Сообщение в рабочий чат пришло посреди летучки. Лев возложил было себе на нос синие очки профессора МракОбеса, вздохнул, убрал их в карман, велел компаньону, развалившемуся на стуле, придвинуться, изобразить рожу, скорчил гримасу сам – и сделал двойное селфи с подписью: «Рабочее совещание».
– Так вот, дорогие коллеги, – продолжала Анастасия, – представляю вам линейку гейм-гаджетов для быстрого похудения с напитками на основе клеток сильных сортов перца чили, разработанные специалистами университета Ва́йоминг. Принцип воздействия здесь осуществляют аналогичные биологическим d-рецепторы, которые задействуют…
Возможно ли похудеть с гейм-гаджетами и что нужно, чтобы всё получилось?
Журнал «Мир фантастики», 2 сентября
6 секретов ускоренного метаболизма от специалистов университета Вайоминг
«Лайфхакер», 4 сентября
Топ-5 айтемов в библиотеке дринков, которые помогут сбросить лишний вес
Журнал «Твой ЗОЖ», 7 сентября
Тест: Силён и быстр. Какой ты перец?
Журнал “Esquire”, 14 сентября
– Людмила Феликсовна! – Фёдор, всё ещё с телефоном в руке, постучал в дверь Робинзон. Лев прискакал из прихожей следом (он не успел развязать второй кед). – Людмила Феликсовна!
– Гороховый суп? – по тону Робинзон можно было подумать, что её смертельно оскорбили.
Людмила Феликсовна любила покойную маму, покойного кота, птиц, пешие прогулки, а готовить, кажется, нет.
– Фёдор, я вас не понимаю!
Его превосходительство устало привалился к стене. Лев понял, что нужно брать дело в свои руки.
– …а тут звонит наш креативный директор: еду, мол, мимо, – закончил он свой рассказ. – Она сейчас стоит в пробке на углу Невского и Поварского. Будет очень рада с вами познакомиться.
– С какой стати? – Робинзон поразилась так, как будто не ей только что рассказали историю с супом во всех подробностях.
Его превосходительство смотрел на хозяйку квартиры несчастными глазами. Лев тоже похлопал ресницами.
– Нет, после такого! – голос Робинзон сделался прямо-таки жестяным. – Я! Не понимаю, как и о чём с вами разговаривать! Я не понимаю!
И она громко захлопнула дверь своей комнаты.
– Уходите, – сказала она оттуда. – Пожалуйста, уходите.
– Я говорил: не надо, – вполголоса заметил компаньону Лев.
Они ещё послушали, как там, за дверью. И чуть не получили дверью по уху. Людмила Феликсовна выскочила из своей комнаты, дрожащими руками набросила пёстрый балахон, взяла зонт – и ушла. Звук, с которым захлопнулась железная дверь, не оставил иллюзий.
– Теодор! – бодрился Лев. – С чего мы вообще решили, что гороховый суп – это так уж важно?
– Отобьёмся, – согласился его превосходительство.
Авокадо с перцем и чесноком и килька с лимоном на подсушенном ржаном хлебе были достойны самого Кима-Ли.
– Уметь потому что надо, – Лев грыз корочку. – Человек со вкусом всегда сможет устроить что-нибудь приличное на смешные деньги. Мсье, вы замечали, что благополучие развращает? Лишает ум гибкости, руки ловкости, а душу – душу оно лишает решимости сотворить чудо из ничего!
Он бы ещё говорил, но тут зазвонил домофон. Приехала Анастия с пакетом закусок. Греческие оливки, убийственно вкусная смесь итальянских орехов, крошечные, очень острые немецкие колбаски, французский сыр…
– Как жалко! – сидя за столом, протянула креативный директор голосом послушной девочки. – А я примчалась специально на гороховый суп!
Она обвела компаньонов взглядом.
– Ну хорошо, в следующий раз.
В другой раз. В следующий раз. Почувствуйте разницу.
– Фёдор! – послышался жестяной голос ещё раньше, чем удар железной двери заставил всех вздрогнуть. – Фёдор, вы здесь? Я купила очень красивые свиные ребра. Посмотрите, Фёдор, красивые?
Людмила Феликсовна прошагала в зал, разгрузила и бросила на стойку тряпичную сумку, и по очереди сунула покупки им под нос.
– Ведь правильно, надо свиные? Фёдор? Вы видели горох? Это правильный горох, толчёный? Или надо другой?
Кастрюлю поставили на плиту.
– Как вы думаете, так хорошо? – приставала каждый раз Робинзон ко всем по очереди. – Так правильно?
– Людмила Феликсовна! – Фёдор с улыбкой закатил глаза и повернулся к остальным: – Эти питерцы со своей рефлексией! До совершенства доходят – и всё равно в себе сомневаются.
– Вы же знаете, что у вас всё всегда идеально! – Лев, обращаясь к квартирной хозяйке, шутливо покачал головой.
– Да! Это вам не московская самонадеянность! – с чувством превосходства провозгласила Робинзон.
Анастасия понимающе улыбнулась.
Но тут из дальней комнаты послышался голос:
– Людмила Феликсовна!
В зал вошёл высокий человек в джинсах, чёрной футболке и клетчатых тапочках. Седые кудри давно совершили отступление к затылку, но всё ещё гордо вились по угловатым плечам.
– Людмила Феликсовна, – высокий поправил очки без оправы. – Я сначала не понял. Вы меня заверили, что в доме не бывает мяса этого отвратительного. Как же так?
– Григорий, – Робинзон попробовала суп с ложки, – выбирайте выражения. Прекрасные копчёные ребра. У нас будет суп!
– Я, конечно, не адепт ЗОЖ, – жилец обращался уже не столько к Робинзон, сколько к ним, – но ЭР – моя гражданская позиция.
(Эгоцентрический Разум? – прикидывал Лев. – Экологичный Развод? Экстракультурный Рывок?)
Фёдор посмотрел на Анастасию:
– Вы как к ЭР относитесь?
Анастасия тоже посмотрела на него:
– Мне кажется, один раз даже для ЭР не критично.
– Не критично? – завёлся Анатолий. – Так считают все адепты мясоедства. Почему же тогда повышается уровень агрессии в обществе? Выбрасываются на берег горбатые киты? Может, и таяние полярных льдов не имеет к этому отношения? Я не пропагандирую ни в коем случае, я просто призываю к логике!
Он ещё разорялся по океанологов из Университета Аризоны, уровень мирового океана и, главное, что употребление в пищу мяса так портит климат планеты, что влияет на источник радиоактивного излучения, недавно обнаруженный в толще антарктических льдов.
Анастасия посмотрела на его превосходительство.
– А что вы едите, Михаил? – тот подпёр подбородок, готовясь слушать. – Ну, обычно.
Лев повторил жест, время от времени косясь на компаньона. Сосед, брезгливо отгоняя от своего носа копчёный дух, уже излагал насчёт пророщенного зерна и семечек, мёда и полезной пчелиной пыльцы, и чистой – понимаете, чистой! – воды.
Как при виде пива, хоть оно и было дорогим, хорошим, ирландским, его превосходительство сделал лицо не хуже, чем Григорий при виде мяса. И как пришлось со смехом сказать, что самоирония – великое качество, отличающее истинно разумных людей от истинно неразумных.
Лев даже помнил, что компаньон обрёл самоиронию.
К изумлению Льва, его превосходительство вёл себя изумительно, дипломатично, как лучше нельзя! Не перебивал, не комментировал, кивал, в нужных местах вскидывал взгляд на собеседника. В конце концов Григорий триумфально пришёл к выводу, что человек, покинувший Европейский Союз, чтобы жить в России и при этом атеист, может быть только поклонником древнеславянских культов.
– Гены не убить! – завершил он свой монолог.
На этом месте Лев ушёл спать, потому что было, во-первых, скучно, а во-вторых, шесть утра.
Разбудила Льва вспышка камеры. С трудом, могучим усилием воли, он разлепил глаза.
– Не шевелись, – предупредил его превосходительство. – Щёку обратно волосами завесь. И глаза закрой. Ты спишь.
«Я сплю», – послушно согласился Лев, прикрывая глаза чёлкой. Ещё не привык, что от его длинных чёрных кудрей осталась только волнистая чёлка до подбородка.
Он бы и уснул. Если бы не странный запах, не ощущение, словно в глаза насыпали песка, не мерзкий озноб, не тошнота и не чувство, что в его жизни всё пошло не так. Ещё повертевшись под одеялом, он был вынужден открыть глаза.
Рядом спал павлин, тихо сопя клювом и свесив на пол сложенный, как веер, хвост.
– Не пугай птицу, – его превосходительство, сидя на корточках, подвинулся ближе с телефоном. – Она тебе доверяет.
И сделал ещё сотню снимков очередью.
Лев осознал, что всё это время обнимал тёплые бока павлина. Птица, по-видимому, безмятежно дремавшая в его объятиях до сих пор, начала проявлять беспокойство. Пока Лев пытался успокоить павлина, заметил Григория. Сосед спал на полу, завернувшись в плед.
События, которые Лев уже не застал, были такими.
Григорий мёртвой хваткой вцепился в концепцию ЭР (оказавшуюся экологическим равновесием). Ссылался на культ солнца у древних славян. Цитировал старца, пережившего советскую власть отшельником в Валаамском монастыре и полностью сохранившего здоровье.
– Кончилось тем, что он проникся ко мне дружескими чувствами и решил подарить что-нибудь, – закончил рассказ Фёдор. – От души. Как славянин славянину. Вон, Жар-Птицу.
– Где он её взял? – Лев начал осознавать, что павлин, кажется, вызовет некоторые проблемы.
– По объявлению, где, – его превосходительство пожал плечами. – Привезли из Глинищ.
– Их бин больной[4], – Лев с тоской вспомнил древнюю отцовскую шутку.
– Я это не буду! – трагически зашептал Лев, глядя, как компаньон размешивает в бурлящей жидкости порошок от похмелья. Не поленился, сбегал в аптеку на первом этаже.
– Будешь. Горячее быстрее действует. Пей, ты мне нужен живым.
Фёдор выдал стакан компаньону и плюхнулся рядом.
– Но как?! – выдавил Лев.
– Ты ушёл, потом Анастасия уехала, а я всё никак не мог Гришу заткнуть. Засадил смотреть окаменелости в сообществе палеонтологов. Его даже череп мастодонта не заинтересовал. Тот, помнишь, в Мексике? Ну, что нашли в пещере и уделали культовой резьбой так, что никто не мог опознать, какая это кость?
Его превосходительство задумчиво провёл ладонью по щеке, проверяя, нормально ли побрился (окрепшая, но так и оставшаяся рыжеватой щетина сильно ему не нравилась). И продолжил:
– Показал паблик египтологов – думал отвлечь мумиями кошек и попугаев. Не додумал, прости. Подорвало, конечно, нашего Григория на теме истребления видов. Ну, и я получил ответку. Этот жук выкатил мне штук шесть пабликов про славянские традиции. Еле спасся зубром. Хорошо, он тьму денег стоит. А то был бы сейчас тут зубр.
Лев едва не поперхнулся горячим напитком.
– Какой зубр? Где ты его взял?!
– Маленький зубр, – утешил его превосходительство. – Из питомника. В Приокско-Террасном заповеднике.
– Но как, как, Холмс? Как вы вообще вышли на эту тему?
Фёдор терпеливо вздохнул.
– Я же говорю, Лео: переключил этого горемыку на животных. Он сам упомянул, что зубр – какой-то там важный славянский зверь. Ну, и покатилось. Ярило, блин. Солнцепоклонник очкастый.
Оба посмотрели на спящего соседа. Павлин соскочил с кровати, погулял, вскочил на неподвижное тело и стал прохаживаться по Григорию туда-сюда.
– У нас кроме павлина ещё новости есть, – глядя в сторону, сообщил его превосходительство.
Лев взял себя в руки – и не поперхнулся.
– Ещё что?
Летний поставил чашку на пол и повернулся.
– Нужно что-то сделать со всеми подарками прежде, чем проснётся Робинзон, – он пристально следил за компаньоном, явно подготавливая бегство. – Она как раз в туалет встала, когда тебе свинью привезли. Сказала, чтобы утром этого добра не было.
– Кому свинью?! – Лев надеялся, что просто не понял.
– Тебе, – признался компаньон. – Час назад.
Григорий жалобно застонал во сне: павлин клевал его ухо.
– Теодор, я вас умоляю. Понятнее как-то можно? В двух словах.
– Можно, – с готовностью согласился тот. – В двух словах: я обрёл Жар-Птицу. А вы свинью обрели.
– Как еврей, что ли? – глупо сострил Лев.
– Да, – отмахнулся компаньон.
– Но зачем?!
– Большую скидку давали. – Фёдор со вздохом вытянул ноги. – Свинья, знаешь, с такой серой шёрсткой, на кабана похожа.
И, пока компаньон пытался вернуть дар речи, продолжал:
– Свободный выгул в лесу. Полудикая. Дорогая, как чугунные ворота. Блин, Лео, человек раньше не знал, что можно вот так взять и купить кого хочешь, хоть зубра, хоть бобра. Позвонил из интереса – у них на сайте цена указана не была. Хотел только спросить, сколько стоит, да как-то и сторговал за четыре тысячи и свинью, и павлина. Не смог удержаться. Вот и придумал подарок. Мне. И тебе, раз уж так вышло.
Лев схватился за свою несчастную голову.
Павлин знай себе гулял по Григорию, поворачивая голову и кланяясь, в надежде заглянуть ему в нос.
Биотехнологи якутского технопарка создали станции пищевой моли для утилизации пластиковых отходов дома и в офисе
– Людмила Феликсовна! – сосед почти бежал за Робинзон, командорской поступью шагавшей в зал. – Я арендую у вас комнату уже пять лет. Неужели первое же недоразумение…
– Григорий! Я не могу жить с вами под одной крышей. Вы националист.
– Это даже не смешно!
– Да. Это не смешно, – хозяйка круто развернулась к нему. – Мне не нравится ваше чувство юмора. Это моё глубоко личное мнение, которое вы не обязаны разделять, но с которым обязаны считаться. С моим. Глубоко личным. Мнением.
– Людмила Феликсовна, дорогая, это произошло единственный раз! Никто не застрахован от ошибок.
– Бесконечно сожалею о своей слепоте. Григорий, прошу вас покинуть эту квартиру чем быстрее, тем лучше.
– Пять лет мы жили с вами душа в душу. Неужели вам так легко всё перечеркнуть?
Робинзон уставилась на него своими безумными глазами и стремительно ушла. Едва не сбив с ног его превосходительство, который как раз шёл завтракать.
– Нет, Анастасия, этого не может быть, потому что… – Фёдор прижал плечом телефон, опёрся боком о стойку, и ни на кого не глядя, открыл холодильник. – Да, понимаю. Нет, я не могу это объяснить. Да, я умею пользоваться таблицами. Нет, всё работало. Нет, не исправлял. Да, уверен. Нет, конкретно я не могу сказать, что произошло. Анастас… ну да, беспрецедентный.
Фёдор положил трубку. Уронил решётку яиц. Взял чайник. Разлил воду.
– Павлин, – слышалось его бормотание, пока Лев возвращал на место уцелевшие яйца, а его превосходительство собирал и выливал в блендер разбитые. – Свинья. План по дирижаблям. Людмила Феликсовна. Любит птиц.
– Что? – нервно уставилась на него Робинзон.
Но тут снова завибрировал телефон Фёдора.
– У меня талант? Какой, если не секрет? Ломать отлаженные системы? – Фёдор держал телефон двумя пальцами. Яичная жижа текла по рукам и его превосходительство совершал судорожные телодвижения, чтобы спасти от неё штаны. – То есть, я вас убедил? Беспрецедентный случай, поддержка в шоке? С пятницы ничего не могли сделать? Но теперь-то починили? И… погодите, Анастасия, ставлю напоминалку. Так, пишу: отправлять еженедельную статистику посещений группы вам лично отдельным файлом. Не трогая никаких таблиц. Не трогая таблиц, восклицательный знак. Да, конечно, пометил это отдельно.
– Отлично, – с облегчением пробормотал его превосходительство, давая отбой и яростно оттирая штаны. – Ненавижу таблицы.
Лев подал ему бумажное полотенце.
Фёдор вытерся, уронил локти на стойку, уткнулся туда лицом и так и остался стоять.
– Ненавижу таблицы, – повторил он, как из подвала.
– Вот. Вот! – Робинзон принесла бумагу, надевая на ходу очки, и ткнула в неё пальцем. – «Арендодатель вправе прервать договор без объяснения причин». Слышите, я имею право!
– Там всё пропало, – страдальчески промычал Фёдор, когда Лев потряс его за плечо. – Поддержка уже три дня ничего не может сделать. Блин! Я правда ничего не стирал! Внёс статистику посещений группы, а оно на весь документ выдало безумные цифры!
– Ну, если не стирал, – Лев изо всех сил пытался не сойти с ума, – так и успокойся тогда. Сейчас Анастасия посмотрит в файле историю изменений и…
– История пропала! Вся отчётность за полгода, понимаешь? Её нет! Я не знаю, как это вышло. Не знаю! Я просто вбил статистику!
– Фёдор! Что вы кричите! – возмутилась Робинзон, на секунду отрываясь от своей жертвы. – Вы мне дали слово, что эта свинья…
Свинья была в ванной. Единственная из обитателей квартиры на канале Грибоедова, кто вёл себя спокойно.
– Мудрым пользуйся девизом, будь готов к любым сюрпризам[5], – Лев, как мог, пытался помочь делу. – Нет, не то? Не страшны тому несчастья, кто предвидел все напасти? Есть ли у вас план, мистер Фикс[6]?
Фёдор опустился на пол и вцепился зубами в ладонь.
– Это вы! – неожиданно заорал на него Григорий. – Вы меня спровоцировали!
Его превосходительство испуганно смотрел на него снизу вверх.
– Как вам не стыдно! – обличила жильца Робинзон. – Причём тут Фёдор!
– Людмила Феликсовна, может быть, вы скажете, куда я должен съехать? – Григорий развёл руками. – Мне некуда идти. По договору аренды вы должны предупредить за месяц!
– Я даю вам две недели, – царственным тоном объявила Робинзон. И повернулась к компаньонам.
– К понедельнику, – быстро пообещал Фёдор, – животных не будет.
К понедельнику они клятвенно обещали Анастасии подготовить план кампании по нейтрализации противников дирижаблизма.
– Используй то, что под рукою и не ищи себе другое? – опять попробовал Лев.
– Да. Сейчас, э-э, соображу. Сядь куда-нибудь. Не стой надо мной. Не путайся под ногами.
Случай с исчезнувшей из файла отдела продаж информацией не показался Льву Берёзкину таким уж беспрецедентным. Нечто очень похожее говорила в свое время Маша Брук – хозяйка книжного магазина «Брукс Букс». После того, как ей ради порядка в отчёте пришлось оформить продажу пятисот пятидесяти двух бумажных мешков.
Маша тоже не поверила в то, что путаницу устроил не Фёдор, а кассовый аппарат.
В то время его превосходительство ненавидел кассу.
Жительница Кракова вызвала службу защиты животных, приняв за зверя на дереве круассан
.
– Я сказала вам, что я не хочу! – решительно возразила Людмила Феликсовна. – Я не собираюсь участвовать в вашей мистерии!
Свинья, которую Фёдор держал на шлейке, пошевелила нежно-серым замшевым рылом в направлении её штанины в пёстрых заплатках и потянулась попробовать на вкус. Робинзон отскочила.
– Не берут ни зоопарк, ни в приют, – Фёдор сокрушённо развел руками. – Мы всё обзвонили, пока нигде нет мест. Людмила Фел…
Робинзон замахала на него руками – молчите. Павлин в панике вырвался из рук Льва и решил улететь, но стукнулся об оконное стекло, Робинзон пришла в ужас, и в результате суматохи на одном из двухсот снимков очень удачно вышли одинаково изумлённые павлин и Робинзон.
– Они просто идеально подходят друг другу, – заключил Лев, рассматривая фотографию (Людмила Феликсовна приводила себя в порядок в ванной). – Но как продать? Если мы пустим по сетям такое фото, ни у кого рука не поднимется разлучить этих двоих.
Оба посмотрели на фотографию ещё раз.
– Вот ты бы смог растоптать эту прекрасную дружбу? – терзал компаньона Лев. – Даже ты бы не смог!
Суббота близилась к середине и он окончательно понял: его жизнь стремительно несётся в тартарары.
Из блокнота Льва Берёзкина:
Гомерическая прогрессия
Выкротиться
Абстракционит
– Я не понимаю, что вы от меня хотите. Я не хочу никаких полётов! Фёдор, вы слышите меня? Положите мой зонт. Я не собираюсь никуда лететь! Я терпеть не могу эти летающие штуки. Они небезопасны. Я вас выгоню вслед за Григорием!
Его превосходительство подал Робинзон с вешалки разноцветный балахон.
– Людмила Феликсовна, делайте с нами что хотите, только потом.
– Не уверена, что это правильно. Фёдор! Фёдор, я не давала своего согласия!
Лев был занят: набрасывал на павлина полотенце, чтобы поймать, а птица проявляла чудеса увёртливости.
– Э, а ты уверен? – Лев нагнал их на ступеньках, причём, павлин активно выражал недовольство.
– Не очень, – вполголоса ответил Фёдор и потянул свинью за поводок. – Максимальная нагрузка – четыре человека, а у нас здоровая хавронья весом как мы оба. И ещё этот чёрт.
– Намёк понял, сэр. Ладно, фигурируй, слетаю. – Лев остановился. – Блин, опять забыл, что ты боишься высоты.
Фёдор дёрнулся.
– Опять напоминаю: в дирижабле не боюсь. Как в самолёте. Я только побаиваюсь, когда нужно подниматься на…
Они остановились перед чердачной лестницей, ведшей на чердак. Наружные лифты в доме пока не достроили.
Лев быстро поднялся по чугунной лестнице и поднял крышку люка. Лицо его превосходительства стало отчаянным.
Нажмите, чтобы сделать фото
Одинаково потрясённые физиономии Робинзон и павлина на посадочной площадке.
Нажмите, чтобы сделать фото
Павлин в момент взлёта заглядывает в глаза Робинзон.
Нажмите, чтобы сделать фото
Свинья в синих очках с довольным видом сидит, пристёгнутая, на сиденьи рядом с его превосходительством.
Нажмите, чтобы сделать фото
Его превосходительство в синих очках сидит в кресле. Свинья тянется к его щеке нежным розовым пятачком.
Нажмите, чтобы сделать фото
Робинзон с павлином с одинаковым безумным выражением смотрят в иллюминатор дирижабля.
Лев уже стал волноваться, когда дирижабль вернулся. Робинзон едва с ума Фёдора не свела, комментируя его возню с парковочной мачтой. Павлин вырвался у неё из рук, Людмила Феликсовна сорвалась его ловить, и оба получились на фото высокохудожественно размазанными пятнами. Лев Берёзкин сунул телефон в карман, намотал на кулак поводок от свиньи и двинулся спасать компаньона.
– Всё нормально! Я сам! – крикнул Фёдор сквозь шум ветра.
Перед тем, как спуститься, Лев сделал последнее фото: Робинзон, шагая по крыше с павлином подмышкой, держит над его головой зонт. Свинья волоком стащила Льва по ступенькам.
– Совершенно не нуждаюсь в вашей помощи! – возмущалась наверху Людмила Феликсовна. – Возьмите птицу. Идите, Фёдор. Идите вперёд, вам говорят! Я прекрасно спущусь сама.
Они спускались гуськом.
Свинья тянула за поводок Льва.
Фёдор с павлином изо всех сил делал вид, что просто не спешит. Останавливался. Старательно не смотрел под ноги. Вдруг чуть не потерял равновесие, но выпрямился.
– Добрый вечер! – убийственно, как радиоактивные отходы, произнес он куда-то поверх головы компаньона.
Лев торопливо дёрнул свинью, и по лестнице поднялась девушка в джинсах и короткой кожаной куртке с воротником-стойкой.
Высокая, худая. На вид – лет двадцать пять, а кажется старше, как портрет бабушки в молодости. Широкий чистый лоб, прямой нос, принципиальные скулы, тонкий рот с тем вежливым выражением, что сразу сообщает, где ваше место, решительный подбородок. Макияжа нет, естественно русые волосы, как у балерины, стянуты в узел на затылке.
– Александра! – послышался сверху голос Робинзон. – Здравствуйте!
– Добрый вечер, Людмила Феликсовна.
Белые кроссовки девушки – решительно, один за другим – исчезли в люке. Вместо неё – нерешительно, один за другим – появились красные ботики Робинзон.
Ошибки не могло быть. На крышу только что поднялась «Ирен Адлер».
Почти пятьсот репостов. Рекордное количество комментариев. Ни одного желающего забрать хоть одно животное.
Людмила Феликсовна прогуливалась вдоль канала Грибоедова с павлином на шлейке. На голове у неё была корона с помпонами из блёсток на длинных пружинах. Из сумки торчала волшебная палочка.
– Это за пределами моей компетенции! – Робинзон возмущённо поправила очки. – Я не понимаю, для чего это нужно! Я вам не клоун!
– Можно, я на скамеечке посижу? – измученно спросил Лев.
Всё пошло не так, всё, с тех пор, как он связался пять лет назад с этим типом.
Робинзон с павлином снимали на телефоны сразу трое прохожих. Она громко рассказывала о бедственном положении. Как вдруг командорским шагом пошла к компаньонам. Приходилось, правда, останавливаться – павлин что-то клевал.
– Я почти пристроила птицу, – шёпотом сообщила Робинзон привставшему ей навстречу Льву. – Одна женщина согласна его взять. Очень приличная, педагог, методист.
Лев почувствовал, как холодеет затылок.
– Вы гений, я бы так никогда не смог, – почтительным шёпотом сообщил он, стараясь не попадать взглядом в гордые глаза Робинзон. – Есть одно дело… затруднение… нюанс!
И, вытянув шею, шепнул ей на ухо:
– Птицу нужно продать, а не отдать.
– Это невозможно! – перепугалась Робинзон. – Я практически её пообещала! Вы меня ставите в унизительное положение!
– Привлекайте внимание, чтобы аудитория не рассосалась, – влез Фёдор.
Он поймал толстого мальчишку лет десяти и минуты две что-то ему объяснял. Потом достал из заднего кармана купюру. Мальчишка что-то вбил в телефон, взял деньги и убежал.
– Лео, низкий старт, – скомандовал его превосходительство. – Людмила Феликсовна, не волнуйтесь, всё будет.
Завибрировал телефон.
– Да, Миша, – учительским тоном сказал в трубку его превосходительство. – Что «как называется»? Скажи, кассовая лента. Одну, да. Нет, стоп. Бери две. Или лучше три.
В трубке долго молчали, потом началась паника.
– Продавцу скажи, она должна знать, – хладнокровно распоряжался Фёдор. – Нет лохматых верёвок? Как, нет? Хрен с ним, бери ленточки для подарков. Только тонкие. И ножницы!
Корона – точнее, обруч с розовыми блестящими помпонами на пружинках – стояла, как прибитая, на рыжей копне Робинзон: детский обруч был старой даме маловат. Павлин был удивлён, но делал вид, что нет. Сумку с волшебной палочкой Людмила Феликсовна так и норовила спрятать за спину.