Елена Паленова
Не злите ведьму. Новая сказка
Глава 11. Наперекор врагам
Толя сказал, что нужно верить только фактам. Год назад, впервые прикоснувшись к тайнам нашей реальности, я с открытым ртом слушала всё, что лилось мне в уши. И правда – как ребёнок. И что из этой наивной доверчивости вышло? Да ничего хорошего. «Нет уж. Второй раз я в эту ловушку не попадусь», – решила я и занялась отделением зёрен фактов от плевел неподтверждённого. Всё ведь повторяется – опять на меня в один миг свалилось много всего плохого и непонятного, и кто-то сразу же, пока я оглушена сомнениями и непониманием, пытается направить мои действия в нужное ему русло. И это не просто «кто-то», а Белена, из рук которой я горя хлебнула уже предостаточно.
Фактов оказалось мало. Первый – поведение Власова действительно выглядит странно. Второй – молодильное яблоко мой муж не съел, но понадкусывал. Третий – Нефёд служит тому, кто практикует чёрную магию. Вот и все факты. Всё остальное – слова Белены, которые никто не может подтвердить.
И с памятью у меня всё нормально, если не подталкивать меня к сиюминутным решениям, а разрешить подумать. Я ведь лично общалась с Пелагеей через медиума. Своими ушами слышала из её уст пророчество, предназначавшееся Белене. Суета последних месяцев смазала воспоминания, поэтому и слова начали восприниматься по-другому. Ну или кто-то и в моей голове тоже покопался, чтобы запутать. «Прошлое с будущим встретится» – это неправильно. Тёмное прошлое должно уступить дорогу светлому будущему. «Зло добром обернётся» – это верно. А насчёт цветка… «Распустится цветок, выросший из мёртвого семени» – вот как это звучало. А дальше было: «Тогда сердце твоё чёрное станет белым, как волос, а в душе воцарится мир».
Что мы имеем на данный момент? Тёмное прошлое дорогу светлому будущему уступило? Нет, оно продолжает портить мне жизнь. Зло добром обернулось? Не факт. Я до сих пор даже толком не понимаю, как определить, сбылась эта часть или нет. И цветок из мёртвого семени пока ещё не вырос, а только-только начал расти. Вот почему Белена на том свете не задержалась – пророчество ещё не сбылось, хотя меня убедили в обратном. Сначала Фрося говорила, что всё закончится, когда родится мой сын, а потом и Мария это подтвердила. А я настолько была поглощена своими сложными проблемами, что остро нуждалась в обещании скорого и доброго финала затянувшейся страшной сказки. Меня обманывали, а я верила, потому что хотела верить.
А теперь я никому верить не хочу. Мои наивность, доверчивость и склонность к поспешным выводам и решениям отняли у меня мужа и сына. Не Дарёна в этом виновата и не Белена – только я. Владик четыре месяца назад родился – за это время я тысячи раз могла просто сесть и хорошенько всё обдумать. А я что сделала? Вычеркнула прошлое и магию из своей жизни и успокоилась.
– Есть кто дома? Хозяева! – донёсся со двора незнакомый мужской голос, вырвав меня из объятий мрачной задумчивости.
Я выглянула в окно – пришёл мужчина в полицейской форме. По моей спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.
– Здравствуйте! – открыла входную дверь, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы этот визит не подкинул мне новых проблем.
– День добрый! – кивнул полицейский и направился ко мне, на ходу представляясь: – Участковый оперуполномоченный Казанцев Игорь Максимович.
– Вы наш участковый? – поняла я. – Что-то случилось?
– У меня? – удивлённо приподнял он брови. – Я думал, что это у вас муж пропал.
Откуда мне было знать, что несколько резких слов пробудят в соседке-пенсионерке такую жажду деятельности? Оказывается, Вера Ивановна успела уже и к Галине Львовне домой наведаться, и в клубе побывала, и даже к участковому сама сбегала на мою проблему пожаловаться.
– Тётя Вера и мёртвого из могилы поднимет, ей только повод дай, – усмехнулся участковый.
– Тётя Вера? – переспросила я.
– А вы раньше в городе жили, да? – улыбнулся Казанцев. – В деревнях и сёлах всё по-другому. Здесь половина населения друг другу родственники, а остальные всё обо всех знают. Она моя тётка по матери. В участок как к себе домой ходит по любому поводу. Так у вас муж пропал или нет?
Мне оставалось только обречённо вздохнуть и впустить гостя в дом – не держать же его на жаре. Дело-то к полудню уж шло, солнышко хорошо так припекать начало. Пригласила в гостиную, в двух словах обрисовала ситуацию, исключая мистическую сторону проблемы. Да, я повелась на слова Веры Ивановны о том, что Галина на моего мужа положила глаз. Да, приревновала. Да, вчера вечером нагрубила этой даме, когда она приходила просить моего мужа помочь с декорациями. Вечером мы с Толей на этой почве поссорились. А ночью ребёнок раскапризничался, и Власов повёл себя совершенно неадекватно.
– Да он перепсихует и вернётся, – уверенно добавила я к скромному описанию случившегося. – Просто возраст, смена обстановки, с бизнесом там тоже… Он нормальный, правда.
– То есть заявление вы писать не будете? – уточнил племянник Веры Ивановны. – Я не настаиваю, но поймите меня правильно – без причин такие взрывы эмоций не случаются. Вам лучше знать своего мужа, конечно, но речь ведь не только о нём идёт. Сколько вашему сыну?
– Четыре месяца.
– А питание?
– Я сама кормлю.
– Ну вот. А в ваше отсутствие он что есть будет?
– Толя умеет детское питание разводить.
Казанцев посмотрел на меня долгим взглядом и вздохнул.
– Дело ваше, но я бы посоветовал не затягивать с заявлением. Вы сами говорите, что муж ведёт себя неадекватно, а если он в такую погоду в машине ребёнка оставит? Представляете, чем это может закончиться?
Он всё-таки настоял на том, чтобы я написала заявление. Я снова разревелась – у нас и так в семье разлад, а я Толю ещё и под паровоз правоохранительной системы толкаю. Он ведь окончательно во мне разочаруется после всего этого. А участковый сверху ещё порцию соли на рану высыпал:
– Вы полы в доме всегда моете после семейных ссор?
– В смысле? – не поняла я.
Он кивнул на мокрое пятно, оставшееся по низу шторы после купания Нефёда, а потом ещё вынул из кармана носовой платок, наклонился и провёл им по линолеуму.
– В подобных ситуациях мамочки обычно не о чистоте в доме беспокоятся. Я ни на что не намекаю, но если ваш муж так и не объявится, то вы будете первой в списке подозреваемых. Послеродовая депрессия иногда толкает женщин на странные поступки.
У меня от этих его слов аж вскипело всё внутри.
– Хотите сказать, что я убила мужа и сына, тела вывезла и спрятала, а теперь несчастную из себя изображаю? Вы в своём уме?
– Так все говорят, а следствие потом выясняет неприглядные факты, – пожал он плечами. – Извините, обидеть вас не хотел, но проверяться будут все гипотезы. Просто предупредил.
Он ушёл, а меня после этого трясло ещё долго. Хотелось только одного – чтобы Власов вернулся немедленно. Я ему позвонила уже раз сто, наверное, а после ухода участкового позвонила ещё и Сергею. Рассказала всё – и про Белену, и про её очередную сказку. Серёжка тоже разволновался и пообещал, что понаблюдает за нашим домом в Мухино. «Семёныч у дочки гостит, Батона соседи кормят… Короче, я маякну, если Палыч здесь объявится», – это всё, чем он мог мне помочь.
А ещё я позвонила Серебрянскому – он хоть и работает на Олега Карпунина, но консультацию-то простенькую мне дать может. Обрисовала в двух словах ситуацию и спросила, как мне себя вести, если меня обвинять начнут. «Ну это ваш участковый явно перестарался с гипотезами. Скучно ему, наверное», – усмехнулся в ответ Руслан Владимирович и посоветовал поменьше волноваться, а то молоко пропадёт. Сказал, что для подозрений основания нужны, а чистый пол таким основанием не является. Вопросы будут, да, но паниковать по этому поводу не надо. Разрешил звонить ему в случае необходимости.
Пока я размышляла о том, кого ещё надо поставить в известность, Серебрянский успел доложить о моём звонке Олегу Григорьевичу Карпунину, и тот соизволил позвонить мне сам.
– Эля, здравствуй. Мои ребята вели Власова до Тамбова. Машину он бросил возле гостиницы Театральной. В гостиницу не заходил.
– А зачем вы вообще за ним следили? – раздражённо поинтересовалась я вместо благодарности.
– Это наши с ним дела, тебя они не касаются, – в том же тоне ответил Карпунин. – Спасибо сказала бы.
– За что? – уточнила я. – За жизнь под вашим пристальным присмотром? Сейчас просто лопну от благодарности.
Он проигнорировал мою язвительность и поинтересовался, нужна ли мне какая-нибудь помощь. Я сначала хотела послать его к чёрту, но вовремя сдержалась.
– Нужна, Олег Григорьевич. Помните, вы мне рекомендовали чёрную ведьму Марию, которая не захотела у вас на поводке бегать?
– Помню. И?
– Ну так вот она и есть ваше фамильное проклятие. На вашей семье печать чёрной магии. До тех пор, пока один член семьи таким колдовством занимается, возмездие за его грехи по остальным родственникам бьёт.
– Она нам не родственница, – возразил Карпунин.
– Это тело вам роднёй не приходится, а дух в этом теле той самой девочке принадлежит, которую Белена триста лет назад у нищих родственников барина Мухина выкрала. Помните такую девочку? Машенькой её звали. Вы ведь хорошо историю своего рода изучили. Ну так вот Машенька эта с подачи Белены в чёрное колдовство влезла, и не умерла, как все думают, а до сих пор скачет из одного тела в другое.
Карпунин помолчал немного, а потом спросил:
– Ты сколько выпила, дура?
– Я вообще-то мама кормящая, мне пить нельзя, – сообщила ему я. – Трезвее некуда просто. Я бы и сама эту дрянь поискала, да у меня без способностей это вряд ли получится. Есть подозрение, что Власов с её подачи внезапно из ума выжил. И Белена, кстати, с того света вернулась как по заказу. Если хотите помочь, поднимайте на ноги всю свою армию экстрасенсов, и пусть они ищут не Толю, а очень сильную чёрную ведьму. Полагаю, вместилище она сменила, так что задачка будет не из простых. А если заодно найдёте способ Машеньку свою упокоить, я вашей должницей по гроб жизни буду. В ближайшее время попытаюсь как-то свои способности вернуть, так что сочтёмся.
– Ты уверена в том, что говоришь? – недоверчиво осведомился Олег Григорьевич.
– Насчёт Власова не очень, а по поводу вашего родства с Марией сомнений нет никаких, – подтвердила я свои слова. – Я всё сказала, а дальше сами решайте, что с этой информацией делать. Если кому-то нужны будут подробности, пусть звонят мне в любое время.
Вот так. Белена хотела, чтобы я бездействовала и старательно постигала магические науки? Ну так я ведь ничего и не делаю. За меня другие впрягутся. Карпунин точно сложа руки сидеть не будет – ему это фамильное проклятие хуже нарыва на пятой точке. Я, конечно, приврала насчёт того, что колдовство Марии по кому-то там бьёт, но нужно же было какой-то стимул человеку дать. К тому же, от чёрной магии чего угодно ожидать можно, так что моё маленькое враньё вполне может оказаться правдой.
Перезвонила ещё раз участковому и сообщила, что знакомые видели Власова в Тамбове. Сказала, где стоит наша машина – пусть полиция дальше сама носом землю роет. Если у Толи просто случился нервный срыв, я придумаю способ оправдаться. Ну или мы опять поссоримся – это уже неважно. Лишь бы мои мальчики нашлись живыми и здоровыми. Казанцев попросил не срываться в Тамбов – мне сообщат всю информацию, какая будет. Я честно пообещала никуда из Мизгиревки не отлучаться и оставаться на связи.
После полудня снова приходила Вера Ивановна – спросить, есть ли новости про Толю и ребёнка. Я едва удержалась от очередной грубости. Сказала, что новостей пока нет, и вежливо выпроводила пенсионерку за калитку. Вернулась в дом, накормила голодную Муху, сварила кашу для Графа, потом свернулась на диване в гостиной калачиком и попыталась заснуть, но в дверь снова постучали.
– Господи, ну кого там ещё принесло? – устало проворчала я, шаркая тапочками в направлении прихожей.
А принесло на порог нашего дома бородатого незнакомца, которого я вчера встретила в лесу. Только одет он в этот раз был не в камуфляжный костюм, а в тёмно-синие шорты и белую футболку.
– Привет, – улыбнулся он мне, но сразу же нахмурился. – Я, наверное, не вовремя?
Ну да. По моему опухшему от рыданий лицу и красным глазам нетрудно было догадаться, что у меня что-то случилось. Неопределённо махнув рукой, я поинтересовалась:
– Вам чего от меня нужно?
– Ничего, – тряхнул он головой, сунул руку в карман шорт и вытащил оттуда большую старинную монету. – Вот. Это тебе.
– Зачем? – непонимающе уставилась я на его ладонь.
В диаметре монетка была сантиметра три с половиной или четыре. Я не нумизмат, в таких вещах не разбираюсь, но монеты тысяча семьсот шестьдесят пятого года выпуска в определённых кругах наверняка стоят немало. А эта ещё и выглядела как новенькая. И на вид вроде бы серебряная. С чего бы незнакомому человеку мне такие подарки делать?
– Ты не пойми неправильно… – смутился мужчина. – Это, можно сказать, последняя воля усопшего. У меня в этом селе дед жил. Он умер недавно, а дом мне по завещанию перешёл. К завещанию ещё письмо прилагалось и вот эта вот монета. В письме дед просил отдать её первому, кто в этой деревне меня про Лисий Лог спросит. Я вчера не сообразил, а сегодня вот вспомнил.
– Слушайте, мне сейчас вообще не до Лисьего Лога и ваших семейных заморочек, – нахмурилась я. – У меня своих проблем хватает. А эта монета денег стоит. Продайте и не заморачивайтесь. До свидания.
Закрыла дверь и у окна немного постояла, наблюдая за тем, как он уходит. Потом снова попробовала заснуть, но сон уже не шёл. Проверила собачью кашу – остыла. Пошла кормить собаку. Открываю дверь, а на коврике монетка лежит. «Вот ведь баран упрямый», – подумала в адрес незнакомца, вывалила кашу в миску Графу и на обратном пути подняла «подарочек» с намерением в обозримой перспективе вернуть его владельцу.
В дом заползала на четвереньках, потому что ноги внезапно отказались меня слушаться. С головой тоже произошло что-то странное – перед глазами вдруг всё поплыло, а в ушах начался такой грохот, будто на меня сверху надели оцинкованное ведро и начали барабанить по нему палками. На полпути к гостиной начали неметь руки. Когда они подкосились, я просто рухнула на пол и на всякий случай попрощалась с жизнью. Спустя какое-то время шум в ушах сменился лёгким перезвоном, зрение немного прояснилось, но чувствительность к конечностям так и не вернулась.
– Ты чего творишь-то, чучело неугомонное? – откуда-то издалека донёсся до моего сознания голос Белены. – Я кручусь, суечусь, чего попроще подыскиваю, чтоб её поначалу не особо сильно корёжило от чужой силы, а она в это время вон чего удумала! И ведь промолчала же, что знает, где магию взять. А ежели знала, то к чему было истерики закатывать, что у тебя нет ничего?
– Мнэ-э-э… Влэ-э-э… – промямлила я, едва ворочая непослушным языком.
– Бе-ме… – передразнил меня призрак. – Вот и лежи теперь тут, как тюлень подохлый, пока не уляжется всё, что хапнула. Ну вот кто так делает-то?
Я решила, что не обязана отвечать на эти претензии. Да и не могла ответить – в рот будто смолы густой налили. И ведь только утром вспоминала о том, что колдуны иногда перед смертью свою силу предметам оставляют, а что монетка с сюрпризом оказаться может, не сообразила. И смешно вдруг так стало – я невольно и в этом наперекор Белене всё сделала. Не теми силами и знаниями обзавелась, что она мне подсунуть хотела, а сама источник нашла. Точнее, это не я его нашла, а он меня, но суть-то от этого не меняется. Осталось только усвоить «подарочек», осознать его и понять, какие обязанности к нему прилагаются. О добровольном принятии дара даже речь не шла – я хотела его. Жаждала всеми фибрами своей души, потому что без магии моя жизнь похожа на бесхозную игрушку – кто как хочет, тот так ею и развлекается.
Глава 12. Узница зла
Наследие, которое я в прошлом году получила от Марфы, было уникальным. На протяжении трёх столетий оно накапливало в себе знания и способности всех ведьм, которые владели этим сокровищем. Мне досталась великая сила, а я не успела её освоить, потому что осваивать нужно было очень много. А потом Мария вообще лишила меня такой возможности.
Дар, попавший в мои руки сейчас, в корне отличался от предыдущего хотя бы тем, что он оказался чистым. Да, в плане колдовства он способен на меньшее, но у него сила совсем другая. Если сравнивать… Ну это примерно как сунуть руку в ведро колючек или в ведро пуха – ощущения совершенно разные. И главное достоинство моего нового дара – это душевный покой. Не апатия и полное безразличие ко всему происходящему, а спокойствие и рассудительность, которых мне всегда не хватало. Это хорошие качества, полезные, а в моём случае ещё и крайне необходимые. Белена права – я ведь как бульдозер. «Вижу цель. Не вижу препятствий» – так, кажется, говорят.
– Эк тебя вывернуло-то! – хмуро оценила мёртвая ведьма моё новое состояние. – Будем надеяться, что это временное побочное действие, а то ты так до того додумаешься, что и сына с мужем начнёшь считать суетой и обузой.
– Ну так ты ведь сама говорила, что ведьмы на одиночество обречены, – напомнила я ей.
– Ну так я это из зависти и вредности говорила, – призналась она, бросая на меня подозрительные взгляды.
Я тоже считала, что фундаментальное спокойствие не будет слишком долгим. Возможно, оно необходимо для того, чтобы дар побыстрее прижился в новом владельце. Как бы то ни было, мне даже временно такое состояние не повредит, а лишь на пользу будет. Очень кстати оно пришлось – хотя бы пропало желание переворачивать мир вверх дном в желании наказать всех, кто меня когда-либо обидел.
Помимо этого важного элемента, мой новый дар состоял из гармоничного комплекта «знания-сила-способности». Знания были довольно-таки скромными, но достаточными для того, чтобы снять порчу, заговорить больной зуб, свести свой недуг на кого-нибудь другого, сделать приворот или отворот – проще говоря, стандартный набор того, что может любая настоящая ведьма. Силы тоже оказалось не очень много, но в копилке знаний имелись такие, которые позволяли черпать магию извне – из разных источников для добрых и недобрых дел. С учётом того, что у меня и с прошлого раза в голове кое-что из собственных знаний и навыков осталось, всё новое можно было постепенно развить и приумножить. А способности… Ну тоже так себе, среднего пошиба. Если Белена намеревалась мне что-то ещё проще этого организовать, то моё обучение точно растянулось бы до китайской Пасхи.
Проблема в том, что колдовское зрение в упомянутый комплект не входило, а мне без него ну никак нельзя.
– Среди твоих неупокоенных знакомых есть ведуны без способностей к колдовству? – спросила я Белену, вспомнив о девочке Изабелле.
– Ну так я с этого начать-то и хотела, – сообщила мне «помощница». – Всего по чуть-чуть. Сначала одно освоить надо, потом следующее.
– Я целый год с таким магическим арсеналом жила, что мне твои «чуть-чуть» сейчас как мёртвому припарка, – сухо напомнила я. – Мне нужны способности ведуна.
– Так ты эти ещё не освоила, – удивлённо округлила она глаза.
– Ты добро творить и прощение заслуживать собиралась? Вот можешь прямо сейчас и начинать.
– Ну так это… – замялась она.
– Что? – вопросительно приподняла я бровь.
– С того света-то призыв на кровной магии делается, а у тебя сейчас сила другая совсем.
– А ты мне на что? – усмехнулась я.
– Ну так я-то в возможностях ограничена теперича, – развела она прозрачными руками. – Я и огонь-то зажечь не могу, ты сама видела. Мебель могу двигать, половицами скрипеть, детишек по ночам пугать. Призыв точно сделать не смогу. В плане колдовства я теперь почти аки агнец безвинный.
– Слушай, агнец, ты если заливаешь, то хотя бы последовательной в своём вранье будь, а то путаться уже начала, – усмехнулась я. – Как ты меня чужими способностями снабжать собиралась, если ни ты, ни я ничего не можем?
– Ну так это… Ну-у…
– Баранки гну! – остановила я её терзания. – За мной иди.
– Куда?
– В кухню.
– Зачем?
Помощница, блин. Учить колдовству она меня собралась. Научила уже один раз, хватит. И объяснять ей каждый свой шаг я точно не буду – подвязалась добром меня всячески облагодетельствовать, вот пусть и терпит теперь.
Я закрыла входную дверь на ключ, чтобы никто из особо любопытных посторонних не увидел лишнего, а в кухне вынула из шкафчика пачку соли и насыпала её на пол по кругу, оставив проход шириной сантиметров в пять. Поранила немножко палец острым ножом, капнула несколько капель крови в центр круга…
– Имя говори, – потребовала у Белены.
– Так оно не сработает, – возразила она. – Это ты ерунду сейчас делаешь.
– Ну вот заодно и узнаем, сработает или нет, – безразлично пожала я плечами и бросила пригоршню соли в обманщицу.
Таким оригинальным, но простым способом прежний владелец моего нынешнего дара избавлялся от злых духов. Соль призракам не вредит – только отпугивает. И в момент раздражения дух инстинктивно шарахается в сторону приманки, которой может служить любой магический предмет. Таких предметов у меня под рукой не имелось, но кровь ведьмы должна была сработать. А после того, как дух окажется внутри соляной ловушки, остаётся только закрыть её и читать молитвы до тех пор, пока нечистая сила не уберётся восвояси. С молитвами у меня тоже было туговато, но, к счастью, нужные тексты к новым знаниям тоже прилагались.
Соль разлетелась по кухне. Белена метнулась к каплям моей крови. Я коротким движением ноги сдвинула немножко соли на полу в сторону, замыкая круг. Всё как по нотам – красота!
Уверенности в том, что соль сможет долго удерживать дух ведьмы, у меня не было никакой, но и расчёт был не на это.
– Ну и чего ты этим добилась? – недовольным тоном поинтересовалась Белена, скептически оглядывая границы своей соляной тюрьмы.
– Пока ничего, – ответила я. – Просто проверяю новые знания в действии. К такой ловушке ещё заупокойная молитва прилагается. Я вроде как атеистка, поэтому не факт, что сработает, но опробовать-то надо, пока неупокоенный дух под рукой есть.
И начала медленно проговаривать слова молитвы. Белена отнеслась к этому с надменной усмешкой. Ну да, из меня святоша как из неё – балерина. Но у молитвенных слов, видимо, своя сила имелась, да и текст отличался от того, что мне доводилось слышать на похоронах. Я в этом не специалист. Спроси, чем отличается отходная от заупокойной – не смогу ответить. Может, это вообще не молитва была, а заговор какой-то специальный, но он точно работал. Что дали, тем и пользуюсь.
– Элька, не дури, – нервно крякнула Белена, дрожа всем своим призрачным телом. – Ты чего творишь? Мне-то не впервой на тот свет отправляться, но доставать-то ты меня потом как оттуда будешь?
– Никак, – честно ответила я. – У меня ж способностей нет.
– Прекращай этот балаган, – потребовала она тоном, каким обращаются к расшалившимся детям.
– А зачем ты мне нужна? – поинтересовалась я. – Обещанной пользы от тебя всё равно никакой, одни только нравоучения и оскорбления. Вместо помощи враньё сплошное и препятствия на каждом шагу.
– Это не препятствия, а попытки удержать тебя от опрометчивых поступков, – возразила она. – Не знаю, что там у тебя сейчас в башке твоей дурной творится, но явно не то, что должно.
– А что должно? – полюбопытствовала я, склонив голову на плечо.
Ответа не последовало. Прилагающиеся к соляной ловушке слова зазвучали из моих уст дальше. Белёсая субстанция, из которой состоял призрак, начала бледнеть и испускать в воздух маленькие невесомые клочки. Интересный эффект. Получалось, что сочетание соли и особенных слов как бы растворяет структуру неупокоенной души. Для духа это, наверное, не очень приятно. Белене не понравилось точно – она адресовала мне парочку крепких ругательств, не без усилий втянула в себя поднимающиеся вверх клочки, что-то пробормотала себе под нос, топнула ногой, и соль разлетелась по всей кухне. Круг разрушился.
– Ну вот, – усмехнулась я. – А говоришь, что можешь только половицами скрипеть.
Она ринулась было ко мне, да с такой скоростью, что напугала, а потом вдруг отлетела назад, будто на какое-то пружинящее препятствие налетела. Бранилась долго – кулаками потрясала, проклятиями сыпала и кричала, что хуже меня наказания нет. А я в это время размышляла над очередной странностью – почему она могла меня касаться, когда ногу утром исцеляла и позже зрением колдовским делилась, а теперь не может? А вдруг у моего нового дара защита какая-то встроенная от нежити есть? Я же его только чувствую, но не вижу.
– …Чтоб ты провалилась! – закончила Белена наконец-то свою пламенную речь, отодвинула от стола один из стульев и с сердитым видом приземлила на него полупрозрачное тело.
– Я так понимаю, ты не ведьму из меня собиралась делать, а дуру, – подытожила я. – Не знаю, кто владел этим даром раньше, но спасибо ему огромное. Очень кстати пришлось. От тебя бы я и таких способностей не дождалась. Где Власов, вредительница?
– Не знаю я, где твой Власов, – огрызнулась она. – Я тебе о нём правду сказала.
– А о чём неправду? – уточнила я и тоже присела за стол. – Слушай, ты бы сразу лучше всё сказала, как есть, а? У меня ведь в шкафу запас соли на год. Упокоить я тебя, может, и не смогу, но попрыгать заставлю. Или пошла вон отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели, или объясняй честно, чего ты опять ко мне привязалась. Раз я не провалилась никуда после последнего пожелания, значит, вреда ты мне причинить не можешь. Но при этом и не уходишь, когда гонят.
После этого разговора у меня снова остались только её слова, правдивость которых проверить невозможно. Единственным их подтверждением была лютая ненависть в голосе мёртвой ведьмы, адресованная не только мне, но и Марии тоже.
Призраком с ограниченными колдовскими возможностями Белена стала в результате собственного ритуала – того самого, которым разделила свою душу на части, чтобы потом подселиться в тело Женьки. Когда я подослала в Лесное дух Алексея Мухина, от прежней могущественной ведьмы оставалось всего две части – сильно ослабленная основа и тот кусочек, который засел в племяннице Мирона Карпунина. Процесс подселения тогда уже был запущен, но он не быстрый, поэтому Женька и чувствовала себя тогда всё хуже и хуже, а Белена истощалась всё сильнее – так всегда и происходит, а потом, когда всё завершится, просто нужно восполнить силы. Мухин утащил Белену на тот свет ослабленной настолько, что она даже сопротивляться не могла. Защиту со своей избушки на Змеиной горке она сама сняла – отчаянно пыталась восстановиться за счёт любых доступных ресурсов и хватала всё подряд. Избушка в итоге стала видимой, поэтому Пётр Семёнович получил возможность сжечь посмертный подарок Мухина – вольную и дарственную на лес. У посмертного дара сила особенная, и из-за этой силы вместе с бумагами загорелся и сам подарок – лес полыхал, пока не выгорел полностью. Не деревья горели – земля. Крепкая связь Белены с миром живых оказалась полностью разрушенной.
На том свете она тоже долго не задержалась. Дарёна знала, что пророчество Пелагеи сбудется нескоро, а на моего сына у неё уже тогда были свои планы. Она и призвала Белену, не дожидаясь, пока та найдёт способ улизнуть из пристанища неупокоенных душ и навредить мне или ребёнку. Когда я общалась с Пелагеей, Белена была ещё там, поэтому мне и было сказано, что её душа из чёрной белой пока ещё не стала. А чуть позже Дарёна приготовила для своей наставницы неуютную клетку, провела ритуал призыва и посадила ослабленный дух под замок.
Все эти месяцы Белена провела в заточении. Восстановить прежние силы и утраченные способности она уже не могла, потому что ритуал подселения не был завершён. Нынешнее состояние – это всё, что у неё осталось. Вдобавок к этому Дарёна своим чёрным колдовством ещё и сильно ограничила узницу в плане намерений – даже если бы Белена смогла вырваться и удрать, никакого зла она мне уже бы не причинила. И сыну моему тоже. И Власову. Эта защита не вокруг нас создана, а внутри самой Белены – просто магический запрет, который она обойти не может. Даже мелкую пакость вроде подножки подстроить нельзя, что бесит мою бывшую подружку неимоверно. А врать ей никто не запрещал – это единственная радость, которую Белена теперь может себе позволить.
Трактовать пророчество Пелагеи можно по-разному, но Дарёна решила поспособствовать его исполнению не только запретом на вредительство. Белена – дух, нежить. И её, как всякую нежить, при наличии должных умений можно подчинить, что Дарёнка и сделала. Не нацепила строгий ошейник, как на Нефёда и Фросю, но служить себе заставила.
– И будет служба эта треклятая длиться теперь до тех пор, пока слова Пелагеи не исполнятся, – с тяжёлым вздохом пожаловалась мне Белена. – Знала бы, что так всё обернётся, лучше б сразу тебя в своём болоте утопила.
– Угу, – кивнула я. – Я во всём виновата. И в том, что триста лет назад ты за собственной воспитанницей не уследила, тоже. Теперь Машка тебя на цепь посадила, а ты на мне за это отыграться решила.
– Да кому ты нужна, бестолочь бесноватая? – презрительно скривилась она. – Больно мне надо было время на тебя тратить. Это ей, гадине, втемяшилось, что я должна добро для тебя творить в меру своих сил и возможностей, чтобы ты ненароком шею себе не свернула на пути к ведьмовству. Мне чем быстрее ты окочуришься, тем приятнее будет. Про благие намерения слышала? Куда ими дорожка вымощена? Ну так вот а мне туда не надо, потому и намерений таких у меня нет.
Проще говоря, Дарёна отправила Белену ко мне в услужение, когда стало понятно, что от идеи снова влезть в магию я уже не отступлюсь. Мир магии опасен, любой неверный шаг может жизни стоить, а с моим рвением таким неверным шагом может стать даже самый первый.
– Не препятствовать, но и в помощи не усердствовать. Больше попусту языком молоть и смотреть, чем делать. Оберегать от всего, что жизнь твою никчёмную сократить может. А раз зла я тебе причинить не могу, то и услуги мои, глядишь, плюсиком к пророчеству зачтутся. Злая, мол, ведьма доброй станет, пусть и не по своей воле. Глаза б мои вас обеих не видели! – брезгливо плевалась откровениями Белена. – Не стану я под твою дудку плясать, даже не мечтай. Напакостить не могу, но и помогать не буду. Не дождёшься!
– А так красиво мне всё утро о добрых делах пела… – усмехнулась я и снова спросила: – Где мои муж и сын?
– А на вот тебе мужа и сына! – сунула она мне под нос призрачный кукиш. – Выкуси! Не помнит тебя твой мужик. Дарёна своё дело знает. Подле неё они теперь будут. Семьёй станут. Фроська нужное ему нашепчет, и будет он верить, что сына ему другая баба родила. Всю душу его шиворот-навыворот перевернут. Ничего не вспомнит. Другим человеком себя считать будет. А ты никогда ей соперницей стать не сможешь, сколько ни старайся.
