Елена Звездная
Лесная ведунья. Книга первая
Я почувствовала его прежде, чем мужик материализовался рядом, впритык практически, заставив испуганно вскрикнуть бабу Урру и отшатнуться от нас чуть ли не весь люд веснянский, явно к магическим явлениям не привыкший. А еще определенно не привыкший к тому, что мужик с ходу, с наскоку впритык придвигается, да так, что и мужу смелому не по себе станет, что уж о девице испуганной говорить.
Только вот адресом маг любвеобильный на сей раз ошибся.
– Извините, неуважаемый, – сказала, неприязненно мазнув взглядом по магу, стоящему настолько близко, что я дыхание его чувствовала, не говоря о масле нательном ароматическом, – я сейчас расплачусь, и вы сможете купить себе творога, раз вам ТАК СИЛЬНО надо.
И казалось бы – охолонись, маг, ведь дева что скромной да испуганной быть должна априори, явно и не скромная, и страху на нее черта с два нагонишь, но нет!
Стоило мне за кошелем полезть, как маг перехватил руку мою и шепнул, шагнув еще ближе:
– Не торопись, милая, сам расплачусь. И за творог, раз он тебе так нужен, и за все, что пожелаешь, красавица моя.
И он сделал пасс рукой, от чего на колени к бабе Урре свалился самый настоящий золотой. Учитывая, что творог два медяка стоил – это была не просто щедрость, это был перебор. Показной, демонстративный и наглый перебор.
Я постояла, глядя на бледную бабушку, после чего наклонилась, забрала золотую монету с ткани ее юбки, не чураясь, опробовала на зуб, задумчиво осмотрела, показно, демонстративно и нагло, и вынесла вердикт:
– А золотой-то не полновесный. Скупердяйничаете, господин маг.
И вернула монету бабушке Урре, добавив положенные две медные.
Затем, обойдя застывшего мага, отправилась дальше вдоль рядов, попутно укладывая творог в корзину.
А позади раздалось от бабы Урры:
– Гггосподин ммаг, ваша мммонета…
– Себе оставь! – рявкнул он.
И направился за мной, шагая решительно и зло. Догнал да заступил дорогу. Не поднимая взгляда, попыталась обойти – не дал, снова заступив путь. Попытка обойти слева тоже не принесла результата. Смирившись с тем, что день сегодня определенно не задался, я развернулась и пошла назад, намереваясь в конце молочного ряда на мясной свернуть. Сама я мясо редко ела, но теперь у меня дома появился мужик, а мужиков кормить же надо… Особенно таких, слишком быстро оклемавшихся. Ой, чую, хлебну я горюшка с ним, ох и хлебну.
И тут случилось неприятное.
В конце молочных рядов вдруг появился новый путь – и вел он явно не в мясные ряды, а куда-то, видимо, туда, где есть кровать и где сразу появится господин королевский маг… А драться с магом такая себе затея, не самая мудрая, потому как и лес мой далече, даже чащу не призвать, и как ведьма я магу не соперник.
Короче мне туда, на путь, в опочивальню направлятельный, точно не надо было.
Остановилась, не дойдя двух шагов до смены пути, затем медленно повернулась и впервые прямо посмотрела на мага.
Маг был… такой маг типичный. Высокий мужчина с черными, зализанными назад волосами, черными, подведенными черной сурьмой глазами, от чего взгляд казался пронизывающим, насмешливо приподнятой соболиной бровью и таким поганым выражением на морде, которое явно не сулило мне ничего хорошего… А еще маг стопроцентно ждал, что я сейчас сойду на тот самый магический путь, который завершится в его спальне. И вот ведь что досадно – сказать ему прямо, что он козел блудливый, я не могу, местные девушки не бывают столь прямолинейны, вступить на путь не могу тоже, я-то с него сойду, но и тем самым выдам себя с головой – с магического пути только ведьма сойти и может, но маг это обязательно почует и явится тотчас же, а в прямом бою он меня в два счета уделает.
– Что же ты остановилась, милая? – явно подначил маг. – Иди уже куда шла, раз не мил я тебе.
В своей силе маг был определенно уверен, все окружающие были точно уверены в том, что я теперь попаду к магу в постель, и мое мнение по данному поводу мага вообще не волнует, от того сочувствовал мне люд честной да помочь ничем не мог. А бабка Урра так вообще смотрела на меня с сожалением… Золотая монета так и блестела на ее юбке, не взяла бабушка денег маговских.
А денег у мага, судя по всему, было много…
И я улыбнулась.
Нет, обычно я, как и подобает девице, скромна, почтительна и вообще селянку завсегда изображаю прилежно, но хорошего понемногу. Хочешь поразвлечься, охальник королевский? Сейчас развлечемся. Причем исключительно за твой счет.
– Так за что вы там собирались заплатить? – поинтересовалась я, с вызовом приблизившись к магу и неласково сунув ему в руки корзинку.
Он мужик? Мужик. Вот и пусть таскает, а то мы туточки девушки хрупкие, нам не положено.
– Э-э-э… – Маг несколько раз моргнул недоуменно, но тут же собрался и лукаво гарантировал: – За все, милая.
Ну… он сам это сказал, за язык я его не тянула.
* * *
Спустя час мы уже смотрелись парой, как минимум прожившей лет двадцать в браке, и это был определенно не самый счастливый брак.
– Весенька, поверь мне как специалисту, это хорошее мясо, – шипел маг, указывая мне на идеальную говяжью вырезку.
– Мм-м, даже не знаю, Заратаренька, – капризно надула губки я. – Я-то тебе верю и в тебе ни капельки не сумневаюсь, а вот по поводу мяса есть у меня сомнения. А сомнения, они, знаешь ли, разъедают душу, и настроение, опять же, портится.
Заратарна эль Тарга от моего обращения перекосило в очередной раз, но мужик к настоящему моменту смирился уже даже с этим. Вообще любой бы смирился, если бы пришлось таскать огромную корзину, в которой скромно тулилась моя нехилая корзинка, со всякой снедью хрупкою, а уже в большой корзине имелись копченый свиной окорок, копченый говяжий окорок, копченый карп тоже приличного размера. И да – все это ни в коем случае нельзя было поднимать магией, а иначе: «Ты что, миленький, магия продуктам вредит, излучения же в ней всякие, потом продукты эти хоть бери да выбрасывай!» Так что Заратарн нес все сам, явственно скрипя зубами, и хоть мужиком он был не слабым, а все же пот на лице проступил да и от тела уже попахивало.
– Весенька, это хорошая вырезка! – начал срываться маг.
Надо же, наконец-то! Я уж переживать стала, что не доведу его до срыва нервного. Но дело это стало делом чести, опять же честной народ за меня переживал, а у бабушки Урры сердце слабое, так что не могла я в грязь лицом ударить, никак не могла. А вот мага по уши макнуть следовало.
– Да, но там жилочка. – И снова губки надула капризненько.
У мага задергался глаз.
– Заратаренька, не злись же ты так, а то морщинки будут, а ты маг, тебе лицо надобно хранить. – И я покровительственно похлопала его по щеке, надавав лещей попутно, чтоб жизнь сказкой не казалась. – Сейчас вот вырезку справную выберем, потом в тканевый ряд, а там и за бусиками зайдем, да? Я, правда, еще не решила, какие хочу…
И это стало последней каплей.
Разъяренный маг сорвал с пояса кошель с золотом, сунул мне в руки, махнул ближайшему вознице, загрузил в подъехавшую телегу мою и не мою корзины, сказал что-то извозчику, а затем, развернувшись ко мне, ухватил за подбородок и совершил то, за что его вообще казнить должны были бы на столичной площади.
– К закату придешь в мою спальню, Весенька! – И глаза его вспыхнули синим пламенем, закрепляя приказ магией.
Любая девушка на моем месте сама не заметила бы, как на закате ноги принесли бы ее в постель мага… и от осознания этого я оторопела.
– А вот потом будут тебе и бусики, и издевательства над королевскими магами, – уже без магии добавил Заратарн.
И ушел, оставляя площадь и меня в потрясенном молчании.
И если я была потрясена тем, что маг в открытую, не стесняясь и вообще не чураясь, магию влияния спокойственно использует, и народ был потрясен примерно тем же, то стоящий в постромках бык потрясен был совсем иным – в спальню мага на закате предстояло отправиться именно ему, да. И учитывая обстоятельства, один королевский маг решит, что просто слегка перенервничал, от чего преломил вектор направления магии, пребывая в ярости, а одна скрывающаяся ведьма коварно промолчит о том, что преломление было уже ее рук делом…
Но магия влияния! Посреди бела дня! На глазах у людей!!
Что происходит-то вообще?!
«Деточка, – раздался вдруг тихий голос за моей спиной, – кошель заговоренный».
Я обернулась. Вдали, у самых ворот, в деревеньку ведущих, стояла теща барона Коварда. Та самая, которая ведьма, да такая, что ей в отличие от меня накладной нос не нужен был. И та, кто обо мне знала, как и все, кто стоит на сумеречной стороне али на границе ее.
– Ведьма!
– Ведьма! Детей прячьте!
– Товар от сглаза прикройте! – раздались крики сельчан.
А я как завороженная пошла к ведьме прямиком, словно под магическим приказом находилась. А подойдя, словно марионетка какая, с поклоном отдала ей кошель. И услышала лишь для меня сказанное:
– Сильная магия, сама не справлюсь. Придется в храм подбросить.
Поклонилась еще ниже, потому что была благодарна искренне.
А потом вместе с возницей, который за мной ехал – ему ж уплачено было, – покинула деревеньку.
* * *
На опушке леса возница удивленно моргнул, увидев ожидающего нас здоровенного дядьку в льняной рубахе.
– Батюшка! – радостно поприветствовала я лешего.
Тот было чуть не оскалился, да вовремя вспомнил, что чары на нем, кивнул, подошел к вознице косолапо, забрал корзину с продуктами, и сказала я, ибо у лешего голос до костей пробирающий:
– Долго ты, доченька.
Я же и ответила:
– Спасибо что встретили, батюшка.
Артефакт, меняющий голос, штука замечательная.
Когда возница с быком, коему еще свидание с магом сегодня предстояло любовное, скрылся за поворотом, леший головой тряхнул, сбрасывая словно лоскуты дыма мое заклятие, укоризненно глянул и произнес своим жутким для людей, да привычным для меня голосом:
– Долго ты сегодня. И запах на тебе. И магия.
От его тона гневного белки с ближайшей сосны прыснули в разные стороны, сойка траекторию пути полета сменила да два грибовика быстро шурхнули под пень. Страшный у меня леший, очень страшный… особливо когда не в духе.
– Да и ты не скоро обернулся, лешенька. Случилось чего?
– Случилось, только не могу понять что именно. – Леший мрачно поглядел на меня из-под кустистых бровей. – Нечисть к нам валом валит. Чаща, как и сказано ей было, всех на границе задержала, на сей раз к ней претензий нет.
О, что-то новенькое.
– А я, Веся, всех пропустил, – добавил леший несколько растерянно.
А это вообще совсем новенькое что-то.
– Всех? – переспросила я, а на душе прямо кошки заскреблись, раня тревогою пробудившейся.
– Всех, Веся, всех, – подтвердил друг верный. – Кикимор теперь у нас прибавилось, лесовиков с три дюжины, уххры, ауки даже. От чего бегут – не ведают, но чуют, что нечисто дело. И я то чую тоже.
– И я, – скрывать не стала.
Нечисть к нам уже некоторое время все прибывала и прибывала. Поначалу в том я ничего дурного не заметила, объяснимо все было – я, ведунья леса Заповедного, в силу вошла, лес восстанавливаю, магия под кроны дубов вековых возвращается да в стволах елей, облака вершинами пронзающих, скапливается, вот и тянутся в места волшебные все, в ком есть магия земли-матушки.
Леший тоже так явился. Пришел в одну ночь ненастную. Злой, израненный, со спиной, стрелами утыканной, с телом, магическими мечами искромсанным, с ипостасью всего одной, древоподобной, других у него не осталось – погибли. Поначалу леший к себе не подпускал и говорить не мог, и вообще все пытался издохнуть в норе под дубом, но потихоньку, помаленьку выходила я его. Теперь вот даже говорить стал. А умирать времени-то больше не было, он – леший опытный, я ведунья вообще никакая, нужен он мне был, вот и решил жить, чтобы одну меня в беде не бросать.
– Лешенька, а нам места-то для всех хватит?
Это вот было самой большой бедой моей – математика. Надо ж было как-то рассчитывать квадратные сажени на недушу нечисти и вообще посмотреть, какие там нормативы, все никак соберусь подсчетами заняться.
– Хватит, Веся, хватит, – сказал соратник верный да и направился к избушке моей. – Лес наш долго пустым стоял, почитай на день сегодняшний заселено от силы две четверти всей площади. А вот чего не хватить может, так это пропитания. Ты от того столько снеди всяческой закупила?
И вроде рассуждения, совет даже в монологе этом, да только под конец вопрос коварный задал друг мой.
А мне врать ему не хочется, оттого тему перевела скоренько:
– В Веснянках королевский маг, – ответила, поспевая за широким шагом лешего. – Девок портит, ведет себя недопустимо, закон нарушает в открытую.
– Плохо, – подытожил леший. – А ведьмы что?
– Уже на месте, – тяжело было угнаться за ним, хоть и ходил косолапо, ноги так до конца и не восстановились. – Ульгерда в городе, не скрываясь. За ней должна подоспеть Славастена. Думаю, Изяслава на подлете. Разберутся, наверное, они ведьмы опытные.
А главное, защитники у них при власти, так что управу на Заратарна эль Тарга точно найдут. И не сомневалась же тогда, ни единой капельки сомнения не было да даже толики. Места у нас заповедные, а после падения Ясеневого леса так и вовсе чуть ли не последний оплот нечисти, так что за нас ведьмы постоят всей горой, обязаны постоять, Изяслава так и вовсе королевская ведьма, она свое слово завсегда скажет. А мне-то что, я лесная ведунья, мое дело маленькое – лес беречь, нечисть привечать да учиться дальше, а вот с этим вот тяжело мне, хоть вой.
Я и взвыла.
– К дубу Ученому? – правильно понял леший.
Кивнула. Взмахнув клюкой, открыла заповедную тропу, и пошли мы за новой порцией учебников, чтоб их! Вот раньше времена были – если позвал тебя лес, то все – сразу ты госпожа лесная ведунья, и идите все в далекое пешее. А теперь как – лес позвал, учись, голубушка, потому что коли назвался груздем, не вопи, что ты поганка, к обучению не склонная, вот совсем никак!
* * *
У дуба Знаний нас, как и полагается, встретил кот. А кот с лешим друг друга невзлюбили как-то, от того леший этот дуб зовет «Дуб Ученый», а собственно кота:
– Хворать тебе да почаще, кот дубовый.
Ученый кот зашипел и в долгу не остался:
– И тебе подыхать долго, леший приблудный.
– Леший не приблудный! – вступилась я за лешего. – А кот – ученый, а не дубовый! – вступилась и за кота.
Да толку с этого.
– И как призрачные блохи, не донимают? – язвительно вопросил леший, игнорируя меня.
Началось…
– А ты как, поганками не оброс? Не переживай, впереди еще все! – вставил кот, раздраженно выгибаясь спиной.
Молча прошла к дубу, постучала трижды да и получила ларец с книгами.
Открыла, просмотрела присланное – три книги по охранительной магии, одна по магии запирающей, по шрамам магическим было четыре трактата, каждый чуть не в половину меня весом – как прочитаю-то? По подчиняющим артефактам – одна методичка. По иллюзиям тоже всего одна книга, зато с вопросами к экзамену сразу, и сдавать придется через месяц дубу Знаний лично сначала зачет, а уже потом Силе Лесной на экзамене ответствовать. Ох и жизнь у меня, ох и жизнюшка…
А тут в довершение всего завыл ветер жуткий, потемнело небо, грянул гром, образовался в кронах деревьев суровый мужской профиль с носом орлиным, и Сила Лесная возьми да и спроси замогильным голосом:
– Кого в дом свой привела, ведунья?
Это вот уже «ой».
– М-м-мужика, – ответила, чуть список не обронив, с которым сверяла все присланные книги.
От слов моих оторопела Сила Лесная, удивился кот Ученый, а вот леший нахмурился да посмотрел неодобрительно. Леший-то, видать, уже знал все, ну оно неудивительно, мы с ним в лесу Заповедном равной силой обладаем, но леший мой был суров, однако же тактичен, понял, что рассказывать не хочу, и не стал в расспросах упорствовать. А Силушка Лесная хоть и тоже мужик, церемониться не будет, он вообще только карать-то и может, если уж честно.
А меня карать – то еще удовольствие, должна признать. Кто ко мне меня карать придет, тот сам в своей смерти безвременной и виновен, ибо нечего лезть куды не просют!
– И что? – перешла я в наступление. – Мне, может, в доме мужик нужон давно!
И тихо так стало вокруг.
– Небось о размножении задумалась? – язвительно поинтересовался кот.
– Может, и задумалась! – решила стоять на своем. – У нас, между прочим, явственный недобор лесных ведуний, и я, может, хочу поголовье увеличить. Имею право!
Кот чуть с дерева не свалился. У лешего показательно отвисла челюсть. Она бы, может, и не отвисла, но не восстановился он еще, от того иногда сбои и бывали.
Да только леший мне все потом выскажет, он у меня сдержанный, а вот Лесная Сила – вообще нет. И единым порывом ветра метнулась ко мне мощь лесов магических, зависла надо мной, очами зелеными горящими вглядываясь, и вопросила… в смысле вопросил сурово:
– А может, ты ведьма?!
– Да ни в жизнь! – отчаянно солгала я.
Лесная Сила отступила, подобравшись, будто кошка перед прыжком, собиралась было еще что-то спросить, да только леший с котом враждовать мигом прекратили, кот сиганул с дуба, обретая материальное воплощение в три раза больше обычного, и корзинку мою ухватил споро, леший – ларец с книгами, я пробормотала «Ой, дел столько, столько дел» и пошли мы скоренько от греха подальше.
Потому что и кот, и леший точно знали – ведьма я. Ведьма как есть. А кто еще иной тень несправедливости углядит? Да никто. Оттого и не признаешься Силе Лесной в истинных причинах содеянного, да и властитель лесов Заповедных в принципе только две причины признать может – размножательную и удобрятельную. И та и другая судьба охранябушки меня лично не прельщала вообще никак. Так что разговор прекратить – самым правильным было.
Да только Повелитель Лесов на мою беду беседу продолжить решил.
– Твоя правда – поголовье лесных ведуний сокращается стремительно.
От те раз!
– Однако ж человек? – продолжил дух лесной задумчиво, словно сам с собой разговаривал. – Человек – это проблематично. Может, лешего тебе хорошего прислать, Веся? Не калеченного, как этот, что для размножения не пригоден, а нормального?
Чуть не прокляла. Вот Силушку Лесную, оплот силы моей да лесного могущества, и чуть не прокляла.
Остановилась, вдох глубокий сделала, развернулась к морде мужской огроменной да и высказала:
– Леший – мой! Был мой, есть мой, мой и останется, другого не надоть мне! А мужика для началу подлечить надобно, на издыхании последнем он…
– Так давай закопаем, на удобрения пойдет! – оживилась мгновенно Лесная Силушка.
Пенек гнилой поганковый!
Но нашлась как выкрутиться:
– Коли сразу закопаю, на ком тогда искусство целительское оттачивать буду? Животных жаль, нечисть – тем более.
– Тут ты права, для экспериментов всяческих завсегда человеков лучше использовать, их-то не жалко, – согласился дух.
Кивнула, поддакивая.
– Что ж, загляну еще, самому интересно стало, чем дело кончится, – решила Сила Лесная.
И испарилась – вот он был, а вот его и нет.
А я к лешеньке повернулась, стоял тот уверенно, да взгляд отводил, на меня смотреть не хотел, гордый потому что, и жалость для него, как ножом по сердцу. Вот и не стала я говорить ничего, подошла только, за локоть его ухватилась, и пошли мы к избе, каждый о своем думая.
Но пока мы с лешенькой размышляли молча, кот Ученый решил вслух мысли высказать:
– Ну, раз мужиком назвала… – начал наставничек мой, – придется ребеночка-то заделать. А может, и не одного, девочки-то не с первого раза получаются, у некоторых поначалу семь сыновей бывают… Так что ты приглядись к рабу-то своему, забесплатно купленному, протянет ли он семь лет-то али лучше другого кого подобрать?
– Ага, аки котяру приблудного, – мрачно вставил леший, разом заткнув пасть коту Ученому.
И кот умолк, споткнувшись и чуть корзинку мою не обронив.
– Не буду я с ним размножаться! Страшный он да и опасный не в меру, – высказалась я. – Помогу, чем смогу, и пусть идет на все четыре стороны.
Леший только вздохнул тяжело.
Знала я, о чем он вздыхает. Между ведьмами и лесными ведуньями только на первый взгляд разница небольшая: и те и те о благе леса да нечисти заботятся, и тем и тем силы магические свойственны, да только… лесные ведуньи другие все ж, иначе думают. Лесная ведунья мимо пройдет, коли увидит, как волк косулю настигает, оттого что понимает – и ему питаться нужно. Лесная ведунья в лес чужого человека ради сохранения жизни людской не пустит – ибо люди это одно, а ее дело лес защищать. Лесным ведуньям в принципе окромя леса ни до чего дела нет, другие они, иначе думают, по-другому мир видят. А мы, ведьмы, к человеческому миру крепко привязаны. Мы мимо горя и беды не пройдем, и коли тень несправедливости увидим – вмешаемся. От того Лесная Сила нас и не привечает, врагов в нас видит, да только… у меня тогда выбора не было, и лес позвал, вот и маемся.
– Нравится, не нравится, – наставительно продолжил кот, – да только ты Лесной Силе в глаза врала, а ложь завсегда расплаты требует. Ты ж пойми, не выпустит его теперь лес, покуда…
И договаривать кот не стал.
А я говорить не стала, что если захочу – выпустит, никуда не денется. Правда, неясно, чем мне все это потом аукнется. И знала ведь – принесет этот мужик беды одни, но я же ведьма, я же не могу мимо пройти… теперь расхлебывать придется… как-нибудь.
* * *
На подходе к избушке накинула на себя иллюзию да и встала чуть позади лешего – ибо… ну плохо у меня с иллюзиями.
Но зато вовремя наложила – охраняб мой ждал меня у калитки… которую сам и сделал. Сидел на им же сколоченной скамье, усталый, вспотевший, злой аки медведь-шатун ранней весной и явно не меня ожидающий.
– Здравствуй, охранябушка, – ласково прокаркала я, изменив голос.
– Здравствуй, ведьма, – мрачно ответил он, вглядываясь в тропинку и поджидая явно не меня.
Ну в смысле меня, но ту, которую он девкой селянской считал, а не вот эту вот старуху с носом в аршин.
– Гляжу, потрудился славно, – протискиваясь бочком в открытую лешим калитку, заметила я.
– Дело раба о госпоже заботиться, – язвительно усмехнулся мужик.
Надо же, гордый какой. То есть раз вылечила меня, то я тебя ручным трудом отблагодарю, а в долгу не останусь, ведьма.
– Не тем отрабатываешь, – широко оскалившись, сообщил кот Ученый, вручая корзину оторопевшему от намека мужику и по своей поганой привычке истаивая прямо в воздухе.
Охраняб корзинку удержал, хоть немалого веса была она, я уж хотела попросить лешеньку подсобить, но сдюжил мужик. С трудом, а все же понес к дому, идя следом за мной и лешим.
В сам дом ему леший зайти не дал, корзинку забрал на пороге, а войдя, дверь за собой закрыл. Благодарна я ему за это была смерть как – моя иллюзия уже неведомо на чем держалась. Вообще странное дело – уплывала магия, как вода сквозь пальцы утекала, с чего бы?
– С тобой остаться? – прямо спросил леший, едва я кинулась надевать маску, плащ да нос с перчатками.
– Нет, не переживай, – заверила друга лесного.
– Медведя пришлю, – предложил он.
– А кормить чем? Весь мед вчера отдала. – Я развела когтистыми руками.
– И то верно, пришлю волка, – решил леший.
И махнув на прощание, ушел, растворяясь в лесу, едва листочки коснулись его шишковатого тела.
А мы остались. Я, охраняб, насущная потребность чем-то мужика кормить и книги.
Ох и жизнь я себе устроила, вот чем только думала, а?
* * *
За годы жизни в одиночестве я привыкла есть… иначе. Там пирожков купишь, там в деревеньке перекусишь, а дома ягоды, чай, бутерброды, творог со сметаной – и что девушке еще надо? Мне хватало. И было же все хорошо, так нет же – мужика завела себе!
Теперь корми.
– Охранябушка, – прокаркала противным голосом, – ты готовить умеешь?
За дверью и так было тихо, теперь тишина стала вообще мертвая.
То есть – нет.
– Ну, не серчай тогда, – пожала я плечами, пытаясь вспомнить, как в принципе суп-то варить.
Ибо в моем представлении мужик ел примерно столько же, сколько весил. Таким образом, покупок моих, щедро магом королевским оплаченных, дня на три хватит всего, а следующая ярмарка только через неделю. Проблемка-то, вот. И ее надо было как-то решать. Решила начать с приготовления супа – в нем воды много, значится мясо растянуть можно было дня на три, а там уже и до копченостей доберемся. В общем, неделю протянем как-нибудь.
– Охранябушка, воды принеси, да побольше, – крикнула мужику.
– Побольше это сколько? – раздался ироничный вопрос.
– Ну… – я попыталась на пальцах прикинуть, но так как с расчетами у меня не очень, пришлось взвалить это дело на мужика, – примерно столько, чтобы тебя можно было в котел погрузить, и воды еще на ладонь сверху должно быть.
Тишина в сенях, затем вопрос несколько недоуменный:
– Ведьма, ты меня что, варить собралась?
Даже обидно стало!
Я, между прочим, его перед самой Лесной Силой защищала, живота не жалея, а он… он…
– Человечиной не питаюсь! – гордо ответила этому, чтоб его дубиной стоеросовой пришибло.
– Точно? – скептически переспросил.
Подошла к двери – открыла дверь, пожалела шею. Ибо стоял охранябушка прямо за створкою, пришлось голову закидывать, а на ней теперь шляпа была и маска, а они тяжелые.
– Отойди! – потребовала грозно.
Отошел на шаг.
Я шляпу поправила, парик поправила, маску поправила и…
– Еще на шаг, – попросила тихонечко.
Отошел. Демонстративно всего на шаг.
Опять шляпу поправила, парик поправила, маску поправила.
А шея болеть не перестала.
– Так, Древун любит троицу, давай еще на шаг, – решила я.
Отошел.
Я снова шляпу поправила, парик, маску, шею размяла. И вроде ничего уже, не болела больше.
И вот опосля этого вид сделала гордый, взгляд надменный, голос грозный и выдала:
– Давай-ка, раб мой неверный… – начала я.
– Раб твой охраняющий, – поправил мужик, пристально и как-то даже изучающе разглядывая меня.
И мне под его взглядом странным как-то так неуютно стало.
– Ты вообще-то лежать еще должен как бы, болезный, – заметила осторожно.
– А я типа пес, как на собаке все заживает, – несколько с вызовом ответил охраняб.
– Самокритичненько, – не сдержалась я.
Мужик в ответ опасно глаза прищурил.
И вот она странность – лес мой, изба моя, сила на моей стороне, волк от лешего скоро прибежать должен, а неуютно мне под взглядом мужика этого завалящего, который хоть и стоит, даже руки на груди тощей сложил, но слабый ведь еще… Так от чего ж я опасность-то ощущаю? И желание такое – в избу отступить и дверь запереть?
– Слушай, а ты точно ведьма? – вдруг спросил мужик этот.
– Нет, я не ведьма. Я эта – ведунья лесная. – Да у самой от чего-то сердце екнуло. – А чего спрашиваем?
– Да так… странностей многовато, – ответил мой раб задумчиво.
– Ты просто, видать, раньше с лесными ведуньями-то не знался, – предположила осторожненько.
– Твоя правда, – согласился мужик. – Так, значит, не меня варить будем?
Нет, ну до чего… сволочь-то!
– А ты себя есть будешь? – поинтересовалась вкрадчиво.
– Вряд ли, – улыбнулся по-доброму как-то раб мой.
И от улыбки этой сердце вдруг замерло. А потом забилось быстро-быстро так, и на душе потеплело, сама не ведаю отчего.
– Ступай за ведром, охранябушка, – сказала тихо, – я мясо на рынке купила, его и сварим.
И отступив, дверь закрыла да спиною к ней прижалась, успокаиваясь. День что вчера, что сегодня выдался один другого насыщеннее, уж столько событиев, что немудрено и перенервничать. Да только по-настоящему взволновала сердце улыбка эта. Я в своем лесу человеческого тепла не видела, другой здесь мир, иные и обитатели. И мужик этот, жизнью искалеченный, несправедливостью изможденный, он был как все вокруг – как зверь лесной, что пришел для излечения. В сенях-то у меня и волки и медведи и даже рыси порой отлеживались, вот и к охранябу своему я отнеслась так же – болезный же, вылечить надобно. А он возьми да и улыбнись. По-человечески так. Словно солнышко проглянуло сквозь сумрак вечерний, последним лучом вызолотив все вокруг…
– Ведьма, тут два ведра. Одно серебряное, – раздался голос мужика за дверью. – Ты что, серебра не боишься?
– Я ж не упырь, не волкодлак и не нежить, – ответила мрачно, разом утратив и тепло в душе, и быстроту биения сердца.
– Ага, то есть ты ведьма, – заключил этот… шибко умный.
Я развернулась и двери распахнула разъяренно.
На сей раз просить мужика отступить на три шага не пришлось – он уже там стоял, невозмутимо ведра разглядывая. И взгляда от ведер не отрывая, пояснил спокойственно:
– С ведуньями лесными не знаком, тут твоя правда. Да только давай уж откровенно – вряд ли лесная ведунья знакома с методами убиения упырей, вампиров и волкодлаков.
И взгляд на меня поднял. Вопросительно-насмешливый такой.
Ах ты гад!
– Ладно, подловил, ведьма я, – отрицать не стала. – И тут дело такое, охранябушка мой распрекрасный, о коем тебе знать надобно – у ведуний-то потребностей в мужском внимании нет, а вот у ведьм… хе-хе…
Побледнел болезный мой, но за водой утопал с достоинством, зато усмехаться надменно перестал – и то хлеб.
А я в избу вернулась, самую страшную маску из всех натянула, а нос взяла поменьше – мой самый длинный обзору мешал слегка, перчатки надела с когтями поменьше, плащ почище, все ж готовить собиралась, да и пошла кухарничать, делать нечего.
* * *
Поначалу я мужика за водой не туда послала – в смысле я вообще никуда не посылала, он сам ушел, а как пришел, тут-то до меня и дошло, что не туда ходил. Он через лес, к ручью смотался, это шагов за триста пути. А мне водяной еще год назад родник во двор провел, теперь бочка с водой завсегда полная, и вода ключевая, студеная, вкусная. Но вот то, что студеная… не радовало. Ибо пойди умойся студеной водицей-то, спозаранку… то еще удовольствие.
– Охранябушка, любый мой, пригожий, – ласково сказала я, уж так ласково, что мужика передернуло, – напрасно труд на себя взял такой, ходить неведомо куда…
– К ручью, – не согласился с терминологией мужик.
– Хорошо, пусть будет «ведомо куда». Только смысл от того не меняется. Зачем ходил-то? Тут же вода в бочке есть, – перестала издевательски любезничать я.
– Так это же бочка, сколько лет этой воде уже?
Вот же ж.
– Она родниковая. Мне водяной родник приспособил, – сообщила мрачно.
– Ясно, – спокойно ответил охраняб.
Пошел да и вылил воду. А я запоздало о словах своих пожалела – котел-то у меня был, только я в нем зелья последний раз с год назад варила, а то и с два, и мыть его надобно было сейчас, а теплую воду с ручья раб мой нерадивый гордо вылил. И вот что мне стоило промолчать?
В общем, котел для зелий пришлось мыть магией. Я попыталась руками, но слишком холодная вода была, в перчатках хлюпать начало вообще мерзко, пришлось магией. Охраняб скептически наблюдал за моими манипуляциями… но не вмешивался.
Котел я в итоге кое-как вымыла, водой ополоснула, охраняб воды в него залил, совместными усилиями – я магией, он руками, взгромоздили над костром, всунув в таган, я в печи готовить не рискнула, я ее года два уже не чистила и в ней домовой приблудный спал, тихарясь от Силы Лесной.
