Елена Славная
Испытание
Себя же он выдал. Теперь я точно знала, что похититель – родственник ректора, скорее всего, сын. Тогда мотивы действий профессора Остгорда по избавлению академии от моего пребывания ещё более прозрачны.
Коротко попрощавшись, я практически выскочила из кабинета, а затем и из приёмной.
Бежать! Бежать надо из этого проклятого места! Почему я не выбрала академию поскромнее, в одной из провинций? Почему именно Эльпида? Выполняла указания брата? Чушь! Я стала свободной сразу, как только села в чужую повозку. С тех пор сама решала, как мне жить дальше, но почему-то держалась наставлений брата…
На улице уже стемнело и заметно посвежело. Почти бегом я направилась в общежитие. Постоянно оглядывалась, так как мне чудились шаги за спиной.
В комнату я практически ввалилась. Исмина удивлённо посмотрела на меня, но ничего не сказала. Тем лучше. Схватив полотенце, я тут же отправилась в душ. И уже там, сидя под струями горячей воды, дала волю эмоциям, выплёскивая из себя переживания слезами.
Говорят, что ими мало поможешь. Но я знала – это не так. После них наступало опустошение, когда всякая проблема казалась гораздо меньше, нежели раньше.
Успокоившись, я ещё некоторое время просто наслаждалась водой и только потом вернулась в комнату. Исмина молча бросила мне конверт. Но я лишь коротко взглянула на него и прошла к шкафу. Часть моих вещей так и оставалась у Грегори, и нужно было забрать их до первого мая. Соседка отобрала туда лучшее из того, что у меня было, а на встрече зельеваров я должна произвести самое благоприятное впечатление. В конце концов, следовало уже разобраться с женихом, не избегать наших встреч и выяснить все вопросы без изворотов.
Возможность увидеться с Грегори представилась только накануне моего последнего дня пребывания в академии. Я не была занята. Просто боялась ходить одна куда-либо. Занятия, столовая, общежитие – везде я старалась находиться в гуще людей. Конечно, будь у меня возможность, променяла бы такое времяпрепровождение на одиночество, а ещё лучше – на одиночество в лаборатории. Только там я чувствовала покой и гармонию с собой. И, возможно, мне только показалось, но мои способности возросли: травы звучали чётче и громче, новые ингредиенты требовали меньше времени на их запоминание, а неизвестные, ещё не опробованные, словно подсказывали, как они подействуют.
Я ни с кем не делилась этим открытием. Да и кому бы я рассказала? Исмине, всё больше занятой своими сердечными делами? Вряд ли она бы просто услышала меня. Да и единолично объявленный бойкот соседка не отменяла.
Последнее послание от Грегори, переданное через подругу, содержало пустые заверения в его любви. Пустые, потому что ничего не дрогнуло во мне при чтении этих строк. Я очерствела, или слова потеряли волшебство? Было сложно ответить на этот вопрос. Рассудив, что не стоит принимать заочных решений, без личного общения с женихом, постаралась не думать о нём.
Но все же этот час настал. Либо мы обсудим наше совместное будущее, либо совсем исключим его. Категорично. Но, признаться, я не была уверена в твёрдости этого решения, надеясь, что Грегори заверит меня в непоколебимости его любви, не оставив и капли сомнений.
Больше всего хотелось увидеть жениха, кинуться ему на грудь и слышать слова успокоения, что все будет хорошо, он не оставит меня и поддержит в любом начинании. Многого ли я желала? Хотя не так. Осуществимо ли моё желание?
С момента прошлого визита минуло немного времени, но пространство вокруг дома Грегори преобразилось. Яблони только-только вошли в цветение, но уже радовали своей красотой. Я даже приостановилась у калитки, чтобы рассмотреть это великолепие. В тот миг мне безумно захотелось стать хозяйкой такого замечательного места. Мысль одновременно порадовала и смутила.
Протарахтевшая за спиной повозка вернула размышления в нужное русло. Со вздохом я прошла дальше. Стук в парадную дверь, как и предупреждал мой жених, не дал результата. Возможно, несмотря на выходной день, никого не было дома. Можно было снять часть средств, оставленных дедушкой, как я делала это ранее, и на них приобрести новый костюм, но практичность заставила меня поступить иначе. Свернув на почти неприметную тропинку, с намереньем зайти через кухню. Её дверь была открыта настежь. На всякий случай проверила серьги и браслет – на месте. С ними я чувствовала себя уверенней.
Кухня оказалась пуста. И этот факт порадовал. Встречаться с тётей Мёрли совсем не хотелось. Из-за чуть приоткрытой двери, ведущей в дом, доносились какие-то звуки. Разобрать точно не удалось, но кто-то там был точно. Я лишь надеялась, что найду Грегори, а не его отца или кухарку. Хотя забрать свои вещи смогла бы и с ними. Вот только боялась потерять нужный настрой для судьбоносного разговора с женихом.
Выйдя в широкий коридор, я пересекла его и оказалась в гостиной, по-мужски аскетичной. Диван, два кресла и столик между ними стояли по центру помещения. Все в спокойных, пастельных цветах. Создавалось ощущение, что никто не жил в этом доме. Даже полка над вычищенным камином была пуста. Разве что шеффлера и изумрудное дерево немного освежали обстановку.
Голоса и грохот слышались из-за дверей справа. Приглушённо, но в том, что там происходила ссора, не возникало сомнений. Очевидно, мой визит совсем не вовремя. Уже развернулась, чтобы уйти, как со стороны кухни донёсся голос, звавший Грегори.
Мне казалось, за эти дни я привыкла к постоянному напряжению. Но к такому была просто не готова. Наверное, меня все же прокляли ещё до рождения.
– Грегори, ты где? – приближаясь к гостиной, спрашивал мой похититель.
Да, это был именно его голос.
Но зачем этот человек пришёл к моему жениху?
Неконтролируемый страх заставил запаниковать.
Правильней было бы преодолеть уже ненужное смущение и войти в двери, потревожив ссорящихся. Но эта мысль пришла только после того, как я малодушно забежала за диван и скрылась за его спинкой.
Когда раздались тихие шаги, затаила дыхание, боясь выдать себя. Мужчина ко всему ещё и остановился на полушаге.
Внезапно о закрытые двери с обратной стороны что-то разбилось.
Похититель хмыкнул, и послышались возобновившиеся шаги.
Ещё сильнее вжалась в спинку дивана. Стук собственного сердца оглушал. И я даже не могла понять, чего именно боялась: того, что меня обнаружат или самого присутствия похитителя в доме жениха.
– И запомни мои слова! – неожиданно прокричала тётя Мёрли.
Момент, когда двери открылись, и она вышла в гостиную, я пропустила.
– Заткнись! – ответил ей Грегори странным надрывным голосом. – Ты такая же тварь, как и все остальные! Лучше за дочерью следи.
– Не смей, – прошипела не хуже змеи.
– Иначе что? – с вызовом спросил мой жених.
– Простите, что вмешиваюсь, – встрял посетитель, видимо, до сих пор не замеченный. – Но мне срочно нужно поговорить с Грегори.
– Кто там?
– Он пьян, Орест. Несколько дней не просыхает.
Я прикрыла рот рукой, чтобы сдержать вскрик. Они знали друг друга! Более того, похоже, поддерживали довольно дружеские отношения.
Как же я сразу не обратила внимание на то, что Орест звал Грегори по имени? Да и о входе через кухню вряд ли сообщалось каждому.
Но что все это значило? Моё похищение случилось из-за жениха?
– Но все же я попытаюсь, – настаивал посетитель.
Звук чего-то падающего, тяжёлые шаги, протяжный скрип двери, будто на ней повисли.
– А, это ты, – протянул Грегори. – Выпьем?
– Тётя Мёрли, оставьте нас, – мягко попросил Орест.
– Да, проваливай отсюда совсем! – нагрубил ей мой жених.
Никогда не думала, что он мог быть таким. И узнавание не приносило мне радости.
Кухарка, хотя уверенности в её статусе у меня уже не было, больше ничего не сказала, лишь вздохнула и покинула комнату.
– Если тебе тоже нужны деньги, то ты опоздал, – сообщил Грегори. – Я в немилости у отца.
– Ему уже донесли? – напряжённым голосом спросил Орест.
– Не знаю, о чём ты. Пойдём, присядем.
– Мне кажется, тебе уже хватит. И я пришёл не просто так.
– Хорошо. Но мне нужно сесть.
– Конечно.
Я боялась, что они останутся в гостиной. Хотя все равно оказалась в ловушке. Вряд ли у меня получилось бы выйти из дома так же незаметно, как и войти. И, признаться, сил подняться не было вовсе.
Почему Грегори и Орест ведут себя, как давние друзья? Неужели жених даже не подозревал, что его приятель преступник?
Голоса удалились, но все же слышались отчётливо. Рискнув выглянуть из своего убежища, я увидела неприкрытые двери, ведущие в столовую. Её пол был усыпан мелкими осколками посуды и немного забрызган. Скрип отодвигаемых стульев, пройдя ножом по нервам, испугал меня и заставил скрыться.
Прижавшись к спинке дивана, я пыталась придумать выход. Вариант дождаться, когда уйдёт Орест, и после этого поговорить с женихом, даже не рассматривала. Судя по устроенному им погрому, Грегори точно не расположен к выяснению отношений.
– Почему здесь? – услышала я.
От неожиданности не сразу поняла не только вопроса, но и к кому он обращён.
– Я пью только за столом, – отозвался Грегори. – Привычка.
Звук наполняемых бокалов. Лёгкий звон. Стук приборов. И ни одного слова вслух.
Пришла мысль, что моё присутствие обнаружено, а эти двое только и ждут, когда я выдам себя.
– Такое вино испортил из-за этой твари, – посетовал Грегори.
– Ты не справедлив к тёте Мёрли.
– Тёте… Все они – бабы, с одним расчётом в голове! Будто я не знаю, что она свою порченую дочку пристроить желает. Нашла глупца. Но как играет! Такая заботливая, понимающая и любящая, аж противно становится.
Снова воцарилось молчание.
– Отец все знает, – обречённым голосом сообщил Орест.
– Что знает?
– О твоей невесте.
Я напряглась и задержала дыхания, чтобы не пропустить ни слова.
Грегори выругался. Раздался звук разбивающегося стекла.
– Как же не вовремя, – с неопределённой горечью отозвался мой жених.
– Не вовремя? Зачем ты организовал её изнасилование на территории академии? В своём уме был, когда придумал это? Неужели рассчитывал, что отец так просто спустит это? Твоя одержимость подложить собственную невесту под другого перешла все границы! – прокричал Орест.
Что-то упало. Скорее всего, это был стул. Затем раздались шаги и хруст под ними.
– Ты подставил меня, – уже более спокойно.
– Не сильно-то ты сопротивлялся, – возразил Грегори, игнорируя вопросы.
– Поверил тебе. Как ты там говорил? Продержать пару дней и предложить сделку? Никто не станет её искать? Она совершенно беззащитна? – с каждым словом голос Орест повышался.
– Сядь и не мелькай перед глазами. Выпей лучше, ты слишком нервный, – раздражённо проговорил Грегори.
От осознания смысла услышанных слов у меня потемнело перед глазами. Мой жених… возлюбленный… он во всём виноват!
– Я не виноват! – внезапный ответ, будто мои мысли были подслушаны.
– Слышал уже, – недовольно проговорил Орест. – Я виновен в том, что чуть не сдох. Демис виновен в том, что поднял шум. Исмина виновна в том, что не остановила Демиса. Наверное, кто-то ещё виновен. Один ты не виноват.
Снова плеск и звон. Страх во мне сменялся злостью. Почему Грегори так поступил со мной? За что?!
– Она слишком идеальна, – прозвучало обречённо, словно это самый ужасный порок в мире.
Орест рассмеялся.
– Плесни-ка мне ещё. Я, наверное, слишком трезв, чтобы понять тебя?
По моим щекам побежали горячие неконтролируемые слёзы. Только желание вызнать большее удерживало меня на месте.
– Она слишком идеальна, – приглушённо повторил Грегори.
– Знаешь, в прошлый раз я удержался от вопросов только под впечатлением предложенной суммы. Хотя предполагал, что ты хотел наказать девушку таким странным образом или же избавиться от невесты, имея весомые причины к этому. Но теперь меня гложут сомнения. Чего ты добиваешься?
Послышались громкие глотки, а затем снова звон разбивающегося стекла.
– Ты никогда этого не поймёшь! – внезапно крикнул Грегори. – Пока это проклятие не накроет тебя, ты ничего не поймёшь!
– И всё-таки? Мне снова придётся покинуть Эльпиду, но теперь уже по настоянию отца. И трёх месяцев здесь не пробыл! Вот так показал отцу, что отлично без него справляюсь! Справился. Только благодаря тому, что историю предпочли замять, нам не грозит каторга или темница. Иначе никакие отцы не помогли бы.
– Мой тоже высылает меня из столицы. Неожиданно он решил проверить счета и, естественно, обнаружил огромные траты. Теперь считает, что я промотал все на шлюх. Знал бы он…
– Узнает. Мой просто так это не оставит и доложит генералу в ближайшие дни. Странно, что до сих не рассказал. Наверное, решил проверить, пообщавшись со мной. Проклятье! Я снова повёлся, как мальчишка!
– Откуда он, вообще, узнал?
– Проверил ментальный след на Хионии после того, как спас её от изнасилования. А потом просто соотнёс детали. Она запомнила меня весьма детально, и описание не только записано на пластине, но и воссоздано иллюзионистом управления. Отец сразу отметил схожесть, но ничего не предпринимал, пока не стащил тех троих с твоей невесты. Знаешь, они ведь успели её раздеть, а она уже не сопротивлялась…
– Заткнись! Я не хочу этого знать!
– Ты же этого добивался, не так ли? Сломать? Подчинить? Или я ошибаюсь? Ты так и не ответил мне.
– Ты когда-нибудь был зависим, Орест? Не просто от чьего-то одобрения, а так, что не мог бы иметь собственных мыслей? Не был, сам знаю. А я вот стал. Стал с того самого мгновения, как заглянул в её глаза, – последние слова Грегори проговорил очень тихо, я еле разобрала их. – В тот вечер мы с сослуживцами решили прогуляться по набережной. Джил предложил познакомиться со студентками. Ты же знаешь, я, вообще, всех этих магичек не люблю, но все равно согласился. Естественно, мы оба были очарованы Исминой, приняв Хионию за её младшую сестру.
Как же неприятно было все это слушать! Да все слова и обвинения собственной семьи ничто, по сравнению с тем обманом, что мне открылся. Неимоверными усилиями я сдержала ком рыданий, подступивший к горлу. Больно! Очень больно.
– И чтобы произвести впечатление на Исмину, вместе с Джилом погнался за воришкой, который вырвал ридикюль у Хионии, – продолжал Грегори. – Но потом, когда я вернул сумочку, Они с такой благодарностью посмотрела на меня… Это невозможно выразить словами. Я просто пропал. Проклятье, Орест, ты не сумеешь понять меня!
– Мне кажется, так проявляется любовь, – с явной насмешкой протянул приятель Грегори.
– Любовь… Я, как сумасшедший, искал с ней встреч, изворачивался, чтобы добиться следующего свидания. Боялся дышать в её присутствии, опасался любого неверного движения. Но потом она пропала. Прекратила выходить из академии. Я места себе не находил, не понимая, что мог сделать не так. И ничего не давало забыть её. И это продолжалось три месяца. Ты можешь себе представить? Три проклятых месяца!
– А потом она вышла?
– Нет, – протянул Грегори.
Голос у него стал развязно-пьяным, каким бывал у тех, кто явно перебирал с алкоголем.
– Я встретил Исмину. Эта шлюха попыталась взять меня в оборот. Но я даже пользоваться ею не стал. Видел бы ты тогда лицо этой дряни, когда я пригласил её в дом и, написав письмо Хионии, велел передать его, вместо того, чтобы завалить её, ноги-то она уже профессионально подраздвинула.
Раздался слаженный смех.
Ещё и Исмина… Но это открытие уже ничем не отозвалось во мне. На самом деле, я всегда знала, что она первая, кто предаст. Но такого не ожидала. Наверное, не дано мне избавиться от привычки искать в людях лучшее и придумывать им оправдание.
– Когда я понял, что не могу без Хионии, то решился на предложение. Или она скажет «да», или… да такого варианта, вообще, не допускал.
– Я так понимаю, она согласилась? – подогнал Орест.
– Согласилась. В общем сложности прошёл где-то год с нашей первой встречи. Но только в тот день я поцеловал Хионию.
– Впервые?
– Да, – глухо отозвался Грегори. – Ты можешь представить это?
– С трудом, – отозвался Орест.
– Я ещё больше удивлю. С того самого дня я отказался от женщин. Вообще.
– Да ты шутишь!
– Не шучу. Меня воротит от них. Такое чувство, что я испачкаюсь, дотронувшись до кого-либо, кроме Они.
– Это, и правда, очень похоже на проклятие, – с сочувствием согласился Орест.
– Я обращался к ведьмам, – признался Грегори. – И не смотри на меня так! Да, я их ненавижу, но что мне оставалось делать? Я соглашался с каждым словом Хионии, откладывал свадьбу по её настоянию, мирился с её увлечённостью учёбой, мы даже имена детям выбрали.
– А делать не начали их? – хохотнул Орест.
– Она не позволяла заходить дальше поцелуев, – не обращая внимания на тон друга, ответил мой жених.
А жених ли?
С остервенением я сорвала с себя серьги, чуть не поранив мочки, и стянула браслет. Сначала хотела их отбросить подальше, но голос Грегори остановил меня.
– Понимаешь, одно её слово, и я готов прыгать перед ней. Не могу с ней спорить. Вот такая у меня зависимость.
– Ты безумен, – заключил Орест. – Проклятье! Я ведь не предполагал, что она невинна! Ты представляешь, что твоё наказание могло сотворить с ней?
– Это не наказание. Она слишком идеальна, а я пытался это исправить.
– Объяснись, – потребовал Орест. – Она не предаёт тебя, не заставляет идти на безумные поступки и, насколько я понимаю, не ищет выгоды в тебе. Так, чем же ты недоволен? Любой бы многое отдал за такую девушку!
– Любовь – это всегда испытание, – невнятно пробормотал Грегори. – Я не хочу повторять судьбу отца.
Они замолчали.
А я сидела, силясь понять услышанное откровение.
Меня никогда никто не любил. До Грегори. А он, открыв это в себе, наказал за свои чувства, хоть и отрицал это. Или испытывал мои?
Не важно. Он своим капризом разрушил моё будущее. Сделал больно. Предал. И не собирался останавливаться. Простить за это, делая вид, что ничего не случилось, я не могла. Пусть мне часто приходилось смиряться с обстоятельствами, но это не тот случай.
Разжав ладонь с украшениями, я взглянула на них. Красивые и бездушные, как и их хозяин. Вытерла лицо рукавами, а затем встала.
Чего во мне было больше – злости, отчаяния или разочарования – сложно судить. Скорее всего, все вместе. Но страх изгнало полностью.
Быстро дойдя до открытых дверей, я увидела сидящих за столом Грегори и Ореста, тех, кто разрушил все мои планы. Они не сразу заметили меня. Я к этому и не стремилась. Устраивать демонстрацию своих чувств не собиралась. Те, кто топчется по ним, никогда не оценят их проявление. Я хотела лишь покоя, чтобы все это скорее закончилось. Кому, как не мне, знать, что после бури наступала тишина. Так было всегда. И не только у меня.
Я не переступала порога столовой. Просто замерла, рассматривая пьяного жениха. Бывшего жениха. И в тот момент, когда он обратил на меня взгляд, бросила серьги и браслет в его сторону. А после развернулась и побежала к выходу.
Позади послышался грохот, ругательства и слова Ореста:
– Оставь. Слушать сейчас не станет.
Непреодолимо хотелось вернуться и, наплевав на здравые мысли, высказать им обоим все, что скопилось на душе. Если бы это помогло…
Но ещё сильнее я желала просто свернуться где-нибудь клубочком и сдохнуть.
Проскочив мимо кухарки, вырвалась на улицу, где тут же поспешила покинуть территорию дома Грегори. Повозку нашла практически сразу.
До академии я сдерживала себя, как могла, чтобы не разрыдаться.
Но в голове то и дело прокручивала услышанный разговор, сопоставляя рассказ Грегори с событиями наших отношений. Самоистязанием ли это было или попытками оправдать бывшего жениха? Скорее, невозможностью быстрого избавления от боли, когда пытаешься понять, где совершил ошибку, и как её исправить. Но, увы, ни ошибок, ни выхода я не находила. Лишь боль, боль и боль.
На воротах я столкнулась с Демисом. Сначала он прошёл мимо, но затем незаметно приблизился ко мне и, схватив за плечи, вынудил посмотреть на него.
– Что случилось? – тревога была неподдельной.
– Ничего, – попыталась отговориться, но голос дрогнул.
Впрочем, я дрожала уже вся и не могла этого остановить.
– Что случилось? – громче и требовательней спросил он.
– Это он, – прошептала я, – Грегори, – а затем не выдержала и разрыдалась, так и стоя удерживаемой за вздрагивающие плечи Демисом.
Со вздохом он отпустил меня. Не нужно было откровенничать. Ведь Демис больше не мой друг. Хотя оставайся он им, все равно делиться свои переживания было глупо.
Ещё сильнее опустив голову, я попыталась обойти его. Но он перехватил меня и прижал к себе.
– Без меня, – крикнул Демис в сторону.
– Не стоит, – пропищала в его грудь. – Не откладывай свои планы.
Я попыталась отстраниться, но он только сильнее прижал моё тело.
– Не командуй, мелкая. Пойдём.
Развернув меня, Демис продолжал удерживать за плечи, будто боялся, что я сбегу, и задал направление.
Мой взгляд был обращён под ноги, которые никак не хотели избавляться от дрожи. И, признаться, кроме них, я ничего не замечала. Было не важно, куда Демис вёл меня. Даже издевательски подумала, что если и друг решит воспользоваться моим тщедушным телом, то сопротивляться не стану. Мысль неожиданно позабавила, до смеха, который я не смогла сдержать.
– Веселишься, мелкая? – не сбавляя шага, спросил Демис. – Веселись. Все лучше, чем выжимать себя.
Он пытался говорить непринуждённо, но голос выдавал напряжение.
А я всё больше поддавалась какому-то безумию, придумывая ещё более сумасшедшие идеи. Иначе я бы никогда не произнесла:
– Он сказал, я идеальна, потому что никогда не была с мужчиной. Демис, будь моим первым.
Друг резко остановился и посмотрел на меня странным взглядом.
– Больше никогда не произноси этих слов, – прерывисто приказал он.
Я только кивнула, сдерживая вновь подступившие слезы. Но теперь уже от стыда.
Но стыд быстро сменился злостью. Как же я устала потакать чужим желанием!
Вырвавшись из объятий, осмотрелась. Мы стояли возле мужского общежития зельеваров. Что ж, до моего не так далеко. Не глядя на Демиса, повернулась, намереваясь уйти. Но друг снова перехватил меня.
– Оставь меня в покое! – крикнула, попытавшись вырваться. – Столько времени не замечал и проходил бы мимо.
– Прекрати обижаться, – прижав к себе, прошептал он на ухо. – Если ты не знаешь причин, это не значит, что их нет.
Я не нашлась с ответом. Сдавшись, позволила увести себя в общежитие, где мы проделали знакомый путь до комнаты Демиса.
Там он усадил меня на кровать и ненадолго вышел. Вернулся уже с подносом, на котором были булочки и большая дымящаяся кружка. Инстинктивно я принюхалась к содержимому и определила успокаивающий сбор. Хотела отпить, но друг забрал кружку из моих рук, а булочки отставил подальше.
– Рассказывай, – потребовал он, усаживаясь напротив меня.
– Нет, – отказалась, для верности мотнув головой.
– Рассказывай, мелкая.
– Зачем? Чтобы ты потом снова не смотрел в мою сторону? Или чтобы был повод посмеяться надо мной? Знаешь, зря я сюда пришла.
Встала, намереваясь уйти.
– Прекрати! Хиония, сядь и расскажи мне все.
– Но почему ты раньше делал вид, что не знаешь меня? – настаивала я.
– Сделка? – предложил он и протянул руку. – Сначала рассказываешь ты, потом я. Договорились?
– Договорились, – ответила с сомнением, но руку пожала.
Усевшись, долго думала, с чего начать. Демис терпеливо ждал. Но я никак не могла подобрать слов. А мысли снова вернули чуть притихшие слезы.
– Я не могу, – мотнула головой и, спрятав лицо в ладонях, снова расплакалась.
Друг молча пересел ко мне. Обнял, успокаивающе проводя по волосам. И мне снова стало стыдно. Больно. Горько. Одиноко.
Наверное, последнее и заставило меня начать говорить.
С самого начала. С Криево. Этим я делилась только с дедушкой, но в общих чертах, не рассказывая подробностей. Не так, как с Демисом. От него я не скрывала ничего, каким бы постыдным оно ни казалось. И то, как мне приходилось по ночам выкрадывать еду у родителей, когда голод не давал уснуть. И то, как случалось спать на холоде, когда была наказана. Рассказала о той моей пятнадцатой зиме, когда целители спасли меня от смерти. И о том, как покинула Криево. Об обещании брату. Об аптекаре, не только приютившим меня, но и давшем свою фамилию. О Грегори. О плене. И обо всём, что было позже. Я описала всю свою жизнь…
Демис не перебивал, не задавал вопросов, просто слушал, не прекращая приглаживать мои волосы.
Когда я закончила, то почувствовала, если не облегчение, то что-то вроде опустошения, будто помогла себе, прекратив копить боль и обиды.
– Теперь поешь, выпей отвар и спать, – скомандовал Демис, вставая. – Лекс ночевать не придёт, останешься здесь до завтра.
– А ты? – спросила прежде, чем подумала.
– Мне нужно отойти, но я скоро вернусь, – ответил уже у двери. – Не выходи никуда, пожалуйста.
– Хорошо.
Когда дверь закрылась, я обессиленно повалилась на кровать. Что же я наделала? Зачем обнажила свою душу?
