ElisonCha
Потерянные истории

Глава 8. Красные туфли

На зеленом пуфике коридора детского сада сидела девочка лет шести. Поверхность ее головы тянулась во внешний мир тремя выпуклостями: хитрым хвостиком, объемной заколкой и до ничтожности маленьким носом. Девочка казалась нарисованной, ибо обладателями схожих носиков обыкновенно являлись лишь персонажи детских рисунков да девы, переборщившие с фотошопом.

В новой красной туфле она бойко задрала ногу вверх. Застежка оказалась вредная и тугая. Девчушка хмурилась и пыхтела, однако не сдавалась. На помощь к ней ловко подоспел Женька, давно и нетайно влюбленный в эту юную даму.

Мальчишка галантно взял ножку леди, как некогда подметил он на картинке книжки Диснея. И тут же какое-то новое, доселе неизвестное чувство посетило его. Женька был горд собой!

Под хихикающие взгляды воспитательниц он мужественно справился с обеими застежками.

– Какие красивые туфли! – искренне грустно вздохнула одна из зрительниц, маленькая мисс в коричневых сандалиях.

Женька свысока взглянул на нее, словно это были его туфли. И гордо, как давеча услышал он во «взрослом» фильме, произнес: «Я, когда вырасту, ей лучше куплю! Да что там туфли, я ей машину куплю! Нет, я ей кольцо куплю! Большое такое!» И Женька показательно сжал кулак, демонстрируя то ли свое могущество, то ли размер предполагаемого кольца.

Шли годы. И туфли стал застегивать мальчик Миша. С ним они всегда лихо пускались в пляс. Однако девочка запрещала ему ковыряться пальцем в носу. На что Миша, буркнув: «Я уже взрослый, я сам решаю! Мне вообще-то 25 годиков уже» – перестал застегивать туфли и ушел.

Затем появился Дима. Дима был как артхаусное кино – меланхолен до самоубийства. Однако с ним туфли всегда сопровождались платьями из модных коллекций и ходили исключительно по качественным половым покрытиям. Увы, даже все самое лучшее быстро надоедает, будучи скучным.

И в жизни туфлей появился человек с тикающим сердцем. Когда он видел их остроносый силуэт, из груди его становился слышен такой шустрый трепет волнения. И туфли были счастливы цокать под ритм его пульса. Но время шло, а тиканье становилось все медленнее. Так в один день звук его сердца выдал совершенно рОвноДушный пульс. И тогда туфли просто ушли.

Плелись туфли медленно и грустно и даже немного расклеились. Но тут они встретили человека с татуировкой членоголового слона. Туфли были отчаянно любопытными и последовали за ним. Однако вовремя убежали. А то ненароком бы в дерьмо какое наступили.

Теперь же решили туфли отправиться за здоровым любопытством на представление. И там фокусника встретили. Фокусник этот умел туфли удивлять. И они всегда с ним танцевали, словно слышали музыку, которой не было. Да все бы так они и вальсировали по жизни под раз-два-три, но случайно увидели, как удивляет он другие лодочки.

А фокусник говорит: «Ты кому веришь, своим глазам или моим словам?»

Словам, конечно, хотелось верить, однако глазам приходилось доверять.

И так уж отчаянно надоело все это туфлям, что оборвали они дурацкую застежку и вообще машину себе купили.

Конец.

Эпилог

Знаете, какие-то N лет назад, когда я рождалась, мне досталась самая светлая семья из свободных. И да, родители не подарили мне По́рше на 18-летие, не показали географию по штампам в паспорте, не рассказали, как строить бизнес и есть устриц. Нет, они не научили меня разбираться в винах и брендах. Однако научили делиться конфетой, даже если она последняя и уж очень вкусная. Смело спускаться с самой высокой горки, «внизу обязательно будут люди, они подхватят, а если нет, то разбитые коленки заживут, не стоит их бояться». Но главное! Они показали, как Любить, море животных, прохожих, а еще доверяли мне настолько, что отпустили самостоятельно разбираться в жизни и искать свои ответы!

И да, к нам в гости не придет Кизяков, о моих родителях в Forbes не напишут вдохновляющей статьи, у них не возьмет интервью Дудь. Они, конечно, не святые, они просто люди. Но люди искренние и добрые.

И знаете, раньше я всегда грустила из-за отсутствия в жизни наставника, а потом наконец поняла, что их у меня всегда было два, и они, ничему не уча, научили меня всему.

Сейчас же все усердно ищут, в каких их травмах виноваты родители. К счастью, мы выросли, и пора взять ответственность самим. А родители, в нас они вложили себя, в буквальном смысле, так что мы – это просто их новая версия.

P.S.: спасибо вам за то, что я есть, и мне есть что обновлять!

Раздел 2. Выросла?

Пролог

В детстве мы отчаянно хотим поскорее «вырасти».

Просто кажется нам, будто взрослый – это когда все можно. Ошибаемся. Но простительно. Мир взрослых из детства видится иначе.

Помню. В квартире у папы было ровно два ящика полноправного единоличного владения. Мама именовала их проще – ящики с мусором. Обо всем, что там складировалось, не знал и сам папа. В их хаосе пылью томились картонные колбы толстых спиртовых термометров, замысловатые электронные штуки, обязательно нерабочего характера, компас, фонарик, непригодные банкноты времен до денежной реформы, маленькие лампочки, батарейки, шурупчики и прочие, большей частью отжившие свое предназначение, вещи. Хранились они в таком сумбурном рандоме, что ребенком я удивительно любила в нем копаться. Грезилось мне – там непременно таится нечто важное, просто это нужно отыскать. Мама лишь улыбалась – удивительное свойство детей фантазировать ценность того, в чем ее нет. Хотя. Сейчас мне видится, что в этом более преуспели взрослые. Иметь или быть?^[5] Вечный вопрос, неправильный ответ на который стоит нам «жизни мимо».

В детстве вопросы всегда проще, но на них отчего-то отвечать не становится легче. И взрослые в замешательстве часто говорят ребенку – вот вырастешь и узнаешь.

О месячных я узнала от Коэльо. На книжной полке рядом с «Алхимиком» стояла его книжка с более интересной обложкой и любопытным названием «11 минут». Любовь к книгам выяснила (хотя, возможно, стала и следствием) – название было о том, как на секс с проституткой довольствуются обычно именно этим временем. Интригующие моменты книги я зачитывала всем одноклассникам, собиравшимся у меня дома. Такая порнушка ботанов.

Про секс же я узнала чуть позже, в Артеке. Там девчонки из Москвы (до столицы всегда информация быстрее доходит) рассказывали нам, регионеркам, истории про огурцы и девственность. Вопросов после таких историй стало только больше. На них пришлось отвечать уже смущенной маме.

И вот многим чудится, будто повзрослел, когда в вине хорошо начинаешь разбираться, любишь все овощи (даже брокколи), не рисуешь рожицы на запотевшем стекле, в сексе переходишь от вопросов к практике или перестаешь улыбаться, когда ешь мармеладных мишек. Чушь какая! Как по мне, так все проще. Взрослый – это когда сам за свою жизнь ответственный. Хотя нет, круче – это когда ты берешь ответственность еще за чью-то жизнь. И да, увы, взрослому человеку не все можно, он, конечно, не нашел ответы на все вопросы, а в кармане у него всегда может оказаться пакетик любимых мишек. Только вот в жизни взрослого есть тот, кому он захочет этот пакетик отдать.

Глава 1. Игры кончились

В детстве я была актрисой. Наряжалась в новогоднее платье, доставала с верхней полки пластиковую корону и становилась принцессой. Принцессой быть надоедало быстрее всего. Тогда в ход шли вещи, спрятанные в мамином шкафу: любимая красная помада, туфли неудобной формации, и обязательным аксессуаром шли очки от зрения (в моем случае именно от). В этом я становилась взрослой командиршей – пальчиком так показывала и всем игрушкам распоряжения да нравоучения раздавала. В запасе репертуаров также имелась продавщица Галя, которая громко кричала, сурово держа «руки в боки», военный офицер в папиной фуражке, марширующий на спичечных ногах, и прочие, прочие персонажи из мира взрослых.

Людьми оказывалось быть довольно хлопотно, поэтому в «дочки-матери» я выбирала играть кошку. Моя кошка жила сама по себе и часто общий сценарий с другими детьми не поддерживала. Потому из общей игры меня выгнали. И я стала играть в ветер. Я любила бежать и делать протяжное свистливое «ууууууу». Мой ветер носился, где хотел, и было ему абсолютно плевать на то, что кому-то это могло не понравиться.

Игры кончились. Говорила мне мама, когда я стала старше. Соврала.

Оказалось, что возраст лишь прибавляет ролей. Сегодня вот по утрам я надеваю костюм и играю в даму деловую, занятую и крайне важную. На свиданиях нужно играть особу тургеневского формата. Положено. А то замуж не выйдешь. С подругами – шальную императрицу, с родителями – правильную дочь, с боссом – немую, с мужчинами – тупенькую. (Утрирую).

Что ж, в итоге взрослым быть намного сложнее оказалось. Слишком много ролей и правил их соблюдения. Тут и запутаться не грешно. Оправдываешь сразу Миллигана, как говаривала моя подруга, пардон, но «ебать и грабить» начнешь.

Потому, чтобы во всех этих ролях не потеряться и глубже в амплуа проникать, взрослые изобрели макияж и моду. Кто сам не справляется, тем добавили ролей стилистов, визажистов, шопперов. И вроде все ладненько стало. Только вот вечером, когда мы все домой приходим, это наличное смываем, снимаем и чистенькие остаемся, тут-то многим неуютно и страшно стоять оказывается. Ибо неясно совершенно. А кто без ролей всех мы собственно есть? Забыли. И после этой точки, если бы по моим записям снимали кино, то я абсолютно растерянная и абсолютно голая оказалась посередине своей комнаты, и наконец, мой выбор белых стен себя бы сюжетно оправдал. Тогда и выяснилось бы, что истинное «я» – это ребенок, которого я единственного не играла как роль. А им была, им и осталась. Что до амплуа, то все они жутко утомляют. Собой ведь быть легче всего – себя играть не нужно.

Однако следует отметить, без ролей меня социум все же не оставил. Оно голенькими ведь хоть и комфортно, да нельзя на работу ходить, тут начальник коли и обрадуется, но велик риск неверной трактовки. Вот и приходится иногда актрисульку, как в детстве, включать.

Что до любимой роли, то ей остается ветер. Когда несешься в никуда. Как у Керуака, «просто несешься». И тебе плевать. Наверняка в одной из следующих жизней я стану ветром. И буду казусно задирать дамам юбки, так тщательно шопперами подобранные, и к черту портить все эти навороченные стилистами прически людям, позабывшим в нагромождении всего налипшего, кто они такие. Может, вспомнят и улыбнутся.

Глава 2. А вы точно хостес ищете?

Шел второй курс института. Денег отчаянно недоставало. Мы с подругой пытались найти работу на внеучебное время. Основательно «пролистав» Интернет, я отметила «требуются хостес в ночной клуб» как наиболее подходящее по таймингу. Собеседование назначили на вечер. Не смутившись, во имя ночного существования самого заведения, для надежности я все же позвала Катьку с собой. Мы начертили карту на листочке (в то время айфонов еще не было, точнее, их еще не было у нас) и очутились на выходе из станции метро К***. Но в силу несовершенности данной навигации мы растерялись и не знали – куда же дальше? Как вы понимаете, Убера в то время тоже не было, хотя не было и денег на такси. И мы, будучи длинноногими студентками, пользовались тарифом «а вы не подвезете?».

Моя подруга, бескомплексна и безрассудна, решила притормозить парочку машин, дабы спросить, не знают ли они заведения такого «Рауль» (назовем его так во имя отсутствия коннотаций^[6] с ныне существующими). «А если знают, то наверняка довезут». На ее вопрос мужчины странно улыбались, опускали глаза и винились, что места такого они не знают. А как потом оказалось, возможно, винились и в обратном. Наконец нам повезло, и мы нашли провожатого. Я уселась сзади по соседству с детским креслом, а моя бойкая подруга на переднем сиденье забалтывала нашего эпизодичного знакомого.

Темнело.

– А вы зачем туда, девчонки?

(Признаваться, что мы на собеседование, почему-то не хотелось, а может, просто было веселее придумывать.)

– По работе. Нас коллеги попросили подменить (как оказалось позже, до парадоксальности неудачная ложь).

– А может, я вас подожду? Потом обратно отвезу, давайте я ваш номерок запишу.

Подъезжая к грядущему собеседованию, я увидела розовую надпись на манер мотельных вывесок и частные дома. Я, конечно, сразу почуяла неладное, но оставаться с нестабильным знакомым тоже не хотелось. Дверь машины не открывалась, а наш провожатый, настоятельно «заботясь» о благополучии обратного пути дам, не унимался узнать телефончик. Катька дала свой фейковый номерок, и наконец мы вышли из машины.

Вошли в калитку двухэтажного дома, первой на нас бросилась собака. Собака эта была привязана массивной металлической цепью к дряхлой деревянной будке и изрядно потрепана неблагополучием. Более колоритного места, признаюсь честно, за всю жизнь после я так и не встретила. Идти на собеседование уже категорично не стоило, подсказывало чувство самосохранения. Только вот наш провожатый не уезжал и зловеще улыбался с сиденья заглушенной машины. Возвращаться было еще менее безопасно. И мы шагнули на порог, тот деликатно скрипнул, оповестив о нашем приходе. Впереди развернулся коридор, устеленный дешевым, изжившим свое предназначение линолеумом. По бокам его бередили несколько дверных проемов, а в конце неоном чернел зал с огнями танцпола. Рассмотреть внутренности мы не успели, неожиданно перед нами выросло мясистое тело мужчины, заполнившее пространство прохода вплоть до потолка.

– Добрый день! – деликатно постаралась начать моя подруга. – Мы тут на вакансию хостес пришли собеседоваться…

– Паспорт, – тугим басом перебило ее тело.

– А вам точно хостес нужны? – попыталась съязвить я.

– Паспорт, – протянув руку, повторил пластилиновый человек.

Мужик, как, впрочем, и место, выглядел так, словно требуемый паспорт у нас тут же заберут во имя вечности в рабстве. Однако по какой-то юношеской податливости и еще не умершей актуальности собеседования паспорт мы показали, крепко сжимая в пальцах.

– Стойте тут, – железно зафиксировал нас мужчина и скрылся.

На смену ему вынырнула дама с ярким макияжем родом из 80-х и пригласила нас в зал.

Центром зала оказался шест. По периметру были разбросаны диваны, а в углу сиротился скромный бар. На местах успели пошло развалиться несколько неопрятных мужичков, а возле пилона двигалась полуголая, измученная то ли танцем, то ли жизнью дева. В общем, галимый цоколь ада.

Нас посадили за столик, после чего дама скользко маневрировала. Мол, собственно, хостес пока им не требуются, однако себя можно попробовать в стриптизе. И как-то «ободрительно» добавила: только в стриптизе, никакого интима. Наличие второго этажа шло в противоречие сказанному.

Во имя же отсутствия лишних проблем тактикой дальнейшего диалога была избрана позиция «а что, нормальное предложение», и мы изобразили скромное любопытство.

– Сейчас позову девочек, они вам все лучше моего расскажут. – Встретившая нас дама оказалась тут в модусе «мамки».

Что ж, когда ситуация выходит из рамок вашего сценария, попытайтесь расслабиться и получить максимум из данного сюжета.

– Ну, Катька, а когда еще в борделе побываем, давай уж поспрашиваем.

Для начала нам выдалось интервью с «сотрудниками». Девочки все приезжие, недавно, из содружественных государств. Страшные были не только их жизни, но и они сами. Возможно, последнее становилось последствием первого. Диалог шел туго, а после профессионального совета «оральный контент только в защите» и вовсе сконфузился. На том мы спрашивать и перестали. Так многое знать я была не готова.

Но нас повели смотреть «гримерку». Наверно, это должна была быть гордость, иначе зачем они решили нам ее показать. Только вот термин гордости в борделе оказался неприемлемым ко всему. В гримерке нам встретились полуголые девицы, только из душа, однако не первой свежести. Полноватые, хмурые, выглядевшие на десяток бед после прожитых лет. Потрепанная мебель, «тесный» коллектив и странный запах. Поистине, термин «прекрасное» потерял свой смысл за этими стенами.

– А может, сразу сейчас попробуете? – предложила нам мамка-Ленка.

– Да мы танцевать не умеем, – в смущении попытались мы увильнуть от первого рабочего дня.

– Ничего страшного, здесь все сначала не умели, это не главное. – Что тут главное, мы так и не определили. – Я вам и костюмы подберу.

– Вы знаете, у нас же грудь маленькая, мы, наверно, не подойдем… – Впервые в жизни небольшой размер груди пришелся нам в положительный аргумент.

– Ничего, тут и таких любят, – не сдавалась наша «наставница».

– У нас еще и дни женские, лучше в следующий раз попробуем. – Деликатно отказавшись, мы пулей вылетели из данного заведения. Прошли мимо собаки, которая уже не казалось такой жалкой, и отправились домой.

В тот вечер мы словно купили билет, пришли в кино, а показали не тот фильм. Наверно, там было все для новой киноработы Быкова или сериала Богомолова. Оно, конечно, все любопытно. Только вот ближе быть хочется к романтичной режиссуре Вуди или пафосного Соррентино. Что ж, какой в своей жизни фильм смотреть – на выбор каждого.

Ну а хостес мы так и не устроились.

Глава 3. НЛП

В далеком наивном прошлом. Когда я была блондинкой, да к тому же еще студенткой. В фокусе моего любопытства оказалось, на тот момент довольно неизвестное, НЛП^[7].

В этот же самый период меня порекомендовали на работу в интересную мне компанию. А на завершающем формальном собеседовании, где фактически уже показывали рабочий стол, перед теми самыми словами «вы приняты», моя, так и не ставшая ею, руководительница деликатно поинтересовалась – а что же такое, эти три буквы, указанные мной в резюме. И я опрометчиво пустилась в браваду практических применений, с энтузиазмом рассказывая, как некоторые фокусы в подаче информации повлияют на ее восприятие. Увы, не все разделяют свойственные мне интересы. И эта история закончилась тогда отказом и моим недоумением.

Но я имела важную привилегию – получить пояснения отказа у (меня порекомендовавшего) друга. Всему виной оказались они – три незнакомые и пугающие буквы – НЛП. Конечно, в итоге все сложилось именно так, как бывает только в лучшем сценарии. Но этот столь непримечательный кадр жизни научил фундаментальным правилам, до сих пор руководствующим мою жизнь:

! Никогда не рассказывай людям о том, что знаешь.

! И не принимай обстоятельства, не подтвердившие твои ожидания, за неудачу.

Глава 4. «По Споку»

Десяток ли лет тому назад, когда Андреевский мост был еще открыт для безрассудных посетителей, мы сидели с Пашкой на верхнем ярусе его арки. И болтали. Ножками в пустоту высоты. Солнце метко светило мне в левый глаз. В ответ ему я жмурилась, улыбалась, но отворачивалась. Как только дамы влюбленные делают. Взгляд невольно скользнул вниз, где мелькали мурмурации^[8] разноцветных макушек.

– А твоя мама читала Спока? – проследив мой взгляд, озадачил Пашка.

– Читала, конечно, в ТО время все читали (рукой я махнула куда-то в даль, протянув в пространство стрелу времени. По нелогичным причинам мое прошлое уходило далеко вперед). Отсутствие альтернативных предложений рождает спрос. Помнится мне, Спок наставлял, мол, детей бить нельзя. По крайней мере, так напоминала себе моя мама. Во время моих домашних уроков музыки. Особенно тяжело ей давались гаммы (соседи музыкантов поймут).

– А моя мама у него вычитала обворожительный трюк. – Пашка сделал хитрую паузу. Чтобы я спросила. Он всегда так делал – говорил недоговаривая. В диалог поглубже заманивал. Я давно это подметила. Только любопытство. Оно сильнее вредности.

– Паш, так что за трюк? – искренне поинтересовалась я.

– Угадывать истории прохожих, угадаешь?

– Это как?

– Допустим, вот эта красная шляпка и светлая голова, ты посмотри… – И он ткнул пальцем перпендикулярно вниз. Ровно под нами стояла парочка. – Эта девушка в привлекательном платье с маками абсолютно влюблена в стоящего рядом с ней парня, причем давно и безвозмездно. Они познакомились…

– В Тиндере?

– Алис, не перебивай, это ведь моя история! Нет. Познакомились они еще в далеком 99-м, ей было пять, и она пекла очаровательные, но несъедобные пирожные из песка.

– А он?

– А он просто жил. С ней по соседству. И нагло, однако бессмысленно рушил все ее творения. Тогда-то она и подумала, что такое внимание и есть любовь, только вот это был абьюз. – Я опустила было взгляд, дабы рассмотреть и опровергнуть, но парочка уже скрылась из угла нашего обзора. Мысленно я представила, как они по пути встретят Лабковского…

– Алиска! – Пашка выдернул мои глаза на себя. – Твоя очередь! Вон, смотри! Парень в черной кепке, какова будет его история? – И Пашка указал на парня, притормозившего ниже и чуть левее нас. Тот медленно плелся, машинально тарабаня петлю рюкзака, и что-то нашептывал, лениво шевеля губами.

– Ха, – прищурилась я во имя своих минус трех. – Тут легко, похоже, что он отчаянно молится!

– Допустим, и о чем же? – подозрительно спросил Пашка. О чем там богу люди молятся, я, признаться, и не подозревала, отчего в ответ лишь глухо пожала плечами.

– Знаешь, – продолжил он на мой немой ответ, – пусть действительно парень этому твоему Богу молится. Только вот главный вопрос, он ведь не в действии, а в смысле.

Пашка сделал голос глухим и отстраненным, словно вещал из советского проржавевшего рупора, и процитировал на память строчку из новостной статьи: «Накануне взрыва Брейвик заказал на дом элитную проститутку для «снятия стресса», а утром 22 июля посетил церковь, помолившись за успех предприятия».

– Алис, никогда не смотри на действие плоско, заглядывай глубже, в его причину. Что заставило красную шляпку надеть сегодня такое яркое платье?

Не дожидаясь моей догадки, уверенно ответил Паша на свой же вопрос: – Он ей нравится. – Поставил немую точку, а потом добавил: – А вот почему я сегодня сижу здесь с тобой и болтаю ножками, хотя до чертиков боюсь высоты? – Он опять не дождался моего ответа (никогда не дожидался!). – Потому что мне нравишься ты. Жаль вот только, что сегодня ты не надела своего любимого платья.