Елена Пост-Нова
Три закона. Закон первый – Выживание. ч.1

– Это было ежедневное совещание! – крикнул мне.

Люди тем временем частично рассортировались по соседним кабинетам, кое-где даже успели закрыться звуконепроницаемые двери. Дорога прояснилась, и мы смогли идти дальше.

Пустыня превратилась в улей так внезапно! Вместо оглушительного беззвучия по ушам теперь бил оглушительный гомон. Каждый человек, на котором я успевал задержать взгляд, был по-настоящему занят, озабочен, горячо серьёзен. Некоторые торопились куда-то, не чураясь распихивать окружающих локтями. Кто-то спорил с выловленным из потока коллегой. Слышались договоры о встречах.

Ничего себе – вопросы психофизиологии… Я покосился на Мичлава. Он, кажется, не разубеждал себя в том, что эти люди работают для него.

Тупик коридора встретил нас широкими дверями. За ними скрывался тренировочный зал – метров полтораста по площади, с невероятно высоким потолком, огромными панорамными окнами и идеальным обустройством! При таких огромных размерах и количестве новейшего оборудования, зал был абсолютно пустым. И таким же безмолвным, каким было всё здание пять минут назад.

– Давай-ка брось вещи вон там и выходи сюда, – велел Мичлав, хлопком по плечу направляя меня в сторону раздевалки.

В глубине зала я заметил пару мужчин – один только что опустил штангу, другой поднялся с плечевой скамьи. Прервав свои занятия, они издалека провожали меня глазами.

Так, похоже, мне надо будет продемонстрировать свою физическую форму. Странно, ведь Мичлав сам говорил, что посещал наши спортивные занятия и разглядел там меня со всех сторон.

Раздевалка оказалась на удивление мелкой. В ней просторно располагалось всего лишь около тридцати шкафчиков. Впрочем, это же я со своей школой сравниваю – тут, конечно, столько народа не толпится. Ладно, приткну свои пожитки в уголке и поскорее вернусь к работодателю.

Мичлав стоял ровно на том же месте, где я его покинул, но уже в обществе тех двоих. Эти люди совершенно точно являлись его коллегами, охотниками. Они уступали моему будущему наставнику в габаритах, были меньше ростом, но выглядели так же внушительно. И смотрели почти так же внимательно, немигающе, выхватив и зафиксировав цель.

Мичлав имел вид человека абсолютно довольного жизнью (что и мне прибавляло уверенности). Когда я приблизился к линии осмотра его собеседниками, он сказал, лениво растягивая слова:

– Малыш, прогуляйся до перекладины, а я пока переговорю.

Это означало необходимость показать себя – как я и предполагал…

Так… иду к снаряду. Во рту пересохло, и ступни почему-то не гнулись при ходьбе. Не буду стараться выдать что-то запредельное – исполню чётко в рамках своих возможностей – в конце концов, он уже знает кого берёт.

Скинул рубашку, зачерпнул в ладони талька… Перекладина была высокой, но я без труда подтянулся по опоре и схватился за гибкий стержень. Почувствовав себя в родной стихии экзамена, я успокоился и гладко выполнил для зрителей несколько больших оборотов, подъём со стойкой и поворотом, перелёт с махом назад и завершил это дело соскоком ласточкой. Последнее, кстати, является личным моим достижением – есть чем похвалиться.

Давно исхудавшая во мне гордость даже приподняла повисший нос. Мичлав продолжал о чём-то говорить, как будто бы даже на меня не глядя, но я начал понимать мотивы его поведения. И в этот момент первый раз ощутил сопричастность. Он не смотрел, якобы будучи полностью уверенным в своём будущем ученике. А вот два охотника мрачно, с неодобрением, косились на меня из-за мускулистых плеч.

– …Ты это ему, что ли, демонстрируешь?.. – донеслось до уха, пока я с нарочитой неспешностью натягивал рубашку обратно.

И вновь ничего не разобрать…

– …ну а ты за меня не переживай! – со смехом завершил неизвестный мне разговор Мичлав. – Малыш, идём!

Я догнал его широкий шаг через зал и, проверив расстояние до парочки, оставшейся за спиной, тихонько спросил:

– Ну как?

– Вполне.

Пришлось удовлетвориться таким ответом.

Во всём огромном зале никого больше не наблюдалось. Невероятное количество тренировочной техники простаивало без толку. Хотя почему меня это так печалит? Вполне хватает взглядов тех двоих – кажется, они крайне недовольны моим появлением. А если б тут были все охотники?

На один дурацкий миг мне привиделся масштабный суд чести над Мичлавом, предавшим идеалы одиноких героев… Нет, он бы отбился. Наверное, и меня бы отбил.

Ну и бред же в моей голове! Подумал бы лучше, что ждёт теперь? Куда мы идём?

Оказалось, в тир. Он находился за дверями в противоположном конце тренировочного зала, и размеры его соответствовали пропорциям всего здания Ассоциации. Здесь всё измерялось полусотнями метров!

Раскрыв рот, я оглядывал помещение, пока Мичлав садился за пульт управления мишенями. Зажегся далёкий, но яркий верхний свет – имитация солнечного дня крайне реалистичная. Двое охотников молча зашли вслед за нами. Я осторожно взглянул на них – скрестив мощные руки, они в упор разглядывали меня, не вспоминая об этикете. Агрессивные позы говорили о неприятии ситуации…

Я посмотрел на Мичлава – а тот, оказывается, уже стоял рядом.

– Давай-ка, братец – без нервов, – подмигнул мужчина.

Я взял протянутые мне наушники и пистолет.

Такого в руках в своей школе я не держал… «Церебера 21» – значилось на рукояти. Цифра говорила о калибре, внешний вид о высокой цене, а лёгкость, с которой он лежал в моей ладони, несмотря на габариты – о долгой и муторной работе тех людей, которые сейчас совещались на одном из этажей Ассоциации.

Но отвлекаться не стоило – я поскорее нацепил наушники, взялся за рукоять поудобнее, встал в стойку. Широкое, искусственно затенённое стрельбище имело дугообразную, панорамную, форму – значит, мишень может выскочить откуда угодно…

Но первая появилась прямо передо мной на расстоянии метров семи. Секунду я помедлил, прицеливаясь, и нажал на мягкий, как масло, спусковой крючок. Звук выстрела поглотился, не дойдя до моих ушей. Либо он был очень тих, либо наушники очень качественные.

А тем временем мишень оказалась пробита почти у центра. Ага, я молодец! Хотел оценить реакцию зрителей, но не успел – дырявая мишень пропала, зато у отметки в десять метров возникла другая. Целился на этот раз уверенней. И опять почти в центр!

Сердце испуганно заколотилось – от мысли, что мог бы и не попасть, ведь торопился, желая продемонстрировать скорость. Но зачем нервничать, это всего лишь очередной экзамен…

Следующая цель возникла совсем в тени и почти у края дуги – кажется, лишнее возбуждение помогло мне заметить движение сбоку стрельбища, и отреагировал я без опозданий. Правда, попал в «молоко». Но… попал же!

Свет внезапно притух, тени стали не такими резкими – имитировался пасмурный день. Чёрные круги возникали тут и там по всей дуге в сто восемьдесят градусов – то в теньке, то на свету, то дальше, то ближе. Но я-то был уже готов! И показал неплохую меткость. Не промахнулся ни разу, если не считать того «молока».

После семи-восьми удачных выстрелов, последовало новое понижение света, и я теперь целился в сумерках. Боже, я был горд собой – и тут не промазал.

Двое охотников смотрели теперь ещё более неприязненно. Будто зрачки хищников, следящих за тобой из кустов, поблёскивали их глаза в полутьме. Но рядом был Мичлав.

– Отлично, малыш, пойдём дальше прогуляемся!

Автоматика стрельбища зажужжала, меняя разбитые мишени, сбрасывая световую программу, а мы с моим наставником спокойно миновали хмурых свидетелей на пути к выходу.

Этаж психофизиологии снова был пуст и бесшумен. Яркое ощущение одиночества не покидало меня, хоть я прекрасно знал, что за дверями находится куча народа, которую просто не слышно.

– Ну, парень, теперь другая ступень, – процедил Мичлав сквозь оскал.

Я обернулся и увидел тех двоих, наблюдающих за нами от дверей зала. Честное слово, это даже неприлично – так явно показывать своё неодобрение!

– Почему они так смотрят? – спросил тихонько.

– Так всегда смотрят на тех, кто впереди – привыкай.

– А какая теперь ступень?

– Идём к главному.

– Он будет проводить собеседование?

– Да нет, говорить буду я один, – мужчина поморщился. – А ты будешь сидеть с видом умного человека – как вас учат. Ясно?

– Ясно…

В очередной раз Мичлав едва ли не дословно проговорил мои собственные мысли. Ведь сидеть с образованным видом – мой стандартный приём во внештатной ситуации…

Лифт отвёз нас на двадцать четвёртый этаж.

Если до этого момента что-то и казалось тишиной, то нынешний звуковой вакуум меня попросту дезориентировал. Напольное покрытие поглощало любой звук – широкий холл, открывшийся из-за дверей лифта, был наполнен густой неподвижной тишиной… Высокое панорамное окно демонстрировало прекрасный вид на перемешанный с богатой зеленью город. Влево от холла уходил тёмный коридорчик со светом в конце – но путь туда перегораживала дугой наклонившаяся к полу пальма в самоувлажняющемся горшке. Мы же пошли вправо – в такой же коридорчик, где нас встретила незаметная в полумраке дверь. Мичлав открыл её без звонка. Я испугался такой невежливости, но покорно последовал за своим будущим наставником. Кто знает, какие у них тут порядки…

Когда мы вошли, тишина точно так же ничем не нарушилась, будто в помещении никого не было. Плотно задёрнутые занавеси на окнах тоже на это намекали. Но выглянув из-за мичлавской спины, я на месте был пойман под прицел взгляда хозяина кабинета, который всё же тут присутствовал. Даже колени подогнулись, словно меня больно и неожиданно ткнули палкой под рёбра. Едва ли не вздрогнув в первый момент, уже во второй я взял себя в руки и вежливо поклонился.

Человек, сидящий за обширным рабочим столом с занесённым над планшетом стилусом, посмотрел на Мичлава. Это был коренастый мужчина, седой, с коричневой, будто пропечённой, кожей, одетый в обычную чёрную рубашку с закатанными рукавами. Мощные округлые плечи уже просели под тяжестью если не лет, то выполненной за них работы. Лицо чётко прямоугольной формы, гладко выбритое, нос с признаками давнего слома, скулы немного разные, левой брови почти что нет.

– Вот, – коротко сказал Мичлав, махнув на меня рукой. И без приглашения занял один из стульев рядом с серповидным столом начальника.

Тот вновь перевёл на меня бесцветные глаза. Мой провожатый последовал его примеру. А я стоял как манекен перед ними. Прошла пара минут. Сесть мне не предлагали, вообще признаками моей разумности не интересовались. Холодный, как у старого хищника, взгляд Главы Ассоциации квазиантропной охоты обследовал меня будто без особого интереса, но так методично, что хотелось с воплем убежать. Меня словно делили на мясопродукты… Но выучка стержнем выпрямила спину.

Мичлав едва заметно подмигнул. Едва войдя сюда, он мигом сбросил все свои повадки. Они лишь немного проявлялись в почти расслабленной позе и немного самодовольной улыбке. Шум его энергетики куда-то привычно спрятался. Без лишних слов он просто показал меня и ждал оценки.

Кстати говоря, его немногословность имела объяснение – напротив рабочего стола Главы вся широкая стена украшалась мониторами, транслирующими изображение с десятков камер по всему зданию. Я успел заметить это когда вошёл, а теперь не имел возможности обернуться – но мне сразу стало ясно, зачем мы ошивались в тренировочном зале и тире. М-да, стучаться тут не нужно, и так видно кто в каком углу дышит…

Нервы стали уже основательно чесаться, когда ситуация наконец переломилась. Глава, мрачнея, отбросил стилус на бумажное месиво перед собой, и Мичлав тут же оживился.

– Сами знаете, зачем я пришёл.

Не отвечая, Глава откинулся на спинку кресла и стал разглядывать творящееся на мониторах. Картинка выглядела, будто я случайно вторгся в разговор, длящийся без меня уже несколько часов. Будто прошла череда тяжёлых споров, всё уже сказано, осталось только немного подумать и…

– Я настроен серьёзно, – добавил Мичлав.

Помолчав, Глава спросил голосом низким и глухим:

– Какие у него показатели?

Охотник (видимо, всё хорошо зная в этом кабинете) выудил из-под кипы бумаг, валяющихся на столе, розовую папку с синей печатью и протянул её начальнику. Это была копия моего паспорта… Глава без особых эмоций просмотрел главную страницу. Я сам своего паспорта никогда не видел – кроме короткой выдержки с общими характеристиками, это скрытая от субъекта информация – скрытая ради адекватного восприятия своей личности.

– И чем ты думаешь ему помочь? – так же, как стилус, откинув мои данные в сторону, вопросил Глава.

И снова в упор прижал меня взглядом. М-да, это, пожалуй, у них у всех общая привычка…

– Своей подготовкой в области механики, биологии и медицины, – начал я, в темпе припоминая качества, которыми Мичлав нахваливал меня при первой встрече, – но прежде всего способностью и готовностью обучаться в любых условиях, а также желанием находить нестандартные решения ко всякой проблеме.

Наниматель с ухмылкой кивнул в мою сторону, но Глава оказался не так доволен.

– В любых условиях? И что нужно делать, когда вокруг тебя пятёрка квазиантропов, но ты без оружия?

Э-э-э…

– Ну? Предлагай.

– Красиво попрощаться с жизнью! Но в качестве превентивных мер я предложу не расставаться с оружием.

– О! – Мичлав хлопнул себя по колену. – Он уже половину знает!

Глава даже не моргнул и не перевёл взгляда. Но я старался сохранять невозмутимость, хотя позвоночник трещал от стрессовой ситуации.

– Что сказали его родители?

– Всё уже улажено. И в школе тоже. За вами последнее слово.

Судя по лицу Главы, факт всеобщей осведомлённости не то что не загонял его в угол, но и не колыхал воздух вообще.

– Выйди, Гер, – сказал он, – мы с ним поговорим без твоего участия.

Примирительно подняв ладони, охотник без дополнительных комментариев оставил нас, по пути задев меня локтем – в знак участия.

– Садись, Алисар.

Я выполнил приказ. Невольно отметил дорогую мебель, выполненную в одном из докатаклизмовых стилей – имитация дорогого тогда дерева и расшитой ткани.

Молчаливая, похожая на камень, мрачность Главы не внушала надежд на благополучный исход. Он смотрел на меня без какого-либо сомнения – он хладнокровно что-то рассчитывал в старой охотничьей голове. Я уже перестал ощущать себя живой личностью – скорее неким предметом, к которому вряд ли применимы правила вежливости.

– Почему ты хочешь стать охотником? – проговорил он без особого интереса, подперев квадратный подбородок увесистым кулаком.

Раз, два, три – поехали!..

– Для меня поездка с господином Мичлавом это прекрасный шанс рассмотреть одну из наиболее интересных профессий нашего времени. Набор моих личностных качеств предполагает довольно широкий выбор, однако квазиантропная охота – особенно интересный для меня вариант, так как сочетает в себе…

– Ты ещё ничего не хочешь, – как булыжник, упавший на ногу, перебил мои старания голос Главы. – Так… Сколько ты знаешь Мичлава?

Вот ерунда, ведь…

– Говори, Алисар.

– Один д-день…

Мужчина хмыкнул уголком рта, не меняясь при этом ни в какой другой черте.

Я почувствовал себя круглейшим идиотом. Который принял такое огромное решение за пять минут и теперь припёрся к серьёзным людям со своими загаженными мозгами!

Против воли и выучки, я всё-таки опустил взгляд. Глава удовлетворённо кивнул своей догадке. И не торопился продолжать разговор.

М-да… Похоже, что моя охотничья карьера была коротенькой…

– Видишь вот этих парней?

Робко посмотрел вслед жилистой руке Главы – на стене за его спиной, незаметные в полумраке опущенных штор, в несколько рядов висели некие документы. Можно было различить цвета и эмблемы огромного количества местностей и организаций – кажется, это нечто вроде грамот или сертификатов о признании. А ещё там была большая фотография – на ней две дюжины людей – лиц и прочих подробностей не видно.

– Это первый состав специалистов, шестьдесят пять лет назад, – говорил Глава тоном спокойным и подавляющим моё сознание. – Пятнадцать из них погибли. Остальные все калеки. Один я – здесь.

Я сглотнул, подсчитывая в уме процентное соотношение и вероятность…

– Ты об этом знаешь?

– Й-а знаю о рисках, связанных с данной профессией… – проговорил заторможено.

Исследуя моё онемевшее лицо, Глава задумчиво повертел в грубых пальцах тонкий стилус.

– Знаешь. Почему охотник всегда работает один – тоже знаешь?

– Нет, господин Глава…

– Потому что по дури калечится один, а по закону отвечает живой. Ясно?

– Да…

– И, если Мичлав тебе промыл мозги, это не означает, что ты потянешь.

– Я понимаю…

– Раз понимаешь, то можешь и решить. А если передумаешь до прибытия на точку – никто в Ассоциации плакать не будет. Ясно?

– Ясно, господин Глава.

Беседа была окончена. Мне чётко указали моё место.

Глава 4

– Время 5:30! Прошу вас проснуться! Прошу вас проснуться! Время 5:30!

Я резко открыл глаза и уставился в потолок. Косой луч света прорезал белую поверхность. Всё было прежним – аналогичную картину я видел каждое утро, но сегодня (впервые за тринадцать лет) меня не ждёт поход в школу.

Сюда уже наверняка едет Мичлав, а наставник Демен уже получил документ, отзывающий меня с занятий на вчерашний день, сегодняшний, а заодно и на завтра. Сейчас Мичлав явится, и начнётся восхождение на третью ступень моего превращения в охотника.

Вчера все полтора часа обратной дороги он повествовал мне о предстоящей подготовке. Слова Главы (мой пересказ ограничился только финальной фразой) вызвали у него смех человека, ожидавшего их на сто десять процентов. Он пожал мне руку и поздравил нас обоих с первой совместной победой. Я с сомнением заметил, что Глава абсолютно точно не одобряет наших действий. «Главное, он им не препятствует, а до его мнения мы ещё доберёмся», – успокоил мой… ну разве что пока не официальный наставник.

– Леока, ты почему ещё не встал? – донеслось из динамиков. – Господин Мичлав приедет, а ты ещё валяешься! Спускайся!

– Отвечаю… – вздохнув, промямлил я.

Раздался сигнальный щелчок – включился микрофон.

– …Мне всё равно есть нельзя.

– И тем не менее – иди сюда!

Родители меня уже пугали! Их не смущало ничего – и это было неестественно и даже страшно. Они не беспокоились, куда я запропастился вчера. Они лишь радушно улыбнулись Мичлаву, когда он доставил меня к двери уже в глубоких сумерках. Они… они так скоро на всё согласились, без каких-либо вопросов… Как именно Мичлаву это удалось – я не понимаю!

Вот и на кухне меня встречают две пары оживлённых глаз. Мама с папой обернулись так резво и с таким интересом – я даже остановился на пороге.

– Иди скорей! – поторопила мама, ёрзая на стуле.

Вместо завтрака меня ждала чашка тёплой воды (предстояло полное медобследование, сдача анализов, поэтому есть воспрещалось) – вооружась ею, я с опасочкой приземлился в круг семьи.

Отец смотрел с гордостью, мать – с восторгом. Не знаю, что у них сидело в головах – может, как я сверкаю знаниями и умениями на собеседованиях? Или же в пух и прах поражаю всех своей гениальностью без всяких бесед? Я же скромно подтяну трусы и постараюсь забыть уничижающие взгляды юноши за стойкой, охотников в тренировочном зале, Главы Ассоциации в его кабинете.

– Расскажи поподробнее! – мама нетерпеливо замахала руками, словно хотела влепить мне по подбородку и заставить поднять нос выше.

– Да что рассказывать…

– О своём триумфе, – с иронией уточнил отец.

Но понимая, что от меня толка не добьёшься, он сразу же заглянул в газету.

– Как там всё было, что ты видел, о чём тебя спрашивали! – мама уточнила запрос.

– Ну… нормально… – с трудом глотая воду, мычал я. – Показал перекладину, пострелял…

– Стрелял уже! – умилилась родительница.

– Я и в школе стреляю…

– В школе предполагается, что ты об этом забудешь, – хмыкнул папа. – А здесь – это демонстрация важного навыка.

«Знания», «навыки», «склонности», «требования», «спрос», «предложения» – трясёт от этих слов!

– Ну вот я и продемонстрировал…

– Успешно?

– Ну вроде…

– Да из тебя и слова не вытянешь! – обижено воскликнула мама. – Господин Мичлав сказал, что ты очень хорошо себя проявил! Не удивляйся, мы его немножко задержали, когда ты пошёл к себе. И расспросили.

Она многозначительно покивала.

– Вы знаете, – не выдержал я, – они там все против моего появления.

– С чего ты взял, дорогой мой?!

– Да по их реакции! Плюс сам Глава Ассоциации выглядел… ну очень неодобряюще! Он сказал, что все мои характеристики ещё не значат, что я справлюсь, что шестьдесят пять лет назад всех охотников перекалечило и переубивало, и что по мне никто плакать не будет, если я решу не ехать!

Вывалив всё это, я с надеждой всмотрелся в лица родителей. Мама огорчённо и растерянно обернулась на папу – тот нахмурился.

– И что, ты боишься не справиться? – спросил он с ноткой требовательности в голосе.

– Не знаю… По идее, я там буду не один, а с Мичлавом…

– Тогда, может, ты боишься, что недостаточно хорошо будешь у него учиться, и тебя перекалечат и переубивают?

– Нет, я не идиот, конечно – никуда не собираюсь лезть…

– Так тебя волнует, что кто-то не будет по тебе плакать? Тебе нужно, чтобы везде, где тебя нет, все проливали бы слёзы?

Едкость, с которой это было произнесено, иглой впилась в мою гордость.

– Нет, я и не думал!..

– Хм, кажется, господин Мичлав составил им серьёзную конкуренцию. А у них легко получилось надавить тебе на психику.

– Ничего они мне не надавили! – вспыхнул краской.

– Раз ты не выдерживаешь даже такого – вряд ли тебе стоит с этим связываться.

– Я не сказал, что чего-то не выдержал! К тому же все решения уже приняты!

– Ладно, тебе лучше знать, – и отец склонился над газетой.

Мама с умилением вздохнула над нами обоими. Я же, проглотив остатки воды, попёрся к себе самым решительным шагом.

– Посиди ещё, ребёнок! – попросила мама, явно разочарованная отсутствием рассказов о моём вчерашнем дне.

– Мне надо хотя бы одеться! – проорал я уже на лестнице.

А-а-а, как же я зол!! Меня просто бесит!.. Чёртова одежда бесит – расшвыряю её по комнате! И вот это самое ещё!.. Что же именно?.. Что-то ведь адски меня злит…

Раскалённое железо тщеславия окунулось в ледяную воду разума.

Так. Кажется, на меня давят не только будущие коллеги.

Чувствуя накатывающее бессилие, я упал на кровать. Да что же это такое? Мне хотелось спросить у отца совета, а он просто применил ко мне один из своих мотивационных методов, которыми пинает подчинённых на пути к целям… Почему со мной нельзя поговорить по-человечески, почему я должен быть машиной для достижения результатов?

Скорей бы уже приехал Мичлав…

Поймав себя на этой мысли, я понял, что мне хотелось бы опять влиться в поток его устойчиво приподнятого настроения и грубоватых шуточек. Гипертимия Мичлава выглядит гораздо приятнее управленческих привычек отца…

Поэтому звонок в дверь обрадовал меня. Даже несмотря на все сомнения, связанные с правильностью принятого решения.

До отъезда в рейд ещё целых три недели. За это время я постараюсь всё разъяснить для себя как можно подробнее – и про предстоящую работу, и про личность работодателя. И если что – сам Глава Ассоциации дал мне разрешение отказаться.

Имея в голове эти мысли, на передовую я вышел со сдвинутыми бровями, настроенный серьёзно.

Трио взрослых встретило моё появление внезапным молчанием. Будто они разговаривали о чём-то, чего мне слушать не надо. Нет-нет, это мне только кажется, хватит психовать.

– А вот и ты, братец, – Мичлав шагнул мимо родителей и, схватив мою протянутую руку, тут же перехватил её за плечо, – иди сюда, я с тобой уже сроднился. Я уже почти сроднился с вашим сыном, господа!

Мама смущённо поправила локон причёски и пожала плечиком.

– Он у нас ещё не сын.

– Но это вполне вероятно, – отец смотрел на меня как на дело рук своих.

– Так вы действительно хотите, чтобы я стал мужчиной? – я немного удивился.

– Как решишь ты! Мы не будем насиловать твою волю!

– Это буду делать я, парень, – заверил охотник, заглядывая себе под крыло, где я попросту терялся в его габаритах. – Ну что, чёрт возьми? Мы отчаливаем, остальным желаю удачно взорвать рабочие места! Парня верну вечером – истрёпанным до последней кишки, но целым.

Я с надеждой выглянул из-под его локтя – но родители ничуть не обиделись и даже не возмутились таким грубым и бесцеремонным словцам! Они, стоя в обнимочку, помахали нам с порога, а я опять, как вчера в школе, почувствовал себя угоняемым невольником. Как он это делает?! Весь боевой настрой вмиг улетучился, и я вновь испугался…

Солнце разгоняло румянец по молочному небу, ручка двери была холодной и мокрой от утреннего конденсата. Позавидовав окружающей тишине и спокойствию в домах соседей, я залез в машину, в уже разогретый запах антикора. Мичлав, бодрый и крепкий, как вымытое радиоактивное яблоко, бухнулся рядом, тут же стянул куртку, обнажая здоровые плечи.

– Ну что, готов? – вопросил он.

И сразу немного озадачился.

– Ты чего, малыш?

Я уклончиво помотал головой.

– Выкладывай давай, – отвлёкшись, чтобы завести мотор и нажать на газ, охотник опять покосился на меня.

Кажется, он действительно хотел бы знать… В отличие от обоих моих родителей. И заметил, что что-то не так даже сквозь мою стандартную заученную мину.

– Что, сомнения появились?

Я мялся – отвечать фразами вежливости не хотелось.

– Разговор со Стариком не пошёл на пользу? – тут он имел в виду Главу Ассоциации.

– Вовсе нет, разговор как разговор!..

– То-то ты мне говорить про него не хочешь, – Мичлав хмыкнул, глядя на дорогу. – Ну ладно, вообще-то я знаю, что он тебе напихал в башку. Ну, так а что другое, если не этот разговор?

– Просто… Естественный переход от воодушевления к сомнению, наверное…

– Ах, во-от как. Парень, знаешь, кто обрыдается, если ты вдруг передумаешь? Я! Видишь, от твоего вида уже не по себе. Не дай мне опозориться, а?

Я невольно улыбнулся. Мичлав, будто ждал, обнажил все тридцать три зуба.

– Едем, малыш?

– Едем-едем…

– Отли-ично.

Машина вырулила на знакомый путь – в широкий, отлаженный автомобильный поток, не уменьшающийся даже в прохладном свете розового шестичасового солнца.

– В школе, кстати, всё улажено, – вспомнил Мичлав данный нюанс, – можешь не беспокоиться. А наставник твой, знаешь ли… суров…

Он качнул головой, и недобро дёрнулся желвак под чёрной щетиной.

– Наставник Демен? – изумился я до глубины души.

– Демен.

Недоброта, помстившаяся мне в первые секунды, тут же исчезла. Охотник расслабленно смотрел в застланный ковром из автомобилей горизонт. Покинув жилой район, можно было более не волноваться об управлении машиной – все двигались с постоянной, максимально допустимой скоростью, и никто не стремился прибавить газа. Время от времени основная линия теряла какое-то количество участников – когда мимо проносился очередной район. Оттуда же к ней присоединялась новая партия колёс. Бесконечная Артерия работала гладко и красиво.

– Нет, – посомневавшись, сказал я, – Демен очень лояльный человек. И прекрасный преподаватель!

– Хм. Да он, похоже, ревнует, парень!

– Да?..

– Само собой! – эта мысль развеселила Мичлава. – Теперь-то у тебя другой наставник. Хороших учеников не слишком хочется терять, а?

– Господин Мичлав, ну вы…

– Просто Мичлав! Не забывай, малыш.

– Простите, да – Мичлав. Вы уж очень меня захваливаете.

– А тебе и приятно, – он хмыкнул. – Ну ладно! Не смущайся. Это я не просто так распаляюсь.

Не просто так? А зачем?

– Тебе сейчас предстоит полнейшее медобследование, братец. Покруче чем ты когда-либо проходил в своей жизни – ни одного угла внутри не останется для себя! Наизнанку вывернут! Вот и хочется тебя, беднягу… ну, приободрить перед казнью, что ли.

Я невольно поёжился. Но от такого благого намерения почувствовал даже признательность. Уж в чём я реально сейчас нуждался, так это в ободрении.

– Давай отвлечёмся, малыш, – не глядя саданув мне по плечу (видимо, у него это стандартный жест, придётся привыкать), он с неизменной улыбкой устроился в кресле поудобнее, будто и не вёл машину на трассовой скорости: – Поговорим о том, что тебя ждёт дальше!

А, вот это точно! Да, мне это нужно знать. Я приготовился слушать.

– Во-первых – об Ассоциации – чтобы ты имел представление. Уже наверняка понял, что охотников там, по сравнению с прочим барахлом, меньшинство. Их всего несколько, тридцать один человек. А остальные это те, кто на них (ну, на нас) работает – учёные, техники, медики, инженера́. Раз уж мы едем по врачам, с них и начнём. Здоровье охотников – то, за чем Ассоциация следит в первую голову. Потому что это означает качественно выполненную работу. Слежка состоит из трёх пунктов – тренировка, поддержка и предупреждение, лечение и реабилитация. По тренировке – ну это ты краем глаза видел – залы, бассейны, тренеры-медики, медики-разработчики (которые рожают великие идеи на совещаниях – это ты тоже видел). Все они занимаются и вторым пунктом – поддержкой. Открой-ка бардачок… вон бутылка лежит, ага. Кстати, изобретение наших голов – универсальный питательный раствор, для затяжных рейдов.

– Зачем же вы его сейчас пьёте? Это не очень полезно с точки зрения пищеварительной ферментации…

– Из-за этой самой ферментации – чтобы приучить к нему желудок перед заездом. Обследуешься – тоже начнёшь. Давай выпей! А, тебе ж нельзя. Тогда на, запихни обратно. Пошли дальше! По-хорошему, с нуля в охоту никто не приходит. Этот рисковый парень должен доказать Ассоциации, что сшит крепко и в него можно вкладываться – а для этого уже нужно быть в хорошей форме. Так что персонал совершенствует уже имеющееся, а не лепит нового человека. Каким образом – питание, прежде всего. Куча схем на все случаи жизни. Потом уход за телом: массаж, сауны, медикаменты, даже специальная одежда. Ну и любимое – периодические медосмотры. На каждого заведено здоровое дело, где ты расписан по косточкам. Ни одной родинки там не пропущено – общее физическое состояние, личные особенности, риски, истории всех чихов и промоченных ног. Риски отслеживаются особо.

– Какие риски?

– Ну, допустим, старая или новая травма. Дефект какой-нибудь, отклонение. Там, где у тебя тонко. Допустим, толстеешь быстро – за этим следят отдельно, создают оптимальную диету. У тебя точно один риск будет.

– Какой? – насторожился я.

– Детерминация! Ты ж ещё мелкий. Это был второй пункт? Теперь третий – лечение, реабилитация. После рейдов спецы частенько приезжают переломанные. Иногда и покалеченные. И всегда с истощением и перенапряжением. С восстановлением в общем есть нюанс (и это говорит о мно-огом) – Ассоциация заботится о возвращении здоровья, но не о возвращении в строй. Её задача – выполнить свой долг перед сотрудником – вылечился и гуляй. Если человек силён – вернётся. Захочет – будет. Ещё очень показательно то, что реабилитацию оплачивает район, где проводился рейд. Они закатывают охотнику минимум трёхнедельный отпуск в лучшем санатории – это вроде как традиция и правило. Ассоциация, конечно, участвует, но… больше внимания уделяет товарной форме до рейда, чем восстановлению после. На этом этапе человек, вроде того, испытывается на прочность, что ли.