Елена Ворон
Волчонок
– Джан Хелла, я не пойму: где ты приврал?
– Нигде. Честно!
– Так сказано было: Дим-Палыч погнал Славко из группы. За что?
– За невыполнение приказа. Я ж говорил…
– Я слышал. Крики «Назад!», «Отставить!» и «Не смей!»
– Ну?
– Антилопа гну, – передразнил я. – По твоим словам, Славко летал с группой меньше года. В таком случае, у него не было полного доступа к полётам. Он физически не мог покинуть борт «Теймара», если в рубке сидел командир, который не дал разрешения. А раз он всё-таки ушёл, значит, Дим-Палыч ему позволил. Давай Шайтана спросим. Я правильно рассуждаю?
– Правильно, друг мой Серый. – Наш ксенопсихолог улыбнулся. – Славко в катер помчал с воплем: «Я их остановлю! Дим-Палыч, клянусь!» Вадим не хотел его отпускать. А потом думает: чем чёрт не шутит? Все одно пропадать. Дальше убегать мы не могли. На борту уже две клинические смерти… Оставалось либо всем погибнуть, либо сдаться в плен. И он молча позволил Славко уйти.
– Тогда я снова спрашиваю: за что Дим-Палыч выгнал героического бойца, который всех спас?
– Доблестного бойца уволил со службы тогдашний начальник планеторазведки, – огорошил меня Шайтан. – За невыполнение приказа командира группы. Записи ведь сохранили только «Назад!» и «Отставить!». А старому служаке было плевать, как оно вышло на самом деле. Без приказа – ни шагу, ни чиху. Он вообще планеторазведку недолюбливал. За её память о гражданской вольнице и традиции милосердия. К счастью, царствовал недолго; его другой начальник сменил, более гибкий… А Дим тогда набегался – за Славко хлопотал. Каким-то чудом устроил его в Генштаб.
– Почему же все твердят иное? Мне Славко сам говорил – дескать, наглупил по молодости, Дим-Палыч его и выкинул.
– Это – один из мифов Генерального штаба. Поучительная история для молодняка. Чтоб неразумные волчата лучше понимали, чем кончается невыполнение приказов.
Айвер Джан Хелла зашипел. Да так, что Шайтан поднял голову и осведомился:
– И много ты всяких разных слов знаешь?
Курсант повозился под крышкой, тяжко вздохнул и пробормотал:
– Виноват. Забылся. – Он демонстративно поскрёб в затылке. – Надо же – традиции милосердия… Вот сказать же такое!.. Командир, а можно у господина Крошика спросить?
– Ну, спроси.
– Сэр, как галлуни вас в плен захватили?
– Вадим отказался сдавать «Теймар», – сказал наш ксенопсихолог. – Корабль планеторазведки не отдашь невозбранно потенциальному противнику… сомнительному союзнику. Дим сказал: «Взорву к чертовой бабушке».
– А экипаж? – не удержался курсант.
– Существуют спаскапсулы, – сухо напомнил Шайтан. – Движки заблокированы, но капсулы можно катапультировать вручную. Для этого кто-то должен остаться на борту. Дим решил: людей выкинуть, здесь всё уничтожить. Потребовал разрешения у Дракона. Тот дал добро. Однако вмешался адмирал Брюэль и запретил взрывать корабль.
Айвер Джан Хелла присвистнул.
– Я ж говорил: «Теймар» нарочно галлуням скормили.
– И я говорил: пираты подавятся, – добавил Шайтан. – Одного понять не могу: почему всё так сложно?
Мы примолкли. Даже неуёмный курсант затих, размышляя. В конце концов я пошел взглянуть, куда запропастился Барс и не сказнила ли его вредоносная программа. Заглянул в реанимационную палату с порога, постеснявшись сразу топать внутрь. Здесь стояли две спящие капсулы, а та, из которой выбрался Шайтан, светилась поднятой крышкой и попискивала. Я насчитал несколько зелёных огоньков, и среди богатой россыпи жёлтых огней мрачно трепетали три красных. Шайтану полагалось лежать в реанимации, а не умирать за разговорами.
Ксенобиолог сидел у стола с развернутым голографическим экраном.
– Барс, ты уснул?
– Да; что-то я притомился, – сонно вздохнул он, а сам поманил меня пальцем.
Я встал у него за спиной, чтобы видеть экран. Короткое сообщение: «Шайтану ввели препарат с вирусом л/л не позже, чем за два часа до старта с НЗ-2». Барс повернул голову, наблюдая за мной: дошло? Я кивнул. Пожалуй, это не стоит произносить вслух: Шайтану знать ни к чему. Хотя бы не сейчас – когда ему и без того хуже некуда.
Барс выключил экран, напустил на себя утомлённый вид и побрёл в общую палату, покачиваясь и зевая.
– Ну, что? – в один голос спросили Шайтан и Айвер Джан Хелла.
Ксенобиолог не снизошел до ответа. Он поднял цветущую зелёным крышку капсулы и осмотрел лицо курсанта, проверяя, не осталось ли видимых шрамов. Затем выключил оборудование и подал одежду:
– Обряжайся.
Айвер Джан Хелла оделся мгновенно. Обычный человек успел бы натянуть один носок; военный пилот пару секунд пробыл в облаке мелькающих рукавов и штанин – и вот он уже полностью одет, обут и застёгнут по всей форме.
– Господин капитан, вы нашли?..
– Не то, что ты думаешь. – Барс очень натурально зевнул. – У твоей программы две версии. Одна – для курсантов; в ней нет аб-со-лют-но ничего лишнего. Вторая версия – для инструктора; поинтересней. – Ксенобиолог обвел нас взглядом, словно фокусник, готовый достать из волшебной шляпы пару кроликов. – Инструктор после просмотра должен проникнуться к пилоту отеческим чувством. Заботиться о нём и оберегать от ненужного риска. Всё! Больше ничего постороннего в программе нет.
– Этого не может быть, – заявил Айвер Джан Хелла.
– Не веришь – пойди, взгляни сам.
– Господин капитан! – Сталь в голосе сделала бы честь не то что командиру астроматки – самому командующему флотом. – У меня нет оснований вам не доверять! Но…
– Уймись, – оборвал я, и он смолк, хотя глаза метали молнии.
– Ты неопытный, наивный и честный волчонок, – мягко проговорил Шайтан. – Тебя использовали в хитроумной комбинации – как и всех нас. Сядь и послушай.
Он указал на капсулу, которую Айвер Джан Хелла только что покинул, и курсант подчинился, присел на край белоснежного матраса.
– Ты не сам забрал в голову, что однокурсники работали с вредной программой. Тебе подсказали… слабенького психоимпульса хватило. Да ещё галлуни, как назло, пожаловали в гости. Возможно, их нарочно пригласили, чтоб тебя напугать. Ты испугался и начал искать того, кто поможет. Меня случайно нашел? Нет. Если по уму, ты обратился бы к военным ксенопсихологам, а не к планеторазведке.
– Я слышал о вас. Много…
– Разного, – подсказал Шайтан. – Я считаю: тебя подвели к этой мысли, как бы невзначай подтолкнули. Иначе не объяснить, почему ты выбрал именно меня.
– Ну, допустим. Но почему?..
– Потому что я знающий ксенопсихолог и летаю с Вадимом. Ты рассказал мне о программе отложенного убийства и о галлунях. Я о них и раньше был наслышан, а тут поднял вообще все материалы, что есть. И в галлунях теперь разбираюсь не хуже других экспертов. А Вадим, чтоб ты знал, год проучился в Академии военной разведки. Он потом перешел в планетную, но год такой учебы даром не проходит.
– Вы хотите сказать…
– Да. Мы были худо-бедно готовы к операции. Десяток толковых мужиков попали на борт к пиратам. Галлуни, трепещите! – Шайтан усмехнулся. – Одного не пойму: тебя-то зачем нам прислали?
– Прислали? – возмутился Айвер Джан Хелла. – Я такой концерт закатил, чтоб к вам добраться!
– Опомнись. Где ты – и где стратегические задачи Генерального штаба? Господину Брюэлю стоило бровью шевельнуть, и ты вместо «Теймара» угодил бы в психушку. Но нет: он тебя отправил сюда. Для чего?
– Господа офицеры, вы бредите? – осведомился Барс. – Какая, к чертям, операция Генштаба? У них что – военные разведчики разом повесились? Кроме «Теймара», послать некого?
Шайтан повёл плечами.
– Можно строить предположения. Например, военная разведка не справилась. Скажем, у галлуней строгий контроль на входе. Они захватывают мирный транспорт и видят: ага, половина экипажа – шпионы с заданием. Ну их к дьяволу, за таких даже выкуп просить не станем. И всё. Доступа на борт к пиратам нет, информацию не добыть.
– А мы – лучшие на свете добытчики, – буркнул ксенобиолог, не убеждённый.
– Уж какие есть. В любом случае: у нас не было задания к ним просочиться, и галлуни забрали экипаж. Надеюсь, ребята сориентировались. Обидно, что я здесь остался, – закончил мой друг, тяжело дыша.
Я вспомнил, как в реанимационной палате мерцали красные огни на крышке его покинутой капсулы. Кто тебя пытался убить, лучший ксенопсихолог планеторазведки? За два часа до старта с Новой Земли-2. Меньше чем за час до предполетного медосмотра, когда поверхностное обследование еще не могло выявить вирус в крови. Дружище, где ты был в это время? И с кем?
– Приказ по «Теймару», – объявил я. – Шайтан: выздоравливать; Барс: отдыхать. Айвер Джан Хелла: со мной в рубку.
Затаскивая Шайтана в реанимацию, я поинтересовался:
– Когда ты вернулся с Даммианы?
– Примерно за сутки до старта.
– И где был эти сутки?
Я уложил его в капсулу и начал стягивать мягкую куртку. Он трепыхнулся:
– Оставь, я сам.
– Сам ты только откинешься, если будешь скакать, – заметил вошедший следом Барс и сжал мне плечо: дескать, осторожней с вопросами.
– Где ты был? – повторил я под тревожный писк капсулы.
Шайтан покорился, позволяя себя раздевать.
– Предъявил Даше Надюшку. Мол, дочь жива и здорова. – Он перевёл дыхание. – И двинул с ней в Озерный край. Показать тамошние красоты.
– И прямиком оттуда – на задание?
– Еле успел… – Он застонал, когда я неловко его приподнял.
За прошедшие часы наш ксенопсихолог исхудал – смотреть страшно. Луизианская лихорадка и борьба с галлунями сожрали его до костей. На коже проступили синяки – следы моих собственных рук. Чуял же я: нельзя ему трепать языком, надо отлеживаться.
Ксенобиолог молча указал мне на дверь и опустил над Шайтаном крышку капсулы. Тревожный салют желтых огней вспыхнул ярче, зажёгся новый красный огонек, и еще три желтых помаргивали, приобретая красноватый окрас.
– Где он в первый раз подхватил лихорадку? – спросил я вполголоса.
Барс углубился в общение с консолью капсулы. Помимо данных на консоли и световой индикации, над крышкой развернулся голографический экран. Я не врач, но было ясно: дела у моего друга совсем плохи. Проклятье. Зачем я позволил ему работать?
Барс, однако, ни словом меня не упрекнул. Закончив с Шайтаном, он включил экран, на котором оставлял предыдущее сообщение, и быстро вывел: «Ш выгуливал Н в дет парке на С-3. В больн увезли из космоп. Вызвал меня, ДП не знал».
Я расшифровал: наш ксенопсихолог был с дочкой на Селене-3, славящейся детскими парками. Он почувствовал себя плохо на пути домой, и из космопорта его увезла «скорая». Причём не в военный госпиталь, а в гражданскую больничку. Туда примчался Барс, и Шайтана лечили под его присмотром. Больничка поставила в известность военных медиков, но до Дим-Палыча информация не дошла. Барс и Шайтан об этом тоже не позаботились: первая волна лихорадки миновала, до второй еще далеко – зачем зря командира тревожить?
И оба раза у нашего ксенопсихолога на руках была дочь. Кому выгодно, чтобы отец маленькой Надии сгинул навеки? Известно, кому – Дашиному супругу, главе идеальной семьи, которая вдруг оказалась под угрозой. Однако Дашин муж не производил впечатление человека настолько умного и решительного, чтобы затеяться с двухступенчатым убийством – лихорадка плюс гипноимпульс. Вряд ли его ненависть достаточно сильна для такого сложного и рискованного дела.
Автоматическая уборка началась, и маленькие роботы суетились и обиженно гудели, отмывая подсохшую кровь с палубы и переборок. На моей памяти ни разу у них не случалось столько работы.
Мы с Айвером Джаном Хеллой шагали к переходу на первую палубу. В самом деле: зачем курсант на «Теймаре»? Галлуни использовали его как носитель «послания»; едва ли адмирал Брюэль мог это предвидеть. И чего ради он прислал нам мальчишку? Я бросил взгляд на сосредоточенный золотистый профиль. Будущий командир астроматки повернул голову и встретился со мной глазами.
– Командир, можно, я про Даммиану расскажу? То есть про семью Чернорижских.
– У меня от рассказов уже голова пухнет.
– Разреши, – попросил он настойчиво. – Мне больше нечем отблагодарить…
– За что? – Я удивился.
– За отношение. – Он упрямо сдвинул брови, скрывая замешательство. – У вас тут всё не как у людей. «Традиции милосердия»… Наши-то знаешь как меня обсмеяли б! За звёзды на заднице…
– Придём в рубку, и если все хорошо, я с удовольствием послушаю.
По дороге я заглянул в свободную каюту и добыл для курсанта новый защитный костюм. Мало ли, пригодится.
В рубке меня ожидал сюрприз: на «Теймар» поступала информация. Как будто ниоткуда – просто шла, и всё тут. Блок за блоком, файл за файлом. Видео, аудио, ещё видео… Отправив вызов начальнику планеторазведки, я кинулся смотреть, что мне прислали.
Коридоры и отсеки пиратского корабля – обширные, мрачные. Тёмные поверхности, свет еле сочится, будто в угасающий дождливый вечер. Глухие переборки, конструкции непонятного назначения, открытые овальные люки – лишённые ограждения, наполненные почти осязаемой тьмой. Аморфные фигуры галлуней – кривляющиеся облака с проблесками звёзд. Зал с громадными механизмами, а наверху – здоровенная звезда о четырёх лучах, сияющая плавленым серебром. Галлуньская речь – бешеный лай, сквозь который едва слышен бубнёж лингводешифратора; переводчик несет ахинею, не справляясь. И вдруг – ясный Лёшин голос: «Внимание! Вальс…» Снова галлуньский лай.
Из Генштаба ответили. Экран дальней связи вырос, развернувшись ввысь и вширь, и на меня устремил взоры цвет нашего командования: начальник планеторазведки контр-адмирал Драгховер, начальник военной разведки вице-адмирал Мах, шеф Дракона и Маха адмирал Мальборо, начальник космической разведки вице-адмирал Стенович, заместитель командующего флотом по вопросам безопасности адмирал Брюэль. И сам комфлота. Очевидно, у них шло совещание, в которое мне повезло вклиниться.
Вскочив, мы с курсантом отсалютовали. Я открыл рот, чтобы отдать рапорт по всей форме, но адмирал Мальборо остановил:
– Садитесь. Старший лейтенант, доложите обстановку.
Начальник двух разведок выглядел раздосадованным и утомлённым. На Драконе лица не было; представить невозможно, что могло его так расстроить. Мах, начальник военной разведки, был взбешён. Его огненно-рыжая шевелюра пламенела над чёрным лицом, губы кривились, сухие пальцы сжимались в кулаки – и с явным трудом разжимались, когда Мах о них вспоминал. Адмирал Брюэль имел потрёпанный вид победителя, которому виктория досталась дорогой ценой. Начальник косморазведки сидел со скучающим видом, как будто происходящее никак его не касалось. А командующий флотом – грузный, тяжёлый и, как всегда, бесконечно усталый – неожиданно улыбнулся:
– Ну что, Сергей, каково «Теймаром» командовать? Шаталин-то у тебя ещё жив? – Такое у него обыкновение – обращаться на «ты» и по имени.
– Да, сэр.
– Молодец. – Комфлота удовлетворённо кивнул. – Что слышно от Вадима?
– Сэр, я сейчас отправлю данные, которые только что пришли. – Я глянул: передача «ниоткуда» завершилась. В ушах некстати прозвучало: «Внимание! Вальс…»
– Отправляйте! – приказал взбешённый Мах – глава военной разведки. – Что вы тянете?
Вот гад. Его ведомство облажалось, моя группа делает чужую работу – а он командует. Вслух я ничего не сказал, однако Мах совсем взбеленился. Кабы не присутствие более важных начальников, я бы наслушался. Он сделал над собой усилие и промолчал, лишь огненная шевелюра сверкнула сгустком пламени, когда главный военный разведчик нагнул голову и враждебно уставился на меня исподлобья.
Придав себе невозмутимый вид, я отослал разведданные Дракону. Не Маху же отправлять, и не командующему флотом.
– Получил, – сообщил начальник планеторазведки и поднял расстроенные глаза.
Уволить его грозят, что ли? Прямодушный Дракон высказал свое мнение о том, как использовать его разведчиков втёмную?
– Я убеждён: на «Теймаре» необходимо задействовать ксенопсихолога, – объявил адмирал Брюэль. – Нынешняя ситуация – слишком редкая удача, чтобы пренебрегать открывшимися возможностями.
Господин безопасник готов угробить лучшего ксенопсихолога планеторазведки! То-то Дракон вне себя.
Брюэль смотрел выжидательно. Кто я? Умный исполнительный офицер или безголовый волчонок, который пальцем не шевельнет, чтобы угодить командованию? Я предпочел быть волчонком.
– Господин контр-адмирал, – адресовался я к Дракону, – капитан-лейтенант Шаталин находится в реанимационной капсуле. В очень тяжёлом состоянии.
– Вкатить дозу стимулятора – и пусть работает, – холодно возразил Брюэль.
– Каждый должен заниматься своим делом, – сдержанно проговорил Дракон. – Планеторазведка – на то и…
– Любая разведка – всегда разведка, – перебил его Мах. – Если им повезло попасть к галлуням, пусть выжмут из этого максимум возможного.
У меня появилось ощущение, что они давно спорят – и пошли на второй или даже на третий круг. По крайней мере, глава косморазведки Стенович откровенно скучал и от нечего делать рассматривал Айвера Джана Хеллу. Сам он был блёклый, седеющий блондин с водянистыми глазами; эффектный, сверкающий золотом курсант явно пришелся ему по душе. На худом лице Стеновича появилось мечтательное выражение, как будто он в мыслях уже выдавал дочь или внучку за даммианина.
– Господин контр-адмирал, – снова обратился я к Дракону, – позвольте напомнить: капитан-лейтенант Шаталин и врач под арестом. Галлуни им запретили покидать медотсек.
Брюэль и Мах впились в меня взглядами. Брюэль рассердился, а бешенство Маха, наоборот, как будто пригасло. Они что – про это забыли?
Глава двух разведок Мальборо поджал губы. Что стоит жизнь нашего ксенопсихолога в сравнении с возможностью добыть бесценные сведения о потенциальном противнике?
Взгляд покрасневших, усталых глаз командующего флотом бродил туда-сюда. Командующий куда меньше интересовался судьбой Шайтана, чем своими подчинёнными. Что в них занимательного? Озлобленный Мах, напористый и целеустремленный Брюэль, скучающий Стенович, отстраненный Мальборо, расстроенный Дракон. Почему комфлота тратит время на ерунду – на дурацкие споры? С высоты положения командующего, дело о нашем ксенопсихологе выеденного яйца не стоит. И все ж таки он сидит, слушает.
– Кроме того, – продолжал я уверенным голосом, хотя внутри что-то оборвалось: при виде важных начальников я растерялся и позабыл отправить Дракону видео с галлуньской резьбой по курсанту, – мы получили от пиратов послание, которое каплейт Шаталин интерпретировал однозначно: Земле не стоит искать союза с Галлунем. Точно так же он истолковал случай с погубленным экипажем из шестнадцати лашей. Это – предостережение.
– Не вам делать выводы, старший лейтенант, – указал адмирал Брюэль. – Где сообщение?
Огрызаться – дескать, выводы не мои, а Шайтана – мне было никак не по чину, поэтому я лишь бесстрастно ответил:
– Отправляю, сэр.
О галлуньском послании речь шла недолго, однако этих секунд мне хватило, чтобы подготовить три кадра: сплошь окровавленный Айвер Джан Хелла, когда я его только-только затащил в медотсек; второй кадр – без крови, с подживающими порезами. И третий – изрезанное лицо курсанта. Если экспертам понадобится, рассудил я, они затребуют полный материал, а высший комсостав обойдется.
Эти кадры я отправил всем, включая командующего. Они молча их изучили – и так же молча уставились на Айвера Джана Хеллу. Затем Брюэль глуховато спросил:
– Это что?
– Послание от галлуней, сэр, – ответил будущий командир астроматки. Стальной голос лязгнул – не только у меня в голове зазвенело, адмиралы тоже поморщились.
– И это всё? – с не слишком натуральным разочарованием протянул глава военной разведки. Чёрные губы искривились, огненный сноп волос полыхнул, будто факел.
Сволочь. Его парни и этого не добыли – а он будет рожу кривить? Я не удержался от маленькой мести.
– Капитан-лейтенант Шаталин считает: разведчика с заданием галлуни к себе на борт не допускают. Именно поэтому военная разведка не добилась успеха, а нашу группу пираты забрали.
В точку. Разъяренный Мах меня бы убил, если б мог.
Очнувшийся от мечтаний о свадьбе внучки, шеф космической разведки Стенович непонимающе глядел на курсанта. Затем вдруг подался вперед; его изображение на нашем экране дальсвязи сделалось крупным и слегка искаженным.
– Господин курсант, сколько вам лет?
– Почти двадцать, сэр.
Главный косморазведчик откинулся на спинку кресла; водянистые глаза блеснули недобрым льдистым блеском, напомнившим мне взгляд моего собственного командира.
– Господа, почему под нож попадают мальчишки? – заговорил он, не дав себе труд скрыть возмущение. – Почему кораблем командует старший лейтенант? Почему вы хотите достать из реанимации умирающего ксенопсихолога? Я понимаю трудности военной разведки – но планетная чем провинилась?
Ей-богу: Мах и его был готов растерзать.
Брюэль и Мах заспорили со Стеновичем, но вяло, без огонька. Все стóящие аргументы уже были высказаны, новых доводов не нашлось, и никто не сумел объяснить начальнику косморазведки, почему в расход должны идти волчата и лежащий при смерти Шайтан.
Я дождался паузы и опять заявил о себе.
– Господин контр-адмирал, разрешите задать вопрос.
– Задавайте.
– Галлуни начали переговоры о выкупе за «Теймар»? Что они хотят получить?
– Они просят астероид, который вы должны были исследовать, – с непонятной отчужденностью, проговорил Дракон.
– Его отдадут?
Внутри похолодело. Дракон знает что-то скверное; и адмирал Мальборо снова поджал губы, а шеф космической разведки опустил льдистый взгляд. Брюэль и Мах остались невозмутимы. Командующий флотом за всеми наблюдал.
– Я не уверен, – ответил Дракон на мой вопрос. – Это решаю не я.
Что галлуням в захудалом каменном огрызыше? Зачем он им? И почему до сих пор их нелепые требования выполняли – а тут вдруг заартачились?
Косморазведчик Стенович припечатал ладонями стол.
– Люди имеют право знать, что на кону. – Он перевёл на меня недавно казавшиеся водянистыми, а сейчас обращенные в лёд глаза. – По данным космической разведки, существует вероятность, что на том астероиде сохранились артефакты крауш-иль-ив. Наследие крауш-иль-ив Земля едва ли отдаст.
Крауш-иль-ив – древняя исчезнувшая цивилизация, когда-то мощная и воинственная. Отыскать ее артефакты – редкостная удача не только для нас, но и для любого из союзников. Значит, сейчас речь пойдёт о престиже Земли. Разумеется, престиж и артефакты важнее, чем несчастный «Теймар».
– Благодарю вас, сэр, – сказал я, глядя в ледяные глаза Стеновича.
Он чуть заметно кивнул, принимая мои слова.
– Мы уже отправили другую группу, – добавил Дракон. – Если существование артефактов не подтвердится… – Он не закончил.
Душка Дракон. При всей привязанности к Шайтану и к Дим-Палычу, при всём уважении к нашей группе, он не мог отдать распоряжение «Ничего не найти». Коли артефакты на астероиде есть, о них будет доложено. А я был склонен считать, что они там найдутся. Наша косморазведка не лыком шита и вряд ли в этом случае ошиблась.
– В качестве выкупа галлуням будет предложена ценная замена, – сообщил Брюэль. – Рано или поздно они ваш корабль вернут. Но пока вы у них, необходимо продолжать сбор разведданных. Любыми средствами. Найдите способ задействовать ксенопсихолога.
От злости меня бросило в жар. Это же его комбинация – подготовить Шайтана, посулить галлуням дорогой выкуп за «Теймар», соблазнить пиратов разведчиком, обещав, что возмездие их не настигнет… И всё ради информации, которую не сумела добыть военная разведка? Или ради того, чтобы умыть лично Маха и доказать, что он, адмирал Брюэль, его превосходит по всем статьям? Быть может, шеф военной разведки метит на его место, и заместитель комфлота вынужден оборонять своё кресло…
– Старший лейтенант, вам задача ясна? – желчно осведомился Брюэль.
Он планеторазведке не начальник, и не его дело – ставить мне задачи. Спорить с ним я не собирался и обратился к Дракону:
– Господин контр-адмирал…
– Сергей, ты несешь полную ответственность за «Теймар», – напомнил тот. – Действуй по обстоятельствам.
Наш замечательный Дракон не столь цепко держался за кресло, как иные штабники, и дал мне карт-бланш. Шеф двух разведок адмирал Мальборо, очевидно, был с ним согласен и ничего не прибавил. Зато Мах не удержался.
– Надеюсь, старший лейтенант, вы соизволите обернуть обстоятельства на пользу делу. Ваша семья на Даммиане известна умением оборачивать их на пользу себе.
Я успел лишь пожалеть, что не выслушал Айвера Джана Хеллу и не понимаю, о чём речь. И тут загремел будущий командир астроматки:
– Сэр, вы незаслуженно оскорбили младшего по званию! – У мальчишки отменно получилось заорать на вице-адмирала.
Я выключил дальнюю связь. Выдохнул. Помолчал. Хлопнул курсанта по плечу.
– Ну, всё. Нам обоим терять больше нечего. Конец карьере.
– Мах совсем слетел с катушек. Чем ты ему насолил?
– Ничем. Он меня видел впервые в жизни.
Айвер Джан Хелла помотал головой.
– Ты не прав. Мах знал о тебе… и нарочно пнул в больное место.
Конечно, знал. Коли речь у них шла о «Теймаре» – а я командир корабля. Но чем я умудрился досадить начальнику военной разведки? Настолько, что он в злобе припомнил дела чуть ли не тридцатилетней давности?
Глотнув тоника – в суете так и не поели – я удобней устроился в кресле и сложил руки на голодном животе.
– Слушаю тебя. Что там у нас с Даммианой?
Курсанту уже не хотелось рассказывать. Однако он встряхнулся, упрямо свел брови, словно с кем-то безмолвно спорил, и заговорил:
– Война с хатти-катт только началась. Но Земля кровью умыться успела – первые поражения, разгром считавшегося лучшим флота. Первые пленные земляне в руках противника. Первые мифы о хатти, один страшней другого. Первые придумки ксенопсихологов, как воевать с таким странным врагом. Словом, война. На Даммиане была наша база. Так себе защищённая, да и военного значения особого не имела. Но хатти-катт считали иначе. Прибыли к Даммиане. Кто их встретил на подступах к планете, тех пожгли, один корвет взяли в плен. И готовились уничтожить базу на поверхности. От базы ничего б не осталось, и город по соседству б накрыло. Он Синий Шпиль называется.
– Кто же строит города рядом с военным объектом? – усомнился я.
– От большого ума угораздило. Начинали строиться вдалеке, но город разросся, к базе протянулся. Удобно: на берегу реки, климат курортный, самая лучшая жизнь… На войну с хатти-катт не рассчитывали. А тут вдруг – их корабли на орбите. Роятся.
– Сколько?
Айвер Джан Хелла холодно усмехнулся.
– Историки говорят: четыре летающие крепости. Две больших и две малые. Но я тебе как военный пилот скажу: не хрен им такой тучей было делать. На Даммиану с ее хилой обороной и одной малой хватило б. А я ни разу не слыхал, чтоб хатти куда-то перли силами крупнее, чем нужно.
– Им подкинули дезу? Мол, на Даммиане ожидает ад кромешный…
Курсант помотал головой.
– Скорей, дезу подкинули нам. Чтоб оправдаться, почему оборона планеты в один миг пала. Не потому, что ее из рук вон плохо организовали, – а оттого, что хатти пригнали лишние крепости. Впрочем, нам с тобой интересно другое – как Синий Шпиль спасли. Сейчас-то мы знаем, что хатти бы его не тронули, потому как с гражданскими не воюют. А тогда руководство Даммианы считало: разнесут в пыль. И требовало от военных невозможного – защитить город любой ценой. Командиром пленного корвета был Ростислав Чернорижский. Твой родной дядька. Под завывания перепуганных чиновников он и придумал эту штуку. Научил хатти-катт, что поселок, где жила наша семья, – это камуфляж. А под ним-де скрывается некий важнейший объект: командный пункт, узел связи… Не знаю, чего наврал. Хатти сдуру поверили. Вдарили по мирному поселку.
– Они поверили не сдуру, – возразил я, – а от собственного благородства. Не ожидали от офицера – великого воина – подлой лжи.
– Не ожидали, – согласился Айвер Джан Хелла. – И опозорились – хуже некуда. Хай поднялся на всю галактику. Дескать, хатти нагло попрали все правила и растоптали собственные принципы; они, мол, такие-сякие, верить в их великодушие нельзя… Оплеванные, кругом виноватые хатти от Даммианы убрались. Дядьку твоего выкинули за борт; оставили на орбите, в спаскапсуле. Как грязь, об которую мараться противно. Его спасатели подобрали.
Он замолчал, и надолго. Меня зло взяло.
– Джан Хелла! Командир корвета спасал город ценой гибели поселка. Это война, черт возьми. Тебе ли не знать ее арифметику? В чём интрига?
– До главной интриги я не дошел, – негромко, без стального лязга, ответил курсант. – Когда Чернорижского с орбиты доставили вниз, поднялся новый хай. Теперь уже чисто наш, даммианский. Дескать, он свой корабль позорно сдал вместо того, чтобы всем экипажем геройски погибнуть. И поселок он под хатти-каттские орудия подставил, не чтобы город спасти, а якобы счёты сводил с уродами, которые над его дочкой надругались. Доказать их вину не смогли, и он-де воспользовался ситуацией. Крику было – звезды ходили ходуном. Затравили мужика. Сам Чернорижский застрелился, и позор пал на всю родню. Они с Даммианы разбежались кто куда. Потом эту историю переписали: мол, хатти атаковали поселок по ошибке, только и всего.
С минуту я цедил тоник, размышляя.
– Не понимаю. Идёт война. Люди в поселке погибли, город едва уцелел. В такое-то время – кому есть дело до командира пленённого корабля? С какой стати на него так накинулись?
– Информационная диверсия, – предположил Айвер Джан Хелла. – Выгодная… кому? Хатти-катт не унизятся. Значит, третья сторона. Арабелляне, миалль. Я прав?
– Наверное. Однако меня удивляет: шеф военной разведки должен знать, что это враньё. А он мне в глаза тычет.
– Мифы превращаются в реальность. Обычное дело, – заявил умудренный курсант.
На пульте звякнуло. Система обнаружения сообщила: из подпространства явился некий объект. Космический корабль. Опознан как свой. Планеторазведчик. «Атуэль». Я послал ему вызов.
– Привет безумному «Теймару», осевшему в объятиях пиратов! – раздался насмешливый голос, и экран ближней связи явил изображение.
С экрана смотрели Герман Брехт – приятель Дим-Палыча, самый удачливый из командиров планеторазведки – и его старший пилот. Мы с курсантом отдали честь, а те двое подняли открытую правую ладонь. Так приветствуют друг дружку командиры групп. Капитан третьего ранга и капитан-лейтенант приветствовали двух волчат, как равных.
Они внимательно поглядели на Айвера Джана Хеллу. Тёплые ореховые глаза Брехта улыбнулись, а его заместитель с чувством проговорил:
– Ну, «Теймар», эк вам повезло! У вас в рубке – один из лучших пилотов галактики. Даммианская школа!
– Спасибо, сэр. – Курсант принял эти слова как должное; я заподозрил, что и Брехтов старший пилот не шутил.
– Мы летим делать вашу работу – искать артефакты крауш-иль-ив, – сообщил чужой командир. – У вас есть вопросы или пожелания?
