Елена Валентиновна Нестерова
Отель для призраков

Глава пятая.
Агентство «Варвара»

Мы сидели молча. Жаркий полдень сменился прохладным закатом, и наша тишина прервалась стуком в дверь.

–  Новые гости?

–  Да, Варенька, твои гости всегда приходят в сумерках.

–  Тогда пойдём открывать.

На пороге стоял мальчик, худенький, бледненький, с опущенными плечиками и почти седыми волосами.

Он натужно улыбнулся и протянул мне конверт.

Было заметно, что он волнуется, и руки паренька дрожат, протягивая мне письмо.

Взяв послание, я стала его разглядывать, что ещё больше увеличило напряжение, витающее в воздухе. Зубы гостя застучали, а с правым глазом случился нервный тик.

Не обнаружив адреса на конверте, я машинально обратилась к юноше:

–  Вы уверены, что это письмо для меня?

–  Уверен! Для Вас и только для Вас!

–  Хорошо.

Я открыла конверт и достала письмо. На пожелтевшей бумаге аккуратным подчерком было написано следующее:

Дорогая Варенька!

Я посылаю тебе этого юношу в качестве добровольного помощника. Он очень талантливый молодой человек и обладает массой достоинств, полезных для нашего общего дела.

Он видит, как прошлое, так и будущее, владеет телепатией и телекинезом, а также, что очень важно, способен к левитации и при каждодневных тренировках может развить эти способности до состояния планетарных масштабов.

Надеюсь, что ты, матушка моя, не рассердишься на меня за этот «подарок».

Юношу зовут Николай Зорин, но ему нравится, когда его называют Ник.

Уверена, что он тебе понравится!

Твоя Акулина Фёдоровна

Р.S. До скорой встречи!

Я посмотрела на юношу и протянула ему руку:

–  Ну, здравствуй, Ник, рада приветствовать тебя в нашей малочисленной компании.

–  Я рад! Ох, как я рад!

Ник облегчённо вздохнул и оживился. Дрожь прошла, и глаз перестал дергаться. Видимо, мой приём волновал его больше всего. А вдруг я откажусь от его услуг и выгоню вон. Вот, глупыш!

–  Проходи в дом, там и поговорим, – пригласила я Ника.

А когда он вошёл во двор, я выглянула на улицу.

В фиолетовом свете фонаря улица казалась волшебной, сказочной. Окна в соседних домах были погашены, и только бледный свет моего личного фиолетового светила растекался по узкому пространству, ровно удаляясь до конца улицы. И тут я увидела тень, она скользнула за угол соседнего дома и исчезла. Вот тебе и раз. Я сделала несколько шагов в её направлении, а Пётр с Ником выглянули из-за калитки…

–  Что там, Варенька? – спросил Пётр.

Я прижала палец к губам и сделала ещё один шаг. После минутного ожидания послышался шорох, и тень коснулась дороги, но видимо, заметив меня, бросилась восвояси.

–  Что нужно этому призраку и почему он боится подойти? – размышляла я вслух.

–  Это не призрак, а человек!

Ник говорил шёпотом, словно боясь, что нас услышат.

–  Человек? Но кто он?

–  Этого я не знаю, но мысли его не сулят нам ничего хорошего.

–  Ты читал его мысли? – изумлённо вскрикнула я.

–  Нет, я не умею читать мысли, но чувствую их. Они были наполнены негативом и злостью. А ещё я слышал, как он шептал чьё-то имя – Азазель…

Я поспешила закрыть калитку и укрыться в доме. Мне было не по себе от подобного открытия. Оказывается, что то, чем я занимаюсь, не является тайной для окружающих. За мной следят, а возможно и охотятся, а я даже не могу предположить, кто эти люди, и что нужно от меня этому загадочному Азазелю.

В доме было тепло и уютно, и я позабыла о страхе. Но Пётр не забыл. Его страх был не за себя, а за меня. Его чёрные брови сошлись у переносицы, и он выглядел рассеянным. Вскоре он стал таять и исчез.

Я хотела окрикнуть его, но не стала. Пусть отдохнёт, а у меня было чем заняться.

–  Ну, что же, Ник, расскажи о себе?

Паренёк, видимо, ждал этого вопроса и затараторил ранее заученную биографию.

Я – Коля Зорин, мне вчера исполнилось 16, а сегодня я уже с Вами. Как давно я ждал этого, но Акулина Федоровна сказала, что до 16 лет в Отель нельзя. И я ждал. А как не ждать? Что у меня была за жизнь? Сплошной Ад. Всё моё детство и отрочество я был изгоем, белой вороной, в которую разве что ленивый не кинет камень, не оскорбит и не унизит. Я жил в интернате, а моя родная мать решила забыть о моём существовании, и родила себе другого ребёнка, нормального, не то, что я.

Ну, да ладно, я не в обиде на неё. По крайней мере, она не бросалась в меня камнями, как это делали все остальные.

Когда мне надоело терпеть издевательства, я разозлился и мой гнев превратил здание интерната в руины.

Не удивляйтесь, я могу создавать предметы, а вернее – материализовать их одним взглядом и силой мысли, а разрушать ещё проще.

Стены старого барака сложились как карточный домик и похоронили под собой 56 человек. Потом начался пожар, и всё сгорело дотла. Выжил я один…

Меня забрали в психушку и, пока я не сбежал оттуда, нещадно пичкали таблетками, от которых страшно болела голова и тошнило.

Всё это время за мной по пятам летали два призрака. Это мальчик Саша и девочка Маша. Они были маленькими и ничего плохого мне не сделали, но я их убил.

Постепенно мы подружились, и они простили меня, поняв, как нелегка была моя жизнь в этом интернате.

Мне было безумно стыдно за то, как я поступил с ними, но, к сожалению, время нельзя повернуть вспять. По крайней мере, я так думал.

Когда я убежал из больницы, дети проводили меня к Акулине Федоровне, а та приютила меня на целый год, и всё время читала мне наставления, как я должен вести себя, как должен сдерживать свои эмоции и развивать таланты на благо общества, чтобы загладить страшный грех убийства невинных.

Дети всё это время находились рядом, но вчера, в День моего рождения, я встал перед ними на колени, ещё раз попросил прощения и отпустил на небо.

Они уже готовы были сделать этот шаг, и господин адвокат, Егор Каземирович Вяземский, указал им путь. Прямо в гостиной, на потолке.

Это было прекрасно! Я видел, как он открыл проход, и тот засветился всеми цветами радуги, и такая сила исходила оттуда, такая мощь. Мне показалось, что эта щель засосёт и меня, но она забрала только детей. Они взлетели вверх, на секунду задержались, чтобы помахать мне рукой, и исчезли.

Я долго плакал, но когда мои слёзы иссякли, я почувствовал облегчение, что их души обрекли покой.

А на следующее утро Акулина Федоровна написала вам письмо и собрала меня в путь, сказав, что только сейчас я готов вступить в вашу группу по спасению душ. До этого она рассказывала мне о вас, и я был поражён вашей стойкостью и упорством. Столько жизней подряд вы посвятили спасению душ тех, кто, возможно, и не заслуживал сострадания. Но не для вас! О, нет! Для вас они все были равны.

Я внимательно слушала Николая, и сначала он показался мне психом или даже маньяком. Этот юный господин без малейшего колебания стёр с лица земли целый интернат, отправив в мир иной 56 человек, но по мере его повествования я поняла, что он меряет происходящее другими критериями, отличными от моих.

Но главное – то, что парень искренне сожалел о содеянном, и это было совершенно точно, иначе бы Акулина Фёдоровна не направила его сюда в помощь новоиспеченной домоправительницы «Отеля для Призраков».

Итак, в нашем полку прибыло, и я была очень рада. Я не умела читать мысли и всё такое, но в глазах этого юноши светилось добро его души.

В дверь постучали, и я вздрогнула. Нужно было идти открывать, а Петра всё ещё не было.

Ник пошёл со мной, но держался поодаль.

У калитки стояли две девушки и парень. Лица у них были унылые, а самая младшая из гостей плакала, вздрагивая всем телом.

–  Проходите, не стесняйтесь,– сказала я и отступила от калитки, давая им возможность пройти, но их тела прошли сквозь меня, и девушка зарыдала в голос:

–  Мы умерли! Как такое могло случиться?! Почему мы умерли?

Я не знала, почему они умерли, но поспешила протянуть им руку для скрепления договора.

После произнесения  заклинания  их лица переменились, в них появилась лёгкость, почти радость, и девушка перестала плакать. Несмотря на туманность их образов, одежда разгладилась от складок и помятостей, и к ней вновь вернулись краски. Я повела их в дом, не выпуская руку самой младшей. Она держалась за меня очень крепко, если это понятие можно использовать в характеристике к призракам.

Отложив все вопросы к гостям до следующего утра, я проводила их в свои комнаты, а сама спустилась вниз, к Нику.

Беспокойство росло. Петра не было, и я ходила по комнате, измеряя её шагами от стены до стены.

Это продолжалось около часа, и тут в дверь тихонько постучали.

Открыв, я увидела на пороге Акулину Федоровну:

–  Вот и свиделись, матушка моя! – воскликнула старушка и крепко обняла меня за плечи. За спиной стоял Пётр, и я облегчённо вздохнула.

–  Где ты был?

–  Не серчай, Варенька, он за мной летал. Неспокойно тут у вас, и Пётр разволновался. Я ведь к вам на следующей неделе собиралась, но не дотерпела. Выглянув за калитку и убедившись, что там никого нет, я повела гостью в дом.

–  Ах, как хорошо! Как давно я здесь не была. Соскучилась. Так вот, я по какому поводу.

За вашим домом следят, об этом мне рассказал Пётр, а на днях ко мне приходил странный молодой человек и пытался узнать, не знаю ли я, где находится «Отель для Призраков». Я ответила, что нет, а он усмехнулся и исчез.

Такого раньше никогда не было. Отель охраняла небесная канцелярия и всецело отвечала за него и за его инкогнито. И вот тебе, пожалуйста.

А вчера в мой почтовый ящик бросили газету, а там это объявление. Вот, Варенька, прочитай, пожалуйста.

Я взяла газету и прочла объявление:

Агентство «Варвара» предлагает свои услуги в поимке и задержании призраков, полтергейстов и другой домашней нечисти.

Организует сеансы для встречи с душами умерших для их родственников и знакомых.

Адрес в Москве: Переулок Вечности, дом 3/2

–  Что за бред!? Кто это написал? – возмутилась я.

–  Это очень интересный вопрос, матушка моя, и ответ на него нам ещё следует отыскать.

Но как бы это парадоксально ни звучало, но идея с объявлением мне понравилась. И если кому-то так приспичило, чтобы мы ловили призраков, отбившихся от рук, мы будем это делать, и тогда написавшие объявление сами выдадут себя и будут рассекречены.

–  Ну, допустим! Мы оставим объявление, но получается, что мы будем обманывать людей, даруя им надежду?

–  А с чего ты взяла, матушка моя, Варенька, что мы будем обманывать людей?

Напротив, мы будем делать всё, что предлагается в объявлении. Ты будешь ловить призраков, а мы с Егором Каземировичем займёмся общением усопших с их скорбящими родственниками. Уверена, мы ещё и денег заработаем!

Акулина Федоровна прикрыла рот рукой и захихикала.

Мы прошли в дом, попили чайку и Акулина Федоровна засобиралась.

–  Мне пора, матушка моя. Будем держать связь по телефону. Целую вас, дорогие мои.

Проводив старушку до калитки, я чуть не расплакалась. Уж очень нравилась мне это странная тётенька, с аристократическими манерами и потрясающим чувством юмора.

Закрыв за ней дверь, я вернулась в дом, но не успела лечь спать, как зазвонил телефон и в трубке раздался встревоженный голос Акулины Федоровны:

–  Варенька, на 45 километре Ленинградского шоссе случилась страшная

авария, тебе бы не мешало туда съездить.

Глава шестая.
То, что случилось на рассвете…

Это случилось на рассвете. Когда я попала на место катастрофы, утренний туман почти рассеялся, и я могла детально оглядеть окрестности.

Я ещё никогда не видела ничего подобного. Водитель КАМАЗа, не справившись с управлением,

выехал на встречную полосу и на всём ходу снёс сразу несколько автомобилей.

Сколько их и каких марок – сложно было определить, теперь это было лишь огромное кладбище металлолома.

Я стала искать пострадавших.

Стояла такая тишина, жуткая тишина. Птицы замолчали, их утренние песни больше не пронизывали прохладный августовский туман.

И ветер, он тоже молчал.

Странным было ещё и то, что ни одна машина не загорелась, хотя кругом был разлит бензин, он походил на лужи после ливня, и в каждой из них отражалось небо с цветастой радугой в центре.

Я стала считать лужи, и их оказалось семь. Семь легковых машин плюс КАМАЗ…

Не слабо! И откуда здесь такое столпотворение в пять часов утра?

И тут я увидела первое тело, а вернее, оно состояло из двух частей. Это была женщина средних лет и очень полная.

Половина туловища, та, что с головой, беззвучно открывала рот и пыталась мне что-то сказать, её руки дёргались, и пальцы пытались ухватиться за траву и выдёргивали её с корнями.

В метрах трёх от первой части лежала вторая, ноги пытались привстать, и от этих попыток из неё вываливались внутренности и окрашивали землю рядом с телом в ярко-красный цвет.

Тошнота подступила к горлу… Бедная женщина!

Я понимала, что тело мертво, но почему же тогда оно ещё не потеряло рефлексы и почему борется за жизнь, как будто душа ещё не оставила его?

Дальше лежала женщина, совсем юная, и она точно была жива, но раны, нанесённые при столкновении, не оставляли ей ни одного шанса на спасение.

Из ноги был вырван огромный кусок мяса, оголив кость, а часть бедра и живот были словно срезаны чем-то очень острым.

Она дышала, и сквозь рану было видно, как раздувается её лёгкое, наполняясь воздухом.

–  Помогите мне, прошу вас! – стонала она.

Я стала набирать на мобильном спасательную службу, но ровный и бесчувственный голос сообщил, что я нахожусь вне зоны доступа сети.

Я не могла ничего сделать, но пообещала, что помощь уже на подходе. А про себя подумала – Господи милосердный, прекрати её страдание и подари ей покой!

Дальше… Господи, я иду дальше…

Кисти          рук,          ступни          ног,          искалеченные тела с нелепыми, невероятными признаками жизни. Они двигались, дёргались, пытались соединиться. Я наклонилась к оторванной руке и дотронулась до указательного пальца, рука вцепилась в моё запястье и потянула к себе, я не могла сопротивляться. Сила, с которой меня тащили, была далеко не человеческая, что-то иное находилось в этих телах.

Мне стало страшно. А рука ползла по траве, и я, согнувшись в три погибели, шла за ней.

Под искореженной машиной, куда меня затащила рука, лежал младенец. Маленькая девочка в кружевном платьице, и она была мертва.

Совершенно.

В отличие от остальных она была без движения и не дышала. Голубые глазки были широко открыты и, кроме пустоты, в них ничего не было.

Тут рука отцепилась от меня, и я смогла вытащить малышку из-под машины.

Девочке было не больше года. Беленькие волнистые волосики и глазки цвета неба.

Смерть не успела стереть с её лица лёгкий румянец и не забрала сочный окрас пухлых губок.

Положив ладонь ей на лицо, я закрыла девочке глаза.

–  Спи с миром, дитя. Пётр, Ник, где вы? Вы так нужны мне!

–  Мы здесь, Варенька. Не плачь!

Пётр появился из тумана, таща за собой растерянного Коленьку. Он подошёл ко мне и смахнул слезу с моей щеки. Его ладонь была прохладной, но такой нежной и заботливой, что я закрыла глаза.

–  Пора за работу, Варенька! Ты уже поняла, что здесь произошло?

–  Нет, конечно, что я могла понять? Эти тела как с ума сошли. И одна женщина ещё жива, но помочь ей нельзя, и до «Скорой» я не дозвонилась.

–  Все эти люди мертвы, Варенька, но ими управляет один, очень сильный призрак, который мы и должны вычислить. Ник, пришло время показать, на что ты способен.

Ведь мы одна команда.

Ник стал подходить к мёртвым телам, и так шёл дальше и дальше, прикасаясь к каждому кончиками пальцев, а потом презрительно вытирал их о штаны и морщил нос.

Это занятие было ему не по душе, но он хотел доказать свою компетентность и нужность, и ничто не могло остановить его, даже кровь на брюках и слипшиеся пальцы.

Что бы ни говорил Пётр, я всё же была уверена, что девушка ещё жива, она стонала и протягивала к нам руки, и стоило Нику наклониться к ней, как она схватила его за шею и начала душить.

Мы с трудом оттащили её, а на шее юноши её цепкие пальцы оставили малиновые борозды.

Парень давился и кашлял, и перебирал все известные ему ругательства:

–  Вот, зараза! Сволочь! Мерзавка недобитая!

А девушка продолжала корчиться и хрипеть, хватаясь за воздух окровавленными руками. Но меня поразила вовсе не эта гиперактивность полумёртвой особы, а её рана. Она была ужасна, кровь запеклась и чёрная корка затягивала её целиком от бедра до искорёженной ноги. Теперь-то я понимала, что она не могла быть живой, но что-то яростно боролось за сохранение этого тела, чтобы использовать его в своих целях. От всех этих манёвров, что она выделывала, её кофточка сползла к шее и белоснежная сияющая кожа и пышная грудь никак не вязались с изуродованным телом.

–  Она мертва, как и остальные, Варенька. И если мы не найдём призрака, она станет зомби, видимо её тело понравилось ему больше остальных.

Пётр пытался разъяснить ситуацию, видя, как я мучаюсь в догадках. А несчастный Ник наконец-то успокоился, и мы продолжили поиски.

Обойдя всё место катастрофы и не найдя тело, принадлежащее призраку, мы встали поодаль, чтобы провести внеочередное собрание нашей команды.

–  Я предлагаю собрать все тела в одну кучу: руки, ноги, головы и посчитать, сколько же людей здесь погибло на самом деле. Обыскать машины и под ними, облазить каждый уголок, каждую щелку, а тогда уже делать выводы.

Идея Петра нам не очень нравилась, особенно после случая с визжащей барышней, но так как сами мы ничего предложить не могли, решили принять его как единственно верный.

Выбрав свободное место рядом с дорогой, где зеленел сочный ковёр травы, мы начали своё «грязное дело». Эта работа заняла не меньше часа.

Мы растаскивали трупы на три кучки.

Целые тела, а их было мало – визжащая дама, водитель крайней машины, пострадавший меньше всего, и труп грудного ребёнка мы положили в первую. Во второй кучке были части тел. Их мы пытались присоединить друг к другу, но эти пазлы нам были не по зубам. Лицо одной женщины показалось мне очень знакомым, словно я знала её… Я наклонилась и закрыла ей глаза. Найти её ноги мне не удалось, и я решила, что их зажало в машине, и они находятся в другой куче, третьей и самой страшной.

В ней было всё то, что при тщательном рассмотрении когда-то было человеческими телами. Эти куски мяса словно побывали в гигантской мясорубке.

В результате у нас получилось десять почти целых тел, пять частичных и груда мяса, потемневшего и подсохшего, как залежалый товар на магазинных прилавках.

–  Итак, господа, осталось выяснить, кто он! Пётр взял за руку Ника и повёл

к телам.

Тот долго разглядывал их и, наконец, повернулся к нам и доложил о результатах расследования:

–  Единственное тело, что подходит для призрака, это тело маленькой девочки. Оно словно застыло, замерло и не подвергается изменению и разложению. И если честно, я не совсем уверен, что малышка мертва.

–  Как не уверен?! – воскликнули мы хором.

–  Да так! Сами посмотрите.

Мы наклонились над ребёнком, и мне показалось, что её ресницы вздрогнули.

Я даже отстранилась от тела и чуть не упала, споткнувшись о мёртвого мужчину, попав рукой в его растерзанную грудную клетку.

Я пыталась вытереть окровавленную руку о мокрую траву, но тщетно.

Меня начало рвать. Пока меня выворачивало в дорожный кювет, Пётр с Ником отнесли малышку подальше от трупов, и Пётр начал читать молитву. Я не могла расслышать, о чём она, но зато я видела, как небольшой смерч завертелся у него над головой. Он набирал высоту и силу, пока не поглотил ребёнка вместе с Петром и Ником. Из женщины, что стонала и кричала до сих пор, вырвался столб света и полетел в сторону туманной завесы. А следом за световым потоком устремились в том же направлении ещё множество крошечных искорок, отделившихся от человеческих фрагментов.

Когда туман рассеялся, я увидела следующее, ребёнок громко плакал на руках у Ника, а Пётр, потеряв остатки сил, превратился в прозрачное желе.

Живая! Она живая? – радостно закричала я.

–  Стой, Варенька, не подходи сюда! Это может прервать её жизнь. Призраков тянет к тебе как пчёл на мёд. А душа девочки ещё не до конца освоилась в теле, и для этого нужно время.

Побродив по мёртвым телам, она изрядно нахваталась гадости. Сложно предположить, как это отразится на малышке.

Я отошла в сторону, чуть не плача. Какая несправедливость, как к трупам, так я первая, как к живым детям, так не подходи.

–  Думаю, что нужно взять ребёнка с собой, его состояние нестабильно и родители его – мертвы. У нас ему будет лучше, чем в детском доме, – ныл Ник.

Ему очень понравилась малышка, и так как он сам жил в интернате, её дальнейшая судьба беспокоила юношу.

–  Мы не можем её взять, – протестовал Пётр. – С нами она окажется в полной изоляции от внешнего мира. Что будет с ребёнком лет через пять, шесть, когда настанет время идти в школу?

А потом в нашем Отеле есть негласное правило, что дети до 16 лет в него не принимаются. Возрастной ценз придуман не с бухты-барахты. Представьте, на что бы была похожа наша гостиница, если бы по ней бегали непослушные дети – призраки, и хромали старики – инвалиды? Полный хаос и нестабильная среда.

Молодые люди в возрасте от 16 до 30 лет могут обрести покой и единение со своими сверстниками, что увеличивает их шансы на лёгкий уход на небо после кончины хозяйки.

–  Пусть Варя решает, поедет с нами девочка или нет! – настаивал Ник. И потом, это правило касается призраков, а этот ребёнок – живой человек.

Я стояла в стороне, и перебранка между Петром и Ником меня мало волновала. Я думала о том, что судьба девочки теперь бесповоротно связана с моей. И оставить я её не могу, но и взять её с собой тоже. Так как же быть?

–  Варенька, думай скорее, я больше не могу сдерживать время. Мы здесь уже больше двух часов, и пора бы уже вызвать спасателей на место аварии, – взмолился Ник.

–  Ты держишь время в своих руках, как такое может быть? – удивлённо спросила я.

–  Возможно, если очень постараться. Но мои силы на исходе. Решайте быстрее, что делать с ребёнком, и уходим отсюда.

Я достала телефон и позвонила в агентство «Варвара».

–  Проблемы, матушка моя?

–  Ещё какие! У нас маленький ребёнок, родители погибли, и мы не знаем, что с ней делать? Это годовалая девочка.

–  Не вздумайте взять её к себе в Отель, это опасно. Привозите её сюда, а там видно будет. Пока полиция на место аварии приедет, пока скорая помощь, пока-то да сё, ребёнок может погибнуть.

– Отлично, так мы и сделаем. Но я не знаю, как попала сюда, а тем более, как отсюда выбраться?

–  Это элементарно, дорогая моя. Встаньте в круг вместе с Ником и ребенком и окажетесь у меня – сказала Акулина Фёдоровна, и связь прервалась.

– Про какой круг она говорила? – спросила я у Ника.

–  Да вот про какой! – ответил за Ника Пётр.

Он провёл туманной рукой по мокрой траве, и образовалось свечение в форме круга, в котором вполне могли уместиться и я, и Ник с ребёнком, и Пётр.

Ещё секунда, и мы оказались в гостиной чудесного домика с колоннами в переулке Вечности.

С распростёртыми объятиями нас встретила хозяйка дома и, несмотря на то, что мы не виделись всего несколько часов, её радость от встречи была неподдельной.

Она взяла на руки девочку и унесла её в другую комнату и, как мне показалось, сделала это именно из-за меня.

–  Возвращайтесь домой и отдохните как следует, а я пока накормлю ребёнка и наведу о ней справки.

Попав домой, я рухнула на кровать и уснула, а когда очнулась, за окном было темно, а в дверь барабанил очередной посетитель.

Вскочив, я чётко помнила тот сон, что снился мне в эту ночь: глаза той женщины, что показалась мне знакомой.

Но теперь, когда я пишу эти строки, я уже знаю, кто она…