Елена Рахманина
Куплю тебя. Дорого
Глава 26
– Ратмир заботится о том, что принадлежит ему.
Свожу брови.
– Так это он вас послал? – такой расклад не укладывается в голове.
Чтобы Сабуров оставил меня наедине с мужчиной? Только если я его совсем не интересую. Как женщина.
Сердцебиение учащается. Кусаю губы в тревоге. И не понимаю, почему меня так сильно расстраивает подобное предположение.
Впрочем, весь интерес его ко мне сводится к тому, что я его вещь. Принадлежащая ему. Ненужная, вредная, докучливая, создающая проблемы. Вещь.
– Он точно не из тех, кто доверит козлу капусту.
Теперь новый знакомый улыбается. Широко.
Склоняю голову набок. Рассматривая его.
Мне дико хочется сбежать от надзора Сабурова. От своего статуса должницы и прислужницы. Пустого места.
Но это нереально, пока я не верну ему долг. А возможностей для этого у меня не так уж много. Мне необходимо попасть на крупные соревнования и занять призовые места. Учитывая высокую конкуренцию среди художественных гимнасток, ради такой перспективы придётся пахать как проклятой.
– Я нравлюсь вам? – вопрос в лоб.
К моему огромному удивлению, он вызывает у него румянец. А у меня улыбку. Расслабленную и довольную.
В отличие от Сабурова, он смазлив. Как герой какого-нибудь молодёжного сериала, рождающий трепет в сердцах девочек-тинейджеров. Жаль, что моё сердечко заходится чаще лишь в присутствии Ратмира.
Худощавый, с густой копной каштановых волос. Модные очки в тёмной оправе, рубашка мятая, но это совершенно не портит его стильный образ.
– Ты очень красивая, а я обычный мужчина.
Смотрю на него гораздо дольше, чем позволяют правила приличия. Призывно и томно. Наблюдая, как он медленно тонет в моём омуте.
С Сабуровым этот трюк не срабатывал. Он вообще ни разу не отреагировал на мои попытки соблазнения. А с этим всё как по книжке. Так просто, что мгновенно становится скучно.
– Выкупи меня у своего друга.
Я сумасбродная.
Не замечаю, как задерживаю дыхание в ожидании ответа.
Наблюдаю череду эмоций, сменяющихся в его глазах. Он для меня как открытая книга. Распахни на любой странице – а текст уже знаком.
– Ты ему не по карману.
Вздрагиваю.
Не знаю, как так вышло, что я не услышала шагов. Должно быть, слишком напряжённо обдумывала перспективу побега.
Как давно он тут? Вот чёрт. Я пропала.
Молодой врач тут же, как ошпаренный, отпустил мою руку. А я изучаю Сабурова из-за плеча мужчины, пытаясь понять его настроение и собственную участь.
Презрение. Пожалуй, единственная эмоция, которую удаётся прочитать. Жаль. А хотелось бы увидеть ревность. Но, конечно, это не про него.
Даже не знаю, что мне нужно сделать, как себя вести, дабы увидеть хоть какое-то проявление чувств к своей персоне. И есть ли среди них что-либо кроме равнодушия.
– К сожалению, мой друг прав. Я не так богат, как хотелось бы.
Я слышу в его словах неподдельную горечь. Вероятно, будь у него возможность, он бы согласился на моё предложение. Но увы.
Интересно, продал бы меня Сабуров?
– Дени, спасибо за помощь, – обращается Ратмир к товарищу.
Тот поджимает губы, словно говоря, что сделал для меня всё, что было в его силах.
Дверь за ним захлопывается, и я остаюсь наедине с хозяином моей жизни.
Смотрю в его глаза, и становится страшно. Пульс ускоряется. В крови увеличивается уровень адреналина. И кажется, я слышу, как громко, по-заячьи трусливо, бьётся сердце.
Нет, я определённо не хотела, чтобы он был в курсе моего плана побега. И заведя опасный разговор с его другом, я интуитивно знала, что Дени не сдаст меня ему. Хотя, откуда взялась эта уверенность, не понимаю. Ведь они друзья.
Но он так смотрел на меня…
Сабуров подходит ко мне вплотную. Я словно приросла к этой ванне. Не могу пошевелиться, хотя возможно стоит забиться в какой-нибудь дальний угол и переждать.
Свет горит тускло, но я всё же замечаю, какие чёрные у него глаза. Расширенные зрачки почти полностью затопили радужку. Зрелище жуткое и завораживающее одновременно.
Он сжимает мой подбородок, заставляя чуть привстать. Издаю писк от грубого захвата. Было бы логично, чтобы страх перерос в панику. Но его место занимает возбуждение. Неподконтрольное и необъяснимое мне.
Почему меня так влечёт к мужчине, который ни разу даже не проявил заботу или ласку? Только жестокость, грубость и агрессию.
– Хочешь получить от меня свободу, – не вопрос. Утверждение.
Губы пересохли. Я провожу по ним языком и замечаю, как его взгляд фокусируется на этом движении.
– И что тебя удивляет?
– Твоя готовность раздвигать ноги перед первым встречным, – голос глухой, жёсткий.
Я сглатываю слюну, с изумлением ощущая, как его большой палец очерчивает мою нижнюю губу. Грубая ласка заставляет чувствовать наэлектризованное покалывание в тех местах, которых он касается.
Интересно, каково это, когда он обнимает и прижимает к себе? Доведётся ли мне когда-нибудь почувствовать его руки на своём теле не в моменты наказаний за проступки…
Раздвигать ноги? Нет.
Секс и доктор в голове не складывались в уравнение. Я двойка, он тройка, четвёрки не получится.
А самое смешное, что я даже не задумывалась о сексе с ним, как о расплате, задавая ему вопрос. Наивно. Ради чего ему бы ещё меня выкупить? Явно не ради красивых глаз.
Начни я оправдываться, это выглядело бы так глупо. Неправдоподобно. Он всё равно не поверит. У него уже сложилось представление обо мне. Далеко не положительное.
– Почему бы и нет? Я здоровая девушка, и у меня есть свои потребности, – выгибаю губы в наглой ухмылке.
Слышу, как он втягивает через сжатые зубы воздух.
Он зол. Чертовски зол.
Я боюсь Сабурова и совсем не понимаю, почему постоянно испытываю его нервы на прочность и вывожу из себя. Но сдерживаться выше моих сил.
– Можешь даже не мечтать о свободе, – сильнее сжимает подбородок, доставляя боль и неудобство одновременно. – Меня не будет две недели. И если я узнаю, что ты не держала ноги вместе, убью обоих.
Глава 27
На короткое мгновение мне показалось, что его угрозы вызваны чувствами. Плевать какими, только бы не равнодушием.
Патимат попросила переночевать в доме и помочь ей утром с уборкой. Завтра мой единственный спортивный выходной, поэтому повода отказать ей у меня не нашлось. А памятуя о том, как она переживала за мою тщедушную шкуру, соврать не позволили остатки совести.
Перед тем как уснуть, я прокручивала в голове эту сцену в ванной комнате. Всего пара его слов стёрла горькое послевкусие унизительной сцены, разыгранной на глазах у его друзей. Наивная мечтательная девочка во мне погрузилась в грёзы. Купалась в собственных фантазиях о нём, так мало похожих на реальность. Представляя, что мы пара. Что мы вместе.
А у меня буйное воображение. Оно рисовало нас в день свадьбы, подбрасывая идеи имён будущим детям. Конечно, после того, как я выиграю соревнования и из гимнастки стану тренером. Картинка казалась идеальной. Он богатый и умный. Я красивая и известная.
И каким был мой шок на следующее утро, когда я пришла убирать комнату, которая обычно пустовала. Не подумав постучаться, я отворила дверь и застыла на месте, не веря своим глазам.
Мечты разбились в прах.
Сабуров и блондинка. Они лежали на смятых простынях. Дрыхли после бурной ночи. Я рассмотрела их, потому что плотные шторы не до конца задернули вечером. Свет падал на исполинскую грудь Сабурова.
Хотелось бы сказать, что я ничего не чувствовала.
Ложь.
Я чувствовала слишком много. Гремучая смесь эмоций бурлила в груди. Желание спалить всё дотла с каждой секундой набирало обороты. И в первую очередь сжечь этих двоих. И постель под ними.
Не знаю, сколько бы я так простояла, если бы не обнаружила, что он проснулся. Смотрит так будто застиг на месте преступления. Наверняка подозревая, что я намеренно пришла в его спальню.
Девица же потянулась на кровати. Томно. Как сытая довольная кошка. Чтоб тебя черти жарили, а не Сабуров. Сучка.
Пялилась на них зло, не двигаясь с места.
– Я не заказывал завтрак в постель, что ты здесь забыла? – раздаётся его хриплый после сна голос.
Смысл вопроса медленно доходит до сознания. Сердце бешено бьётся в груди.
Яда тебе, а не завтрак в постель.
– Патимат просила помочь с уборкой комнат, – отвечаю, пытаясь взять себя в руки. Не выдавать эмоций. Но вместо этого перевожу взгляд на сонную блондинку, чеканя: – Мусор, правда, вывезли час назад. А про эту спальню забыли.
Сабуров лениво поднимается с постели.
Я словно в замедленной съёмке наблюдаю, как он приближается ко мне. И его полувставший член тоже. Как третья, мать его, нога. Если он попадёт в аварию и одну ногу ампутируют, костыль ему не понадобится.
Он вышвыривает меня за дверь и захлопывает её перед самым моим носом. А у меня от злости из ноздрей идёт пар, как у огнедышащего дракона. Сжимаю кулаки от бессильной злобы.
Значит, я должна держать ноги вместе, а он член в штанах держать не собирается! Действительно. С какой это стати!
Я не воспитана в его традициях. Далека от причин, по которым их девушки хранят девственность до брака, а верность до гроба. Помимо религиозных и нравственных.
То, что я до сих пор оставалась «девочкой», лишь случайность. Пока товарки по команде набирались опыта, куролеся с парнями после соревнований, я кидала парней в чёрный список.
И дело было не в том, что я не в состоянии была найти себе пару. Молодые люди косяками кружили вокруг. Подобно Русику. Смотрели в глаза и просили внимания.
Но ни один из ухажёров не смог залезть под кожу. Заинтересовать. Зацепить. Заставить перешагнуть через внутренний барьер. Я возводила его со дня, когда узнала, что папа погиб. Когда поняла, что осталась одна. Когда пощёчиной пришло осознание предательства родной матери.
Никого не хотелось впустить в сердце. Показать самую мякоть. Раскрыть места, в которые потом можно будет больно ранить. Слишком опасно. Душевная боль не стоила риска.
Но странным образом минувшей ночью я позволила себе слабость. Право на мечты. Несбыточные и наивные.
Проблема лишь в том, что меня не оказалось в мечтах Сабурова. В его жизни имелась красивая блондинка. И наверняка куча других баб, о которых я даже не подозреваю. Там нет места для упрямой оборванки.
С чего только он решил трахать свою подстилку в семейном особняке, непонятно. Мне-то известно, что у него имеется холостяцкая берлога. Да и зазнобы его не чета мне – имеют свой угол.
Видеть Ратмира не хотелось. Боялась, что не смогу сдержаться и вцеплюсь в его самодовольную физиономию ногтями.
Впрочем, он уехал. Естественно, прощаться со мной не собирался.
Я смотрела в окно, как его блестящая иномарка скрывается за воротами. А до этого его девица забиралась на пассажирское сидение. Полетели, наверное, в тёплые края. Вдвоём.
Пока не знаю как, но я верну ему долг и смоюсь из этого дома.
Я расслабилась. Не забила на тренировки, но занималась вполсилы. Мотивация покинула. Я не понимала, за что борюсь. Ведь всё вроде относительно наладилось.
Аню навещала у родственников. У меня имелась койка в общаге, и не требовалось ежедневно лицезреть пьяную рожу отчима.
А ещё… Патимат передала конверт от Сабурова. С деньгами.
– Что это? – смотрю на новенькую стопочку пятитысячных купюр. Непроизвольно подношу к носу. Пахнут лучше любых духов. Как сытость, спокойствие и крепкий сон.
– Как что? – удивляется женщина, наблюдая за мной с лёгкой улыбкой. – Плата за труд.
Откровенно говоря, здесь была сумма, во много раз превышающая зарплату уборщицы, которая посвящает работе всего пару часов в день. На рынке труда он мог бы найти куда лучшую мне замену.
Как ни странно, но этих денег брать не хотелось. Он запутал меня. Как теперь понять, когда я отработаю долг, если я с каждым днём всё больше утопаю в нём?
– Патимат, я столько не заработала, – возвращаю ей конверт. Хмурюсь.
Хочется получить разъяснения от хозяина. Но у меня нет его телефона. Прислуге подобные привилегии не полагаются.
Подобного ответа она явно не ожидала. Растерялась даже на мгновение.
– Это уж, девочка, тебе с Ратмиром обсуждать надо. Он сказал вручить тебе зарплату, я это сделала. Остальное решай с ним.
Толку-то с ним решать. Можно подумать, его интересует моё мнение.
Глава 28
Деньги тяготили. Его поведение бесило. Добрый самаритянин выискался. Помогает бедным и обездоленным. Спасает непутёвых девчонок из рук бандитов. А взамен даже не требует сексуально обслуживать своё шикарное тело.
Да и куда мне до его женщин?
Доехала до торгового центра. Рассудив, что он не примет обратно этих денег, решила, что стоит ими как-то распорядиться. И снять хотя бы чуть-чуть с плеч тяжёлое бремя вины.
Сколько ни навещала Анечку, всё казалось, что я её бросила. Теперь у меня появилось время на собственную жизнь. На тренировки. На сон. Я больше не крутилась как белка в колесе, опасаясь оставить её одну в квартире с отчимом.
Выбрала самую крутую и дорогую куклу в детском магазине. Такую, которую сама бы хотела получить в детстве. И направилась в квартиру двоюродной сестры моей матери.
Тётя Света несильно её жаловала.
Не знаю точно почему. Возможно, причина заключалась в том, что моя матушка никогда ни в чём себе не отказывала. Привыкла жить на широкую ногу, так как хотелось. Не оглядываясь на других.
И ей совершенно наплевать, как две её дочки выживали, пока она кутила.
Я так давно видела её последний раз, что вспоминаю как она выглядит, лишь глядя на её фотографии. Сохранила их в телефоне. Красивая она. Что ж уж. И совершенно бездушная. Холодная, как мрамор. И всё же, останься она в моей жизни, я была бы рада ей любой.
Нажала на кнопку звонка.
Стоя на пороге, чувствовала пробирающийся сквозь щели запах еды. Довольно аппетитный. Дверь открыла тётя Света. Растрёпанная, уставшая и в засаленном халате.
– А, это ты, – пропуская внутрь, изрекла она.
Явно видеть меня ей не особо хотелось.
– Как Аня?
Смотрю внимательно в её лицо. Понимаю, что ей-то за своими детьми следить некогда. А тут ещё одна девчонка.
Тётя Света морщится, судя по всему, не настроена она вести задушевные разговоры.
Оставив на столе в прихожей конфет детям, пошла искать свою сестру.
Захожу в комнату девочек. Аня резко поднимается с постели, видя меня. Рядом какая-то книжка. Читала. Кроме неё никого больше нет. Должно быть пошли гулять.
– Привет, Пирожочек. – Я не появлялась больше недели. Дико долго.
Сестра не двигается с места.
– Привет, – тихий ответ.
«Так выросла», – отмечаю про себя.
С последней встречи прошло всего ничего. Как так-то?
Девочка пожимает плечами. Её обида чувствуется едва ли не физически.
Достаю из рюкзака куклу. И кладу её на кровать. Она смотрит косо на неё. Но не трогает.
– Откупаешься, – сводит брови и сверлит злым, обиженным взглядом.
Я могла бы ей соврать. Как врала всем. Виртуозно. Каждый, кто хочет выжить, учится врать. Это мой базовый навык.
Вранье и изворотливость со временем стали частью меня.
Но ей лгать мне совсем не хотелось.
Почти уверена, что, перед тем как оставить Аню у порога квартиры дедушки, Инна провела с ней задушевную беседу. Пообещала, что она обязательно за ней вернётся, когда всё наладится. А на деле младшая дочка стала для неё бременем. Как и я.
Наверняка ей казалось, что она не сможет заполучить в свои сети «тугой кошелёк». Кому нужна мать-одиночка с двумя девчонками от разных мужиков?
Сложно строить из себя хрупкую фею с таким багажом за плечами.
Я присела на узкую кровать сестры. В комнате чисто. Убрано. В разы лучше, чем в квартире отчима.
Муж тёти Светы не имел привычки выпивать. Да и в целом хороший мужик. Повезло им.
– Пирожок, у меня на носу соревнования, – смотрю ей в глаза. От своих оправданий становится горько и тошно.
– У тебя всегда на носу соревнования, – задирает подбородок. Точь-в-точь как я. Губы непроизвольно растягиваются в улыбку. Ловлю её руку. Словно телесный контакт поможет наладить эмоциональный.
Не отдёргивает, уже хорошо.
– Да, я дрянь, Ань. Оставила тебя здесь одну.
У самой почему-то на глаза наворачиваются слёзы. Она маленькая. Крошечная по сравнению со мной. И я всегда была для неё глыбой. Стеной, на которую можно опереться. Только кажется, что я уже, как Пизанская башня, стою в наклоне.
– Ты не дрянь, – у девочки в ответ тоже глаза на мокром месте. Она так чувствует мои эмоции, что порой кажется, мы с ней сиамские близнецы.
Робко обнимает меня за шею. И я её со всей силы прижимаю к себе.
Когда она была далеко, моя тоска по ней угасала. И казалось, что так проще жить. Меньше переживаний и боли. Но вот увидела, и сердце разрывается на куски.
Волосы пахнут клубничным шампунем. Вдыхаю этот запах глубоко в лёгкие.
– Прости, родная. Я тебя не брошу, – заверяю ломающимся от слёз голосом.
Не хочу её обнадёживать. Говорить, что поищу для нас квартиру и улажу вопрос с опекой. Скоро суд.
Боюсь дать ей ложную надежду. Если что-то пойдёт не по плану, я потом ни себя, ни её не соберу.
– Как у тебя дела? – спрашивает, по-прежнему не отпуская.
Мы улеглись на её кровати. И я рассказала всё.
Про работу уборщицей. Про Та́ми. Про Патимат. Про тренировки.
А ещё про Ратмира.
– Тебе он нравится? – сестра лежит на животе, упираясь ладошкой в подбородок. Смотрит невинными глазами.
Почему-то она не спросила, нравится ли мне Та́ми, а зацепилась именно за Ратмира.
Перевожу взгляд на потолок и выдыхаю, надув щёки.
– Нет, я его терпеть не могу, – отвечаю и понимаю, что ни слова правды не сказала.
Слишком много Сабурова стало в моей жизни. Даже если его нет рядом, я всё равно думаю о нём. Фантазирую, как стану крутой, а он будет за мной бегать. Выиграю все на свете соревнования и окажусь для него недосягаемой. И тогда он пожалеет о том, как вёл себя со мной.
И чёрт возьми, эти мысли подстёгивали заниматься лучше. Больше.
Я решила, что должна получить свободу от него. Пока я в его власти, он не будет считать меня равной себе.
Просто девочка на побегушках.
* * *
И всё бы хорошо, если бы не одно «но».
Не знаю, что именно случилось. Может, повлияла сцена перед гостями, каким-то образом дошедшая до мачехи Ратмира. После которой она решила, что для Ратмира моё существование ничего не значит. Но с его отъездом она словно с цепи сорвалась.
Едва держась на ногах, я приезжала с тренировок, и она стояла надо мной как цербер, отдавая приказы.
Их дом просто огромный. И, чувствуя себя грёбаной Золушкой, я выдраивала каждый его уголок. А упрямство не позволяло послать её подальше.
Уверена, что любимая племянница тоже подливала масла в огонь.
Мадина кружила надо мной, пытаясь разозлить. А я не злилась. Мне было её жаль. Если Сабуров ей что-то обещал в плане замужества, то её жизнь с ним превратится в ад. Готова голову дать на отсечение, что он не забросит своих шалав, после того как перейдёт в статус мужа.
Я настырно выполняла все поручения.
Думала, что докажу ему что-то. А возможно, так на меня подействовал конверт с деньгами. Не хотелось считать, что принимаю подачки.
В лепешку расшибусь, но отработаю каждую копейку.
Глава 29
Вышла после тренировки. Всё болело. Тело не успевало восстановиться. Слишком мало сна и отдыха. Мозг, казалось, тоже работал в пол силы.
Мачеха Ратмира, которую, как стало известно, звали Фатима, заездила меня в прямом смысле слова. Впервые в жизни мне казалось, что глупо молчать и не показывать нрав. Но упрямство пересиливало.
На улице мороз. Не такой, как где-нибудь в Варкуте. Московские зимы – это нечто особенное. Утром тепло, днем холодно, а вечером хочется душу отдать за то, чтобы притулить зад к теплой батарее. Но, честно говоря, я терпеть не могла кутаться в сто одежек.
Вот и стояла на парковке, недалеко от спортшколы, дрожа как осиновый лист. Курила, завалявшуюся на дне рюкзака последнюю сигарету и морально готовила себя ехать в этот серпентарий. Наверняка госпожа Фатима и племянница спят на своих дорогих матрасах свернувшись клубком.
Странное чувство не отпускало уже пару минут. Возникнув сначала где-то между лопаток и, пробиралось дальше по позвонкам. Будто следят за мной.
В голову сразу пришла мысль, что Ратмир где-то поблизости. Впрочем, с чего бы ему за мной шпионить. С его отъезда прошло уже больше недели. Жизнь потеряла краски. Стала серой. Скучной. Я поняла, что каждый день ждала встречи с ним. Хотя бы просто для того, чтобы на мгновение поймать его взгляд.
И меня это пугало. Слишком напоминало зависимость.
А самое противное, что ему на меня плевать.
В одном из рядов замигали передние фары и тут же погасли. Чёрный тонированный Гелик. Даже лобовое стекло затемнено. Пялюсь, силясь рассмотреть, кто за рулём. Но тщетно.
Однако, стойкое ощущение, что на меня смотрели именно из этого авто, не покидает.
Жизнь меня ничему не учит. Слабоумие и отвага моё всё.
Докуривая по пути сигарету, я направилась в сторону крутой тачки.
Хоть бы Ратмир.
Постучалась в окно со стороны водителя. Сердце на мгновение изменило мне, нарушив спокойствие. Застучало чаще. Предвкушая встречу.
Стекло медленно поползло вниз. Задержала дыхание.
И выдохнула, испытав острое разочарование.
Судя по глазам Тами, он прочитал всё по моему лицу.
– Не меня ждала, – выносит вердикт, выпрыгивая из автомобиля.
Он невысокий, наверное одного со мной роста, приземистый и довольно забавно смотрится в этой тачке.
– Зачем следил за мной? – лучшая защита – это нападение, и я перехожу в атаку, – Сабуров послал?
Смотрю на него сузив глаза. Сканируя в попытке поймать в сети ложь.
Пожимает плечами. А на щеках появляется румянец. Зуб даю не от мороза.
– Да нет, – отмахивается, смотрит куда угодно, только не на меня, – просто мне запрещено к тебе подходить. Там, в особняке.
Ковыряет ботинком заледеневший снег, и украдкой бросает на меня взгляды, в ожидании реакции на свои слова.
Признаться, я о нём не вспоминала вовсе.
Не только потому что думала о его хозяине, но и в целом – времени даже поесть не находилось. Я и сейчас едва могла вспомнить, что съела за день. Кажется, в столовой спортшколы перекусила. Или это вчера было?
Патимат обычно зорко следила за моим питанием, за что я ей была благодарна. Но ей пришлось срочно уехать по семейным делам. Хозяйки особняка же смотрели на меня, как на побирушку. Поэтому в их роскошном доме кусок в горло не лез. Так и ходила не евши, пока не добилась до подушки. А там уже сил не оставалось мучиться от голода.
– И ты решил не подходить ко мне здесь, в городе? – смеюсь над его логикой.
С ним легко. Его близость не вызывает трепета в груди и не разжигает огонь внизу живота. Я не теряюсь в его присутствии. Не веду себя, как сходящая с ума от ревности дурочка.
Он улыбается широко, откидывая голову назад, будто глядя на небо, а не мне в глаза, станет легче. Простой, молодой, веселый.
– Может посидим где-нибудь? Ты выглядишь бледной.
Бледной и тощей, наверняка он хотел сказать.
– И не боишься гнева Сабурова? – поднимаю удивлённо брови.
Парень морщится, запускает пятерню в густую тёмную шевелюру, будто я затронула не самую приятную тему. Но от неё никуда.
– Да меня брат к нему сослал за… провинность. Но скоро срок моей работы на Сабурова истекает, и я буду свободен.
Так и хотелось сказать, что Ратмира это вряд ли остановит. Если он захочет наказать ослушавшегося его мальчишку.
Я давно нигде не была. Особняк, тренировки, моя койка. И так по кругу.
Мне даже уже не страшно, если Сабуров узнает о моих невинных развлечениях. Накажет? Пусть. Лишь бы увидеть в его глазах хоть какой-то интерес.
– Поехали. Только верни меня обратно сюда. Здесь мой драндулет.
