Елена Ворон
Волчонок
Затем доброхот вызвал на связь нашего ксенопсихолога. На экране картинка не появилась, но голос звучал ясно и плавно, почти без скрипа.
– Ранéная волчонка, благодарю. Приношу благодарность. Спасибо. Галлун будет помнить, не забудет, не упустит из виду твое милосердие, великодушие, благородство. Мы знали: Земла лжива, неискренна, нечестна. Мы немного, каплю, чуток ошибались, заблуждались, давали маху. Мы рады, довольны, удовлетворены. Ранéная волчонка, берегись, будь осторожна, остерегайся врага, противника, недруга. Будет жалко, обидно, досадно, если тебя убьют, укокошат, прикончат.
На этом галлунь прервал связь – и ушел в подпространство. А мы остались в обычном космосе, задаваясь вопросом, каких недругов остерегаться. Ничего дельного на ум не пришло.
Хатти-катт предложили Шайтану перейти на борт их летающей крепости: уж там-то никакой вражина не достанет. Шайтан поблагодарил союзников и отказался. Еще бы: с точки зрения хатти-катт, сбежавший от врага воин стократ хуже мёртвого листа. Они готовы были укрыть нашего ксенопсихолога от опасности, но презирали бы его бесконечно. Мой друг не собирался этого допускать.
Он вообще считал, что в космосе ему ничто не грозит. В отличие от Новой Земли-2 – гнезда истинных недоброжелателей, чьё покушение едва не увенчалось успехом. Я с тревогой задумывался о том, что будет, когда мы вернемся домой.
Возвращаться мы не торопились. Барс заявил, что на борту два тяжелых пациента (наш ксенопсихолог и боец, которому у пиратов досталось больше других) и что нырять с ними в подпространство невозможно. Поэтому «Теймар» висел у перекрестья несущих потоков, откуда не так давно мы сами вынырнули – и куда ушел Герман Брехт, которого начальник планеторазведки отрядил к «нашему» астероиду. Туда же вскоре ушла летающая крепость хатти-катт: грозные союзники сочли, что их опека нам больше не нужна, и откланялись.
Соседство с космической трассой смущало, и Медведь отправил в подпространство разведзонды. По крайней мере, они сообщат о подходе к перекрестью чужого транспорта. Так и случилось.
На борту «Теймара» была условная ночь, и все, кроме дежурного в рубке, спали, когда взревел сигнал боевой тревоги. Выметнувшись из каюты, я помчался в рубку. В свете мигающих красных огней успел увидеть, как разбегаются наши мужики: Дим-Палыч и Лёша неслись к переходу на первую палубу; старший боец ринулся мне навстречу – в запасную рубку управления, Гёз мчал к ангару с катером, остальные тоже бежали на свои места согласно боевому расписанию. Барса с Шайтаном я не видел, но знал: они торопятся из медотсека в основную рубку; во время боя ксенопсихологу с врачом положено быть у командира под рукой.
Айверу Джану Хелле место не было определено. Мой волчонок выскочил из отведенной ему каюты и кинулся за мной следом, но Медведь на бегу приказал:
– Курсант Олли – со мной!
Правильно: военный пилот в запасной рубке лишним не будет. Наверняка он обучен воевать лучше нас всех, вместе взятых.
– Дим-Палыч, – заговорил по громкой связи дежурный, – зонды сообщают: внизу – крауш-иль-ив. Два объекта.
Нас готовятся атаковать военные корабли исчезнувшей цивилизации? Чепуха. Скорей, галлуни двинули против «Теймара» старый хлам – доставшиеся им «в наследство» артефакты. Хлам хламом, а как два «объекта» вынырнут наверх и дадут залп – мало не покажется… Более точные сведения подпространственные зонды сообщить не могли, а обычные разведзонды внизу не летают.
– Не стрелять! – взревела громкая связь; я узнал рык Шайтана.
Командир с Лёшей успели в рубку вперед меня; их каюты к рубке ближе. Когда я примчался, меня мало не сшиб распахнувший дверь дежурный. Он побежал на свой пост, а я кинулся к командирскому креслу, встал за спиной у Дим-Палыча. Что говорит система обнаружения?
Первыми наверх выскочили два чужих разведзонда. Дублируя друг дружку, передали пакет информации: «Земля, “Атуэль”; следую с ценным грузом», а затем открытым текстом: «Не стреляйте в планеторазведку».
«Атуэль» – корабль Германа Брехта.
– Не стрелять! – В рубку ворвался наш ксенопсихолог. – Это Брехт!
Он тяжело дышал; восстановиться после луизианской лихорадки мой друг не успел, и пробежка от медотсека к рубке управления далась ему нелегко. Шайтан упал в свое кресло по правую руку от командира. Следом за ним влетел Барс, плюхнулся в «гостевое» кресло, которое находится далеко от пульта. Место старшего бойца не занимают, даже если Медведя в рубке нет.
Командир отменил боевую готовность на борту.
– Дим-Палыч, давай Шайтана вместо зондов использовать, – предложил Лёша. – Ген! Вот скажи: как ты узнал, что там – Брехт?
– Сказано было: внизу – крауш-иль-ив. Только Брехт способен забрать с астероида два «объекта» и переть их домой на прицепе.
Из подпространства вынырнул «Атуэль» – той же серии, что «Теймар», обычный корабль-планеторазведчик. Фотоумножители дали четкое изображение на экране.
Я соврал: «Атуэль» не вынырнул – он неловко вывалился. Причем вывалился не один: Герман Брехт и впрямь тащил за собой два «объекта» крауш-иль-ив. «Объекты» были здоровенные и не поместились в корабль. Один из них походил на искусственную плиту правильной формы и мог быть фрагментом стартовой площадки. Второй напоминал погнутое дырявое корыто – или же ангар, изрядно побитый жизнью.
Я внутренне содрогнулся. И вот это Брехт волок через подпространство? Да как не угробился?! В несущем потоке с его ловушками любая приблуда – лишняя трудность пилотам, а уж такая прицепа – вообще смерть. Шайтан прав: только Брехт может эдакое отколоть.
– «Теймар» – «Атуэлю», – проговорил Дим-Палыч. – Отойдите от «креста» на безопасное расстояние. Я иду к вам. Поехали, – велел он Лёше и объявил по громкой связи: – Господа офицеры, мы идем к «Атуэлю»; у него сложности.
«Теймар» тронулся с места – тихо, едва ощутимо. Это нам внутри казалось: плавно, неощутимо. На самом же деле корабль планеторазведки может срываться так, что лишь система гравикомпенсации позволяет людям не убиться. А в подпространстве бывает, что и она не спасёт. Особенно когда пилот лихачит, как наш блистательный Брехт.
– Он это сделал для нас, – промолвил Шайтан, наблюдая на экране чужой корабль и две штуковины с ним рядом.
– Земле позарез нужны дурные «объекты»? – осведомился Барс с прорвавшимся возмущением. – По-моему, здоровые разведчики нужней.
– Брехт старался для нас с тобой. Он забрал с астероида артефакты, чтобы пустую каменюку отдали галлуням.
– Дальсвязь никто не отменял. Брехт не может не знать, что мы на свободе, – возразил Барс. – А он груз тащит и тащит. Ты представляешь, что с людьми творится?
– Такой груз не бросишь, – вступился за чужого командира Шайтан. – Крауш-иль-ивские артефакты вмиг приберут. Знаешь, сколько до них охотников найдется?
– Я не знаю, сколько у него смертей на борту! – отрезал ксенобиолог.
– Господа офицеры, что вы раскудахтались? – вмешался Дим-Палыч. – Сейчас всё выясним.
Барс неожиданно успокоился. Что-то в словах командира он услышал такое, что я пропустил.
Мы были в ста семидесяти километрах от цели, когда в рубке раздался незнакомый, глухой голос:
– «Атуэль» – «Теймару»: мы вас видим и слышим.
Экран ближней связи ничего не показывал.
– Герман! – Ума не приложу, как Дим-Палыч узнал своего приятеля. – Сколько у тебя живых душ на борту?
– Две.
Двое живых? Из полутора десятка человек?!
Экран нехотя осветился. В рубке у Брехта стоял густой сумрак, лишь отсветы от пульта управления ложились на две фигуры, заключенные в громоздкие объятия системы противоперегрузки. Над верхним краем дыхательных масок блестели глаза.
Брехт с пилотом подняли открытую правую ладонь. Дим-Палыч с Лёшей приветствовали их так же, а Шайтан, Барс и я отсалютовали, как положено салютовать старшим по званию.
– Где ты оставил людей? – спросил Дим-Палыч.
– Следом идут, – глухо ответил чужой командир.
Как просто: Брехт перевел свою группу на катер, и разведчики двинулись обычным порядком, без смертоубийства с «объектами» на прицепе. Я прикинул, на каком расстоянии они держатся, чтобы катер не мотало в кильватерном следе. По-хорошему, между ними и кораблем должно быть не меньше часа пути: в этом случае возмущения в несущем потоке успевают улечься. Впрочем, группа наверняка прижимается к родному кораблю как можно ближе. Мало ли что произойдет с командиром и старшим пилотом в такой костотряске; группа должна иметь возможность быстро вернуться на борт.
– Чем помочь?
Брехт посидел, глядя на нас с экрана, размышляя. Глаза блестели над краем маски; кроме этого блеска, в сумраке ничего было не различить – ни черных подглазий, ни залитых кровью белков. Наконец чужой командир принял решение.
– Отдай мне волчонка. Младшего даммианыша.
– Тебе нужен сменщик?
– Лучше два. Но двух я не прошу… по скромности своей. – Кажется, Брехт улыбнулся.
– Понял. Будут тебе пилоты; жди.
Честно: я знал, что Айвер Джан Хелла в подпространстве даст мне сто очков вперед. И не рассчитывал, что вторым сменщиком Дим-Палыч отправит к Брехту меня. Ну, почти не надеялся.
На «Теймаре» три пилота экстра-класса: наш командир, Лёша и Медведь. Находясь в космосе, старший пилот борт корабля не покидает, командир – только в экстренных случаях, а его заместитель по безопасности может куда-нибудь и отправиться. Поэтому Дим-Палыч послал на «Атуэль» моего волчонка и Медведя.
Но доставил их туда на катере все-таки я…
* * *
Я торопился домой из танцклуба. Погода не баловала: с ночного неба сочилась холодная морось, налетавшие порывы ветра бросали ее в лицо, как пощечины. Квартал для бессемейных планеторазведчиков был тих и безлюден. Свет фонарей заблудился в древесных кронах, светящиеся окна разбросаны далеко друг от дружки. Разведчики на заданиях либо развлекаются; мало кто по своим углам сидит.
Мой дом стоял грустный, как будто озябший. У Шайтана было темно, а двое наших соседей из другой группы усвистали в отпуск, и у них окна были закрыты ставнями.
Отпустив такси-беспилотник, я шагал по дорожке, обсаженной кусточками с листвой цвета плавленой меди. В свете фонаря кусточки мокро блестели, с листьев падали капли, хрустально вспыхивали на лету. Наверху шуршали ветки местных пальм, осыпали меня дождем: вода скапливалась в резных листьях и, казалось, нарочно поджидала запоздалого путника, чтобы пролиться на голову. Бр-р.
Сработал датчик движения, и над моим крыльцом загорелся светильник. Я сбился с шага. На крыльце сидел человек – прижавшись спиной к запертой двери, обхватив поднятые к груди колени. Вода стекала по его непромокаемой одежде и по прилипшим ко лбу волосам.
– Джан Хелла! – обрадовался я, признав курсанта.
– Привет, командир, – сказал он, вставая. – Я уж думал: до утра не вернешься.
– Чудак. Предупредить не мог?
Айвер Джан Хелла посторонился, позволяя мне открыть дверь, оступился и мало не пересчитал ступени. Интуиция подсказала: он примчался с какой-то бедой.
Спустя несколько минут мы устроились с кружками горячего глинтвейна в моей скромной гостиной, и Айвер Джан Хелла вручил мне прозрачную коробочку; на первый взгляд, в ней лежали три жука – длинные, желто-зеленые, с кривыми рогами.
– Даммианский сувенир, – пояснил мой бывший волчонок. – Из сада Чернорижских. Дома вашего не осталось, а в саду уцелела пара яблонь и орешник.
Это не жуки, а орехи, рассмотрел я. Их кривые «рога» – выросты на скорлупе, вроде изогнутых шипов. Я поднял крышку. Изнутри полился удивительный свежий дух, заглушивший пряный аромат глинтвейна. Орехи из сада, где в детстве играл мой погибший отец, – немалая ценность.
– Спасибо, братишка. Вот уж угодил так угодил!
Айвер Джан Хелла отхлебнул глинтвейна и поставил кружку на стол, сцепил пальцы вокруг ее горячих боков.
– Командир, я к тебе за советом.
Ни знакомого звона, ни лязга стали в голосе. Мой волчонок продолжал глуховато:
– У меня выпуск на носу. Присягу будем принимать.
– Это же здóрово.
– Я не хочу, – проговорил он с поразившей меня безнадежностью. – Не хочу служить, понимаешь? Быть винтиком, разменной монетой… фишкой в чужой игре. Выполнять бессмысленные приказы. Спасать чью-то карьеру. Погибать ради чужих амбиций. Хоронить друзей, на крови которых жирует какой-нибудь прохиндей – большой начальник. Не по мне это.
– Не дури, – сказал я внушительно. – Тебя ждет блестящая карьера. Станешь командиром астроматки… командующим эскадрой. Будешь воевать с арабеллянами. Парад победы принимать.
– Не хочу, – повторил мой волчонок. – Подсчитывать неоправданные смерти… непоправимые ошибки… преступления… Ты ведь и сам не пошел в военные пилоты.
– Я в пятнадцать лет решил, что стану планеторазведчиком. А ты в двадцать не знаешь, чего хочешь. – Я остро пожалел, что Шайтан не у себя, в соседних апартаментах, а невесть где. Вот кто нашел бы нужные слова. – Джан Хелла, что стряслось? С девушкой поссорился?
– Нет.
– С отчимом разругался?
– Да нет же.
– Тогда что ты взбрыкнул? Нашёл время! Перед самой присягой…
– Я после «Теймара» много думал. За всю жизнь столько не размышлял. – Он опустил голову; шевелюра блеснула на макушке медовым золотом. – Командир, дай совет.
– Даю: не психуй и делай, что умеешь. Ты – не только военный пилот. Ты можешь быть тайным агентом или сотрудником службы безопасности. Есть, из чего выбирать.
– Я бы на гражданку пошел, – произнес он тоскливо, – трансгалы водить. Но мне жаль. Я столько умею, а там это не надо. Всю жизнь вхолостую работать – противно. Командир, дай хороший совет, – повторил он настойчиво.
– Что ты хочешь услышать? Ты сам всё решил. Во флоте служить не хочу, на гражданке с души воротит. Что остается – свою фирму открыть? Открывай. Охранное агентство.
Он крепче сжал в пальцах кружку с остывающим глинтвейном. Поднял упрямые глаза. И попросил, как будто ещё не всё было сказано:
– Командир, пожалуйста. Дай совет.
До меня дошло: не совета он просит, а помощи. А это совсем другой коленкор.
* * *
Вылет на задание – дело привычное и простое. Медосмотр, инструктаж, поездка через космодром к стартовой площадке и пробежка вверх по трапу – в любую погоду, в дождь, ветер или снежную вьюгу. Отправляясь на задание, разведчики лифтом не пользуются. При возвращении – да, можно, если группа вымоталась и на ногах не стоит. А при старте – только по трапу; так принято.
Вот и мы помчались – с гулом и топотом, со смехом и шутками. Синело ясное небо, на космодроме планеторазведки стояли с полдесятка кораблей, а из-за горизонта выплывало роскошное солнце, одаривало мир утренним спокойным сиянием. Благодать…
Блеснув отраженным солнечным светом, нас обогнала кабина лифта. Что за напасть? Кого принесло – начальство, «спецов» или неожиданную инспекцию?
Кто бы к нам ни пожаловал, он не имел доступа на борт и ожидал на верхней площадке трапа. Первым туда взмыл Медведь с одним из бойцов; раздались невнятные восклицания. Затем на площадку взбежали Дим-Палыч и Лёша; стало тихо, только слышался топот остальных разведчиков. И наконец…
– Господин капитан третьего ранга, младший лейтенант Айвер Джан Хелла Рик Олли в ваше распоряжение прибыл!
На площадке радостно заорали.
Это я поспособствовал зачислению волчонка в группу – договорился с Медведем и Дим-Палычем, что они не будут возражать против дополнительного сотрудника службы безопасности, и убедил начальника планеторазведки, что без Айвера Джана Хеллы нашей группе не выжить. Дракон держался мнения, что эскадрилья боевого охранения была бы надёжней, только где её взять? Пришлось усилить команду Медведя военным пилотом, шпионом, связистом и мастером на все руки. Замечательно всё сложилось.
Группа ввалилась на борт; поднялся гвалт и веселая кутерьма. Я протолкался к своему бывшему волчонку. Невысокий, тонкий парнишка стоял возле здоровенного Медведя и оттого казался ещё тоньше и моложе. Вид у него был слегка ошалелый.
– Во-первых, тебе придётся разучить вальс планеторазведки, – со вкусом объяснял ему Кыш.
– Во-вторых, запомнить, что капитан-лейтенанта Шаталина зовут Шайтаном, а не Крошиком, – подпевал Барс.
– И тебе нужно годное имя, – рассуждал старший техник Ивушка. – «Айвер Джан Хелла Рик» нам ни в жизнь не запомнить.
– Рики, – объявил я.
– Рики, – промолвил Шайтан, подтверждая мой выбор. – Хорошее имя.
Мой бывший волчонок с благодарностью улыбнулся и перешёл к делу:
– Я тут кое-что привёз.
Он достал из внутреннего кармана что-то маленькое и, кажется, неприятное. Карта памяти, рассмотрел я. Он передал карту Медведю и отчетливо, со звоном, проговорил:
– Сэр, прямых доказательств нет. Но косвенные свидетельства я собрал. Все-таки, у меня связи в Генштабе… Здесь то, что указывает на причастность военной разведки к покушению на капитан-лейтенанта Шаталина. В первый раз луизианскую лихорадку он подхватил сам; вторая волна понадобилась, чтобы он не попал к галлуням. Вице-адмирал Мах не желал, чтобы адмирал Брюэль обошел его ведомство и раздобыл сведения, которые Маху добыть не удалось. Он не мог сорвать разведывательную операцию целиком, но постарался вывести из игры хорошо подготовленного ксенопсихолога.
Честно сказать, по поводу начальника военной разведки мы и сами думали так же. Ведь не зря Мах нервничал на совещании у комфлота, безобразно себя вёл и хамил.
– Ты сильно рисковал, – упрекнул Медведь.
– Неоправданно рисковал, – добавил Дим-Палыч. Льдистый взгляд перебежал на меня. – Чем ещё твой волчонок отличился?
– Сэр, позвольте, я сам за себя отвечу, – прозвенел Айвер Джан Хелла… то есть Рики. – Военная разведка не собиралась убивать капитан-лейтенанта; для их целей хватало лихорадки. Гипноимпульс и переналадка системы жизнеобеспечения – это другая история. – Он извлёк из кармана вторую карту памяти. – Здесь запись допроса. Она не имеет юридической силы и годится только для сведения.
Мой бывший волчонок протянул карту Шайтану. Наш ксенопсихолог отступил; чёрные брови сошлись к переносью.
– По-твоему, я буду это смотреть?
– Почему нет? – удивился Айвер Джан Хелла… Рики.
– Я не спятил, – отрезал Шайтан.
– Погодите, – вмешался я, желая сгладить впечатление от его резкости. – Дайте-ка угадаю. Рики, ты допрашивал тётушку-полковника?
Дашина тётка – военный психолог, и именно от нее я бы ожидал гипнопакостей. Не в первый раз.
– Не угадал.
– Дашиного мужа?
– Нет.
– Дашу? – спросил я по инерции, хотя это уже была полная глупость.
– Нет! – Мой бывший волчонок выдержал эффектную паузу, обвёл взглядом заинтересованных мужиков. – Эксперта-ксенопсихолога из числа советников комфлота. Имя вслух не назову.
Кыш присвистнул, Ивушка ругнулся, Медведь выразительно закатил глаза.
– С ума своротил, – припечатал Шайтан.
– Сэр, вы просто не знаете, как сильно вас в Генштабе ненавидят. Командующий флотом больше доверяет простому разведчику, чем многомудрым штабным крысам! Оскорбление, которое невозможно снести.
– Ты допрашивал эксперта Генштаба? – негромко переспросил Дим-Палыч.
– Да, сэр, – отчеканил волчонок.
– Когда?
– Вчера… тридцать четыре стандартных часа назад.
– И он признался? – спросил командир тише прежнего.
– Ещё бы, – усмехнулся мой великолепный Рики. Он не знал, что бывает, когда наш командир разговаривает едва слышно. – План был простой. Каплейта поймали бы на вопиющем нарушении техники безопасности – и прощай служба, прощай расположение комфлота.
– Ты – принес – на борт – запись допроса? – разделяя слова, прошелестел Дим-Палыч.
Тут даже мой неопытный волчонок почуял неладное.
– Сэр, я что-то сделал не так?
Медведь забрал у него карту памяти, подержал на ладони, словно в глубоком недоумении.
– Серый, твой даммианский братишка вправду не соображает, о чём речь?
Я развел руками. Рики смутился.
– Сэр… – начал он, адресуясь к заледеневшему Дим-Палычу, но передумал. – Господа офицеры, в чем дело? – спросил, надеясь хоть в ком-нибудь найти понимание.
Помрачневшие мужики молчали. У Шайтана зло блестели глаза; миляга Кыш смотрел с сочувствием, Барс был откровенно расстроен.
– Ты представляешь, что могло случиться за те самые тридцать четыре часа после допроса? – спросил Медведь, держа раскрытой широкую ладонь, на которой приютилась злосчастная карта.
– Я был осторожен. И ничего не случилось.
– Это ты так считаешь. – Старший боец покачал головой, как бы говоря: «Вот же бестолочь», сжал руку с картой в кулак. – У нас Шайтана из «психа» полоснули. Шайтана! Неужели тебя отпустили бы с миром?
– Отпустили же, – защищался мой храбрый упрямец.
– Михаил, – холодно начал Дим-Палыч. Сейчас он выставит наглупившего волчонка с «Теймара»…
– Миш, – одновременно с ним заговорил старший пилот, и оба умолкли, глянули друг на друга. Командир позволил Лёше закончить. – Миш, не пугай младшенького почем зря. Пойдём в рубку, посмотрим запись.
Отправились. Дим-Палыч шагал впереди – молчаливый и хищный; рассерженный вожак стаи, в которой опять не всё ладно. За ним – Лёша, намеренный не допустить раздрай на борту. Следом – разозлённый Шайтан и исполненный укоризны Медведь. Потом – я с растерянным волчонком, который пытался поймать мой взгляд, но чем я мог помочь? За нами стремились остальные мужики – тихо, как на охоте: мягкое покрытие палубы скрадывало звуки шагов.
В просторной рубке «Теймара» поместилась вся группа. Дим-Палыч с Лёшей заняли собственные кресла перед пультом, Шайтан скользнул на своё место по правую руку от командира, Медведь уселся слева от Лёши. Мы с волчонком встали у Дим-Палыча за спиной, и рядом оказались трое Медведевых бойцов – молчаливые, непроницаемые и опасные. Мой бедолага невольно съёжился. Мне было его жаль, но волчат надо учить, пока они живы…
– Ты сам-то запись смотрел? – осведомился старший боец, включая систему безопасности, а следом – жизнеобеспечение корабля.
– Не смотрел, сэр, – отчеканил взявший себя в руки Рики. Он осознал, что его того и гляди погонят из группы, и готовился уйти достойно.
– Миш, ты ненароком порно не запусти, – предупредил Лёша.
– А пришлось бы кстати, – заметил старший техник с усмешкой. – Хоть какое-то развлечение бедным разведчикам.
Я воспрянул духом: коли мужики взялись шутить, то Дим-Палыч оттает.
– Итак… – пробормотал Медведь. – Подключаем. Открываем. Есть! – Он помолчал, глядя в экран. – Волчонок, ты шутки шутил?
Карта памяти, которую притащил мой Рики, была пуста.
– Я не…
– А я говорил! Кто б тебя отпустил гулять с компроматом? Ладно, что сам жив остался и память начисто не отшибло. Тебя сдать в медотсек – поискать следы гипноимпульса?
– Я не… – снова начал волчонок.
– И слушать не хочу! – оборвал старший боец, поднимаясь из кресла. – Записи нет, память подправили. Даже если ты и впрямь кого-то допрашивал, то не помнишь, кого. Что теперь разговаривать?
– Я…
– Возможно, ты в самом деле прищучил штабного эксперта. Но нам ни в жизнь не узнать, кого именно. Вот не хрен было в пекло лезть, старших не спросясь, – закончил Медведь и оглядел группу. – Дим-Палыч, можно этих бездельников разгонять по каютам?
Командир разрешил.
– Господа офицеры, пошли вон, – велел старший боец.
– Готовность к старту – тридцать две минуты, – добавил Лёша.
Обрадованные мужики хлынули из рубки в коридор. Трое бойцов по очереди хлопнули Рики по загривку; его так мотнуло, что едва на ногах устоял.
– Младший волчонок – со мной, – распорядился Медведь, направляясь к выходу.
Мы с младшеньким двинулись следом.
– Он не волчонок, – сказал Шайтан нам в спину.
Рики развернулся назад.
– А кто я, по-вашему? – лязгнул он так, что Дим-Палыч сделал замечание:
– Ты мне тут на Шайтана не ори.
– Виноват, сэр! – лязгнул мой упрямец самую малость потише.
– Ты кому подчиняешься? Медведю. Значит, ты – медвежонок, – объяснил наш ксенопсихолог. Его сине-зелёные глаза утратили злой блеск, и он не торопился уходить. – Мало нам было Серого, который притягивает неприятности. Ещё и ты теперь будешь.
– Зато не соскучитесь, – скромно ответил мой даммианский братишка.
Мы вышли, и когда дверь закрылась, в рубке грянул дружный смех. Не очень-то он был весёлый – с отчетливой горькой нотой. И всё же разведчики смеялись; значит, дела не так уж плохи.
