Елена Пикур
Иллюзия выбора
Соня сидела на подоконнике и смотрела сквозь пелену дождя на улицу. Она чувствовала себя бабочкой, обреченной на погибель. Лето давно закончилось, а холодная дождливая осень несла смерть всем жизнерадостным и теплолюбивым насекомым. По мокрым дорожкам иногда пробегали прохожие, спеша в тепло и уют своих квартир. И вдруг Соня увидела человека. Он стоял под дождем, не боясь промокнуть, и даже, казалось, желал этого. Что-то в его фигуре, в его позе взволновало девушку. Не пытаясь разобраться в своих чувствах, Соня быстро накинула на плечи плащ и поспешила на улицу.
Он смотрел куда-то вдаль и даже не заметил, что его уединение нарушено. Соня легонько тронула его за плечо.
– Вам плохо? – спросила она. Мужчина безразлично взглянул на нее и отвернулся.
– Я могу вам помочь? Вы совсем промокли.
Она не знала, почему делает все это, как будто ее толкала какая-то неведомая сила.
– Вы знаете, что значит быть призраком? – неожиданно спросил он.
«Призраком? Почему вдруг призраком?» – Пронеслось у нее в голове. Хотя, в такую погоду пожалуй призраки чувствуют себя уютнее насекомых, и тем более, трепетных бабочек. Она хотела попытаться превратить все в шутку, сказав, что после чая с медом призраки превращаются снова в людей, но взгляд незнакомца был таким трагичным, что она только пролепетала:
– А может вам зонтик? Может чай в термосе?
Он молча достал из кармана куртки зонт и протянул ей. По его волосам струилась вода и было непонятно волнистые они или гладкие, и какого цвета. Раскрыть протянутый зонт над ним не представлялось возможным. Он был значительно выше. И слова все казались не те и замирали невысказанными. Зачем она вышла? Чем может помочь ему? Но и уйти она не решалась.
– Сколько, по-вашему, мне лет? – спросил он. Она взглянула на него и поняла, что определить совершенно не в состоянии. Двадцать пять, сорок восемь, шестьдесят два? Любой мог подойти ему. Но чтобы не обидеть, она сказала:
– Пожалуй, тридцать. Вы с дороги? У вас усталый вид.
– Ну, вот. Соглашусь принять это за основу. А что в дороге, это уж точно. Долго в пути. Даже не знаю сколько.
Он отвернулся и замолчал. Она не уходила и не открывала зонт. Ветром сорвало капюшон плаща, она тихонечко поправила его, но мужчина заметил этот жест, взял ее за локоть и переставил под стоявшие на улице зонтики-грибочки. Он вдруг показался ей невысоким, ссутулившимся и почти лысым. Она тряхнула головой. Высокий, спортивный.
– Я совсем вас не знаю… Более того, удивляюсь сама себе, но было бы глупо оставаться вот так под холодным дождем. Я живу здесь рядом, может быть, вы захотите зайти ко мне? – робко пролепетала Соня, не осознавая смысла сказанного.
– Да, безусловно, вы правы! – уверенно сказал мужчина и, ловко схватив девушку за руку, торопливо направился к ее дому. «Что я наделала? – Пронеслось в ее голове. – Зачем я пригласила его? Он такой странный! Может быть сумасшедший?» Она попыталась остановиться, что-то сказать, но у нее ничего не получилось, словно все ее тело сковала какая-то невидимая сила. Реальность вдруг исчезла, и Соне показалось, что она находится в самом центре какой-то ужасной пугающей паутины. Все ее попытки вырваться, приводили лишь к тому, что она еще больше запутывалась в липкой противной сети. И вдруг она заметила, что огромная темная тень стала надвигаться на нее. Соня вспомнила, что совсем недавно ощущала себя маленькой бабочкой, и вот теперь эта бабочка попала в беду, и единственным правильным решением было затаиться и ждать. Так она и сделала. И в этот момент девушка словно очнулась. Она с удивлением увидела, что сидит у себя дома, в своем любимом кресле, а незнакомец тревожно всматривается в ее лицо. Она с ужасом отшатнулась от него.
– Ну, вот, теперь все в порядке! – спокойно сказал он, протягивая ей кружку ароматного чая.
– Кто вы? – с трудом разлепив пересохшие губы, спросила Соня.
– Я странник.
– Что вы здесь делаете?
– Спасаю вас.
– Но ведь это вы мокли под дождем! Как вы здесь оказались? Я ничего не помню, – растерянно произнесла девушка.
– Вы ведь сами пригласили меня. Помните? – спросил он, заглядывая Соне в глаза.
– Но вы как будто знали, где я живу. Нет, определенно, мне все это не нравится. Я прошу вас, уйдите!
– Если я уйду, вас будет мучить вопрос: кто я? Лучше уж я останусь, – ответил он и весело подмигнул ей.
– Но я боюсь вас! – воскликнула девушка.
– О, это мы сейчас исправим, – сказал он и неожиданно схватил Соню за руку.
В тот же миг все поплыло перед ее глазами. Она увидела большой светящийся шар, он медленно приближался, переливаясь всеми цветами радуги. Свет, исходящий от него, был таким теплым и приятным, что Соне захотелось к нему прикоснуться и, как только она протянула руку, сразу же оказалась внутри шара. Ей было уютно и спокойно. Открыв глаза, девушка обнаружила, что странный мужчина держит ее в своих объятиях. Она отстранилась.
– Теперь вам ничего не грозит, – улыбнувшись, сказал он.
– Как вас зовут? – спросила Соня. Она больше не боялась незнакомца.
– Максим, – ответил он.
– А я Соня! – представилась девушка и протянула руку. Мужчина пожал ее и снова улыбнулся.
– Можно я у тебя сегодня останусь? – спросил он.
– Я не знаю, правильно ли это будет…, – начала было робко Соня, но Максим ее перебил:
– Послушай свое сердце.
А сердце предательски кричало: «Да! Да! Пусть он остается!» Девушка нерешительно пожала плечами.
– Ну, замечательно! Уже поздно, а завтра мы что-нибудь придумаем, – подытожил мужчина. Соня встала и обреченно побрела в спальню, стелить ему постель. Когда Максим улегся спать, Соня снова забралась на подоконник и уставилась в окно. Дождь все так же стучал в стекло. Долговязые фонари тоскливо поблескивали в сгустившихся сумерках.
«Что со мной происходит? – Думала Соня. – Я привела в дом совершенно незнакомого человека и к тому же оставила его ночевать. Это немыслимо! Все так странно, что даже не поддается анализу. Лучше лечь спать».
Сон долго не шел, девушка ворочалась, несколько раз ходила на кухню пить чай, а Максим, между тем, спокойно спал. Наконец, ближе к утру, Соне все-таки удалось заснуть.
Проснувшись, Соня посмотрела на часы – половина двенадцатого. Она быстро подскочила и направилась в спальню, стараясь при этом не шуметь. Постель была аккуратно сложена в стопочку. Максима не было. Девушка обошла всю квартиру, заглянула в ванную, в туалет. Никого! Она огляделась, все вещи были на месте. Весь день прошел в каком-то томительном ожидании. Соня прислушивалась к каждому шороху в подъезде, ей казалось, что вот-вот раздастся звонок в дверь и на пороге появится Максим. Но время шло, а звонка не раздавалось. К вечеру девушка поняла, что ждет напрасно. Она забралась на свой любимый подоконник и увидела…Максима. Он стоял на том же месте, что и вчера. Соня быстро оделась и выбежала на улицу.
– Максим! – позвала она. Но мужчина, казалось, ее не слышал. Тогда девушка подошла ближе и заглянула ему в лицо. – Что с тобой?
Он грустно посмотрел на нее своими бездонными синими глазами.
– Что?
– Ты помнишь меня? – спросила Соня.
– Конечно, – ответил он.
– Ты кого-то ждешь?
– Да. Но сегодня они опять не придут. «Пойдем к тебе», —сказал он и устало зашагал к дому. Соня поплелась следом. Оказавшись в квартире, Максим повеселел и уже не выглядел тем потерянным человеком без возраста, что на улице.
– Послушай, я не могу оставить тебя здесь. Я совсем тебя не знаю, – начала сбивчиво Соня.
– Не знаешь? Неужели? Ты, как и они думаешь, что все знание заключается в имени, фамилии, адресе, биографии? – возбужденно спросил он.
– Кто они? О ком ты говоришь?
– А, не важно! – отмахнулся Максим и отвернулся.
– Ну, ты пойми, так уж устроена жизнь, что каждый человек имеет свою биографию…
– А если нет, то он уже и не человек?
– Послушай, Макс, если тебе есть, что рассказать, я внимательно тебя выслушаю.
– Как же! Вы все так говорите! А что потом? Ладно, я уйду, – сказал мужчина, поднимаясь из-за стола и отодвигая кружку с чаем.
– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил! Просто, пойми меня! – воскликнула Соня и схватила его за рукав.
– Я тебя очень хорошо понимаю. Помнишь, когда ты, будучи маленькой девочкой, сидела за диваном и плакала? Тебе тогда казалось, что мир так несправедлив к тебе. Ты хотела скорее вырасти, чтобы уже никто не мог тебя обидеть.
Соня вспомнила, что тогда она разбила вазу. Совершенно случайно. Она просто хотела посмотреть, что находится внутри, а ваза оказалась слишком тяжелой, упала на пол и разлетелась на малюсенькие осколочки. Соню тогда сильно ругали, а она плакала, предлагала склеить эту злополучную вазу и никак не могла понять, как какая-то стекляшка может быть маме дороже, чем собственная дочь.
– Откуда ты знаешь? – растерянно спросила она.
– А разве не я успокоил тебя? Помнишь, какие слова я шептал тебе на ушко, какие пел чудесные колыбельные песни, – ответил Максим.
– О чем ты говоришь? – подозрительно спросила Соня.
– Это просто шутка! Извини, – улыбнулся он. – А как тебя зовут?
– Разве ты не помнишь? Мы еще вчера познакомились.
– Вчера? Ах, да… Может быть… Вчера… Как давно! Но как все же тебя зовут?
Казалось, он сосредоточенно пытается что-то вспомнить. Соня подумала, что он просто разыгрывает ее.
– Настя, – сказала девушка.
– Очень приятно, – он замолчал и о чем-то задумался.
– А ты где живешь? – спросила Соня.
– Сейчас у тебя, – просто ответил Максим.
– Нет, у меня ты не живешь. Что за фантазии? – воскликнула девушка, всматриваясь в его лицо и пытаясь понять, шутит он или нет.
– Послушай, Настя, давай, поговорим о чем-нибудь другом.
– Нет! Я хочу знать, кто ты такой?!
– Хорошо. Я скажу тебе. Они стерли мою память, и я просто не знаю кто я! Ты, конечно, не поверишь в это и просто выставишь меня за дверь. И будешь права, между прочим. Ну, кто способен поверить такой глупости? – вскричал он и закрыл лицо руками.
– Но подожди. Кто это они? – спросила Соня, не зная, как ей вести себя.
– О, Боже! Если бы я знал! Они ищут меня, потому что в моей голове находится какая-то очень ценная для них информация! – сказал Максим, указывая на висок.
– И что ты собираешься делать?
– Я собираюсь вспоминать! Но мне негде укрыться. Я помню, что у меня большой красивый дом, но где он находится, я не знаю. Прошло слишком мало времени. Мозговая деятельность еще не восстановилась.
– Я знаю о случаях амнезии. Тебе надо думать о том, что ты помнишь, и память постепенно вернется. Расскажи мне про свой дом.
– Я помню асфальтированную дорогу, по бокам сосны и березы, потом шлагбаум и дома. Я помню, как въезжал в черные кованые ворота, ехал по дорожке, мимо подстриженных кустарников и останавливался у входа. В дом вела большая белокаменная лестница, – он замолчал и задумался.
– Ты можешь описать дом? – Спросила Соня.
– Нет, но я помню камин.
– Да, не густо. Хотя, мне кажется, мы можем попробовать найти это место. Ты говоришь о коттеджном городке. Собирайся, мы едем туда! – скомандовала девушка. Во взгляде Максима угадывалась нерешительность.
– Сейчас? – спросил он.
– Немедленно!
Соня поспешила в коридор и начала натягивать куртку, но Максим не двинулся с места.
– В чем дело? – спросила девушка.
– Это плохая идея. Скоро стемнеет, и на улице будет опасно, – тихо сказал он и в его глазах появился страх.
– Хорошо, поедем завтра, – согласилась Соня.
– Спасибо. Я чертовски устал.
– Тогда ложись спать, я постелю тебе. И не исчезай, пожалуйста, утром. Нам о многом надо поговорить.
– Не исчезну.
Соня примостилась на своем любимом подоконнике. Город погрузился в темноту, прорезаемую яркими огнями рекламных вывесок и теплым светом зажженных окон. «Я опять пытаюсь кого-то спасти, – подумала девушка. – Неужели человек, давший однажды клятву Гиппократа, уже никогда не сможет отказаться от нее?» Воспоминания вновь нахлынули…
***
Соня сидела в ординаторской и пила чай.
– Ну, что Софья Владимировна, сладок последний рабочий день перед отпуском? – улыбнувшись, спросил мужчина в голубом медицинском костюме.
– Да, Сергей Петрович, вот кайфую!
– Составить тебе компанию?
– Если ты внесешь свою долю шоколадкой.
– О, я знаю, что халява с тобой не прокатит! Я подготовился! – мужчина достал из кармана шоколадку и повертел ей перед девушкой.
– Ну, тогда я с тобой дружу, – улыбнулась она.
– Что за чай? – спросил Сергей Петрович, заливая кипятком одноразовый пакетик.
– Белый.
– Белый?
– Угу, – кивнула Соня, отпивая из своей кружки ароматную жидкость.
– Вкусно пахнет, цветами. Первый раз такой чай вижу, – мужчина сел рядом с девушкой на диван и распечатал шоколадку. – Хочешь, подвезу тебя до дома?
– Нет, я хочу прогуляться.
– На улице дождь.
– Ничего. У меня есть зонтик.
– Ладно. Чем планируешь заниматься в отпуске? – спросил Сергей Петрович, откидываясь на спинку и вытягивая вперед свои длинные ноги, обутые в коричневые кожаные тапочки.
– Не решила еще. Может, к сестре в Питер съезжу. А вообще, отоспаться хочу.
– Понятно.
Соня прикрыла глаза. Из приемника, стоящего на подоконнике, разливалась бетховенская «Лунная соната».
– Нашли, что включить ранним утром! Так никто не проснется, – возмутился Сергей Петрович и протянул руку, чтобы выключить радио, но девушка его остановила.
– Никакая другая музыка не будет так гармонично сочетаться с белым чаем и молочным шоколадом, – тихо сказала она.
– Эстет, – улыбнулся мужчина.
– Нет. Гурман!
Резко зазвонил телефон. Соня вздрогнула.
– Я отвечу. Отдыхай, – проговорил Сергей Петрович и поднял трубку. – Алло! Да, я. Привет. Нет, еще здесь. Сейчас позову.
Мужчина взял телефон со стола и поднес к дивану, протягивая девушке трубку.
– Лариска из гинекологии, – объяснил он.
– Алло? Привет, подруга. Что случилось? Может, справишься сама? Я уже ощущаю себя отпускницей. Ладно, сейчас поднимусь.
Соня потянулась и встала.
– Рано я расслабилась.
– Что там?
– Лариска волнуется, острый аднексит, на ее взгляд, как-то странно себя ведет!
– Из-за таких пустяков тебя дергает! – возмутился Сергей Петрович.
– Ладно, схожу, гляну. Где мой стетоскоп?
– На тумбочке.
– Спасибо.
Выйдя на лестницу, Соня увидела свою подругу и коллегу Ларису Васильеву. Она была взволнованна.
– Сонечка, как хорошо, что ты еще не ушла!
– Что случилось?
– Больная с острым аднекситом, УЗИ было, я назначила пиперациллин по 200 мг внутривенно, гентамицин по 80 мг внутримышечно и метронидазол по 0,5 г внутривенно каждые 8 часов. Мне казалось, она идет на поправку, но вчера опять стала жаловаться на боли, я дала баралгин. Сегодня утром температура вверх полезла, боли усилились. У меня сегодня опять дежурство за Лямкину, я боюсь оставаться без тебя! – тараторила Васильева, пока они шли по коридору.
– Не волнуйся, ты все правильно сделала. Анализ крови брали?
– Да, лейкоцитоз со сдвигом формулы влево.
В палате было две кровати. На одной из них лежала молодая бледная женщина.
– Ее вырвало, – сообщила пышнотелая соседка по палате.
– Сейчас посмотрим, – Соня размотала стетоскоп и послушала сердце. – Тахикардия. Как вас зовут?
– Оксана, – корчась от боли, проговорила женщина.
– Оксаночка, покажите, где больно?
– Везде, – простонала больная.
– Ничего, мы сейчас вам поможем. Мышечное напряжение, – сказала Соня, ощупывая живот и оборачиваясь к Ларисе, затем она снова вставила стетоскоп в уши и приложила к животу. – Полное отсутствие перистальтических шумов кишечника. Оксаночка, когда боль усилилась?
– Вчера вечером.
Софья Владимировна накрыла больную одеялом и, взяв Васильеву за локоть, вывела в коридор.
– Срочно готовьте операционную! У больной осложнение острого аппендицита. Перфорация отростка с развитием разлитого перитонита, – уверенно сказала она. Глаза Ларисы округлились.
–Аппендицит? Но ведь УЗИ….
– Я не отрицаю аднексит, но сейчас нам надо ее спасать! Мы потеряли много времени! Готовь больную к аппендэктомии с промыванием брюшной полости. Я иду мыться. Позвони Сергею Петровичу, если он еще не ушел, пусть мне ассистирует.
Через два с половиной часа Соня сидела в ординаторской и безучастно смотрела в одну точку. В голове все еще звучал голос Сергея Петровича: «Инфекционно-токсический шок….остановка сердца….смерть наступила в….» Ее руки все еще помнили тепло молодого живого тела. Оно дышало, боролось за жизнь. А теперь оно превратилось лишь в кусок мертвой холодной плоти. Смерть вырвала душу прямо из рук Сони, она это явно почувствовала, пытаясь сопротивляться тому, чему сопротивляться было бесполезно.
Хлопнула дверь, перед глазами проплыло размытое голубое пятно, оказавшееся Сергеем Петровичем.
– Ничего, Сонечка, ничего, – ласково проговорил он, усаживаясь рядом и обнимая девушку за плечи. – Ты сделала все, что могла.
– Уже во второй раз на моем столе умирает пациент.
– Ну, такая у нас работа. Мы не всегда и не всех можем спасти! Это Лариска неправильно поставила диагноз.
– Лариса ни при чем. Она гинеколог и лечила аднексит, на его фоне трудно распознать аппендицит.
– Вот подругу-то ты выгораживаешь, а почему себя терзаешь? – Сергей Петрович слегка тряхнул Соню, пытаясь вывести из ступора.
– Оперировала-то я, – прошептала она и подняла на мужчину свои большие зеленые глаза, в которых стояли слезы.
– Маленький мой, ну слишком поздно уже было. Мы ведь не боги! – сказал мужчина и погладил девушку по голове.
– В приемном ждут муж и пятилетняя дочка. Надо им сказать, – проговорила Соня, поднимаясь. Сергей Петрович удержал ее за руку.
– Хочешь, я скажу? – спросил он.
– Спасибо. Я сама.
Войдя в приемный покой, Соня увидела маленькую девочку. Она крутилась вокруг отца с куклой в руках и что-то напевала. Мужчина смотрел на нее и улыбался.
– Вы муж Оксаны Литовченко? – спросила Соня.
– Да. Как она? – он поднялся ей навстречу. Девушка покосилась на ребенка.
– Она умерла, – тихо сказала она.
– Что? – Выдохнул мужчина.
– Аппендицит дал осложнение, развился перитонит. Сердце отказало. Мы не смогли ее спасти. Мне очень жаль.
Мужчина опустил голову. Некоторое время он стоял неподвижно, потом посмотрел на Соню.
– Вы оперировали?
– Да, – ответила девушка и прочла в его глазах сомнение в своем профессионализме. Она не почувствовала ни зла, ни ненависти, его взгляд лишь возложил на ее хрупкие плечи огромный тяжкий груз вины…
***
Соня все еще смотрела в окно, когда ее воспоминания развеяла черная Волга без номеров, подъехавшая к дому. Фары погасли, но из машины никто не выходил. В памяти возникли слова Максима, о том, что его кто-то преследует. Соне сделалось не по себе, она слезла с подоконника и легла в кровать. Она долго не могла уснуть, снова и снова проигрывая в голове весь ход операции, пытаясь дать оценку каждому своему действию и понять, где она допустила ошибку.
Проснувшись, Соня прислушалась. В квартире стояла тишина. Яркие лучи солнца весело скользили по комнате.
– Максим, – позвала девушка, но ответа не последовало. Он ушел.
***
В обед позвонил Сергей Петрович.
– Привет, Софья! Как отдыхается? – спросил он.
– Так себе, Сереж. Не могу себя заставить заняться уборкой, – пожаловалась девушка.
– Какой еще уборкой? Ты же в отпуске! Вот и отдыхай! Хочешь, заеду за тобой вечером, поужинаем вместе?
– Нет, не надо. Хочу побыть одна.
– Ладно. Завтра позвоню. Не скучай!
– Спасибо тебе, Сережа. Пока.
После обеда Соня оделась и вышла из дому. День был теплым и солнечным. В песочнице у подъезда копошились дети с совочками и ведерками. Мальчик постарше резво гонял по двору на велосипеде. Старушки о чем-то спорили на лавочке. «Вот так, Оксана Литовченко, тебя уже нет, а жизнь, оказывается, продолжается!» – Подумала Соня. Она медленно пошла по аллейке, загребая ногами желтые шуршащие листья. В уличном кафе за столиком сидела женщина и пила чай из пластикового стаканчика. Бармен с тоской смотрел на нее. Справа от него, у дымящегося мангала стоял кавказец и виртуозно жарил шашлыки. Соня залюбовалась его уверенными, ловкими движениями. Он заметил это.
– Эй, дэвушка, подходи, красавица! Покушай!
Он протянул ей шпажку, на которую были нанизаны аппетитные румяные куски мяса. Сок капал с них прозрачными каплями. Соня улыбнулась.
– А давайте, – сказала она. Радостный кавказец завернул шашлык в лаваш, предварительно посыпав его маринованными колечками лука, и подал девушке. Она расплатилась и, присев за свободный столик, начала есть. «Странно устроен человек, – думала она. – Тело словно существует независимо от души. Как бы ни было человеку плохо и тоскливо, он все равно ест, спит, ходит в туалет. И никакие душевные переживания не могут изменить этого».
Старый дворник поворошил граблями кучу опавших листьев, собранную и подожженную им. Легкий белый дым долетел до Сони, обдав ее ароматом осени. Именно с запахом костров девушка ассоциировала это время года, время грусти и увядания, время вселенского спокойствия и какой-то торжественной обреченности. Соня чувствовала себя несчастной и ей хотелось истязать себя еще сильнее. Словно боль могла принести ей облегчение.
Женщина, что пила чай за соседним столиком, встала и направилась к выходу. Поравнявшись с Соней, она вдруг остановилась и, взглянув на девушку, тихо сказала:
– Он не придет. Нет смысла ждать. Они никогда не приходят!
Затем она улыбнулась, казалось, сама себе и пошла дальше. Соня некоторое время смотрела ей вслед, как вдруг ее взгляд упал на знакомую фигуру.
– Привет, – сказала Соня, подойдя к Максиму.
– Сонечка, здравствуй! – радостно ответил он.
– Значит, сегодня я не Настя? – спросила девушка.
– Что? – не понял он.
– Ничего. Как твои дела?
– Я же здесь, значит – хорошо! Ты выглядишь уставшей. Пойдем домой? – он сказал это так просто, что Соня даже не нашла в себе сил сопротивляться. Она кивнула головой, и они пошли к дому.
Войдя в прихожую, Максим снял ботинки и куртку, затем помог Соне снять плащ, по-хозяйски повесил одежду в шкаф и отправился в ванную мыть руки. Девушка зачарованно смотрела на все его действия и не могла сказать ни слова, словно этот странный мужчина околдовал ее.
– Пойдем, я заварю для тебя самый лучший чай в мире, – сказал он и достал из кармана маленький пакетик с какой-то травой.
– Что это? – подозрительно спросила Соня. Максим улыбнулся своей удивительной обезоруживающей улыбкой.
– Я знаю травы. Но здесь нет ничего особенного. Мелисса, смородина, лимонник. Ты мне доверяешь?
– А у меня есть выбор?
– Выбор всегда есть.
– Ты ошибаешься, иногда бывает неизбежность! – Соня вспомнила безжизненное тело Оксаны Литовченко под своими руками. Максим вдруг сделался очень серьезным, он подошел к ней вплотную и, взяв за плечи, внимательно посмотрел в глаза.
– Иногда мы лишь исполняем чужой выбор, – вкрадчиво сказал он. Соне на мгновение показалось, что он с легкостью читает ее мысли и знает, что тяготит ее в данную минуту. Она дернула плечами, он тут же убрал свои руки и занялся приготовлением чая. Соня села к столу и, подперев руками голову, посмотрела на Максима. Его движения были уверенными и спокойными.
– Мы собирались найти твой дом, – осторожно сказала Соня. Мужчина на мгновение замер, его руки дрогнули.
– Ты действительно этого хочешь? – спросил он. Его глаза стали вдруг темными, словно морские волны перед бурей.
– Да, хочу, – просто ответила девушка.
– Я не могу рисковать тобой.
– Не бойся. Все будет хорошо, я уверена. Сегодня чудесный вечер. Может быть, отправимся прямо сейчас?
– Хорошо, – в голосе Максима послышалась какая-то обреченность. Он поставил на стол заварочный китайский чайник, на стенках которого были выгравированы иероглифы, означающие удачу и счастье.
– Что-то не так? – спросила Соня.
– Нет, все нормально. Одевайся, – мужчина провел рукой по своим темным густым волосам, словно пытался собраться с мыслями. Девушка видела, что его что-то угнетает, но не могла понять, что именно. Она не стала больше расспрашивать его, а просто надела плащ и взялась за ручку двери. Максим подошел к ней и, быстро взяв за локоть и повернув к себе, пристально посмотрел в глаза.
– Пообещай мне, что не станешь геройствовать, не станешь рисковать и будешь во всем меня слушаться! – быстро проговорил он, а Соня подумала, что опять не может определить его возраст и его внешность, как будто его лицо стало каким-то стертым и размытым.
– Может быть, ты объяснишь мне, что происходит? Я не хочу неприятностей, – сказала девушка.
– Мне не хотелось бы впутывать тебя в эту странную историю. Я слишком дорожу тобой!
– Отчего же? Я тебе не жена, не сестра и даже не подруга! Что нас связывает, кроме кровати, на которой ты имеешь обыкновение засыпать по вечерам и исчезать утром? Ты преступник?
– Ты похожа на маленькую девочку, которой хочется заглянуть в коробку, но она боится, что оттуда кто-нибудь выпрыгнет, – усмехнулся Максим. Его глаза снова стали ясными и синими, а лицо симпатичным и располагающим.
– Я никогда не боялась заглядывать в коробочки, потому что меня не пугали кузнечики, которых вы там прятали! – заявила Соня.
– Ах, так? Тогда идем, – мужчина взял девушку за руку и потянул за собой.
У подъезда все еще сидели старушки, но детей в песочнице уже не было. С севера подул холодный безжалостный ветер. Закатное осеннее солнце тонуло в тяжелых свинцовых тучах, окрашивая их в тревожные огненные цвета. Соня замедлила шаг, ей отчего-то стало так неуютно на этом ледяном ветру, она вспомнила про оставленный дома пузатенький китайский чайник с приятным ароматным чаем. Но отступать было поздно. Максим тоже пошел медленнее, девушка заметила, как он вдруг напрягся.
– Вот они, – прошептал он. Соня взглянула Максиму в лицо. Он был бледен, только глаза возбужденно сверкали. Девушка проследила за его взглядом и замерла. На том же месте, что и вчера, стояла черная Волга без номеров. Стекла были затонированы и нельзя было разглядеть, кто находится внутри.
– Ты знаешь, кто там? – спросила Соня, сжимая его холодную руку.
– Да. Они все-таки нашли меня. Ладно, ты не бойся, мы их обманем, – Максим натянуто улыбнулся и направился к скамейке.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь запутать их. Они ждут, что я стану убегать, а я просто сяду и все! Как будто мы вышли просто погулять.
Девушка села рядом, но не смогла расслабиться. Она то и дело смотрела на странную машину, пытаясь уловить хоть какие-то признаки движения в ней. Через некоторое время Максим взглянул на часы и поднялся.
– Пора, – сказал он. – Скоро стемнеет и настанет их время. Идем!
Он схватил Соню за руку и направился к арке, что вела со двора на улицу. В то же мгновение у Волги вспыхнули фары, и она медленно тронулась за ними. Сердце девушки бешено заколотилось. Максим ускорил шаг. Они вышли на улицу и, пробежав целый квартал, завернули в какой-то двор. Волга, отставшая из-за остановок на светофоре, вновь появилась за их спинами. Молодые люди бежали, не останавливаясь, по темным узким улочкам, мимо жилых домов, мимо чужих подъездов и безразличных одиноких прохожих. Свет фар преследовал их, жег спины. Вскоре Соня потеряла счет времени, она перестала ориентироваться на местности, ей казалось, что она уже очень далеко от своего дома. Все ей казалось чужим и враждебным. Завернув за очередной угол дома, Максим дернул дверь, ведущую в подъезд. Это был запасной вход и, к счастью, наружная дверь оказалась открытой. Он быстро толкнул Соню внутрь и вошел следом. Дверь скрипнула и закрылась за ними, погрузив их в полнейшую темноту.
– Ну, вот, мы спасены. Только тихо, ничего не говори, – прошептал мужчина, тесно прижавшись к девушке из-за нехватки свободного места. Она ощущала на своем виске его горячее дыхание и пыталась успокоить свое бешено бьющееся сердце, стук которого, как ей казалось, слышен даже на улице. За дверью скрипнули тормоза и все снова погрузилось в тишину. Соня почувствовала руку Максима на своей талии, но даже и не подумала противиться его порыву. Страх так сковал ее, что она рада была ощутить поддержку.
– Скоро все кончится, они нас потеряли. Потерпи еще немножко, – снова прошептал мужчина.
– Почему они преследуют тебя?
– Потом расскажу. Сейчас не время…
Его слова заглушил грохот и скрежет металла. Соня, вздрогнув, вцепилась в куртку Максима, он еще крепче прижал ее к себе и уткнулся в ее волосы. Некоторое время они стояли неподвижно, ощущая себя одним целым. Потом Максим вздохнул и опустил руки.
– Теперь мы можем идти, – сказал он.
– Что это был за грохот? И вообще, ты мне объяснишь, что, черт возьми, происходит? – воскликнула Соня, когда они оказались на улице. Мужчина не ответил, а только молча шел, крепко держа девушку за руку. Когда они вышли на проспект, он остановил такси и, усадив Соню на заднее сидение, примостился рядом. Таксист вопросительно взглянул на них.
– На «Радугу», – сказала Соня, вспомнив, что найти дом Макса, было именно ее идеей.
– Коттеджный городок? Пятьсот, – живо отозвался таксист, мгновенно подсчитав свою прибыль. Девушка сунула руку в карман и поняла, что забыла деньги. Она хотела было извиниться и выйти из машины, но Макс протянул таксисту тысячную купюру.
– Туда и обратно, – сказал он.
Машина тронулась. Таксист не отличался оригинальностью среди своих коллег, из динамиков лилась музыка в стиле шансон. «Я куплю тебе дом, у пруда в Подмосковье…» – пел хрипловатый голос. Соня подумала, что никогда не любила эту тюремную лирику, но сейчас она казалась ей очень даже кстати. За окнами мелькали фонари и огни витрин, небо стало совсем черным, погрузив город в темноту. Ветер усилился, пошел дождь. Максим сидел неподвижно, устремив взгляд куда-то вдаль.
«Странно устроен мир, – думала Соня. – Рядом со мною сидит человек, которого я совсем не знаю, но почему-то я чувствую, что он прочно вошел в мою жизнь. Кто он, где работает, чем занимается днем, есть ли у него семья? Все это тайна для меня, но ничего от этого не меняется. Может быть, он совершил, что-то страшное, какое-нибудь преступление, за которое его ждет кара. Может быть, он опасен. Но рядом с ним я не чувствую себя одинокой и несчастной».
Девушка посмотрела на Максима, он, казалось, был погружен в какие-то свои мысли и не замечал ее взгляда. Соня осторожно взяла его за руку. Его ладонь была сухой и теплой, пальцы длинными и тонкими, что говорило о творческой натуре и отсутствии опыта тяжелой физической работы.
Машина въехала на территорию коттеджного городка. По обе стороны дороги располагались разноликие дома, обнесенные глухими заборами и коваными оградами. Проезжая мимо одной из таких оград, Максим напрягся.
– Мой дом! – воскликнул он.
– Остановите, – попросила Соня таксиста. – Ты уверен?
– Да, я абсолютно уверен. Это мой дом!