Елена Сотникова
Помощница для большого босса
Глава 13
– Алина, завари мне чай. Покрепче, – слышу голос Скалы по внутренней связи.
Поднимаю голову, выныривая из мира бумаг и документов и коротко бросаю «хорошо».
Чай так чай, какие вопросы? Но, как оказывается позже, это простое поручение несет в себе кучу подводных камней.
Во-первых, на кухне только пакетированный с бергамотом и персиком, да еще и самой дешевой фирмы, у которой не чай, а крашенное дерьмо. А никаких других я на полках больше не обнаруживаю.
Во-вторых, с сахаром? К чаю нужно класть что-то еще?
Может снова метнуться в кафе на первый этаж? Я даже почти соглашаюсь на эту мысль, открываю приложение, но вижу, что у них есть только фруктовый, облепиховый и какой-то фирменный – никакого черного. И все они подаются в чайниках. И как мне его нести?
Пень трухлявый, чего я придумываю себе сложности на ровном месте? Мне сказали заварить чай, я его завариваю и отношу. Какой есть!
Беру два пакетика с бергамотом, – просил же покрепче, – заливаю кипятком и несу к боссу.
– Пожалуйста, – ставлю поднос на его стол.
Скала выглядит уставшим. Темные круги под глазами, раздраженный взгляд. На шее у воротника красуется темное пятно, похожее на засос. Бессонная ночка? Интересно с кем? Кто она – эта смелая женщина, решившаяся покорить Скалу? Причем, скалу как в прямом, так и в переносном смысле – он же огромный! Наверняка и там тоже. И каково это? Обнимать такого богатыря? Он не придавит в самый пикантный момент?
Но что самое удивительное открываю сама для себя – я ревную.
Я ревную?!
Застываю удивленно, прислушиваясь к себе. Нет, чушь! Это просто… недовольство что ли такое? Тем, что кто-то вчера вечером наслаждался, пока я бегала от родственников и сломя голову искала квартиру где переночевать. И мне все равно с кем он там кувыркался. Скала – чужой мужчина. Так ведь? Так!
И нечего придумывать всякие глупости на ровном месте. Но странная обида почему-то не проходит.
Босс берет кружку, не отрываясь от монитора, делает глоток, а после удивленно переводит взгляд на чашку. Смотрит несколько секунд на болтающиеся сбоку бумажные бирки от пакетиков, даже, кажется, читает название компании, производящей этот чай и выгибает бровь.
– Алина?
Я мгновенно чувствую издевку в его голосе.
– Да? – сжимаюсь внутри.
Чувствовала ведь, что это нехорошая идея – заваривать то, что попалось под руку. Но и конкретных указаний мне тоже никто не давал.
– А что это?
– Чай. Крепкий. Как вы просили.
Скала так и продолжает держать в руках чашку, разглядывая ее как диковинку.
– Точно? Ты ничего не напутала? Это точно чай? – произносит с нажимом на последнее слово.
Издевка становится более явной.
– Что-то не так? Я другого на кухне на нашла. Только этот, – теряю уверенность.
Он, наконец, ставит проклятую чашку назад и демонстративно отодвигает ее подальше. Переводит взгляд на меня. Смотрит долго, обманчиво мягко, как маньяк на связанную жертву, ощупывая каждую черточку моего лица, груди, бедер. И даже несмотря на то, что я сегодня одета по дресс-коду и в нижнем белье, я все равно чувствую себя перед ним обнаженной.
Скала гипнотизирует взглядом несколько секунд, а после отворачивается и я наконец-то могу свободно вздохнуть. Отпустило.
– Хорошо, ты права. Ты здесь человек новый, еще не успела ознакомиться с правилами, с моими вкусами, поэтому будем считать, что этого инцидента не было, – решает смилостивиться босс.
Да неужели! Казни не будет?
– Спасибо.
– На будущее – я не пью это пакетированное дерьмо. Только высшего сорта, крупнолистовой, из специализированных магазинов. По-моему где-то напротив есть такой, посмотри по картам. А это забери и чтобы я больше не видел.
– А ваш любимый сорт? – в этот раз решаю уточнить наверняка.
– Вот этого не помню. Просто купи хороший чай.
Ну вот тебе и первое задание, Алька. Пойди туда – не зная куда, принеси то – не знаю что. И сорт непонятно какой, и магазин где-то рядом, но это не точно. Ладно, разберемся. Какие-то вводные есть, а там определимся.
Я криво улыбаюсь и уношу проклятую чашку с болтающимися сбоку бирками. На этот раз пронесло.
Дожидаюсь обеда и бегу искать магазин чая. Скала не соврал – действительно, почти напротив нашего офиса в торговом центре находится нужный мне отдел. Девушка с приятной улыбкой предлагает проконсультировать. Правда, когда я вижу количество сортов на прилавке понимаю, что опять влипла. Тут тебе и с ароматизаторами, и с фруктами, и с копченой ноткой, горькие и мягкие, древесные, а обычные без всяких примесей стоят подозрительно дешево.
– А есть хороший сорт? – Опять чувствую себя дурочкой.
Свою лепту вносит и тот факт, что я не спросила денег на эти расходы и теперь придется тратить свои крохи, которых и так немного. А цены тут кусаются. Надеюсь, потом мне все возместят.
– Они все хорошие, – непонимающе улыбается девушка. – Дать послушать?
– Ладно. Тогда так – какие у вас дорогие элитные сорта?
Она оглядывается на полки.
– Эм, могу предложить премиальный пуэр, – задумывается на секунду. – Его очень хорошо берут. Еще рекомендую вот эти.
Продавец перечисляет несколько трудно запоминаемых названий, звучащих для меня как звон колокольчиков: цзин, цзун, цзянь и не говорящих ничего полезного. Поэтому я решаю не мудрить и купить первый, который пуэр, многолетней выдержки и стоит чуть дешевле моей почки. Расплачиваюсь и с чувством выполненного долга иду обедать в ближайшем кафе. Беру тарелку супа, гарнир без мяса. Два зайца одним махом – и деньги сэкономлю, и похудею.
Пока есть время – листаю объявления о сдаче квартир.
Вчера я сняла посуточно на два дня маленькую однушку на окраине. Дешево, сердито, если нужно где-то переночевать, но абсолютно невыгодно на постоянку. А мне нужно где-то кинуть якорь.
Отмечаю несколько объявлений и обзваниваю по списку. В первом случае отвечает женщина, судя по голосу, пожилого возраста. Дотошно расспрашивает о возрасте, семейном положении, работе, а когда выясняет, что я без мужа и детей, заявляет, что таким не сдает и зло бросает трубку. Я даже с недоумением зависаю на несколько секунд, оглушенная ее неожиданной негативной реакцией. Понимаю, если бы я была с сорока котами, огромной собакой и свиньей в придачу, но что не так с молодой одинокой работающей девушкой?
Что в голове у этой тетки? Или она думает раз не замужем, то обязательно буду мужиков водить? Так мне не до них. Гулянки устраивать? Боже упаси!
Решаю не обращать внимания на неадекватную бабушку и продолжить поиски. По следующему номеру не отвечают, а в третьем случае сообщают, что уже сдали и просто не успели снять объявление. Далее оказывается, что у одного из объявлений номера телефона нет – только переписка с хозяином.
Я и не думала, что поиск квартиры такой квест. Перебираю еще несколько вариантов, но везде какой-то подвох. То цена указана меньше, чем на самом деле, то нужен залог за три месяца вперед, то хозяева на даче и смогут показать квартиру только на выходных.
Смотрю на время и понимаю, что уже пора бежать в офис. А квартиру я так и не нашла. И деньги тают с катастрофической скоростью. Прямо какая-то полоса невезений. А еще меня Слава с родителями разыскивают…
Нужно смотреть на жизнь с другой стороны, – утешаю сама себя. – Это не проблемы, это – полоса препятствий. Как в игре. Только круче и на кону – моя дальнейшая жизнь. Вот! Так себе, конечно, аргумент, но ничего другого на ум не приходит.
Расплачиваюсь за скудный обед и возвращаюсь на рабочее место. По дороге встречаю кадровичку.
– Ну как дела? – Окидывает она меня оценивающим взглядом.
И в этот раз, похоже, остается довольна. Конечно, сегодня я в своих вещах: на мне белая рубашка с наглухо застегнутым воротником и черная юбка-миди без всяких разрезов. Тут самый придирчивый не докопается.
– Все хорошо. Чай ходила покупать для Сергея Сергеевича. Взяла премиальный пуэр двадцатилетней выдержки, а то в запасах ничего нет. Кстати, я забыла у него спросить и купила на свои деньги. Мне в бухгалтерию обратиться за возмещением расходов или непосредственно к нему? – вываливаю все и сразу.
Кроме нее и босса я еще не успела тут ни с кем познакомиться, поэтому и спрашивать кроме них больше не у кого.
Но вместо ожидаемой подсказки Наталья неожиданно морщится и качает головой.
– Тебя кто надоумил пуэр ему купить? Он сам?
– Аа… э-э… нет, – чувствую, как что-то внутри ухает вниз от нехорошего предчувствия. – Он не сказал сорт и я просто спросила хороший дорогой…
– Я же дала тебе номер его бывшей помощницы. Почему не позвонила?
– Я не хотела ее беспокоить по такому пустяку. – Предчувствие надвигающегося апокалипсиса становится сильнее.
Наталья смотрит на меня с такой жалостью и снисхождением, что у меня подкашиваются ноги. Опять провал. Только теперь я еще и деньги на это потратила. Много по моим меркам!
– Ну, попробуй, – Наталья растягивает губы в усмешке, – завари ему эту… хм… ссанину, как он однажды назвал этот сорт чая. Раз уж купила.
По глазам кадровички я вижу, что она уже списала меня со счетов и в мыслях готовится к новому поиску кандидатов на мою должность.
– Подождите, – кидаюсь ей вслед. – А какой тогда нужно было брать сорт?
– Я не знаю. Это у Нины нужно спрашивать. Но зачем ее тревожить из-за пустяков, так ведь? – высокомерно ведет плечом Наталья и скрывается за дверью своего кабинета.
Глава 14
Хун Цзин Ло, Инь Цзюнь Мэй, Дянь Хун. Боже, как все это запомнить? Какой-то Хунь Дань Вынь получается. Язык сломаешь, ей богу.
Я на всякий случай записываю названия на бумажке и еще фотографирую, чтоб уж точно не потерять.
На самом деле там больше сортов чая, но Нина Анатольевна выделила конкретно эти три, как самые любимые у Скалы.
И это он мне говорил купи любой хороший?! Как бы я догадалась, что, например, Дянь Хун лучше чем Императорский Пуэр? А Хун Цзин Ло мягче Лапсанг Сушонг? И это только чай. А еще нужно закупить определенные сорта кофе. Хорошо хоть тут вполне выговариваемые названия.
Для себя делаю пометку не отставать от босса пока он не даст четких названий при следующем задании. Денег на ошибки у меня не осталось, а до аванса дотянуть нужно. Не приду же я к Скале со словами «можете мне вернуть две с лишним тысячи за пуэр, который вы не пьете, но я его по глупости купила для вас?»
– Сергей – хороший руководитель. В наше время таких мало осталось. Если хочешь задержаться – тебе всего лишь следует четко выполнять его инструкции, не опаздывать, не халтурить. В общем, ответственно подходить к своим обязанностям. А Сережа многого не просит, – с материнской мягкостью напутствует меня бывший секретарь Скалы.
Я впервые слышу как этого великана кто-то ласково зовет Сережей. Словно там не двухметровый богатырь, способный одной левой отправить быка в нокаут, а тощий ботаник в домашних тапочках.
– Я хочу задержаться, да. И мне тут нравится.
– Вот и отлично. И я буду спокойна, что тыл в надежных руках. Ты пиши, если что. Звонить нежелательно – внук может спать, да и я могу не услышу, а так напишешь – как будет время – отвечу. Мне не сложно.
– Спасибо вам огромное, выручили. Я, честно говоря, думала меня уволят сегодня из-за этого чая, – признаюсь честно.
– Да брось, пустяки. Да и Сережа не такой тиран, чтобы за подобное увольнять. Поработаешь с ним – сама увидишь. Это он с виду грозный, а на самом деле добрый, справедливый, заботливый. О таком руководителе только мечтать.
Добрый… Сережа… о таком только мечтать…
Эти слова будят во мне странные чувства. Что-то непрошеное рвется наружу, что-то волнующее, будоражащее, от чего внизу живота тяжелеет и в груди разливается предвкушение. Я пытаюсь отмахнуться, но процесс уже запущен.
– Надеюсь.
Мы тепло прощаемся с Ниной, и я отключаю вызов. На самом деле мне нужно было сразу созвониться с ней и узнать все необходимое. Мне ведь никто не передавал дела, не вводил в курс дела. Просто бросили на баррикады и сказали – вперед.
А теперь после звонка у меня на руках куча полезной информации. И номера телефонов всех отделов, и ценные указания, и характеристики на главных кадров компании. Где, кто, кому, когда, почему и зачем.
– Да, хорошо, Солнце, заеду. О чем речь. Ты же знаешь, для тебя хоть звезду с неба, – слышу голос босса, выходящего из кабинета.
Он поправляет воротник, на ходу накидывает куртку на плечи. Сейчас Скала выглядит иначе. В нем что-то неуловимо меняется. На суровом лице – довольная улыбка, которая преображает его и делает по-мужски привлекательным. Терпкий аромат парфюма дополнительно привлекает внимание. Сейчас он не кажется серьезной деловой редиской – скорее привлекательным перспективным мужчиной. Самцом! Или это последствия моего разговора с Ниной Анатольевной? Что я теперь вместо вредного громилы вижу в нем доброго Сережу?
– Как закончишь – не забудь выключить свет. Меня сегодня больше не будет, – кидает мимоходом.
Смотрю ему вслед, закусывая губу, и что-то ревниво колет в груди. Он сейчас такой довольный, такой весь в предвкушении… Кажется, у кого-то сегодня намечается свидание.
Свободный мужчина, имеет право. На шее вон засос красуется. Сегодня ночь не спал, судя по его виду, завтра тоже придет невыспавшийся. Гад.
Так, Алина, стоп! Тебе какое до него дело?! Ты здесь не для этого. Ты тут – рабочая единица. Вот и работай, а не отвлекайся.
Со вздохом соглашаюсь сама с собой и возвращаюсь к компьютеру. Но настроения уже нет. Как будто кто-то мазнул черной краской по идеальной картине и смазал всю красоту.
Вроде и радоваться должна – начальства нет, можно свободно вздохнуть, свои проблемы порешать, но все равно как-то паршиво на душе. И ничего не хочется.
«Так ты ж сама ему отказала в первый день. Или уже жалеешь?» – с издевкой включается внутренний голос.
И правда, чего я раскисла? Какое мне дело до похождений Скалы?! С чего я вдруг начала ревновать его? Пф! Тоже мне, принц нашелся!
Я почти успокаиваюсь и погружаюсь в работу, как на телефон приходит тревожное смс от Дашки: «Алин, перезвони как сможешь. Только не забудь. Это важно!»
И сердце снова ухает в пятки.
Глава 15
Больничные коридоры всегда навевали на меня тоску и страх, а когда ты знаешь, что встреча, которая произойдет в этих стенах в ближайшее время, не сулит ничего хорошего, и вовсе не хочется туда идти. В голове на повторе звучит голос Дашки: «Твоего папу положили в третью городскую. Скорая привезла. Кажется, подозрение на инсульт».
Я – плохая дочь, я знаю. И из-за чего папа разнервничался и у него поднялось давление – тоже в курсе. Тут не нужно быть ясновидящей, чтобы понять откуда ноги растут. Проблемы со здоровьем у него давно, а тут бахнуло, он накрутил себя и понеслось.
Хотя, может оно и к лучшему? Не в смысле, что папе плохо, а в том, что его, наконец, обследуют, пролечат. Если он не сбежит раньше. До этого мама никакими коврижками не могла заманить его туда. Какой уважающий себя мужик будет по больничкам валяться? У таких, как мой папа две беды и одна лечится, а вторая сама проходит. Так для чего ему больничный?
Вздыхаю, накидывая на плечи белый халат. Считаю палаты, прикидывая где находится та, которая мне нужна.
Вот что мне сказать отцу при встрече? Привет, пап, прости меня? Пап, не злись, но я не вернусь к Славе? Ты только не нервничай, но я подаю на развод? Что? Или опять врать как вчера?
Рано или поздно мне придется рассказать им правду. Вопрос в другом – примут ли они ее? Я ведь и раньше не скрывала своих проблем, но родители упрямо не желали ничего слушать, считая мои жалобы нытьем капризной девочки, избалованной современным веянием феминизма. А семья это что? Правильно – терпение, понимание, гибкость, женская мудрость, прощение. Вот и учись быть мудрой женой. Учись обходить острые углы. А то что люди скажут?!
А конфликты в любой семье бывают. Бьет? Так ты язык держи за зубами, не выделывайся. Пьет? Так не каждый же день, имеет право! Изменяет? Про это я сама узнала только недавно. Хотя, уверена, и тут Славе найдут оправдание – он же мужик! Полигамия, хороший левак укрепляет брак, погуляет и вернется, сама виновата – недодала чего-то. Список можно продолжать до бесконечности. А вот в мою защиту – ничего. Ни одного аргумента. И так всегда.
Я гоню от себя грустные мысли, но они опять и снова вгрызаются в самое больное место. Что делать? Отвернуться от родителей в такой момент? Окончательно оборвать родственные ниточки? Не могу я так. Но и возвращаться к мужу я более не намерена – с этим вопрос закрыт. А отец с матерью сейчас начнут давить.
Как найти золотую середину? И с семьей сохранить связь, и отстоять свою свободу? И чтобы без последствий? Папа ведь опять разнервничается.
Делаю глубокий вдох, набираюсь смелости и вхожу в палату. Просторное помещение на четыре койки, две из которых пустуют, запах лекарств, стойки для капельниц в углу, тумбочки советских времен. А вот ремонт свежий.
– Мам, пап, – торможу уже на пороге. – Как… дела?
Родители синхронно оборачиваются. Отец полулежит на кровати, мать сидит рядом. В палате виснет пауза. Я физически ощущаю, как тяжелеет воздух, как он превращается в вязкую субстанцию при моем появлении и его становится почти нереально вдохнуть.
– Я наверное пойду покурю, – решает мужик с соседней койки, замечая неловкость.
Встает и выходит в коридор.
– Пришла, значит, – как приговор выдыхает отец.
Я мнусь на пороге, мгновенно теряя весь боевой настрой. Да и не было его. Была надежда на что-то, на какое-то чудо, на взаимопонимание, которого никогда не было. Так с чего бы ему взяться теперь?
– Хотела узнать как твое здоровье.
Мама тут же цепляет на лицо злую маску и идет в атаку.
– Нет, ты посмотри на нее! Хотела узнать она! Что ты хотела узнать? Добила отца или нет? Так любуйся – его чуть не парализовало вчера по твоей милости. Довольна?
– Ира, помолчи! – осаждает ее папа. – Я сам с ней разберусь.
Меня кидает в жар. Я снова чувствую себя маленькой беззащитной девочкой, загнанной в угол, совсем как в детстве. Беспомощной и жутко провинившейся. Виноватой во всем, виноватой кругом, даже в том, что посмела родиться на свет.
– Я не хотела, – мямлю, кусая губы.
Отец и правда выглядит неважно. Бледный, под глазами темные мешки. Под ребрами что-то больно колет. А если бы он правда превратился в овощ? Если бы его не стало? Смогла бы я простить себя? Оправдать? Смогла бы жить дальше с пониманием, что отец умер из-за меня?
– А что ты хотела? – обманчиво спокойным тоном спрашивает папа.
И эта его напускная мягкость давит сильнее, чем крики и упреки.
– Я переживала. Пришла как только узнала. Пап, прости меня.
Я замолкаю, опуская взгляд. Мама рвется в бой, но отец ее тормозит.
– Переживала, говоришь? Самой не стыдно так нагло врать в лицо? Вчера, значит, не переживала, а сегодня внезапно начала? Ты мне одно ответь: за что ты нас с матерью так позоришь на старость лет? Чем мы заслужили это?
– Пап, я не…
– Молчать! – рявкает он и мама тут же спохватывается.
– Игорь, тебе нельзя нервничать! Успокойся, не обращай внимания. Видишь же, что она это нарочно делает. Ни стыда, ни совести. Никого не жалко. Только о себе всю жизнь и думает. Мы для нее все, а она вот так отплатила за нашу доброту, – суетится, поправляя подушку и пытаясь назад уложить мужа.
От ее слов становится горько. Чувствую себя так, словно мама действительно права и я на самом деле тварь неблагодарная.
– Мне Слава изменял, – произношу глухим голосом в свое оправдание.
Не то, чтобы жду поддержки, но уж к тому, что происходит дальше, я точно не готова.
– Господи боже мой, тоже мне оправдание! – Всплескивает руками мама. – Нашла на что жаловаться. Эта баба старше твоего мужа на десять лет и уж точно тебе не соперница! Ну сбегал он несколько раз к ней пар выпустить, что с того?! Тебе хуже жить стало или обделили чем?
Я застываю истуканом от шока. Даже рот открываю от изумления:
– Ты знала? Мама, ты знала и молчала?
Неверность мужа стала для меня последней каплей. Я ведь до последнего закрывала глаза на его отношение ко мне. Терпела крики, упреки, претензии, рукоприкладство, оправдывала, надеялась, что вот это точно было в последний раз, считала виноватой себя, но когда соседка, жалея меня или преследуя свою выгоду, рассказала и даже показала фото целующихся Славы и ее племянницы, меня бомбануло. Как будто нажали спусковой крючок. Чаша терпения переполнилась и вечером, когда муж вернулся домой, я высказала ему все в лицо.
Моя ошибка была в том, что я не остыла. Нужно было как следует обдумать эту новость, решить как действовать, подготовиться, а я как была на эмоциях, так и бахнула ему все в лицо. И то, что все знаю, и что ухожу от него, и чтобы катился он к своей дорогой Светочке далеко и надолго.
Я не обратила внимания, что он пьяный. Да и было все равно в таком состоянии. Мне дали карт-бланш в руки и я торопилась его использовать. Сейчас понимаю, что подсознательно давно ждала повода, чтобы уйти. Хорошего такого пинка. Поэтому, наверное, и сорвало крышу от радости, что вот он – повод. Теперь я точно права!
– Господи, Алина, тебе не десять лет, чтобы летать в облаках. Разуй глаза, посмотри на реальность взрослым взглядом! Мужчина – он глава семьи, он – добытчик, опора. Ты молиться на него должна, что он взял тебя такую, содержал, обеспечивал твои хотелки, а не обвинять в том, что он пару раз сходил налево. Кто из мужиков сейчас не ходит? Ну кто, скажи мне?
Я прячу взгляд. Мне стыдно обсуждать эту тему при отце.
В голове мелькает мысль, что если все так, как она говорит, то и папа не безгрешен? Он тоже ей изменял?
– Ты себя в зеркало видела? – не унимается мама. – Не модель, чтобы выделываться и перебирать мужиков. Кто на тебя посмотрит такую?! Бока свисают, задница как у коровы. При плохой жизни так не откормишься. А теперь что ты будешь делать? На паперти стоять зарабатывать?
– Мама, хватит! – не выдерживаю ее прессинга.
Я даже не знаю, что более обиднее звучит из ее слов – то, что Слава – святой добытчик и опора, кем он для меня никогда не был или что у меня задница как у коровы и мне далеко до модели?
Нет, я никогда не считала себя красивой. Стройной тоже нет. Я прекрасно знаю свои недостатки и не выпячивала свое я. Да, не красавица, но и не такая уродина, какой меня сейчас выставляет собственная мама.
– Правда глаза колет? Или так рвешься зарабатывать самой?
По ее саркастичному тону понятно какой именно заработок она имеет в виду.
– Вообще-то у меня высшее образование, – напоминаю непослушными губами.
– Вот об этом я сейчас и жалею! – в лоб заявляет родительница, еще больше вгоняя меня в ступор. – Мы тебе его дали, чтобы у тебя ума прибавилось, а не чтобы ты нас с отцом на старость лет позорила. Если бы я знала, я бы тебе хвост тогда прищемила. Высшее образование у нее есть, смотрите-ка! Значит, можно на семью, на мужа плевать? Самостоятельная стала? У нас в роду никто не разводился! Я что людям теперь скажу? Почему дочь от такого хорошего мужа ушла? За что родного отца в гроб свести хочет?
– Да хватит с ней нянчиться, – грубо обрывает отец, уставший молчать. – Хочет катиться по наклонной – пусть катится! Только вот знай – помощи от нас ты не дождешься! Родителей у тебя больше нет, так и запомни!
Каждое их слово камнем ложится мне на шею, давит, душит. Чего я ждала? Понимания? Поддержки? Отца увидеть хотела? Ну вот и увидела.
Руки трясутся, изнутри бьет мелкая дрожь. Я унижена, раздавлена, размазана по стенке.
Слабо соображая, что делаю, кладу на соседнюю тумбочку пакет с фруктами и йогуртами, буркаю что-то вроде «я поняла» и вылетаю из палаты.
Я знала, что будет сложно, знала, что будет тяжело, предчувствовала головомойку от родителей, но что они отвернутся от меня окончательно, выбрав сторону Славы, оказалась не готова. У меня словно выдернули опору из-под ног. И хоть я особо и не рассчитывала на их помощь, но чисто морально ждала если не поддержки, то хотя бы какого-то принятия. А теперь что? Теперь я для них – позор семьи, которую они знать не хотят.
На улицу выхожу на автомате. Погода под стать моему настроению – мелкий промозглый дождь и сырость бьют в лицо, холодный ветер пронизывает до костей. Я стою несколько минут, приходя в себя, а после медленно бреду к остановке. Смотрю на электронное табло, ища глазами нужный номер автобуса, руками хлопаю по боку, чтобы приготовить мелочь к оплате и застываю. Сумочки нет.
Ледяной ужас сковывает конечности, заставляя прийти в себя. Там же кошелек. И все мои деньги – я сняла наличку, потому что за съемную квартиру нужно было расплачиваться налом да и карту Слава в любой момент мог заблокировать – он так уже делал.
Прокручиваю в голове последние события – где я была, где могла оставить, где искать? В магазине расплатилась за продукты, а потом… потом положила сумку с кошельком в пакет. В тот самый пакет, который я оставила у родителей. Деньги у них!
Дыхание перехватывает. Нужно срочно бежать назад. Пока они не опомнились, пока не нашли, пока…
Я пулей несусь обратно. Забыв о бахилах, перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь на нужный мне этаж. Но сегодня удача явно не на моей стороне. Пакета на месте уже нет, а мама чуть ли не силой выталкивает меня из палаты.
– Мам, там моя сумка. Я только забрать…
– Нет тут ничего твоего. Пошла вон!
– Там деньги! Последние! У меня больше нет, – чуть не плача пытаюсь прорваться вовнутрь.
– Вот и будет тебе уроком. Быстрее мозги на место встанут и может, наконец, одумаешься! – Закрывает она перед моим носом дверь.
– Мам, это правда мои последние… деньги, – выдыхаю уже в закрытую дверь и с ощущением безнадеги утыкаюсь лбом в прохладное матовое стекло.
Вот и все, приплыли.
