Елена Владимировна Алексеева
Три рассказа
«А я не все. У меня даже размер нестандартный. Сорок пятый. Я штучный товар».
Знает себе цену. Сидит в лесном богом забытом гарнизоне, а туда же. Такая далеко пойдет. Свой пьедестал никому не уступит. И муж ее любить будет всегда. Хотя, почему Вовочка должен ее не любить. Надежная, деловая, трудностей не боится. Да и Нине ее попрекнуть нечем. Всего добилась сама, институт закончила, одновременно ребенка растила, два языка знает, наравне с мужем работала, машину купили, квартиру получили, воспитывают Сашку сами, на бабушек не надеются. Сами жизнь строят и в советах ничьих не нуждается. Вовка теперь даже родной матери не даст на своей территории другие правила устанавливать.
Вот так. Дочь сидит за железной дверью, закрытая на три замка, мать умирать будет—не достучишься, не дозовешься. Машеньку приводят редко, только если заболела или молодые на выходные уезжают с друзьями отдохнуть, а какой отдых и веселье с маленьким ребенком. Скоро Машенька вырастет, за ручку в садик водить не надо будет, появятся свои друзья, интересы. О бабушке и не вспомнит. Сын и внук Сашенька далеко, за границей, на телефонные переговоры пенсии не хватит, а в письмах всего не расскажешь, не объяснишь. И сын это не дочь. Дочь ближе. Там еще невестка на стреме, на пушечный выстрел не подпустит. У нее два принципа: мой дом –моя крепость и родителей нужно любить издалека, чем дальше, тем крепче. Пресловутого стакана воды от нее точно не дождешься.
Теперь только и остается сидеть одной в старой квартире на первом этаже, фотографии рассматривать, да молить бога, чтобы выросли внуки здоровыми, чтобы удачно все в жизни у них сложилось, чтобы любили своих родителей, чтобы ее родные Вовочка и Леночка были счастливы. Давно не видела их. Соскучилась. Вовочка далеко в военном городке сидит рядом со своей Леной, светится изнутри любовью, у него растет сын с карими глазами и трогательным взглядом жеребенка. Дочка рядом, живет в соседнем районе. Не звонит. Все ли благополучно? Не заболела ли Машенька? В садике страшные сквозняки. Хотя, если бы что случилось, прибежали бы, разыскали. А раз не звонят, значит, все хорошо. Что еще матери нужно.
ОДИНОЧЕСТВО. ЛИДА
Разбежались детки, разъехались. Вот и сын нашел квартиру, сто долларов в месяц за однокомнатную, с ума сойти. С родной матерью жить не захотел, теперь будет платить чужой тетке. У Лиды три комнаты в кооперативном доме. Муж уволился из армии, успели получить. Думали, вот теперь начнется счастливая жизнь. Своя квартира, просторная, современная. Дети выросли, есть внуки. Сами еще нестарые. Можно пожить для себя, работать в удовольствие, наверстывать упущенное в молодости, позволить наконец-то отдохнуть в хорошем санатории. Но муж скоропостижно скончался. Поднялся на шестой этаж и умер. Лежал, будто спал. Лида думала, будет силы черпать в детях, жить ради внуков. Но у сына что-то не ладиться, а в душу лезть выпытывать не хочется. Дочь тоже навещает редко, больше из чувства долга, чем заботы. Так, приедет, посидит на кухне, рот замочком. Не поговорить, не поплакаться, словно чужая. Ленка всегда такая была. С дочерью у Лиды было связано очень много «не». Не вовремя родилась, Лида студенткой была, пришлось дочку родителям подбросить, ни удовольствия от учебы, ни от материнства.
Неспокойная. По ночам орала, ушные перепонки лопались, Лида от хронического недосыпания на нервной почве в больницу попала.
Не отличалась крепким здоровьем. Все дети, как дети, а она любой чих поймает, переболела всеми немыслимыми простудами.
Непослушная. В школе натерпелась за нее стыда. Ни одна разборка, ни один конфликт не проходил без Ленкиного участия. Родители одноклассников постоянно жаловались, что ее дочь сбивает всех с правильного пути.
Не талантливая. Науки Ленка постигала благодаря упорству и усидчивости. Не было в ней искры божьей, легкости какой-то, как у Лиды. Два слова связать—целая проблема. Сочинения прочитаешь, – зубы от тоски сводит.
Нехозяйственная. Неряха. Руки—крюки. Чулки штопает неаккуратно, через край. Посуду помоет, – больше грязи разведет. На письменном столе ни одного заточенного карандаша, в шкафу бардак. Если бы носом не тыкала, заросла в грязи по самую макушку. Как будет замужем жить? Хотя кто ее такую возьмет.
Внешне дочь тоже не удалась. Нескладная какая-то, одевается черт знает во что. Все девчонки кудри завьют, губы накрасят и с мальчиками гуляют. А Ленка то на сборы, то в походы, то на соревнования. Играет в баскетбол, носится по полю как молодая кобыла. Ни женской привлекательности, ни обаяния. Чучело гороховое, а не дочь.
То ли дело сын, долгожданный, любимый. В детстве нарадоваться не могла. Хорошенький, ласковый, нежный как котенок. Вырос мартовский кот. Домой придешь, лежит на диване с очередной девицей. В военное училище устроили, думала, дисциплина отобьет всю охоту. Но это раньше курсанты кроме портянок ничего не знали и не видели, денежного довольствия едва на курево хватало. Сейчас уже на втором курсе контракт заключают, деньги есть и на выпивку, и на сигареты, дискотеки и девочек. К тому же курсантам разрешили свободный выход в город. Свободой тоже надо уметь пользоваться. Серега вляпался в историю, из-за бабы, конечно. Ему грозило отчисление. А это значит дослуживать в армии. А вдруг Чечня? Лида к генералу поехала, в ноги упала, просила, унижалась, но сына отмазала. Дали ему закончить училище. Отец через кадровиков выхлопотал распределение, Сергей поехал служить в часть, где отца хорошо знали как бывшего командира. Сам лично звонил, справлялся, как служба у сына, нет ли замечаний. Сергей записался в самодеятельность, пел в хоре, участвовал в драмкружке. Лида вздохнула свободно, образумился.
В хоре он познакомился с Олей, старше на три года, с ребенком, отбил у майора. В прямом смысле. Ударил Ольгиного мужа бутылкой по голове. На Сергея завели уголовное дело. Отец попал с приступом в больницу. Сергею грозила тюрьма. Лида сняла с книжки все деньги, взяла ссуду якобы на покупку мебели, кое-что заняла. Дали взятку. Сын в тюрьму не попал. Вернулся домой. С Олей. А куда ей деваться? Майор быстренько с ней развелся, на дочку не претендовал, алименты оформил и «адью». А сын, благородный дурак, решил порядочность свою показать. Привез родителям, прошу любить и жаловать. Лида ахнула. Невестка так себе, на троечку. Ни образования, ни рожи, ни кожи. За что страдал, непонятно. Была бы роковая красавица, тогда хоть не обидно. Выйдет из комнаты ненакрашенная, лучше не смотреть. «Как ты с ней в постель ложишься? – спрашивал отец. – Неужели не мог найти ничего посвежее? Кобель!». Но делать нечего. Не выгонишь же родного сына на улицу. Лида любила сына, не хотела портить с ним отношения. Терпела невестку, зажав нос. Иногда вставала в дверях, раскинув руки, не пускала мужа. Можно сказать, грудью на амбразуру. Только не допустить скандала. Сергей соберет вещи и уйдет. Уйдет с невесткой. Будут жить в грязи, питаться неизвестно чем. Лида представила сына в несвежей рубашке, заросшего щетиной. Пусть уж лучше при ней. Ради сына все терпеть будешь.