Елена Валентиновна Нестерова
Отель для призраков 2
Глава седьмая
Краски, кисти и потерянное счастье
Мой прошлый Отель не принимал детей и подростков, но коль всё перемешалось, и я была слишком юной, возрастные рамки моих клиентов сильно расширились…
В свете фиолетового фонаря они казались прозрачными и похожими, как близнецы. Три девочки и два мальчика, а над ними – женщина, вся в белом. Она плакала и умоляюще смотрела на меня.
– Варенька, помогите моим деткам! Они не знают покоя. Всё ищут меня, но я над ними, а они меня не видят и не слышат. Почему, Варенька?
– Скажите, как вас зовут?
– Я – Ольга.
– Они не видят вас, Оленька, потому что вы – Ангел, а они Призраки… Им не дано видеть света! Скажите, как я могу им помочь?
Пока я разговаривала с Ольгой, дети покачивались из стороны в сторону, словно ветер играл с их ментальными телами, может по глупости, а может, хотел разбудить их, привести в чувство.
– Вы хотите, чтобы я забрала их в Отель для Призраков?
– О, нет! Прошу вас. Я хочу забрать их с собой, не знаю, как разбудить, как позвать? Они словно зомби…
– А что с ними случилось? Почему они в таком сонном состоянии?
– Они так внезапно лишились жизни, что, похоже, не поверили в Смерть и не пошли за светом, что она указала нам. Только мы с мужем. А они остались стоять на той проклятой остановке, где мы погибли. И время остановилось для них…
– Давно это было?
– Не знаю, кажется целую вечность. Я давно узнала, что новый Отель начал работу, но заслон не пускал Призраков. Их тянуло сюда с невероятной силою, но войти они не могли. Их тут в окрестностях видимо-невидимо, но все боятся монеты.
– Ого, уже весь мир знает про монету. Не волнуйтесь, её здесь нет. Я спрятала её в надёжное место, а вход безопасен. Это долгая история, но мы с отцом придумали, как перехитрить демонов. Ваши дети могут зайти, и опасность им не грозит.
Ольга слегка замялась, а потом всё же решилась сказать то, чего я не ожидала.
– Я не хочу, чтобы они входили. Я хотела попросить вас, Варенька, пойти с нами на то место, где мы погибли, и уговорить их последовать за мной. Вы же хорошо знакомы с госпожой Смертью? Она не откажет вам ещё раз открыть тоннель…
Я поняла, что ночь будет невероятно долгой, и попросила Ольгу рассказать подробно, где и как случилась эта трагедия с детьми. Мне нужно было понять их состояние, а отцу – определить место, куда нужно было переместить нас.
Ольга начала рассказ, но прежде она подлетела к детям и каждого погладила по голове с такой материнской нежностью, что я подумала, будто бы они ей родные.
– О нет, нет, эти дети – мои воспитанники, я учительница, вела у них студию рисования. Они были самыми талантливыми…
Эти детки – сироты! Я приезжала к ним в детский дом по вторникам и учила рисовать – Счастье! Это было так важно для них, давало надежду на будущее.
А ведь от них отказались родители ещё в младенчестве, потому что сочли их недоразвитыми, бесполезными. Эти дети были им в тягость, а я радовалась каждому дню, когда занималась с ними.
В ту субботу мы поехали на Фестиваль прикладного искусства для детей с ограниченными возможностями «Мы вместе!»
Эти дети умели радоваться самому малому. Просто выйти за ворота интерната – уже было праздником, а тут настоящий фестиваль. Димка обожал метро, он просто бредил им, и без конца крутил головой. Я очень боялась не уследить за ними, поэтому-то и попросила Серёжу, моего мужа, поехать с нами. Он очень хорошо ладил с детьми. Мы тогда мечтали о своём ребёнке, но теперь это уже не важно.
Мои дети выиграли в этом конкурсе! Представляете, Варенька, какое счастье для нас. Дима получил первое место, невероятно талантливый мальчик. Его работа победила в номинации «За лучшее изображение Москвы»: «Весенняя Москва» – такая яркая, солнечная работа, на которой он изобразил Кремль и его золотые купола. Настенька заняла второе место, остальные получили грамоты в разных номинациях. Вова получил награду «За лучшую живописную работу»: «Фонтан цветов», но это была не единственная его картина… Ах, если бы вы видели, Варя, как радостно, как ярко он рисовал, словно путешествовал по миру в своей голове – «Посёлок у моря», «Венеция». И Джессика, и Вика, хоть и были чуть помладше, но тоже получили подарки и грамоты.
К трём часам дня мы подошли к остановке на Минской улице и стали ждать 130-го маршрута автобуса, и тут в остановку что-то ударило с такой силой, что нас с мужем впечатало в забор. Мгновенно боль прошла, и я взлетела вверх и видела, как машина тянула за собой тела моих детей, подминая их под себя, давя и кромсая. Они взлетали по одному и смотрели вниз распахнутыми от ужаса глазами… Их тела так перемешались друг с другом, что даже они уже не узнавали – кто из них кто. Вместе учились радости и надежде, вместе оставались и теперь… Настоящее братство. Это может понять только детдомовец.
Их тела были изуродованы до неузнаваемости. Диму опознали лишь по заячьей губе… Они держали в руках свои грамоты и подарки победителям: кисти, наборы красок, и всё это, Варенька, оставляло на асфальте яркие пятна, когда колёса машины давили их тела, а затем эти пятна смешались с кровью… И ничего не осталось от их победы. Ничего!
Если бы я обернулась тогда, я тоже бы не ушла на небо, но госпожа Смерть крикнула на меня: «Не смей смотреть, Ольга!» И я ушла в свет и лишь позже спустилась вниз и увидела этот кошмар, а они зависли над своими телами, растерянные и несчастные.
Тела увезли, улицу вычистили, хоть так и не смогли вымыть кровь из щелей асфальта. Затем уволокли искореженную остановку и машину того негодяя, а они всё висели на том же месте и не двигались. И даже когда их похоронили на Востряковском кладбище, всех пятерых, рядышком, они даже не шелохнулись. Через год на могилах поставили памятник с пятью белоснежными Ангелочками, и я понадеялась, что это разбудит их, но нет… Слёзы друзей и учителей не тронули их. Вот и привела их к вам, только на вас вся надежда!
Отец больше не мог это слушать и перенёс нас на улицу Минскую. Тут до сих пор лежали цветы и игрушки. Лица детей на фотографиях в скромных рамках поблекли, стерев навсегда их черты. Остановку перенесли, следы трагического происшествия убрали, но на заборе остались глубокие вмятины с бороздками тёмного цвета.
Я стала звать Смерть, но она не пришла… Мы долго ждали, но всё напрасно.
И тогда мы вновь перенеслись… Ночь теряла тёмные краски, и близился рассвет. Нам нужно было спешить!
Мы стояли напротив памятника из чёрного мрамора. К нему были прикреплены таблички с именами детей и пять белоснежных Ангелов. Они светились! И казалось, что вот-вот оживут и взлетят к небу.
Я вновь позвала Смерть… Это было подходящее место, чтобы встретиться с ней, и она не смогла отказать мне…
Увидев детей, она обратилась к Ольге.
– Что же ты маешься, деточка? Отдай их Варе и лети себе с миром. С ними всё будет хорошо!
– Да что с ними может быть хорошо? Они же Ангелы, а блуждают по земле как неприкаянные.
– Согласна с тобой! Но что я-то могу сделать? Не могу я портал открывать, когда мне вздумается, не в моей это компетенции. Так на Земле ни одного Призрака не осталось бы. Покричал Смерть – улетел на небо. Пустовал бы Варин Отель.
– Он и так пустует… – прошептала я вслед Смерти, чтобы никто не услышал.
Та посмотрела на меня и махнула рукой.
– Не сейчас… Потом поговорим!
И тут мы услышали голоса… Двое несли что-то в чёрном мешке, периодически кладя его на землю…
– Тяжёлый, зараза! Знал бы, убил бы сразу и пополам распилил! – сказал тот, что был поменьше ростом.
– Да ну тебя, Костян, мазаться в крови, потом в ванную год не полезешь. Трупак будет мерещиться.
– И чёрт с ним. А так, Петька, я надорвусь, и будешь ты сам его закапывать.
Они подошли к вырытой заранее могиле, в правом ряду от нас и взялись за лопаты, чтобы сделать её ещё глубже. План был простым и в то же время беспроигрышным. Выкапываешь могилу глубже обычной и хоронишь труп, а завтра на него гроб поставят и землёй засыпят, и никто никогда не найдёт следов преступления.
Костян рыл с энтузиазмом, раскидывая глину в разные стороны, а Петька отгребал её в одну кучу, чтобы никто не заподозрил, вот тут-то к ним и подлетела Смерть. Она не помнила, чтобы забирала человека в чёрном мешке. Это для нас он был неизвестным трупом, а она знала всех живущих на Земле. Нет, конечно, не по имени, а по душе, которой лет куда больше, чем нашему бренному телу.
И теперь она была возмущена, ибо, по её сведениям, этот человек был в числе живых, но эти господа настойчиво хотели провести несанкционированный обряд погребения.
Первым её заметил Петька, и от ужаса его волосы встали дыбом. И, потеряв сознание, он рухнул в свежевыкопанную и очень глубокую могилу. Но на тот момент, к его несчастью, Костян поднял лопату вверх, и Петька напоролся на неё всем своим грузным телом и тут же испустил дух. А вслед за ним и его друг, на которого он упал столь неожиданно, с перепугу перестал дышать и также отлетел в сторону неба, как шарик для пинг-понга. Обе души висели над могилой и хныкали, как малые дети.
– Вот теперь всё правильно! И кто вас надоумил живого человека закапывать, так и в Ад отправиться недолго?
Испуганные души стали оправдываться, валить всё на хозяина, но Смерть не стала их слушать.
– Возьмёте ребятишек с собой – прощу вас, нет – вызову падалыциков из Ада.
– Возьмём, возьмём! – запричитали те.
Тогда Ольга подлетела к ребятишкам и взяла за руки мальчиков, а Пётр с Костей – девочек, и, когда портал открылся, они медленно стали подниматься ввысь. Лица детей озарились светом, и не успела я помахать им рукой, как они исчезли из виду.
Смерть собралась уходить, но потом обернулась и сказала с усмешкой:
– Не забудь развязать мешок, Варенька, не пожалеешь. И спасибо за ребятишек!
Я хотела спросить у неё, чем же я помогла ребятам, ведь всё случилось не по моей воле, а вследствие непредвиденных обстоятельств, но не успела…
Моя подруга улетела, а чёрный мешок зашевелился и застонал…
Глава восьмая
Часовщик
Мы с отцом бросились к несчастному и начали рвать мешок руками, пока папа не вспомнил про перочинный нож в своём кармане. С ним дело продвигалось быстрее.
Первый надрез мы сделали у головы, чтобы дать человеку возможность вдохнуть свежего воздуха.
– Крепкими стали мешки под мусор делать, – ворчал папа. – Раньше чуть дёрнешь – и готово, а этот и нож не берёт.
– И вовсе я не мусор… – раздался тихий голос.
Мы поспешили достать незнакомца из пакета и помогли ему сесть.
Это был очень странный человек. Вроде и одет обычно, и с лицом всё в порядке, но глаза выдавали в нём великую мудрость и усталость, словно он живёт на Земле много веков, без передышки.
– Спасибо! – сказал он и встал на ноги. – Глупо было умирать – так…
– За что они вас?
– Тайну хотели узнать, пытать начали, тут я и притворился мёртвым.
– А какую тайну? – не унималась я.
Но человек лишь улыбнулся снисходительно и промолчал.
– Ладно, с тайной проехали… А как зовут вас, узнать можно?
– Отчего же не узнать, если узнать можно. Зовут меня Семёном Ивановичем, в последней версии…
– Что значит – в последней версии? Вы что же – книга, чтобы вас издавали несколько раз?
– Ха! Точное определение моей жизни – книга. Сообразительная девочка! Но к счастью я – не книга, я – человек, который прожил очень долгую жизнь.
– Насколько долгую? – спросил отец.
– Очень долгую! Почти как ваша дочь.
Через минуты мы были дома, прихватив с собой незнакомца, и, чтобы проверить его, отец поставил его на дорожку с пеплом.
– Хитро придумана защита, жаль только, что осенью смоет дождями, – сказал Семён Иванович.
– Всё-то вы знаете, любезный! – съехидничал отец.
– Не всё! Не стоит преувеличивать! Но многое знаю, спорить не буду. И в доме этом я бывал. Правда, очень давно, лет так пятьдесят назад. А как поживают Акулина Фёдоровна и Егор Каземирович Вяземские?
– Умерли они! И очень давно, ещё до моего рождения! – сказала я, а внутри, в самом сердце, что-то ёкнуло и заныло.
– Как жаль, милейшие были люди… Я прожил здесь с пару месяцев, но потом покинул дом, уж очень хозяева были заняты… Кажется, это было в вашей прошлой жизни. Вы тогда лишь только начали видеть сны про дом, и я, ваш покорный слуга, слегка в этом замешан.
– Как? – вскрикнула я.
– Не пугайся, дорогая Варенька, просто внушал тебе твои же воспоминания.
Нам навстречу вышел Савва Тимофеевич и радостно засвистел.
– Часовщик, друг мой, какими судьбами к нам? Не думал встретить тебя здесь.
– Саввушка, и я рад! Ох, как рад. Жизнь обретает новые краски. А я уж помирать собрался.
– Что ты, что ты! Это дело завсегда успеется! Вот посмотри на меня, совершенно мёртвый. Коньяку не пригубить, сигару не выкурить, и барышень, пардон всем присутствующим, не потискать.
Ты с нами останешься? Только не говори, что на минутку зашёл, поколочу…
Саввушка и Часовщик обнялись и затеяли шуточную возню. Наигравшись вдоволь с Семёном Ивановичем, сказал:
– Это как Варенька решит. А я бы остался. Надоело скитаться. Ей-Богу, надоело.
Я была в лёгком недоумении. Во-первых, мы только что достали этого человека из мешка, но, как оказалось, он даже был в нашем доме и знал моих родных и даже меня в прошлой жизни. Я не верила в подобные совпадения. И госпожа Смерть сказала, что я не пожалею… А она любит загадки, но только в мою пользу, и плохого не пожелала бы. И тогда я выпалила громко, чтобы все услышали моё мнение.
– Оставайтесь с нами! Мы будем рады!
Так в нашем Отеле для Призраков появился ещё один постоялец. Совершенно живой, невероятно умный и очень приятный человек. Мы рассказали ему про маму и про серебряник Иуды. Он спустился с нами в подвал, погладил её по голове, а вечером решил побаловать нас историей своей жизни, чтобы хоть как-то отвлечь от грустных мыслей.
Семён Иванович в то далёкое время, на рубеже девятнадцатого века, работал Часовых дел мастером. Была у него своя будочка в торговых рядах, и дела шли успешно, почти на всё хватало. В то время часы были вещью дорогой, и к мастеру приносили не только сломанные часы, но и те, что требовали «техосмотра», как теперь говорят про машины. Подкрутить, почистить, смазать…
В один солнечный весенний день, с самого утра, пришла к нему старушка, дряхлая такая, но по виду – барыня. Вся в чёрном, в кружевах и пенсне. Посмотрела на мастера очень внимательно, а в ту пору он был ещё молод и хорош собой, впрочем, даже сейчас он был весьма приятной внешности, и попросила посмотреть часы покойного мужа, мол, отставать стали, и надпись гравировочная истёрлась, восстановить бы нужно…
С Семёном Ивановичем договориться было легко. Был он услужливым молодым человеком и работы не боялся.
Провозился он с этими часами три дня. Не слушались они его, то отставали, то вперед бежали, а потом и вовсе встали. Беда да и только. Работу он отставил и за гравировку взялся.
И с каждым словом понимал он, что надпись эта больше похожа на заклинание, чем на посвящение. Но велено было поправить, так и сделал. Заблестела крышка часов, а буквы гравировки словно огнём горели.
Он ждал хозяйку часов, но она так и не пришла, и тогда он отправился к ней домой, но старый слуга сказал ему, что она умерла.
Часовщик понял, что именно в тот день, когда та принесла часы в починку, истекло её земное время.
С того дня жизнь Семёна изменилась.
За год он сколотил приличное состояние, и всё из-за того, что часы во всём городе словно бы сговорились. Они ходили так непредсказуемо и постоянно останавливались, что город не знал, когда вставать на работу, обедать и ложиться спать. Даже часы на башнях вышли из строя, запустив ход стрелок в обратном направлении.
Работы у Часовщика было столько, что пришлось помощников нанимать.
Но когда все часы были исправлены, Семён уже мог купить дом и обзавестись семьёй.
Дети росли, но он оставался молодым, как и прежде, и когда голова любимой жены покрылась сединой, он понял, что время не властно над ним, в отличие от близких ему людей.
Так, почти не выходя на улицу, он пережил всю свою семью и решил, что с него хватит. Он перебрался на окраину города, где его и застала Великая Октябрьская революция.
Он спешно сбежал в Париж, где и прожил до середины прошлого века. Не нравилось ему там, не прижился. Дело в том, что часы давали возможность перемещаться не только во времени, но и в пространстве. А свой свояка видит издалека. Супруги Вяземские тоже дружили со временем и с лёгкостью прожили полтора века в любви и согласии, пока не получили задание – присматривать за мной. Наше знакомство и погубило их.
В их доме тоже имелись часы – напольные. Сейчас они были сломаны. В тот день, когда мои дорогие Акулина Фёдоровна и Егор Кузьмич погибли, в часах треснуло стекло, и они встали на той самой секунде, когда их не стало.
А теперь о нашей первой встрече. Она случилась, когда в прошлой жизни мне снился Отель для Призраков. Семён Иванович перемещал меня в него по ночам, а дом проникал в моё сознание, и это было скорее не сон, а реальность, просто с закрытыми глазами. А потом он сидел у моей постели и внушал мне мои же воспоминания. Умно придумано. Всё повторялось точь-в-точь, каждую ночь, без малейшего отступления от сюжета. Что успела запомнить, то и снилось.
Так он познакомился со мной, а я с ним только сегодня.
Дальше он продолжил скитаться по России, и вот вернулся на днях в Москву, а эти странные люди ворвались в его квартиру и требовали открыть тайну. Тогда Семён Иванович не растерялся и притворился мёртвым.
Конец этой истории уже известен. Мы вытащили его из мешка, живого и невредимого.
Он пожаловался нам, что в последнее время стал замечать, как сильно постарел, а часы ходили исправно, но, как он уже догадался, они не давали вечной молодости и бессмертия, а лишь оттягивали время его смерти… Но почему? Ему казалось, что в этом есть какой-то тайный смысл. Возможно, цель долгого существования на этой земле была определена ему именно в самом конце.
И я была с ним согласна. Госпожа Смерть не зря подмигнула мне, и не зря этот человек оказался в мешке из-под мусора… При его способности к перемещению он мог бы выбраться и сам, но терпеливо ждал, когда мы спасём его.
В нашей команде появился очень полезный и, что очень важно, живой человек, способный к борьбе со злом.
Единственное, что огорчало меня или, точнее сказать, настораживало, что Отель был по-прежнему пуст. Лишь один Призрак находился в его стенах, но больше от радости быть с нами, чем от желания попасть на небо в момент моей кончины.
В то время я не понимала, как глупа была тогда, желая гостей в мой дом, ведь это означало – смерть, трагическую и ужасную, которую уже нельзя было исправить, даже имея такие волшебные часы, как у Семёна Ивановича.
Следующий день, 13 июля, стал самым страшным днём в моей жизни. Были они и дальше, но позже я привыкну к виду изуродованных тел и испуганных обезображенных Призраков до того момента, как я заключала с ними сделку и они заселялись в Отель. Только после этого их внешность менялась, раны затягивались, а боль отпускала их души.
Глава девятая
Автобус 1033
Я почувствовала зов… Что-то тянуло меня вдаль, и я попросила отца переместить меня в то место. Семён Иванович последовал за отцом, надеясь быть полезным. Они-то точно знали, что впереди нас ждёт кошмар, но то, что мы увидели, лишило нас дара речи.
Словно бы туман стоял над дорогой, но не влажный, как поутру, а едкий и колкий. Им невозможно было дышать…
А когда он осел…
Крики внезапно ворвались в воздух, словно этот туман, который оказался каменной пылью, заслонял их от внешнего мира. Люди кричали, стонали и просто плакали, тихо так и безысходно… Со всех сторон бежали им на помощь. Машины останавливались, кто-то, чтобы просто поглазеть на страшную картину аварии, а большинство съезжали на обочину и спешили на помощь. Из домов по обе стороны улицы выскочили сельчане и бросились в бой за жизнь каждого, кто ещё мог дышать, кричать и плакать…
Автобус под номером 1033 был разломлен надвое и смят, как выброшенный пакет из-под молока. Рядом лежал на боку КАМАЗ, содержимое кузова которого высыпалось в автобус, похоронив под собой людей, ещё живых…
Каменная крошка окутала автобус во время столкновения, в неё-то мы и попали, когда переместились. Теперь она осела и легла серым покрывалом на тела погибших, что лежали повсюду. Сначала крови не было, рассыпавшийся щебень забирал её, прятал под собой, словно заметал следы, но потом… Её поток усилился и, преодолев порог камней, она покрыла место страшной аварии.
Под моими ногами была кровь, я отступала от неё, а она преследовала меня, гнала прочь. Мне на секунду показалось, что камни превратились в омерзительных слизней и копошились в жиже, напиваясь ею, как пиявки.
Отец и Семён Иванович помогали раненым. В стороне стоял человек и, держась за окровавленную голову, причитал и плакал. Это был водитель грузовика. Он чудом остался жив, но вот – вопрос, желал ли он этого? Бывают ситуации, когда умереть менее страшно, чем выжить.
Пожилой мужчина лежал на спине, и ему уже не нужна была помощь. Пятясь, я наступила на что-то и подняла с земли часы на разорванном ремешке. Они остановились в 12 часов 54 минуты.
– Варенька, как хорошо, что ты здесь!
Смерть стояла в сторонке и печально качала головой. По костлявой щеке текла слеза.
– Чем же я могу помочь?
– Забери всех, кто останется, когда я уйду. А то на этом месте покоя не будет. Чёрная дыра образуется, такая радость для демонов. Ведь и теперь без них не обошлось.
– Заберу, конечно! Но почему они не взлетают?
Души не отделялись от тел, и это было странно.
Погибших и искалеченных до неузнаваемости уже оттащили в сторону и упаковали в мешки. Службы работали на редкость оперативно: «скорые», вертолёты, пожарные…
Смерть подошла к ним, наклонилась низко-низко и позвала меня.
– Мне одной не справиться. Зови их, Варя, зови что есть сил…
И я стала звать… Первыми отлетели трое, одна семья… Они взялись за руки, и в их глазах не было страха… Смерть открыла портал, и они взмыли вверх, за ними мама с малышкой на руках, две старушки и старичок…
По мере того, как людей вызволяли из каменного плена, ряд чёрных мешков возрастал… Две женщины зависли рядом со мной и искали свои тела, но узнать их не могли. Они вглядывались в каждого, кого уносили в сторону, мимо «скорой», и вновь возвращались ко мне. Одна была помоложе, лет 25, а второй на вид лет 38, через минуту к ним присоединилась ещё одна женщина… Они держались вместе, но не собирались улетать в тоннель.
Смерть была в бешенстве, понимая, что на мёртвых лежит заклятие, их души не могут покинуть тела, они стали для них непробиваемым панцирем.
Тут меня осенила интересная мысль, и я поделилась ею со Смертью. Она дала добро, и мы с папой исчезли на несколько минут и вновь вернулись. В руках у меня была пятилитровая пластмассовая бутылка, в таких обычно продают воду в магазинах. Но эта вода была не простой. Мы побывали в ближайшей церкви и попросили у Батюшки святой воды, и тот ещё прочитал дополнительную молитву для очищения.
Я подошла к чёрным мешкам, под которыми уже накопилось целое озеро крови, и стала сбрызгивать их святой водой. И это подействовало. Вода пенилась на чёрной поверхности полиэтилена, словно вступила в реакцию с какой-то кислотой, и сквозь образовавшиеся бреши души выскакивали на волю и влетали в туннель, боясь задержаться даже на секунду.
Спасательные работы в развороченном автобусе продолжались, а я занималась своим делом.
Среди погибших было много людей пожилых, они уходили на небо спокойно и без сомнений, благодарно кивнув мне на прощание. Но три женщины по-прежнему висели в метре от земли и старались держаться рядом со мной.
«Скорые» приезжали и вновь уезжали, увозя искалеченные, но ещё живые тела, и я молилась за них, тихо шепча под нос: «Помоги им, Господи, помоги!»
– Ещё четверо умрут! – тихо сказала Смерть и закрыла портал. – Этих женщин забирай с собой. Здесь не оставляй. Добра от таких Призраков не жди, останутся здесь и будут мстить всем подряд. Так что побыстрее контракт с ними заключай, пока другие не подоспели.
– Кто – другие?
– Сама знаешь – кто… Нашла время глупые вопросы задавать. Я за «скорыми» полетела, а ты спеши.
Настало время покинуть место страшной трагедии. На земле лежал ряд чёрных пакетов, 14 штук. Именно так говорили о них, и пересчитывали в штуках, некогда здоровых, жаждущих жить и строящих планы – людей, мужчин и женщин и одну крошечную малышку, чья жизнь только вступила в силу.
Мне хотелось кричать и плакать от негодования, но я вовремя опомнилась.
Вопрос – за что? – звучал в корне неправильно. Кому нужна была смерть этих людей и кто виновен? Все кругом говорили о водителе грузовика, но он был лишь пешкой в руках куда более влиятельных существ.
Ненависть, злоба, обида.
Чем больше людей потеряют веру, тем сильнее будет власть тёмной стороны. Я поняла это сейчас, но тогда я просто плакала чистым сердцем, горюя о потерянных жизнях, жалея тех, кого ждёт страшное известие о гибели близких.
Память… Да им останется память и могилы с крестами, но постепенно и это уйдёт в прошлое, покроется лёгкой пеленой и боль отпустит. Но когда это будет…?
Я поманила к себе женщин, и мы перенеслись к калитке. Здесь они изменили свой облик. И я вздрогнула, хотя должна бы была привыкнуть за время, проведённое на месте аварии.
С юной девушки словно кожу содрали, и кровь пузырилась в лопнувших венах и сосудах, а женщины постарше были изломаны так, что если бы они не были Призраками, то их пришлось бы складывать, как паззл из оторванных рук, ног и других частей тела.
Я заговорила громко! Почти кричала, чтобы они посмотрели на меня. Я даже не стала предлагать им контракт, а по очереди подпрыгивала и хватала их за руку.
Теперь перед нами стояли три красивые женщины, даже слегка румяные. Они послушно пошли за мной и с интересом стали рассматривать дом.
Самая младшая, Юля, сразу потянулась ко мне и ходила хвостиком, а барышни постарше, Наталья и Марина, попали под очарование Саввы Тимофеевича.
Он взял их под руки и рассказывал, как славно у нас в Отеле. Что есть время насладиться призрачной жизнью, а потом отлететь на небо, подготовленными…
В нашем полку прибыло. Женщины были славными, тихими, вежливыми, и всё же что-то настораживало меня…
