Елена Владимировна Новаженина
Мечты сбываются
Глава 3
Павел познакомился с ребятами из группы «Демо-версия», которую создал Гурин. Все были хорошими людьми и неплохими музыкантами. Особенно Павлу понравился Игорь Шульгин. Он играл на ударных. Открытый, спокойный парень располагал к себе. Вскоре Павел и Игорь сдружились.
– Игорёк, а как тебе Борис? – Спросил как – то Павел у друга.
– Ничего, нормальный, думаю, мужик, – ответил Игорь, – а что?
– Почему то я ему не доверяю. Есть что – то в нём такое, но что я не пойму, – сказал Павел.
– Батя мой говорит, что на нас Борис деньги делает. Ну и что? Зато и нас продвигает! Кто с нами захочет возиться, с пацанами? Мы ведь все ещё несовершеннолетние, – спокойно ответил Игорь.
– А ты давно знаешь Гурина? – спросил Павел.
– Года два. Он к моей сестре приходил, замуж звал, а она не захотела. Я не знаю, что у них произошло, но помню, Ленка бате говорила, что Гурин вор, ворует чужую музыку, аранжирует и выдаёт за свою.
– И что? – С нетерпением спросил Павел.
– Батя ответил, что нельзя обвинять человека без доказательств. Потом они ещё о чём – то говорили, я уже не помню. Я тогда болел, лежал с температурой.
– А когда Гурин тебя в группу позвал? – Поинтересовался Павел.
– Где то с полгода назад. Он недавно нашу группу создал. Встретил меня как то на улице, про Ленку давай выспрашивать, а потом говорит: – Я в ДК ребят собираю, хочу группу организовать. Приходи, может тебе понравится?!
Я ему отвечаю: – Да я же только на нервах играть умею, – а он мне: – Я знаю, что ты талантлив. Хочешь, будешь « ударником »? Я говорю: – Можно. Вот так и договорились. А потом он меня обучал, говорил, что я на лету всё схватываю. Борис устраивает нам выступления, мы в другие города выезжаем.
– А кто название группы придумал? – спросил Павел.
– Борис, а мы все согласились. Название не имеет значение, главное, что бы нас признали, полюбили.
– И как? – Спросил Павел, – Признали?
– Да. Даже в газете про нас писали. И про Бориса.
– А что писали? – Снова спросил Павел.
– Мол, одарённые ребята, под руководством неравнодушного талантливого музыканта, поют и играют стоящие вещи, ну и всё остальное в том же духе.
– А кто пишет для вас музыку? – Павла это особенно интересовало.
– Вообще – то авторы разные, несколько композиций самого Бориса, несколько из ретро репертуара, а одну вещичку, она очень людям нравится, написал наш бас-гитарист Толян Мацук. Ещё есть пара композиций, – тут Игорь замолчал, – был у Бориса друг, он погиб в ДТП, талантливый пианист. Так вот он написал две песни на свои стихи, то есть он ещё и поэт, которые при жизни исполнить не успел. Так вот эти песни, а они особенно любимые у слушателей, мы и исполняем.
Некоторое время друзья шли, молча, потом Павел сказал:
– Вроде бы всё чисто, честь по чести, но у меня всё равно такое чувство, что Борису нельзя доверять. Игорёк, ты, когда про пианиста говорил, то опечалился. Что это за человек, ты знал его?
– Знал. Он, кстати, и художником был неплохим. Картины писал маслом и в акварели, рисовал классно! У сестры в комнате большой портрет висит, так вот это его работа, – Игорёк замолчал и опустил голову. Павлу показалось, что тот чуть ли не плачет.
– А как звали этого пианиста-поэта-художника? – спросил Павел.
– Звали его Пётр Николаевич Ершов. Я его просто называл Петро, как Борис, или Петушок или Петруша, как звала его Ленка. Хороший был человек, сейчас мало таких, – ответил Игорь.
– Так этот Пётр был Борису другом?
– Да и одноклассником. Он с моей сестрой дружил. Они уже пожениться хотели, к свадьбе готовились, а тут вдруг такое…. – Игорь замолчал. Павел понял, что Игорю трудно говорить. Некоторое время ребята шли молча.
– Игорёк, первым заговорил Павел, – так они оба, выходит, твою сестру любили?
– Выходит так, – ответил Игорь, – Ленка очень переживала, после смерти Петра, мы с батей боялись, как бы она в психушку не попала. После похорон сутками сидела в своей комнате, от еды отказывалась, почернела вся, страшная была, как смерть ходячая. И плакать уже не могла, все слёзы выплакала. У неё даже зрение после этого испортилось, до того наревелась. Честно говоря, если б не Борис, не знаю, что бы с ней было. Он её развлекал, как мог, водил гулять, уговаривал поесть. Она потом сама признавалась, что Борис её к жизни вернул. Всё было хорошо. Но потом что – то произошло, какая – то кошка между ними пробежала. Ленка Бориса больше не хотела видеть. Потом они снова помирились, через два месяца. В эти два месяца Борис похудел, выпивать начал. А когда они помирились, Борис сделал ей предложение, но Ленка ему отказала.
Глава 4
Прошло несколько недель после этого разговора. Павел играл в группе на соло гитаре, пел. Он уже привык к ребятам, не терялся на сцене. С Борисом у него были хорошие отношения, и он уже почти забыл о своём первом чувстве недоверия к нему. Часто Павла навещал Сергей Григорьев, познакомил парнишку со своей дочерью Юлей. Этот день на всю жизнь запомнился Павлу.
Ребята доиграли последнюю композицию и собирались расходиться. Тут к Павлу подошёл Григорьев. Рядом с ним стояла высокая симпатичная светловолосая девушка. Она приветливо улыбалась.
– Вот, дочь, познакомься с Пашей, я тебе о нём говорил, – Григорьев смотрел на девушку с нежной гордостью.
– Привет! Я – Юля! Так вот, как выглядит гений! – Она посмотрела на отца, потом на Павла, – Папа мне про тебя столько рассказывал, что я не выдержала и решила с тобой познакомиться, пока ты не стал звездой! – Она говорила, смеясь, но безобидно. Ей очень шла улыбка, и глаза её при этом лучились.
– Ну, до звезды мне, как до Китая пешком, да я и не стремлюсь к этому! – Ответил смущённый Павел, – Да, я Павел! – Он протянул девушке руку. Она дружески и непринуждённо её пожала, – Очень приятно! – Сказали они одновременно и засмеялись.
Юля сразу нашла с Павлом общий язык. Она была на несколько месяцев старше, но держалась просто, и Павел не замечал этой разницы. Юля училась на дизайнера в университете, серьёзно занималась живописью и любила фотографировать, везде с собой носила фотоаппарат. Она была самой младшей в своей университетской группе, так как учиться в школе начала с шести лет, но была намного умнее своих сверстниц.
– Ты везде с собой эту пушку таскаешь, – сказал ей как то Павел, – не надоедает?
– Нет, – ответила девушка, – я уже привыкла. Всё время что – нибудь с собой ношу, если не фотик, так мольберт. Если в руках ничего нет, так мне уже чего – то не хватает. А ещё я с собой иногда диктофон ношу.
– Зачем это? Шпионишь за кем-нибудь? – Павел засмеялся.
– Нет, не шпионю. Мне иногда умные мысли в голову приходят, вот я их и записываю!
– И часто тебя посещают умные мысли?
– Не то что бы часто, но бывает. И, как раз, назло, когда с собой диктофона нет! Иногда я эти мысли вспоминаю и записываю, а иногда нет.
– Неужели так трудно запомнить эти мысли, если они действительно умные? – смеясь, спросил Павел.
– Да! – Так же, смеясь, ответила Юля, – если учесть, что они порой рождаются рифмованными, как стихи, и в суете дня к вечеру улетучиваются. Я потом вспоминаю основную мысль, но рифма уже такой классной не получается! Я одно время увлекалась стихосложением. А ты стихи не пишешь?
– Бывает. Но я чаще к своим песням слова пишу, а это, как известно, тоже стихи.
– А мне почитаешь? – Юля интересовалась искренне, не из праздного любопытства и Павел это чувствовал.
– Как-нибудь в другой раз, я сейчас не настроен. Не обижаешься? – Он посмотрел на Юлю.
– Нет! В другой так в другой! Ты же не отказываешься! Я тоже иногда бываю не в настроении!
– Ты? Не может быть! Сколько я тебя знаю, ты всегда улыбаешься! Кажется, оптимистичнее тебя я не встречал человека.
– Да, я стараюсь держаться. Но я ведь не робот, и у меня тоже бывают срывы. Однако ты прав, по натуре я оптимист. Паш, а ты чего-нибудь боишься? Вернее, не так, есть ли что-нибудь такое, чего не боятся многие другие, а ты боишься?
– Даже не знаю, как ответить? Я как – то не думал об этом.
– Например, мертвецов, боишься? – Юля улыбалась.
– А чего их бояться? Мёртвый ничего тебе не сделает! Лежит себе, гниёт в земле и даже не чувствует, как он разлагается и его съедают черви.
– Я тоже их не боюсь. Причём с детства. Когда мы во дворе рассказывали страшные истории про мертвецов, все девчонки и даже мальчишки боялись, а мне было смешно! – Юля рассмеялась.
– Да ты вообще, по – моему, ничего не боишься! – Ответил Павел.
– Нет, я боюсь двух вещей; предательства и двухколёсный транспорт, например мотоцикл без люльки или велосипед!
– Ну, предательства, это понятно, но при чём здесь велосипед? – Павел удивлённо посмотрел на Юлю, – Прикалываешься? Ты же, как сумасшедшая, на любом транспорте гоняешь?
– Не на любом, на мотоцикле без люльки, я не гоняю! Я ездила на папиной машине, на дедовом мотоцикле с люлькой, даже на автобусе гоняла! Оказывается, он может развить такую скорость!
– Какую?
– Не знаю точно, стрелка спидометра зашкаливала, а на шкале последняя цифра была 120. Мне тогда казалось что это медленно, но водителя, который мне разрешил покататься, в пот бросило.
– Ещё бы, автобус развалился бы на части, а ему отвечать! И как, понравилось кататься?
– В общем – то да. Не так, конечно, быстро, как на тачке, но тоже прикольно!
– Так почему ты велосипеда боишься? Именно ездить на нём?
– Когда я училась во втором классе, моей подруге купили двухколёсный велик. А у меня ещё такого не было. Папа тогда в музыкальной школе работал, зарабатывал немного, а мама работала инженером на текстильной фабрике. Жили скромно, но на море однажды с родителями съездили. Незабываемое впечатление! Сколько раз потом мы с папой ездили, и на Средиземное, и на Адриатическое, и на побережье Тихого океана, а самое острое впечатление – первое! Мы долго копили на эту поездку в Сочи, – Юля на мгновение задумалась, – это был первый и последний раз, когда мы ездили на море с мамой, – Юля помолчала недолго, – так вот про велосипед. В это же лето подруга мне предложила покататься. Я сказала, что не умею, а она мне, мол, научиться легко. Ты сядешь на велик, а я тебя с горки столкну. Ну и столкнула, да так что я со всего разгона в забор врезалась. Подруга так напугалась, что даже родителям своим не сказала, что это я её велик разбила. Я тогда еле домой дошла. Мама, как увидела меня, так побледнела, я это сих пор помню. Я вся была в ссадинах и кровоподтёках. С трудом маму уговорила, что бы она не везла меня в травмпункт. Всё потом прошло, но хромала я долго, и с тех пор боюсь на велосипед садиться. Вот такая вот история! – Юля засмеялась.
– И что ты с тех пор даже не пыталась? – Павел был удивлён.
– Пыталась раза два. Но только сяду, как меня внутренний страх сковывает. Так и не научилась не на велике, не на двухколёсном мотоцикле. А на скутере даже не пыталась пробовать. Какой-то животный страх перед двухколёсным транспортом! Ненавижу себя за это, но ничего поделать не могу! – Она с печальной улыбкой посмотрела на Павла.
– Ты меня удивила, Юля! Гоняешь на тачке, прыгаешь с парашютом, со скалы в воду сигаешь! А велосипед… А ты меня не разыгрываешь? – Он посмотрел на девушку, она отрицательно мотнула головой, – Слушай! – продолжал Павел,– Надо победить в тебе этот страх!
– Я пыталась! Какой-то стопор внутри. Можно не зацикливаться на этом. Мама всегда говорила, что нет идеальных людей, и если что-то не получается, то развивать нужно то, к чему есть способности. Но если очень захотеть, то возможно невозможное. Скорее всего, у меня нет огромного желания преодолеть в себе этот страх.
– Ты не чувствуешь в этом необходимости! У отца машина есть! На такси можешь ездить! Зачем тебе велосипед? Это мы с отцом без велосипеда были, как без рук, везде пешком, что на рыбалку, что за грибами. Так я счастлив был, когда себе подержанный велик у одного знакомого купил, на свои же деньги! Я каждое лето на ферме работал. И на море ни разу не был. Но это не в упрёк тебе, – опомнившись, сказал он Юле, – не обиделась?
– На что? Ты же правду сказал,– Юля улыбалась, но Павлу вдруг стало не по себе.
– Прости, Юль! Я иногда веду себя, как идиот!
– Ну, если иногда, то ничего страшного! – Смеясь, ответила Юля, – Все талантливые люди не совсем нормальные! – Она говорила смеясь.
– О себе, да ещё вслух! – Ответил, так же смеясь, Павел, – Ты же сама – клад талантов! – они переглянулись, и Юля благодарно улыбнулась. И как всегда, её глаза засияли. Павел невольно на неё залюбовался. Но потом смутился и отвёл взгляд. Юля сделала вид, будто ничего не заметила, что бы не смутить его ещё больше.
Придя домой, Юля долго прокручивала в памяти всё, что произошло в этот вечер. Она удивилась самой себе, ни с кем и никогда она раньше так не откровенничала. Особенно ей стыдно было признаться в своём страхе, даже лучшая подруга об этом не знала, только отец. А Павлу она всё рассказала. Почему? Юля сама этого не понимала. В эту ночь она долго не могла заснуть, а когда заснула, сначала ей снилась мама, а потом Павел. После смерти мамы, у неё не было близкого друга. Отец, конечно, её очень любил, но он вечно был занят. И в те редкие часы, когда они были вместе, Юля была счастлива. И всё же ей нужен был друг – ровесник, и таким другом стал Павел. Юля была общительной девочкой, у неё были друзья и подруги, но никто её так не понимал, как Павел. А в этот вечер он стал к ней ещё ближе. Девушка долго смотрела на звёзды. Она не знала, что Павел в это время, тоже на них смотрит. Он долго ворочался, то вставал и подходил к окну, то снова ложился. Из головы не шла Юля, её улыбка, особенно её глаза и губы. Павел заснул далеко за полночь. Он обычно ложился пораньше, что бы в полшестого встать на пробежку. Привычка рано вставать у юноши выработалась с детства; что бы приготовить завтрак, сбегать к соседке и выгнать на выпас корову, ему приходилось вставать в полшестого. А вечером он шёл ей помогать убирать навоз в сарае. Соседка за это давала молоко. Домой он приходил часам к девяти вечера. Наспех делал уроки и ложился спать. На свою корову Трефиловым скопить денег не удавалось. И всегда Павел это воспринимал, как должное, но теперь ему захотелось всё изменить. Захотелось съездить на море, причём, вдвоём с Юлей. Показать ей красивейшие места на планете. Но сейчас он не может свозить её даже на Светлое озеро за его селом. Павел на какое-то время ощутил безысходную горечь, но подавил её в себе силою воли.
