Елена Звездная Невеста воина, или Месть по расписанию

Толстяк остановил своего ящера и помахал толпе. Ему вяло ответили, но больше было советов сваливать домой к мамочке. Ладно, сейчас бум исправлять.

– Перед вами самая смертоносная команда наших гонок! Приветствуйте! Дайо – тот, кто способен вырезать ваше сердце за несколько секунд! – Толпа притихла, уже иначе глядя на мужика. – Он тот, кто расчленит вас недрогнувшей рукой опытного убийцы! – Толпа вообще смолкла. – Но сегодня Мясник Дайо и его верный лемак Вектор проложат свой путь к победе! Свежей крови вам, ребята!

Стены, крыши, окна полуразвалившихся зданий огласились радостными криками, вот теперь участников приветствовали как следует.

«Кира, ты просто клад, – засветились символы на сейре, – ты в курсе, что у нас стремительно растут ставки? Детка, где ты раньше была?»

Ответить возможности никак не представлялось, и я только загадочно улыбнулась, скромненько так.

Я едва успела объявить последних участников, как пришло сообщение: «Начинаем гонку. Прямо сейчас!»

В отличие от Джокера я торопиться не собиралась. Опустив сейр, взяла огненно-алый платок и ловко вскочила на парапет. Толпа ахнула, когда из-под каблуков вниз понеслись раскрошившиеся камушки, но я стояла спокойно – даже если свалюсь, точно знаю, что смогу ухватиться за оконный выступ на втором этаже. И потому, гордо выпрямившись, я подняла платок вверх, и над городом разнесся мой голос:

– Да начнутся гонки века! На позиции, внимание… СТАРТ!

И одновременно с последним словом резко опустила руку.

И задрожала земля! Она действительно задрожала, едва лавина из двадцати семи всадников рванула по улицам мертвого города. И это невероятное зрелище отражалось на всех трех экранах в динамике, в неудержимом порыве, в…

Чьи-то руки неожиданно легли на мою талию, а в следующее мгновение я была просто стянута с парапета и водружена обратно на плоскую крышу. И все бы ничего, но развернули меня от экранов лицом собственно к крыше. А там… а там лежал без сознания Джокер, и валялся тот несчастный десяток его телохранителей, и даже пяток техников, которые следили за трансляцией и за ставками. А над стонущими, скрюченными и просто бессознательными телами стояли мой папандр и дедок МакОратов. И оба на меня смотрели…

Вот вам и «воины в подземелья не заходят»!

Неосознанно как-то потянула платье вниз, пытаясь сделать его чуть длиннее… Глазки папика сузились. Папандр вообще был дико злой! Уже догадываясь, что придется драпать, и быстро, я заодно сняла микрофон, отключив предварительно, чтобы не отвлекать внимание народа от бегущих ящерок. Потом оглянулась на собственного снимателя. Узкие черные глаза и злой взгляд были уже знакомы.

– Дьяр, – неприязненно выдохнула я.

Воин презрительно хмыкнул и посмотрел на отца. Папик стоял, натянутый как струна, причем мышцы у него были заметно напряжены, смотрел исключительно на меня и сжимал кнут. Даже жутко стало, но тут удивил дедок МакОратов:

– Последнее, что я стал бы делать на твоем месте, – это бить девчонку.

Отец нервно оглянулся на него, и тогда воин пояснил:

– Она в гораздо большей степени продолжение тебя, Агарн, чем любой из твоих сыновей.

Я мгновенно скривилась, так как быть похожей на отца мне ни в коей мере не хотелось, и папандр мою реакцию заметил. Вскинул подбородок, не отрывая от меня взгляда, и на загорелом лице словно прошла судорога ненависти. А затем в его глазах я увидела что-то странное, словно из глубины их на меня другие глаза смотрели, и этот взгляд…

– Дьяр, – хриплый голос отца вынудил вздрогнуть, – она твоя!

У меня руки похолодели, а отец к сказанному добавил:

– Займись воспитанием своей женщины.

МакОрат неодобрительно покачал головой, но сказать ничего не решился. И оба главы кланов просто развернулись, дошли до края разрушенного дворца и спрыгнули вниз.

Проводив их взглядом, я взглянула на табло и увидела, что гонки уже подходят к концу, а у нас ставки срываются.

– Джокер, – напряженно позвала я, – хватит изображать полутруп, у тебя ресницы дергаются!

Мужик не дрогнул, но зато дрогнули его губы, которые пробормотали:

– Кира, у тебя воин за спиной, и он достал кнут.

Ну да, ну да, жених тама. Я повернулась и посмотрела на Дьяра… все хорошо, но жутко папика напоминает, так и хочется по морде врезать. И вот этот самый клон папандра, глядя на меня, спокойно произнес:

– Твоя мать ничему тебя не научила, женщина.

Зря он так!

– Моя мать научила меня самостоятельности, братик, – язвительно произнесла я, – а ты без папочкиного слова и шаг сделать боишься!

Дьяр сжал кнут, который уже держал в правой руке, и демонстративно шагнул ко мне, сократив расстояние до неприличия.

– Ну конечно, – сокрушенно пробормотала я, упираясь носом чуть ниже его плеча, – на это папочка добро дал… – шмыгнула носом и крикнула: – Икас!

Дьяр жестко усмехнулся и взмахнул кнутом.

Через секунду, связанная по рукам и ногам всего одним ударом плети, которая почему-то оказалась значительно длиннее, чем можно было предположить с первого взгляда, я уже пожалела о своих словах. Но еще больше я жалела о том, что никакие другие сказать не могу – кляп мне затолкали чуть ли не в глотку, когда я заорала в момент обвивания плети вокруг моих рук и ног. И в результате под изумленными взглядами техников Джокера, которым притворяться надоело, меня, спеленутую по рукам и ногам, воин просто перекинул через плечо и, разогнавшись, перепрыгнул через парапет! И пока я, закрыв глаза, мычала от ужаса, преспокойно приземлился.

А потом я увидела страшное – в полуразрушенном фонтане, где воды не было уже много тысяч лет, лежал Икас… без сознания…

Икас!

Меня как молнией поразило!

Я застыла, не отрывая взгляда от своего зверя, замерла, на мгновение перестав дышать… Сердце сжалось, и так больно стало… Кажется, он напал, видимо, сонный, а они… они…

И у меня началась истерика. Просто истерика. Я выдержала все, даже мучительную боль после посещения Шоданара, даже осознание того, каким мерзавцем является мой отец… я бы все выдержала, но Икас! За что с ним так?! За что?!

Дьяр поначалу мое состояние игнорировал, унося меня прочь от города, прочь от Икасика, но, осознав, что истерика идет только по нарастающей и успокаиваться я не собираюсь, снял с плеча, поставил на ноги, прислонив к стене. А затем, наклонившись так, чтобы я видела его лицо, прошипел:

– В отличие от отца я всегда учитываю детали, женщина. Ты сбежала со своим зверем, но ты не знала его предпочтения. Я узнал! И потому на рынке, где твой «друг» покупал еду, появилось мясо горной козы.

Я замычала и рванулась снова, Дьяр без труда удержал и продолжил:

– Снежная смерть к ядам очень чувствительна, – губы воина коснулись моей щеки, заскользили к уху, – но есть снотворные природного происхождения. Мясо, что твой зверь съел сегодня, принадлежало козе, которую зарезали спящей.

Меня просто колотить начало и от ярости, и от злости, и от безысходности всей ситуации. И даже злые слезы из глаз потекли, что было особенно неприятно под презрительным взглядом тар-эна.

– И да, – продолжил Дьяр, и его рука, скользнув по плечу, сжала мою шею, – если бы не гонки, в которые ты ринулась, забыв о стыде, тебя схватили бы этой же ночью у ветеринара, Киран.

Истерика прекратилась мгновенно. Я смотрела на тар-эна и понимала страшное – я его убью. Просто убью! Никогда никого убить не хотела, а этого убью!

– Успокоилась? – насмешливо спросил Дьяр.

Слезы тоже прекратились. Молча смотрю на… как бы родственника, молча и с ненавистью. А воин тихо выдохнул:

– Без противоядия Икас издохнет к рассвету.

Закрыв глаза, я попыталась успокоиться. Я попыталась, я… Жесткий удар головой в лицо воин сумел отразить прежде, чем я нанесла урон его внешности, и исключительно потому, что продолжал держать меня за шею. Хлесткий удар по щеке Дьяр нанес легко, расслабленно даже, а затем сорвал плеть. Удар – и я снова связана, но на сей раз не в пример более туго.

И уже без разговоров перекинув меня через плечо, Дьяр устремился к выходу из подземного города.

Последние метров двести Дьяр шел спокойно и уверенно, словно и не торопился никуда. Но мы все равно очень скоро вышли на поверхность под яркие звезды уже ночного неба.

А там нас, как оказалось, ждали.

– Ослабь плеть, – услышала я недовольный голос отца, – слишком туго стянул, ей больно.

Но, видимо, кое-кто слишком буквально воспринял мои слова про подчинение папочке, и Дьяр резко ответил:

– Это мне решать. Моя женщина.

Я замычала, делая попытки привлечь внимание к своему плачевному состоянию.

И папандр повторил попытку призвать сына к благоразумию:

– Не совершай моих ошибок, Дьяр. Есть женщины, которые прогибаются, а есть такие, как Кира.

Но брательник папика не слушал, и вскоре мы мчались на четвероногой зверюге куда-то непонятно куда. Меня метров через пятьсот таки сняли с плеча и усадили перед собой, но уже даже это не спасало: руки потеряли чувствительность, ноги так же, а еще у меня слезы не прекращались… никак совсем. И перед глазами – Икас! Мой Икас… шерстюсик…

«Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра». Мне казалось, что я мысленно повторяю это уже целую вечность, но проще было так, чем ощущать, как тело сводит судорогами боли. Впрочем, терпимо, на Иристане мне было и больнее… после того блондина, например… По щекам снова потекли слезы…

Не о том думаешь, Кира, совсем не о том. И я завела привычную пластинку: «Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра».

Тар-эн спешил. Не знаю, что его насторожило, но он гнал свою четвероногую животину, а потом свернул к ручью, и некоторое время мы мчались по руслу, что совсем животину четырехногую не радовало. И меня не радовало – ветки хлестали по лицу и рукам довольно сильно.

Проехав вниз по ручью, Дьяр резко свернул, и мы въехали в заросли колючих деревьев, мужественно продрались и через лесопосадку, а после снова на скорости помчались через степь. Потом была какая-то гора из светлого камня, и она белым мутным пятном выделялась в ночи. Мы въехали на эту гору, проследовав куда-то между деревьями, чьи ветви плотно переплетались. И в итоге прибыли на небольшую поляну с маленьким округлым озерцом и каким-то не внушающим доверия навесом, притулившимся у отвесной стены собственно этой горки.

Дьяр спрыгнул с животины, рывком снял меня, затем тоже как-то рывком высвободил плеть. Тело не слушалось абсолютно, и я начала падать, так как онемевшие ноги стоять отказывались.

– Тихо-тихо. – Тар-эн со смешком перехватил меня и теперь удерживал в стоячем положении. – С ножками проблема, Кирюсик?

«Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра».

– Хочешь поговорить? – продолжал издеваться воин.

Поговорить не хотелось, хотелось избивать урода до посинения, до кровоподтеков, до сломанных ребер…

Рывок. Избавив от кляпа, Дьяр прислонил меня спиной к скале и, продолжая придерживать, медленно пальцами вытер мои губы с таким видом, словно оружие перед боем протирает, а затем задумчиво произнес:

– Ты помнишь наш поцелуй, Кира?

Нормально?

– Помню, – старательно улыбнулась кровному родственнику, – меня тогда еще едва не стошнило, если не забыл.

– Не забыл, – как-то угрожающе произнес Дьяр. – Меня это взбесило.

Выть хочется. Онемение начинает спадать, и ощущения далеки от приятных.

– Тебя, как я посмотрю, вообще все бесит.

Рывок. Нет, если, сжимая шею, Дьяр думал меня напугать, то это он зря – так хоть от немеющих конечностей отвлеклась.

– Послушай, Кира, – он наклонился надо мной, и теперь его лицо было совсем близко, – я бы советовал тебе, жена, вспомнить о том, что ты женщина.

Совсем нормально… Хотелось бы ответить, но горло, навигатор глюченый, сжал так, что способна я была только на хрипы.

– И как женщине, – продолжал воин, – я приказываю тебе заткнуться.

Я думала, на этом с доказательствами на тему «Я круче, я мужик» будет закончено, но, как выяснилось, это было не все.

– Это моя ночь, – продолжил Дьяр, – и этой ночью я буду делать с тобой все. Я поступлю с тобой, как с тьяме.

После такого я не смогла промолчать, я просто обязана была спросить:

– Потому что не дома? – Хрип получился на славу.

– Да, – не стал отрицать тар-эн. – В стенах своего дома я должен подчиняться традициям Иристана. Здесь – нет.

Все, что мне оставалось сказать об этом, прозвучало в хриплом:

– Так нравится твоя прическа. Здорово твою морду уродует.

Гортанный рык из самой диафрагмы, но бить Дьяр больше не стал. Отпустил шею, подхватил меня на руки и, отнеся к навесу, не особо бережно уложил на шкуры.

И вот когда я была размещена в положении на спине, Дьяр присел рядом на корточки и начал просто смотреть. Вышла одна из двух местных лун, и теперь я была очень хорошо видна, как, впрочем, и он. Так мы друг на друга и смотрели… с минуту.

– Не будем терять время, – вдруг произнес воин и рывком содрал с меня платье.

А под платьем красное кружевное бельишко, выданное мне Джем за хорошее поведение и на удачу. Дьяр так и застыл с обрывками несчастного золотого наряда в руках. Выдохнул, резво поднялся и начал раздеваться на ходу, а ход его был направлен к озеру. И вот туда он и нырнул, с разбега фактически.

Глядя на это дело, решила, что и мне самое время сваливать. Попыталась сесть. С четвертой попытки даже удалось, начала осторожно разминать затекшие ноги затекшими же руками. Ненавижу это мерзкое ощущение мурашек по потерявшему чувствительность телу. И встать сейчас совсем не получится, но я все равно продолжала разминать конечности.