Елизавета Ефремова
Игорь Грабарь. Жизнь и творчество

«Моя жизнь потекла по трем различным руслам – научному, литературному и художественному. Каждое из них представляло собою замкнутый круг самодовлеющих интересов, мыслей и чувств, но так как они без остатка заполняли весь мой день, чрезвычайно удлиненный по сравнению с обычным студенческим днем, то я их воспринимал тогда и переживаю в своих воспоминаниях сейчас как единую целостную, бесконечно увлекательную, ибо до отказа насыщенную впечатлениями, радостную жизнь»^[10].

Работа в «Ниве» принесла Грабарю не только истинное удовлетворение, но и новые интересные знакомства. Особо теплые отношения сложились у него с управляющим конторой журнала Юлием Осиповичем Грюнбергом – близким знакомым выдающегося русского художника Валентина Александровича Серова, который не раз портретировал и его, и членов его семьи. Игорь Эммануилович писал о Грюнберге: «Лично я обязан ему столь многим, что его образ запечатлелся в моем сердце в ореоле яркого света, не угасшего и до сегодняшнего дня. Благодаря большому опыту и природной чуткости, он сразу понял, что университет, юмористика и даже “Нива” – для меня только эпизоды, а мое основное, главное, цель моей жизни – искусство»^[11]. Высоко ценил Грабарь и доброжелательное к себе отношение редактора «Нивы» – известного писателя и поэта Алексея Алексеевича Лугового, одного из крупнейших романистов того времени, произведениями которого зачитывались представители различных слоев российского общества. Знакомство с Алексеем Алексеевичем вскоре перешло в многолетнюю дружбу. Грюнберг, который был одним из инициаторов издания в приложениях к «Ниве» собраний сочинений русских классиков, предложил Грабарю создать иллюстрации к повести Николая Васильевича Гоголя «Шинель». Эта работа стала бесспорной удачей начинающего художника и принесла ему широкую известность. Мастерски исполненные в технике туши рисунки художника воспринимаются как нечто единое с текстом, составляя к нему запоминающийся образный комментарий. Грабарю удалось отобрать главные моменты повествования. Иллюстрации отличаются лаконизмом и глубиной пространственной перспективы. Придавая особое значение эффектам освещения и выстраивая изображение на сочном пятне, контрастах света и тени, художник создал созвучные литературным персонажам, живые, эмоционально выразительные образы, проникновенно и непосредственно воссоздающие атмосферу гоголевского шедевра. Рисунки так понравились сотрудникам редакции журнала, что вскоре Грабарю предложили оформить всю серию гоголевских книг. В украинской деревушке Малая Русава, расположенной в Подольской губернии, где в имении знакомой помещицы Грабарь проводил лето, он плодотворно работал над эскизами иллюстраций. В них нашли отражение своеобразный быт, старинные предметы и утварь, а также характерный народный типаж окружающих художника сельских жителей. Всего за два года он создал большие циклы рисунков к повестям и рассказам Н. В. Гоголя. Книги «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Заколдованное место», «Майская ночь», «Ночь перед Рождеством», «Тарас Бульба» с иллюстрациями Грабаря выпускались в 1893–1895 годах в «Товариществе издательского и печатного дела А. Ф. Маркса». Между тем, несмотря на успех, Грабарь испытывал некоторое неудовлетворение от необходимости ради заработка заниматься иллюстрированием книг.

«Рисование занимало у меня так много времени, – вспоминал он впоследствии, – что не оставалось ни минуты свободной для занятий живописью, а живопись всегда была моей главной страстью…»^[12]

Однако художнику в это время все же удалось написать несколько неплохих натурных этюдов. Так, несомненный интерес представляют портрет мужчины, сидящего на венском стуле в шубе и цилиндре, жанровая сценка «В конке», натюрморт с зеленой лампой и особенно удавшийся портрет няни с ребенком на руках. Через несколько лет некоторые из этих работ, а также лучшие иллюстрации к произведениям Н. В. Гоголя будут представлены Грабарем в качестве домашнего задания при поступлении в Императорскую Академию художеств.

В университетские годы Игорь Эммануилович по-прежнему оставался постоянным посетителем всех крупных художественных выставок. Большое впечатление на него произвели экспозиция картин Ивана Константиновича Айвазовского и XIX выставка работ мастеров «Товарищества передвижных художественных выставок», на которой он особо отметил лирические пейзажи Василия Дмитриевича Поленова, а также Исаака Ильича Левитана и Александра Александровича Киселева. Но более всего его захватила живопись Ильи Ефимовича Репина, картины и этюды которого экспонировались вместе с пейзажами Ивана Ивановича Шишкина в залах Академии художеств. Молодого Грабаря буквально потрясли пластическая мощь и широта живописи новаторских репинских этюдов, один из которых, исполненный для картины «Явленная икона», как впоследствии вспоминал художник, ему даже удалось приобрести у автора. Уже тогда Грабарь осознал масштаб личности и дарования выдающегося русского художника, волшебную силу его искусства, творчеству которого в зрелые годы он посвятит статьи и монографии. Считая Репина самым ярким выразителем эпохи, Игорь Эммануилович писал: «Он умел еще боготворить великих мастеров <…> думал о живописи и владел ею, беззаветно любил свое искусство, притом для него самого, а не как средство выражать умные идеи <…> в нем редко умирал артист, что особенно заметно на его этюдах и портретах, среди которых есть такой шедевр, как портрет Мусоргского»^[13].

Благодаря невероятному усердию и трудолюбию за четыре года Грабарь не только успешно овладел профессией юриста, но и прослушал полный курс по истории и филологии. Он вышел из стен университета широко образованным дипломированным юристом, а через год осуществилась его давняя мечта: в возрасте двадцати трех лет он стал учеником Императорской Академии художеств. К этому времени он уже был не только автором многочисленных статей об изобразительном искусстве, но и успешно работал как график и живописец.

Глава II
Ясно чувствовать свое движение вперед

Здание Императорской Академии художеств, в которой так долго мечтал учиться наш герой, было построено во второй половине XVIII века по проекту основоположников классицизма в русской архитектуре Александра Филипповича Кокоринова и французского зодчего Жана-Батиста Валлен-Деламота. И сегодня всех, кто приходит на Университетскую набережную Васильевского острова Санкт-Петербурга с легендарными, созданными тридцать пять веков назад египетскими сфинксами, завораживает монументальная ясность и красота этого величественного сооружения. В гармоничном архитектурном ансамбле слились воедино разные виды пространственных искусств – архитектура, скульптура и живопись. Обращенный к Неве главный фасад здания с гладкими дорическими пилястрами выделен тремя четырехколонными портиками. Над входом помещены статуи Геркулеса и Флоры и торжественная надпись с датой закладки здания Академии художеств: «Свободным художествам. Лета 1765». Не менее эффектно оформление и внутреннего пространства. Нижний вестибюль с причудливыми сводами и рядами ионических колонн издавна и до наших дней вдохновлял воспитанников Академии к творчеству, став, по сути, для многих из них первым натурным классом. Плавно изгибающиеся лестницы уводят в просторные парадные верхние залы со светлым вестибюлем, откуда можно попасть в конференц-зал с великолепной купольной росписью, изображающей летящую по небесно-голубому облачному небу в окружении прекрасных муз квадригу Аполлона – в древнегреческой и древнеримской мифологии наиболее почитаемого бога света и покровителя искусств.

В пореформенной Академии художеств, в которой предстояло два года учиться Игорю Грабарю, уже отшумели бури перемен, призванные оздоровить тяжелую атмосферу реакции, сложившуюся после убийства народовольцами Александра II. Прошли те времена, когда при приеме учеников начальство презрительно относилось к представителям низших сословий, заранее считая их политически неблагонадежными и неспособными к занятиям искусством. Произошедшие кардинальные перемены были результатом активной деятельности партии реформаторов, возглавляемой конференц-секретарем Академии художеств, крупным государственным деятелем графом Иваном Ивановичем Толстым. Ему удалось добиться создания специальной комиссии для выработки нового устава, введенного в действие как раз осенью 1894 года – времени поступления Грабаря в Академию художеств. Принятый устав разделил прежнюю Академию на два учреждения, располагавшиеся в историческом здании на Университетской набережной: собственно Академию художеств – государственное учреждение для развития и распространения искусства в России и Высшее художественное училище при Академии художеств, управляемое Советом профессоров с ректором во главе. Первым ректором стал Александр Никанорович Померанцев – талантливый архитектор, наиболее известным сооружением которого стали Верхние торговые ряды в Москве, с 1921 года переименованные в Государственный универсальный магазин (ГУМ).

Согласно уставу, значительные изменения претерпела прежде всего система обучения. Бывшие академические классы с дежурными профессорами были заменены на четырехгодичные занятия в мастерских под руководством ведущих педагогов. Им предшествовали общие двухгодичные классы рисования: головной и натурный. Единственной поощрительной мерой осталась столь любезная усердным и успешным ученикам длительная пенсионерская поездка за границу для дальнейшего совершенствования мастерства, которую полностью оплачивала Академия художеств. Но самым важным стало то, что собственные мастерские получили крупные мастера реалистического направления, многие из которых были членами прогрессивного объединения «Товарищество передвижных художественных выставок». Основанное в 1870 году в Санкт-Петербурге в ходе борьбы передовых художественных сил страны за демократические идеалы, оно активно противостояло официальному центру искусства того времени – Императорской Академии художеств. Между тем нельзя забывать, что именно в стенах Академии за ее почти вековую историю была выработана первоклассная система обучения, которая базировалась на высокой культуре рисунка – в то время основном учебном предмете. В первом уставе Академии художеств было записано, что именно «исправное» рисование помогает достигнуть желаемого совершенства в живописи, скульптуре и архитектуре.

Однако, несмотря на положительные стороны обучения будущих художников, разработанный в стародавние времена академический метод стал мешать творческому росту тех учеников, которые стремились как можно точнее и правдивее отобразить окружающую их действительность. Их уже не удовлетворяло штудирование античных памятников, что порождало внешне красивое, но лишенное жизненного содержания искусство. Недовольство среди многих учеников к 1860-м годам достигло своей высшей точки, и вскоре в стенах Академии художеств произошло невероятное событие, вошедшее в историю русского искусства как «бунт четырнадцати». Именно столько самых талантливых учеников, допущенных до соревнования за Большую золотую медаль, что давало право на пенсионерскую поездку за границу, 9 ноября 1863 года отказались писать конкурсную картину на далекий от жизни сюжет из скандинавской мифологии. Они демонстративно вышли из Академии художеств, тем самым решительно порвав с канонами и идеалистической эстетикой академизма. Возглавил группу бунтарей один из самых талантливых учеников Академии художеств Иван Николаевич Крамской – будущий блистательный мастер жанровой, исторической и портретной живописи. Через несколько лет по его инициативе, а также при деятельном участии известных живописцев Григория Григорьевича Мясоедова, Николая Николаевича Ге и Василия Григорьевича Перова на кооперативных началах было создано «Товарищество передвижных художественных выставок», сыгравшее огромную роль в процессе становления и укрепления новой реалистической живописи. Выработанный передвижниками прогрессивный в то время по отношению к академизму метод критического реализма позволил правдиво отображать жизнь и историю народа. Многочисленные передвижные выставки сделали «Товарищество» самой авторитетной художественной организацией России, окончательно нарушив монополию Академии. Сегодня уникальное собрание произведений художников-передвижников хранится в Государственной Третьяковской галерее. Ее основатель – известный московский предприниматель, коллекционер и меценат Павел Михайлович Третьяков – был страстным почитателем новой национальной демократической школы живописи. Разделяя идеи русского просветительства XIX века, он начал приобретать произведения художников-передвижников, оказывая им тем самым не только существенную материальную помощь, но и огромную моральную поддержку.

Профессорами обновленной Академии художеств, в которой предстояло учиться Игорю Грабарю, стали художники-передвижники Владимир Егорович Маковский, Илья Ефимович Репин, Иван Иванович Шишкин, Архип Иванович Куинджи, руководившие, соответственно, жанровой, живописной и пейзажной мастерскими. Они кардинально изменили принципы преподавания, отныне основанными не на классицистических образцах и далеких от жизни темах, а на точном детальном изображении современной действительности и природы. Гипсовые слепки с античных скульптур и идеально прекрасные натурщики, словно сошедшие с греческих и римских барельефов, сменились типичными, как будто выхваченными из самой гущи народа моделями. Одного из таких стариков-натурщиков Грабарь изобразил на этюде, написанном во время обучения в головном классе Академии. Художник стремился максимально точно выразить самое существенное в человеке, внешне достоверно передать все его достоинства и недостатки. Используя тонкую штриховку и тщательную светотеневую разработку, он смог отразить основные характерные черты модели. Пристальное изучение натуры, искренний интерес к человеку, желание найти новые средства художественной выразительности позволили Грабарю создать правдивый запоминающийся образ умудренного жизнью пожилого человека. Этюд очень понравился преподавателям, и талантливого ученика сразу же перевели в натурный класс, а через год с небольшим и в живописную мастерскую Ильи Ефимовича Репина. Столь стремительному успешному преодолению первых ступеней обучения Грабарь во многом обязан легендарному академическому педагогу Павлу Петровичу Чистякову, с которым познакомился еще за два года до поступления в Академию художеств. Этот замечательный мастер рисунка и композиции был единственным из профессоров дореформенной Академии, которого не отправили в отставку. Однако Павла Петровича все же отстранили от преподавания, назначив заведующим мозаичной мастерской. Но, как образно и метко писал Грабарь,

«…скорее Академию можно было отставить от Чистякова, чем Чистякова от Академии. Не имея своей аудитории в стенах Академии, он создал ее у себя на квартире, во флигеле по 3-й линии, занятом мозаичной мастерской. Тут по субботам собирались избранные из учеников… и здесь он царствовал безраздельно…»^[14]

По мнению Ильи Ефимовича Репина и других крупных художников, среди многочисленных академических преподавателей в то время не было никого, кто мог бы сравниться по уровню мастерства и знанию законов изобразительного искусства с Чистяковым. Прославленный педагог воспитал за свою долгую жизнь многих известных художников, в том числе и самого Репина. Учениками Павла Петровича были такие крупные мастера живописи, как Виктор Михайлович Васнецов, Михаил Александрович Врубель, Василий Дмитриевич Поленов, Валентин Александрович Серов, Василий Иванович Суриков. Многим из них он запомнился также своей простотой в общении и добродушно-лукавым нравом. Одно перечисление имен этих выдающихся русских художников свидетельствует о том, что педагогический метод Чистякова сыграл огромную роль в развитии русского искусства второй половины XIX – начала XX века. Павел Петрович, который сам окончил Академию художеств, а затем стажировался в Париже и Риме, начал преподавать с 1872 года. В основе его педагогической системы лежало стремление обучить будущего художника объективным законам искусства, выведенным в результате длительного изучения натуры. Это объединяло ее с известными европейскими школами Антона Ажбе, Шимона Холлоши, Фернана Кормона, представлявшими единое прогрессивное направление художественной педагогики того времени. После поступления в Высшее художественное училище при Академии художеств Игорь Грабарь не прекращал занятия у Павла Петровича, который дал ему прежде всего ценные практические профессиональные навыки. Метод Чистякова, несомненно, оказал большое влияние на творческое развитие молодого художника, на достижение им того высокого уровня мастерства, который позволил быстро преодолеть все начальные ступени обучения и перейти в мастерскую Ильи Ефимовича Репина.

Успехи Грабаря кажутся еще более значительными, если вспомнить, что в эти годы вместе с ним учились такие талантливые молодые художники, как Константин Богаевский, Аркадий Рылов, Николай Рерих, Константин Сомов, Анна Остроумова-Лебедева, ставшие впоследствии ведущими живописцами и графиками, произведения которых вошли в золотой фонд русского и советского искусства. Ярким свидетельством высокого уровня мастерства учеников Высшего художественного училища является превосходный портрет молодого Грабаря, написанный Филиппом Андреевичем Малявиным, создавшим запоминающийся, выразительный и меткий по психологической характеристике образ. Он изобразил его стоящим в свободной непринужденной позе в натурном классе в окружении непременных принадлежностей художнического ремесла: палитры и кистей. В портрете убедительно переданы органично присущие Грабарю такие черты характера, как эмоциональность, порывистость, импульсивность. Малявин – один из самых способных учеников репинской мастерской – написал портрет темпераментными, быстрыми, смелыми мазками в технике alla prima, что означает с итальянского «в один присест». Действительно, художник закончил его всего за один сеанс, в то время как принятый традиционный метод ведения живописной работы предполагал постепенное нанесение масляной краски при полном высыхании предыдущего слоя, что увеличивало время работы над картиной, портретом или натюрмортом. Написанный Малявиным портрет достаточно сдержан по колориту, а между тем в историю русского искусства этот художник вошел как мастер экспрессивных форм и смелой декоративной красочной гаммы, создающей завораживающую стихию цвета. Портрет Грабаря вызвал восторженные отзывы не только учеников, но и маститых преподавателей.