пробравшись в пустую, как и было обещано, кухню, Даан осторожно выглянул на улицу.
С заднего двора всё еще доносились возня, ругань, визг и хрюканье. Музыкант хмыкнул, немного жалея о том, что не может наблюдать всей картины того, как почтенное семейство гоняется за убежавшим поросенком, в два шага пересек узкую дорожку от двери кухни до калитки, и был таков.
__________________________________________________________________________
Глоссарий
Кресцентий1 (золотой или серебряный) – денежная единица в империи эледов, наряду с сильгантом, фельхольдом и сорраном. Самые ходовые – серебряный сильгант и медный фельхольд. Золотой кресцентий – довольно ценная, вторая по номиналу монета, идущая после полного имперского кресцента. На монетах любого номинала отчеканено изображение лун в разных фазах, оттуда и все названия.
Норхтары2 – воинственная раса людей-северян.
Жиппон3 – другое название же дублета. Деталь мужской верхней одежды, напоминающая жилет с пристёгивающимися рукавами.
Бомолох4 – шут, паяц
Ночь Северной Звезды и Первое Утро Года5 – новогодний праздник в землях Эйланда, отмечающийся с вечера последнего дня осени до полудня первого зимнего дня, и объединяющий светское и религиозное празднования.
Альтунарский кофе6 – кофе из южной провинции империи эледов, отличающийся сильным выразительным ароматом и удивительной бодрящей крепостью.
Вехотка7 – мочалка.
Глава 3
Даану пришлось немало покружить, петляя по городским улочкам, чтобы найти уединенное место, где он смог бы переоблачиться. Город жил своей жизнью: люди шли по делам, разговаривали, продавали – в целом, у кого-то сегодня день был рабочий, а у кого-то праздничный. Музыкант старался не привлекать к себе слишком много ненужного сейчас внимания, и даже ски- нул свой яркий расшитый дублет. Важно было уйти подальше от «Золотого трилистника», но в этом Даан уже порядочно преуспел. Он достаточно приблизился к центру Восточного Астер де Торонисса, чтобы оценить праздничные приготовления зажиточных горожан. Многие дома были украшены венками – куда более помпезными, чем тот, что висел на дверях «Трилистника», а фигурки лебедей разных размеров были выставлены то у дверей, то на подоконниках, то украшали ограды. Иногда казалось, что кое-кто из жителей хочет переплюнуть соседей, показывая свою обеспеченность, и на некоторых домах изображений лебедей было чересчур много.
В другое время и при других обстоятельствах Даан, возможно, заглянул бы на огонёк именно в такой, излишне украшенный дом, чтобы исполнить там несколько баллад и получить заслуженную оплату, но сейчас у него была совсем иная задача. И путь свой музыкант держал мимо всех этих домов и лавок. К городскому парку.
Ему однажды довелось выступать в этом парке на открытом концерте, посвященном середине лета. А еще дважды в нем назначали Даану свидания. Поэтому молодой человек с уверенностью мог сказать, что знает там все укромные уголки, дальние скамейки и самые густые высокие кустарники. Что сейчас было как нельзя более кстати.
С невозмутимым видом прошествовав за каменные, с высокими чернеными решетками, ворота, Даан быстро сошел с главной аллеи на небольшую дорожку слева, и углубился в самое сердце зеленых насаждений. Посетители парка мало обращали внимание на посторонних, увлеченные беседами со своими спутниками или спутницами, созерцанием розовых кустов или собственными мыслями. Поэтому довольно скоро Даан совсем скрылся из виду в буйной зелени.
И уже через полчаса по главной аллее легко и горделиво вышагивал стройный, подтянутый, изысканно одетый молодой господин. Его наряд из шикарной голубой ткани с изящной золотой отделкой, королевская осанка, прямой и открытый взгляд выдавали в нем по меньшей мере высокородного лорда. Гу- стые тёмно-каштановые кудри блестели от специальной золотистой пудры для куафюра, чтобы казаться светлее14, и были зачесаны и убраны в небольшой хвостик на затылке. Молодой господин улыбался и вежливо кланялся всем встречным, получая ответные улыбки и поклоны. Словом – впечатление производил самое приятное.
Кое-что, впрочем, в его образе было немного странно: слишком запыленные, хоть и новые, сапоги, своим видом и фасоном придающие всему наряду некой пикантности, да довольно простой для всего общего великолепия футляр с музыкальным инструментом, что господин нес в руке. Но мало ли какие могут быть причуды у господ?
Впрочем, стоять на бархатных коврах парадной сцены перед родовитыми господами, да и, вообще – зайти в бальную залу в дорожных сапогах, а не лёгких туфлях, было бы непростительным нарушением всяческих приличий и модного этикета. Потому молодой щеголь остановился в двух кварталах от парка, у одной из небольших и весьма неброско украшенных к празднику лавок, явно принадлежащей не самому известному в столице сапожнику. Около лавки сидел мальчуган, и листал какую-то книгу и ветхом переплёте, весьма похожую на учебник. Примечательно, учитывая то, что на дворе стояло яркое лето, и до начала учебы в местных школах оставалось несколько месяцев. И ещё более примечательно, что даже такому башмачнику-подмастерью было доступно образование. Впрочем, чему удивляться? Эледы испокон веков называли себя «просвещённым народом», а значит, грамоте мало-мальски обучен будет любой житель империи. Тем более в самой столице!
Тем временем, мальчишка увидел подошедшего знатного господина, вскочил, и низко поклонился.
– Не угодно ли милорду заглянуть в нашу лавку? Вы можете заказать себе новые сапоги или башмаки. Или купить из готовых, но…
Господин лёгким жестом руки прервал его речь.
– Милорду угодно. Покажи-ка, юное дарование, всё, что есть из обуви самой дорогой и ладной! Пусть наряда из самого Киннара какие попало туфли и не достойны, а мы всё равно попытаемся отыскать лучшее из доступного, и смело обыграть в образе! Мальчишка, проникнувшись этой речью – или просто сделавший вид, что всё понял – шустро юркнул в лавку, и через несколько мгновений явился с охапкой башмаков.
Милорд в изысканном камзоле осмотрел добычу критически.
– Мда. Ничего как-то и не подходит. Это слишком грубое, то – слишком тёмное. А вот у этих носы туповаты. Да и велики они мне…
– Ну… – подмастерье замялся. – Правда ваша. И, признаюсь, есть у нас башмаки ещё одни – и светленькие, и кожа тоненькая, и пряжки на них со стекляшками под хрусталь… Да и если так, на глаз, впору вам будут…
– Так не на глаз бы нам, а на ноги. И что ж ты их сразу не принёс?
– Ну, господин, вы понимаете… – мальчишка оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что его услышат соседи. – Они на заказ пошиты. На свадьбу одному нашему заказчику, постоянному. Дорогие.
– Уж не думаешь ли ты меня ценой напугать? – прищурился франт. – Готов поспорить, я предложу за них втрое больше – лишь бы подошли.
– Ох, не знаю, – засомневался паренёк. – Как решать такое без отца – он к кожевнику поехал…
Его собеседник, словно потеряв терпение, вытащил кошель с деньгами, и потряс им перед лицом мальчишки, звеня монетами. Тот махнул рукой – была ни была – сгрёб не подошедшую обувь, и, снова сбегав в лавку, принес пару действительно ладных башмаков. Щеголеватый господин примерил один, и тот оказался ему вполне по ноге – если затянуть пряжки потуже – так и совсем хорошо сидел. Дело оставалось за малым – купить эти башмаки у сомневающегося парнишки-сапожника.
– Ну, малец, признавайся – сколько вам за них заплатили?
– Отец говорил, два сильганта…
– Вот тебе пять… А, да пусть даже восемь! – расщедрился франт, и снова зазвенел монетами. – Ты ведь, я вижу, парень умный и начитанный. Говоришь хорошо, и считать – я уверен – не хуже умеешь. Понимаешь же, что восемь серебряных лучше, чем два!
– Лучше, – согласился мальчишка. – И учиться – учусь. И в школе, и у отца. Он лавку нашу хочет перестроить, и мастерскую, и башмаки шить тем, кто побогаче – вот и следит, чтобы я говорил складно, как положено…
– Раз всю лавку перестроить хочет – значит, восемь сильгантов лишними в семейной казне не будут, – подсказал теряющий терпение франт, обутый в разные башмаки. – Решайся уже, пока я не ушел!
Паренёк постоял, хмурясь, повертел в пальцах каждую из серебряных монет, и, наконец, решился:
– А, была не была! Авось отец не запорет. Не завтра эти башмаки на свадьбу-то нужны…
– Вот и славно, – просиял знатный франт, – ну-ка, помоги переобуться!
Подмастерье помог, шустро завернул покупку в бумагу, и, сунув в льняную торбу, протянул щедрому покупателю.
– А скажи-ка вот ещё что, юное дарование, – поинтересо- вался тот, забирая мешок. – Чистите ли вы обувь здесь?
– Бывает, что и чистим, – кивнул паренёк. – За медный сорран15 – мигом.
– Вот тебе два соррана, – на полную расщедрившийся господин протянул мальчишке медяки, – начисти мои сапоги и – ты меня никогда не видел.
– Как же не видел? А кто же тогда купил в нашей лавке башмаки втридорога?
– Ну мало ли, какой это мог быть щёголь, – картинно пожал плечами господин в золотистых кружевах, протягивая мальчишке ещё один сорран. – Он мог выглядеть вовсе не так, как я!
– Понял, – кивнул подмастерье, забирая монетку. – Слушаюсь! Я мигом!
Быстро сбегав за дверь лавки, он принес небольшую посудину с водой, несколько тряпок и жестянку с сапожным воском, и скоро сапоги молодого франта действительно были под стать всему образу.
– В лучшем виде! – отсалютовал паренек, закончив работу.
– Молодец, – похвалил господин, взъерошил ему волосы на макушке, и отправился дальше, по своим делам.
А дела, казалось, шли как нельзя лучше. Роль обеспеченного господина-артиста удавалась Даану так хорошо, что он уже сам безоговорочно верил в созданный для себя образ. Однако, музыкант прекрасно осознавал, что великолепный наряд, который он временно одолжил у Лина дель Альфорда – и Даан ни- чуть не сомневался в том, что найдёт способ вернуть Лину его вещи – приковывает к нему восхищённые и внимательные взгляды. А это до поры может быть ему вовсе не на руку! И, прикинув, сколько у него осталось сбережений, Даан решительно направился в первую попавшуюся на пути лавку порт- ного – купить добротный лёгкий плащ, под которым можно будет скрыть свой блестящий костюм.
Портнихи и белошвейки пришли в нескрываемый восторг при виде заглянувшего к ним красавца. Любезно поворковав с ними, Даан одарил каждую серебряной монеткой, отчего выбранный им добротный неброский плащ вышел в два раза дороже свей стоимости. Но щеголеватый менестрель ни на миг не огорчился тому, что потратил почти все свои деньги. Ещё бы! Дамочки улыбались и млели, он сорил деньгами, как заправский богач, да и к тому же в запасе у него оставался целый золотой кресцентий!
Мысленно любуясь собой, Даанель Тэрен поправил на плечах свой новый плащ, и продолжил неторопливую прогулку. Теперь, когда он завершил все приготовления, оставалось лишь прибыть ко дворцу в назначенный час, и до того было еще прилично времени. Менестрель мысленно отрепетировал все приготовленные к празднику песни – даже поменял пару строк на более удачные – и, удовлетворённо улыбаясь, отправился к большому фонтану с двумя высокими статуями четы древних правителей, что сверкал посреди открывшейся перед ним площади. Здесь было людно и весело. Под светлыми наве- сами, украшенными гирляндами из цветов, лент и перьев, были накрыты столы для горожан. Все угощались сладостями, смеялись, пили вино, и отплясывали под незатейливые лёгкие мелодии, что наигрывала небольшая группа музыкантов, сидящих на невысоком крытом помосте.
– До чего приятно видеть беззаботный столичный праздник, – неожиданно для себя произнёс Даан вслух. – Вроде, всё так же, как и везде – музыканты, угощения, танцы, раскрасневшиеся улыбчивые дамы – а всё равно иначе. С размахом, с осо- бой статью, с норовом.
– Это потому, благородный сударь, что мы в Астер де Торониссе! – заметил сидящий за столиком неподалёку тучный, чуть захмелевший купец, украсивший голову венком из белых роз. – Здесь всё лучше, чем в любом другом уголке нашей великой империи! – тут он поднял наполненный кубок, и обратился к тем, кто пировал рядом с ним. – За Эледею, друзья! За Астер де Торонисс! За нашего доброго государя-императора и его славную фамилию! За День Лебедей! Виват!
– Виват! Виват! Виват! – подхватили празднующие со всех сторон.
– Виват! – Даан вскинул руку, выражая солидарность с прозвучавшим тостом. Сам выпить вина он пока не решался, да и кубка ему не предлагали.
Удалившись от пирующих и поднявшись на один из мостков с красивыми точеными перилами, откуда открывался хороший обзор на площадь с фонтаном, музыкант принялся рассматривать статуи. Он еще до первого своего визита в столицу знал историю о тех, кому посвящались эти мраморные изваяния – первой императорской чете и ныне, уже более трёхсот лет, правящей эледами династии дель Бальфарр. Им и был по- священ отмечающийся сегодня праздник Лебедей. Даан хорошо помнил эту легенду – многие эледы, приезжающие обучаться во Вдохновенный Киннар, нередко брали её в основу своих сочинений. Некоторые из них Даан даже исполнял сам, а для каких-то, принадлежавших его собственным вольным студентам, правил стихотворные строки.
Легенда рассказывала о том, как молодой и дерзкий король Олхард дель Бальфарр, придя к власти, решил объединить все земли эледов в одну империю. Какие-то уже сотни лет входили в её состав, какие-то сочли решение короля разумным, другие же пришлось завоёвывать. И дольше всех сопротивлял- ся герцог дель Латор, правитель Аурентерны, и даже после его гибели на поле брани, провинция не сдавалась. Вителла, гордая и прекрасная дочь герцога, продолжила свободолюбивое дело отца. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы король Олхард не полюбил дерзкую герцогиню, и любовь эта не встретила взаимности. Однако, гордая девица поставила королю условие – на их триумфальной встрече в столице не должно быть ни одного воина, ни одного вооруженного солдата, но при этом встречать августейшую невесту должны так, как положено по этикету – с фейерверком, музыкой, и рядами почётного караула гвардейцев, выстроенными до самых дворцовых ворот. Исполнить такое желание простой смертный никак не мог, но великая любовь творит великие чудеса: король обратился за помощью к доброму волшебнику из Архадов, и тот выполнил просьбу влюбленного монарха. В назначенный день и час прекрасная герцогиня явилась ко двору, и в мирной столице, убранной белыми цветами, её встречали шеренги лебедей, выстроившихся, словно вымуштрованные гвардейцы. Так король выполнил пожелание своей возлюбленной, они сочетались законным браком, и вместе стали справедливо править всей великой империей эледов. А праздник лебедей с того дня празднуют каждый год летом, в седьмое число месяца Гераард, и в этот день всем дамам – особенно знатным – дарят богатые подарки, прощают любые капризы, и даже привет- ствуют самые дерзкие нарушения этикета. Сколько это породило шуток и анекдотов разной степени приличия – и не сосчитать. Но сама легенда Даану нравилась: и красивая, и романтичная, и чувственная.
Менестрель снова улыбнулся, поглядев на обращенные друг к другу каменные лица императора Олхарда и его императрицы. Он помнил, что в западной части Астер де Торонисса есть такая же площадь, посреди которой стоит фонтан-близнец с точно такой же статуей. Говорят, впрочем, что между этими изваяния- ми есть кое-какие различия в деталях. Иногда люди специально путешествуют из одной половины города в другую, чтобы сличить их по памяти. Милое столичное развлечение, которое приносит немалый доход извозчикам, что перевозят путешественников через мост Тысячи Звезд. В другое время, возможно, Даан и сам пустился в такое приключение, но сегодня его путь лежал в сторону куда более высокой цели. И пришло время, наконец, к ней приблизиться.
Дойдя до набережной, откуда уже виднелся въезд на огром- ный мост Тысячи Звезд, Даан направился к дежурящим там извозчикам. Выбрав самого представительного из них, сидящего на козлах довольно дорогой кареты, Даан обратился к нему.
– Любезный. Довезешь ли до императорского дворца? Плачу золотом.
– Ох ты, – кучер даже сдвинул шапку на затылок. – Отвезу, молодой господин! Что же не отвезти?.. Только чтобы даже к Первым Воротам Орла подъехать тут ведь разрешение нужно, или приглашение.
– Ты, любезный, за простого прохожего меня, никак, держишь? – улыбнулся Даан, ни на миг не выходя из образа. – Есть приглашение. Самое что ни на есть официальное. А вот ждать времени нет.
– Не сердитесь, Ваша милость! Виноват. Виноват! Как императорский кортеж помчим. За полчаса до дворца доедем! – закивал кучер, привставая на козлах. Он коротко присвистнул, и с запяток кареты спрыгнул конопатый долговязый юноша в лакейской курточке, распахнул дверцу с маленьким окошком, и заученно поклонился.
Даан протянул вознице свою последнюю золотую монету, и уселся на туго набитый тюфяк сидения. Дверца закрылась, лакей вскочил на запятки. Щелкнул кнут, и карета тронулась с места, слегка покачиваясь.
Ездить в каретах Даану доводилось не так часто. Но он точно мог сказать – кареты в Астер де Торониссе да и вообще, в центре империи эледов, были удобными. Проектировщик хорошо поработал над тем, чтобы ход у карет был плавный, а саму кабину почти не качало. Это, так или иначе, помогало не отвлекаться на посторонние ощущения, и позволяло придаться размышлениям. Путь предстоял довольно длительный. Мост Тысячи Звёзд был поистине громадным сооружением. Он был перекинут через пролив Гратт-Эскапьен, и соединял Восточную и Западную половину столицы между собой. Мост был таким длинным, что резвая лошадь перевозила желающего попасть в другую половину города не меньше чем за час. Противоположного берега даже не было видно, а находящиеся на искусственно созданных островах дворец Императора и магическая Академия Вент де Росса, что были расположены ровно посередине пути, казались едва заметными полосками над водой. Даан знал, что при строительстве этого мо- ста, академии и, разумеется, императорского дворца принимали участие могущественные маги – архады16. Вообще всей своей благоустроенностью столица, да и все окрестные земли, лежащие и ниже по долине Гратт-Эскапьена и выше, дальше – к деревне Ристмик, были обязаны именно архадам. Вроде как, их осталось на этом свете всего несколько. Но работу, надо признать, они совершили колоссальную.
