Елена Селестин
Тот самый парфюм. Завораживающие истории культовых ароматов ХХ века
«Привычка к Л’Ориган и к розам», – это строка из стихотворения Сергея Есенина, для которого эти духи были символом роскошной женщины. А Александр Вертинский находил аромат L’Origan резким; поэт два раза упоминает его в книге воспоминаний, называя «пронзительным».
Коти эффективно вкладывал деньги в рекламу, упаковку и расширение производства. Для каждого аромата разрабатывался свой дизайн, на флакон и коробку клеилась этикетка с названием духов и фирмы-изготовителя. Флаконы для его духов стал изготавливать знаменитый ювелир Рене Лалик, он же придумывал дизайн этикеток, а упаковку для пудры оформил Леон Бакст, который после триумфа «Русских Балетов» стал самым модным и дорогостоящим художником Парижа и Нью-Йорка.
Кутюрье и парфюмер Поль Пуаре так описывал свою первую встречу с Коти: «В одно утро пожаловал месье Коти, маленький, тщедушный, весь в сером, на голове небольшая шляпа. Я был с ним незнаком. Он заявил очень уверенно:
– Я пришел купить ваш парфюмерный Дом.
– Отлично, – ответил я. – Но я его не продаю.
– Вы и за пятнадцать лет не сможете продвинуть свой бизнес. А если поверите мне, пойдете под мое крыло, то уже через два года будете процветать.
– Я понимаю и даже верю в успех через два года! Но это будет ваша фирма. А я предпочитаю, чтобы все ближайшие пятнадцать лет это была моя собственность, пусть и не очень успешная.
– Вы ничего в делах не понимаете, месье! – сказал он сердито и, приподняв канотье над маленькой головой, гордо вышел. Месье Коти очень напоминал Бонапарта и манерами, и ростом».
К концу 10-х годов ХХ века Франсуа Коти заработал на духах десятки миллионов, став одним из самых богатых людей Франции, построил собственный «Парфюм-сити», фабрику под Парижем, со стекольным производством, граверным цехом, типографией, самым современным оборудованием; там трудились тысячи работников, сотни грузовиков развозили продукцию фирмы Coty. «Одно меня расстраивает, – как-то признался парфюмерный магнат, – что я не смог воссоздать в духах запах жимолости». Коти покупал замки, тратился на красивых женщин, считалось, что всех любовниц он заселяет в один парижский отель, «Гранд Астория», – естественно, «желтая пресса» очень интересовалась его похождениями.
Первое иностранное отделение Коти открыл в Москве. В России до Первой мировой был хороший рынок, надежная экономическая ситуация. Духи Coty полюбили писатели, актрисы, поэты, богемные персонажи почувствовали в них аромат нового времени. Но не только интеллигенция и богема в России признали духи корсиканца. У каждой из великих княжон Романовых был свой любимый флакон фирмы Coty. Анастасия любила духи La Violette Pourpre («Пурпурная Фиалка»), Великая княжна Ольга – La Rose Jacqueminot («Роза Жакмино»). Татьяна предпочитала духи Jasmin de Corse («Корсиканский Жасмин»), а любимые духи Марии – Le Lilas Pourpre («Пурпурная Cирень»).
Самое известное произведение Коти-парфюмера – Chypre de Coty («Шипр»). Он был выпущен в 1917 году. Событие это настолько важное для мировой парфюмерной промышленности, что его столетие в среде профессионалов широко отмечалось. Именно «Шипр» Коти (хотя и до этого были духи с таким названием) признаётся основоположником нового направления запахов – «шипрового». Аромат начинается свежими нотами, затем длится, играет, может раскрываться цветами (или фруктовыми нотами), в базе звучит аккордом, сочетающим аромат пачули, мха, прелой листвы, земли в лесу. Этот аккорд завершается древесными и животными нотами, самыми «тяжелыми» и стойкими. «Шипр» меняется, «рассказывает историю», «рисует пейзаж», поскольку одновременно гармоничен и состоит из противоречий.
Вслед за Россией Коти открыл отделения в Нью-Йорке, Лондоне, Буэнос-Айресе. Он создал филиалы фирмы в США и Румынии; духи привозили туда из Франции и разливали на местах, так было дешевле. Поклонницам фирмы предлагались наборы, в них были пудра, помада, духи, одеколон, все благоухало одним из лучших ароматов Coty. Целая коробка счастья! Свою роль сыграли приемлемые, фиксированные цены. Коти следовал своей формуле «идеального массмаркета»: расширял производство, следил за качеством и не допускал удорожания продукта. Коти дал возможность женщинам со сравнительно небольшим достатком насладиться мечтой о роскоши; он продавал мечту во флаконе, со вкусом и добросовестно оформив ее как уникальную драгоценность. Желающих приобрести иллюзию преображения из простой женщины в роскошную по приемлемой цене было очень много.
Итак, к середине 20-х годов ХХ века была выстроена империя духов и косметики Франсуа Коти, Наполеона парфюмерии. Женщины по всему миру покупали пудру этой фирмы: в 1925 году утверждалось, что покупательниц уже 35 миллионов. Якобы даже супруга великого парфюмера Жака Герлена не скрывала, что предпочитает творениям своего мужа духи, созданные его конкурентом-корсиканцем, а знаменитая французская писательница Колетт приходила в восторг от аромата Jasmin de Corse Coty. На визитной карточке гения было написано: «Художник, промышленник, инженер, экономист, финансист, социолог». Слишком длинно и хвастливо, но все это было правдой. Всемирная слава, богатство, успех! Франсуа Коти побеждал и побеждал, ему все удавалось, – и вдруг лимит чудес в его жизни закончился. Может быть, это произошло потому, что он так и не смог воспроизвести любимый аромат ангелов – жимолость?
«Ведь ангелы летают, потому что легко относятся к себе», – говорил Честертон. А Франсуа Коти стал воспринимать себя очень серьезно, он захотел войти на равных в клуб политиков, решать судьбу стран, ну хотя бы областей. Чем он хуже Муссолини, например, чье имя тогда гремело в Европе? Но в политике получилось не так гладко, как с бизнесом.
Коти избрался сенатором от Корсики, но вскоре, из-за обвинений в подкупе избирателей, сенат аннулировал результаты выборов. В конце 20-х годов Коти помог правительству Франции во главе с Раймоном Пуанкаре создать французский стабилизационный фонд, вложив миллионы франков. Деньги у него с удовольствием взяли (и он никогда не потребовал их назад), но самого бизнесмена даже не включили в контрольную комиссию фонда. Тогда парфюмер купил популярнейшую газету Le Figaro и сделал ее рупором ультраправых идей. В 1928 году Коти стал выпускать свою газету «Друг народа», где много писалось о том, что парламентскую республику во Франции хорошо бы поменять на толкового вождя по примеру Италии, где Муссолини добился больших успехов и почитался великим. Коти не только оказывал финансовую поддержку профашистским партиям, но тоже вообразил себя спасителем народов – он основал и возглавил партию, завел собственную армию и одел ее в униформу, устраивал учения в окрестностях своего замка. У него больше не было времени на парфюмерию.
Со своей женой Ивонн Коти развелся. Она отсудила несколько миллионов франков; Коти должен был выплатить судебный долг в три этапа, но в 1931 году, после кризиса, заявил о финансовых трудностях. В результате последовавших судебных разбирательств бóльшая часть фирмы и газеты перешли к Ивонн. Франсуа Коти не стало в 1934 году, он умер в своем замке от пневмонии, разоренным и одиноким.
Некоторые парфюмерные творения корсиканца живы до сих пор; слава Chypre de Coty не померкла. Фирма Coty, давно ставшая международным концерном, процветает. Значит, имя и творчество Франсуа Коти тоже живы.
Lalique
Изящная тюрьма для аромата
Производить собственные духи фирма Lalique начала не так давно, в 1992 году. Однако уже больше ста лет имя фирмы связано с парфюмерией: три поколения семьи Лалик украшали духи, создавая изысканные флаконы.
В прежние века ароматы разливали в разномастные, хоть иногда и очень красивые емкости. Искусство парфюмерии существовало, но «лица и паспорта» духов, этикетки и отдельной упаковки не предусматривалось. И продолжалось так, пока в Париже в начале ХХ века не появился Наполеон парфюмерии и маркетинга Франсуа Коти. Для решения масштабных задач, сформулированных корсиканцем, требовалось участие в проекте хотя бы еще одного гения. И он нашелся, причем неподалеку: в 1906 году на Вандомской площади был магазин у Франсуа Коти, и там же располагался салон знаменитого ювелира Рене Лалика (1860–1945).
Лалик умел плести кружево невероятно закрученных линий, был очень хорошим рисовальщиком. Первое образование получил в престижном лицее, где в 12 лет уже заработал награду по рисованию, потом увлекался живописью, учился в Париже и в Лондоне. Интересно, что ко времени встречи с Коти Рене Лалик достиг всего, чего может достичь художник: у него были деньги, признание, много идей. Украшения от Lalique заказывала и демонстрировала на всех сценах мира актриса Сара Бернар, таким образом сделав невероятную рекламу его «драконам» и «стрекозам» в компании с горгонами. А ведь популярность Сары Бернар в те годы превосходила славу Софи Лорен и Мэрилин Монро, вместе взятых.
Рене Лалик создавал женские украшения, где рядом с бриллиантами, в обрамлении цветного золота и эмалей, были вкраплены недорогие поделочные камни, слоновая кость, черепаховый панцирь – эти материалы передавали фактуру растений и давали трехмерную перспективу, богатство оттенков. Аристократки и дамы полусвета, монаршие особы, в том числе принадлежавшие Императорскому Дому Романовых, хотели получить диадемы и колье Лалика в стиле «ар нуво», где были вплетены силуэты женщин, абрисы цветов и листьев, фигуры мифических животных. В начале ХХ века постоянным покупателем и поклонником Лалика стал нефтяной магнат Галуст Саркис Гюльбенкян; он скупал коллекции изделий ювелира, едва поступившие в продажу; благодаря этому в Лиссабонском художественном музее, наследии предпринимателя, сегодня хранятся самые выдающиеся ювелирные творения Рене Лалика.
И вдруг: начинающий парфюмер Франсуа Коти приходит к прославленному ювелиру и просит сделать дизайн фирменной этикетки для духов. «И еще, месье, если появятся идеи, хорошо бы эскиз флакона для завода Baccara», – попросил парфюмер. Видимо, Коти умел убеждать, но возможно также, самому Лалику хотелось попробовать сделать что-то новое, чтобы развиваться. Он начал буквально с нуля, и пока брошенные заказчицы украшений оплакивали потерю, Лалик, закрывшись в лаборатории, изучал технологии работы со стеклом и изобретал новые, его очень увлекла новая деятельность. Конечно, веками творили мастера Murano, многое умели стеклодувы заводов Baccara; но Лалик верил, что возможности стекла еще не изучены, не воплощены, он может привнести свое.
Впоследствии Рене Лалик получил шестнадцать патентов на новые технологии изготовления стекла; он изобрел: градиентную окраску, стекло с патиной, опалесцентное мерцающее стекло, в 1909 году получил патент на новый способ формирования стеклянных бутылок, графинов и ваз. Так появились стеклянные предметы сервировки, чернильницы, люстры и, конечно, знаменитые вазы Lalique. Стекло разных цветов – синего, черного, зеленого, серого, опалового – Лалик получал, добавляя некоторое количество цветного пигмента в темное стекло.
Еще в 1907 году на заводе Легра под Парижем начался выпуск этикеток и парфюмерных флаконов, разработанных для Франсуа Коти. Тогда же Рене Лалик арендовал, а через год выкупил стекольный завод в маленьком городке Комбс-ла-Виль. Рене создавал парфюмерные флаконы и пудреницы для продажи в своем магазине, а также флаконы для духов фирм Coty, Worth, D’Orsay, Roger & Gallet, Molinard, Guerlain, Lelong, Houbigant. Он хотел, чтобы предметами художественного стекла мог обладать любой. На заводе Комбс-ла-Виль, кроме парфюмерных флаконов, Лалик производил вазы, кувшины, графины, подсвечники, светильники, посуду, религиозные предметы, часы и многое другое. После войны Лалик перенес производство на открывшееся в 1921 году предприятие в Винжен-Сюр-Модер в Эльзасе; на этом заводе использовался эффективный метод производства – литье под давлением. Вместе с тем Лалик изготавливал уникальные предметы с применением ручной резьбы, полировки, эмали, глазури, патины (его собственной технологии, которая остается секретом по сей день).
Для Франсуа Коти Лалик выполнил 16 флаконов. Если рассматривать рекламу духов Coty начала 20-х годов, то заметно, что класс флаконов разный – от сравнительно простых до великолепных и, очевидно, очень дорогих. Наверное, какие-то партии флаконов, более массовые, производились на стеклянных заводах Baccara, а также на собственном стеклянном производстве «империи Франсуа Коти». Зато некоторые флаконы выглядят словно драгоценные произведения искусства – вероятно, их заказывали фирме Lalique.
Шедеврами Лалика для Франсуа Коти стали флаконы духов: L’Effleurt Coty («Прикосновение»), изготовленный из хрусталя баккара, с рельефной пластиной из темного стекла вместо этикетки, массивная крышка флакона украшена древнеегипетским орнаментом с жуком-скарабеем; Ambrе Antique Coty с дымчатыми силуэтами античных богинь на стенках флакона; Cyclamen Coty с изящными переплетенными фигурами порхающих наяд со стрекозиными крылышками; флакон духов Styx Coty со стоппером в виде императорской короны.
Рене Лалик разработал дизайн и изготовил более двухсот видов емкостей для духов. Трудно сейчас установить, для каких ароматов мастер выполнил только эскиз, а где участвовал в изготовлении «эксклюзивной» или, как сейчас сказали бы, «лимитированной» партии флаконов. Его стили были разнообразны, идеи неисчерпаемы: для знаменитых духов Je Reviens («Я вернусь») Worth он использовал эскиз небоскреба, для флакона к духам Poésie от D’Orsay – танец Айседоры Дункан. Каждая модель флакона могла выполняться в разных цветовых вариантах. Изобретательность Лалика не принимала в расчет ни мнения критиков, ни общественные устои. Как он сам говорил: «Творцу стоит пробовать что-то новое и возмутительное, не игнорируя любые возможные идеи».
Это его убеждение иллюстрирует флакон Le Baiser du Faune («Поцелуй фавна»), исполненный в 1928 году для парфюмерной компании Molinard. Целующаяся пара на флаконе, фавн и пастушка, – «цитата» из чувственного балета «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Клода Дебюсси. Премьера спектакля «Русского балета» Дягилева (солист и постановщик – Вацлав Нижинский) состоялась в 1912 году. Скандал на премьере одноактного балета потряс и расколол Париж. Персонажи в костюмах, придуманных Бакстом, выстраивались на сцене так, что создавалось впечатление, будто это оживший древнегреческий фриз. Нимфы, одетые в длинные туники из белого муслина, танцевали босиком с подкрашенными красной краской пальцами ног. На самом Нижинском было трико кремового цвета с разбросанными темно-коричневыми пятнами; трико дополняли лишь маленький хвостик и плетеная шапочка с двумя золотыми рожками. Нижинский являл собой существо дикое и сексуальное. «Перед нами не знающий стыда Фавн, чьи движения гнусны, чьи жесты столь же грубы, сколь непристойны, – написал критик после премьеры. – И не более того. Справедливыми свистками была встречена столь откровенная мимика этого звероподобного существа, чье тело уродливо, если смотреть на него спереди, и еще более отвратительно, если смотреть в профиль». На защиту «Фавна» встал скульптор Огюст Роден, он горячо аплодировал Нижинскому на премьере. Роден в рецензии, опубликованной в газете «Матен», отмечал: «…Фавн красив, как красивы античные фрески и статуи: о такой модели любой скульптор или художник может только мечтать. Нижинского можно принять за статую, когда при поднятии занавеса он лежит во весь рост на скале, подогнув одну ногу под себя и держа у губ флейту. И ничто не может так тронуть душу, как последний его жест в финале балета, когда он падает на забытый шарф и страстно его целует. Мне хотелось бы, чтобы каждый художник, действительно любящий искусство, увидел это идеальное выражение красоты, как ее понимали эллины». Но не все парижане разделяли вкусы эллинов и Огюста Родена.
Спустя пятнадцать лет после премьеры Рене Лалик помнил и балет, и Нижинского в роли Фавна, хотя несчастный танцовщик давно уже не выступал, проводя время в специализированных закрытых клиниках для душевнобольных. К тому же Рене Лалик был женат на дочери скульптора Огюста Ледрю – Августине-Алисе, дружившей с Роденом, так что этот балет был для него и личным воспоминанием. К сожалению, Августина-Алиса рано умерла, но у творческой пары осталось двое детей, Сюзанна и Марк. Дочь помогала Рене с дизайном аксессуаров для женщин, Марк наследовал фирму.
Еще больше, чем флаконы, Рене Лалику нравилось создавать вазы – здесь не требовался большой «тираж», можно было сделать уникальную вазу и разбить форму, чтобы никто и никогда, даже он сам, не повторил это произведение. Это было подобно самому изменчивому творению природы – облакам! Потом Лалик увлекся изготовлением стеклянных фигурок-«маскоттов» для капотов роскошных машин, затем изготовлением фонтанов из стекла и даже отделкой интерьеров класса «люкс» для французских лайнеров: «Париж» в 1929 году, «Иль-де-Франс» в 1927 году и «Нормандия» в 1935-м. Любопытно, что при постройке роскошного океанского лайнера «Нормандия» фирма Lalique занималась дизайном салонов и ресторанов, а духи в подарок первым пассажирам заказал Жан Пату – это были флакончики духов Normandie Jean Patou, они вставлялись в небольшую металлическую модель лайнера, дизайн флакона разработал Луи Сюэ. Рене Лалика к тому времени интересовали только масштабные проекты: например, построить церковь из стекла, сделать огромные скульптуры для алтаря – тоже из стекла! Или установить небывалой красоты фонтан на Елисейских Полях в 1932 году (позже фонтан был демонтирован из-за дороговизны обслуживания).
Когда мастера не стало в 1945-м, его сын Марк Лалик (1900–1977) возглавил фирму. Он снова начал делать флаконы для духов.
Еще при жизни отца Марк создал проект флакона духов Femme (1943) для Марселя Роша. На создание флакона Марка вдохновила соблазнительная фигура американской киноактрисы Мей Уэст. Духи, заключенные в «фигуристый» парфюмерный сосуд, упакованный в коробку, отделанную черным кружевом, с целью рекламы были разосланы самым известным и состоятельным женщинам эпохи: актрисам Арлетти, Мишель Морган, Эдвиж Фейер и Даниель Дарье, герцогине Виндзорской и Лилиане де Ротшильд. Femme – женственный фруктовый шипр парфюмера Эдмона Рудницка, действительно был настоящим шедевром, парфюмерным открытием и откровением.
Марк Лалик модернизировал завод в Винжен-сюр-Модер и постепенно отказался от производства стекла в пользу хрусталя, применив к нему некоторые технологии отца.
После Второй мировой войны Марка пригласил к сотрудничеству его друг детства, совладелец марки Nina Ricci – Роберт Риччи. Для Coeur Joie («Радость сердца») – первого аромата от Nina Ricci – Марк Лалик в 1946 году создал флакон в форме короны из цветов, обрамляющей сердце.
А через два года родилось совершенство – легендарные духи L’Air du Temps Nina Ricci. Нежные и романтичные L’Air du Temps символизировали «дух времени» – возвращение к радости и кокетливой женственности. Марк Лалик заключил золото ароматной жидкости во флакон из стекла ручной работы, увенчанный фигуркой хрустальной голубки. В 1950 году голубка обзавелась парой, и два целующихся голубя, символизирующих мир и любовь, вспорхнули над флаконом. Флакон, как и духи L’Air du Temps Nina Ricci, узнаваем и хорошо продается по сей день. Эти духи можно назвать несовременными, как несовременны ангелочки-амуры или расшитые розочками подушки, и тем не менее подобные милые вещицы нужны и востребованы.
В течение последующих двадцати лет Марк Лалик создал для Nina Ricci множество изысканных флаконов. В 1952-м появляется навеянное известным библейским сюжетом хрустальное яблоко для духов Fille d’Eve («Дочь Евы»), в 1961-м – духи Capricci в богатом флаконе из шлифованного хрусталя в форме тяжелого шара с восьмигранной пробкой. А в 1974-м на свет появилась бутылочка в форме сердца с центральной частью из граненого хрусталя, созданная Марком Лалик для аромата Farouche Nina Ricci.
