Елена Михайловна Аксенова
Русская сказка
14 глава.
Первый день весны отмечали с размахом. Ярмарки, базары и концерты. Анна Феликсовна в сопровождении Светланы гуляла по старым улицам, удивляясь, что все еще имеет силы для длительной ходьбы.
Сегодня вечером у Феликса состоится помолвка, о чем она скорбела всем сердцем. Несмотря на то, что он все же согласился сделать Аврору организатором, ничего в его жизни не изменилось. Он улетел в Лондон сразу после одобрения ее кандидатуры, бросив уговоры на Дженнифер. Та в свою очередь быстро убедила девушку в необходимости согласия, нечего сказать, манипулировала она отменно, что еще больше злило Анну Феликсовну. Она догадалась с ней сдружиться, поэтому все приготовления они хихикали.
В отличие от старшего внука, младший ее радовал неописуемо. За прошедшие дни случилось несколько суровых звонков Карла, где он требовал сына отказаться от затеи. Саша, конечно, поддерживала Артура, но Анна Феликсовна боялась, что как только она познакомиться с невесткой, ее расположение вылетит в трубу. Дана отличалась резким характером и независимым нравом, Александра точно приняла бы это за хамство и присоединилась к компании мужа.
Поэтому Анна Феликсовна советовала отложить их знакомство. К тому же, ее волновало, что выбор внука не очень-то стремиться к серьезности. По обрывках их разговоров и редкости посещений особняка, княгиня ясно поняла, что чем сильнее Артур хочет удержать свою избранницу, тем сильнее она бежит от него. Нет, ничего такого девушка не говорила, вела себя сдержанно и нежно, но было в ее серых глазах что-то, похожее на животный страх, словно она увязла в болоте и отчетливо осознает, что ее засасывает слишком глубоко. Хотя в эту часть их отношений она предпочитала не вникать.
Погода стояла по-настоящему весенняя, легкая и солнечная, отчего сердце радовалось и просило любви. Обычно в этот день они с Дмитрием Ивановичем ужинали в небольшом ресторанчике, где готовили лучших крабов в городе, а потом целовались у Эйфелевой башни так, будто их по 16. Теперь это просто красивое воспоминание. Ничего больше.
В это время Артур нежился в постели небольшой съемной квартиры своей пассии. Была пятница и он позволил им обоим не работать в такой день. Это стало обычным делом, он часто спускал Дане опоздания или походы на 2-х часовой обед. Она ведь была с ним, так что по сути, он сам задерживал своего администратора, а она брала работу на дом, вроде с удовольствием.
Артур впервые встречался с кем-то, как бы смешно это не было. Но он хорошо знал, что должен делать мужчина, чтобы радовать женщину рядом.
Первым делом он предложил ей уйти с работы. Зарплату он бы ей заменял своими доходами, что было вполне нормальным. В его семье женщины не имели отношения к бизнесу и деньгами, их задача была тратить, а не наживать. Поэтому он удивился получив резкий отказ и тираду о независимости современной девушки, о том, что каменный век прошел, и пора бы учитывать таланты прекрасной половины человечества. Прекрасной, но не слабой, потому что они сильные и не уступают мужчинам ни в чем.
До того их разговора Артур не догадывался, что встречается с феминисткой, потому что всегда и везде за нее платил, и она не сопротивлялась.
– Ты уверена, что хочешь работать? Я могу дать тебе больше, чем ты сама себе, – его забавный шведский акцент больше не прекращал споры, не вызывал ее хохот. Она стояла у окна на кухне и курила, о чем он тоже узнал не так давно.
– Да, уверена, – ее крики и вспышки гнева напоминали ему мать и часто казалось, что он снова ребенок и сейчас придет папа и быстро успокоит ее. – Ты, конечно, имеешь больше денег, поэтому лучше меня!
– Я не это имел ввиду, ты же знаешь…
– Я знаю, ЧТО ты имел ввиду, – она затушила недокуренную сигарету и язвительно улыбнулась. Он не понимал, зачем вообще зажигать ее, если она даже толком не затягивалась, а просто прикладывала к губам и говорила снова и снова. – Такой вопрос: а когда мы расстанемся, что я буду делать? Ты продолжишь давать мне денег или я начну искать работу и проходить тупые собеседования снова и снова, пока какая-нибудь неприятная тетка не возьмет меня на посредственную работу в стремном офисе?
– Мы не расстанемся, – он подошел в ней вплотную, но так и не дотронулся. – Слышишь меня? Мы не расстанемся. Мы узнаем друг друга, нам сложно, но мы научимся понимать. Мы не расстанемся.
В такие моменты она прижималась к нему так крепко, что он едва мог дышать. Так заканчивалась любая их ссора и он любил эти мгновения.
Дана вошла в комнату растрепанная, в его футболке с длинным рукавом и крошечных шортах, в которой он никогда не позволит ей выйти на улицу и с подносом в руках. Ее мягкая улыбка, такая ласковая и такая редкая вызывала у него бурю, ради которой он мог сделать что угодно.
– Я люблю тебя, – Артур глотнул кофе, не обращая внимания на шок, застывший на ее лице.
– Что? – она не отводила от него глаз и мечтала, чтобы ей показалось, мечтала, чтобы это было правдой.
– Я люблю тебя, – на этот раз он не отводил взгляд, потому что хотел сказать об этом вот так, в хорошее утро, когда их различия не будут стоять между ними.
Она ничего не ответила, но напряглась и остаток завтрака они провели в молчании.
К обеду мужчина лет 50-ти на вид в цилиндре и с тростью шагнул на неизвестную пока еще землю генетически родной земли. Следом за ним шел молодой человек, похожий на него так сильно, что можно было подумать, что Феликс нашел себя самого вдвое старше.
Погода испортилась в одно мгновение, теперь была настоящая метель и Феликс Дмитриевич удивился, что Нью-Йорк считают самым переменчивым городом в мире. Сам он жил в большом яблоке последние десять лет и был страшно рад своему переселению. В Париже он часто впадал в депрессию, отличался меланхолией, не проходившей даже на праздники. Потом сын уговорил его попробовать путешествия. Они вместе поехали в Америку и всю дорогу на нем не было лица, как и всегда, но как только они прибыли в Нью-Йорк все изменилось. Бешеный ритм, Манхэттен, культура и искусство. Он был поражен в самое сердце и больше не мог оторваться от этого мегаполиса.
Анна Феликсовна в штыки восприняла его желание остаться. Феликсу тогда было 16, она понимала, что переходный возраст и так сложный период в жизни человека, а тут еще и с отцом на расстоянии океана. Она обвиняла его в эгоизме, в нежелании заниматься собственным ребенком, что в детстве, что сейчас. Но сын дал свое согласие, и он остался. С тех пор мать говорила с ним редко и напряженно, позволив себе слабость только на похоронах отца.
В тот ужасный серый день она упала к нему на грудь и рыдала так долго, что ему свело мышцы дважды. Но когда они с Александрой поругались незадолго до отпевания, по какой-то глупой причине, она замолчала и не подходила ни к нему, ни к ней. Он теперь называл сестру только по полному имени и не справлялся о том, как у нее дела много лет. Феликс сам ему все рассказывал, долго и подробно. Он навещал его в Нью-Йорке раз в год на неделю и никогда не задерживался.
Его свадьба стала полной неожиданностью. Он никогда не говорил о своей личной жизни или планах. Феликс Дмитриевич не расспрашивал, не хотел быть курицей-наседкой. Единственное, что смущало его во всей этой истории – так это необходимость встречи с Александрой и ее ледяным мужем Карлом. Он вспомнил, как увидел его впервые и предупредил сестру, что тот ее раздавит.
Они любили друг друга, были счастливы и для одинокого человека их общество становилось невыносимо. Юсупов-старший за последние два десятилетия встречался с несколькими женщинами, которых бы никогда не одобрила его семья, но ничего серьезного так и не попалось. Два года назад он почти убедил себя, что влюбился в художницу, которая делала кукол из каких-то волос, но она оказалась женой владелицы галерее, в которой он и увидел ее впервые и все чувства ушли в одно мгновение.
Он приехал к сыну в Лондон, чтобы вместе улететь в Москву. Рассчитывал на долгие диалоги с обсуждением страхов семейной жизни и яркими наставлениями. Но Феликс не спешил откровенничать, а он не расспрашивал.
– Здесь красиво, – его карие глаза скользили по пейзажу большого города. – Поэтому ты здесь так задержался?
– Нет, из-за Артура. Ему нужна была моя помощь, – Феликс не посвятил отца в отношения брата, считая это личным делом фон Ниродов. – Тетя прилетела вчера вместе с дядей. Я попросил ее не нагнетать обстановку при Дженнифер, об этом же прошу тебя.
– Я никогда и не ссорился с ней, это было ее решение, – врал всем, кроме себя. Конечно же, им было больно обоим. Они потеряли отца, которого любили безумно, который понимал их всегда и никогда, ни разу не повысил на них голос. Это был неожиданный и страшный удар. Он до сих пор не помнит из-за чего они начали спорить, но мать вошла, когда они обвиняли друг друга в невнимательности к отцу и попустительстве его здоровья.
Анна Феликсовна сама готовила мясной рулет, который ее сын обожал с детства. Он не приезжал к ней слишком долго, и она не могла заставить себя звонить ему чаще. Слишком много накопилось обид на него, слишком много непонимания, слишком много разногласий. Но самое главное – ей было стыдно за то, что она вырастила его таким. Когда она признавалась в этом Дмитрию Ивановичу, он не ругал ее и не призирал. Он говорил, что их сын – хороший человек, просто обстоятельства сломили его, что не все такие сильные, как она, что они должны поддержать его, а не топить дальше. Дмитрий Иванович обо всех говорил хорошо, во всех искал достоинства. Это было его лучшей и худшей чертой.
– Мама, мы с Карлом пройдемся, я что-то неважно себя чувствую, – Саша стояла в дверях уже снаряженная для прогулки и по ее виноватым глазам было ясно, что она настроена убегать при любом удобном случае.
– Поздно, – Анна Феликсовна положила нож и встала во весь свой рост. – Я специально сказала тебе, что они приезжают к четырем. Они уже рядом, ты не успеешь улизнуть, не в этот раз.
Александра разъяренно хлопнула дверью, как делала часто, когда злилась. Но княгиня знала, что хорошие манеры не дадут ей остаться в своей комнате, теперь встреча неизбежна.
Через десять минут рулет отправился в духовку, а Светлана оповестила о прибытие гостей. Она как всегда медленно и уверенно вошла в прихожую, где ее сын неуклюже снимал свои ботинки, недоумевая от происходящего.
Два ее Феликса, два одинаковых мальчика, две ее самые тяжелые загадки.
– Бабу, – внук обнял ее, как и всегда, когда возвращался или уезжал, но она впервые не заострила на этом внимание.
Ее сын был здесь, ее непутевый мальчик был здесь. Он стал старше и еще красивее, точь-в-точь как ее отец.
– Мама… – одно слово и вот уже она плачет и обнимает его так крепко, как это возможно. Феликс Дмитриевич тоже держится за нее, как за спасательный жилет. – Прости меня, мама. Пожалуйста, прости меня, мама.
Она не в силах ответить, дыхания перехватывает. Как же давно она его не видела, как давно не трогала. Кажется, в нем стало кило на пять больше.
Вместе они поднялись в комнату, и Феликс оставил их одних, поговорить о пустяках и самом важном. Сам он зашел в свою спальню и с удивлением обнаружил, что чувствует облегчение от того, что дома. Улегшись на кровать прямо в костюме, он закрыл глаза. Сегодня вечером он обручится с Джен и назад дороги уже не будет. Все эти чужие обряды, которые она навязала ему, все эти традиции незнакомой страны. Сегодня помолвка, потом совместная молитва, дальше сангит (танцевальная церемония, по-русски говоря вечеринка), потом роспись хной, замененная на поход в спа-салон, халди (он не вникал в значение, потому что этот ритуал заменил мальчишник-девичник) и сама свадьба.
Феликс сам не знал, зачем в итоге согласился на Аврору в качестве организатора. Может, потому что Джен никогда не на чем не настаивала, кроме этого, может, чтобы доказать, что ему все равно, может, потому что безумно скучал по ней и хотел увидеть еще пару раз, хотя бы пару раз перед тем, как это станет грустной историей, которую он никогда не расскажет своим детям.
Впервые за все время их отношений, он внимательно рассматривал все фото, пока был в Лондоне. К своему стыду, он терял интерес к каждой, не найдя на нем лицо Авроры. Зато он нашел ее в соц сетях. Да, он зарегистрировался, но не под своим именем и следил за ее страницей, внимательно изучая каждую деталь.
Проведя анализ всех контентов, он сделал вывод:
– она любит самую разную музыку, в том числе Металлику, от которой в восторге бабу;
– она познает мир всеми возможными путями;
–у нее отличное чувство юмора;
– у нее много знакомых и бесподобная улыбка.
Самое главное: у нее нет парня. Эта мысль успокаивала его и грела. Он уже понял, что эта женщина ему не безразлична, но не собирался давать волю чувствам. Он женится на самой статусной девушке с деньгами и добрым нравом. Слово надо держать.
В это время Аврора позволила себе поздний завтрак в Шоколаднице. Точнее не так, до зарплаты было совсем немного, поэтому траты стали редкими, она страшно экономила.
Но рыжеволосый Антон уговорил ее на очередную встречу. После того, как она узнала о свадьбе Его Святейшества, Аврора решила забыть о князе и переключится на понятный вариант. Свой вклад сделала Дана, вернувшаяся с Урала счастливая, хоть и ворчливая, она жаловалась снова и снова на дискомфорт и на то, что все зашло слишком далеко, но Артура не бросала.
Подруга советовала ей не тасовать, а сдаться силе обстоятельств и позволить счастью постучаться в двери. Креативный директор, значит хорошо зарабатывает, симпатичный и веселый. К тому же, хватит уже быть затворницей, пора вернуться в мир больших отношений. Такой монолог выдала ей Дана сразу после рассказа про встречу, и Аврора сдалась.
Теперь она пила латте «мокко с перцем» и никак не могла заставить себя съесть любимый ролл с ветчиной и омлетом. Он женится, сегодня его помолвка и уже ничего нельзя будет спасти.
– Ты ничего не съела. Все хорошо? – Антон прервал рассказ о менеджере по продажам, который закрутил опасный роман с главным специалистом и был разоблачен на корпоративе собственной женой. – Тебе скучно со мной?
– Нет, – торопливо вернувшись из мира сожалений и утраченных иллюзий, девушка улыбнулась и осознала, что пришла на встречу с человеком, который старается ей понравится. А она не дает ему шанса, думает о своем и понятие не имеет, о чем он говорил, заливаясь смехом. – Прости, у меня вечером мероприятие, голова забита.
Не стоило говорить, почему именно ее это волновало. Она не первый раз брала на себя крупный проект, все было по плану, она собиралась в особняк сразу после свидания. Чертов князь!
– Я подвезу тебя на работу, а вечером заберу.
– Не стоит, я не знаю, когда все закончится, – почему? Почему она не дает хорошему парню шанса? Она всматривалась в его зеленые глаза с крапинками и корила себя за то, что не встретила его раньше Юсупова, раньше всех этих историй. Веселые веснушки на его носе и щеках были спокойны в серых лучах тучного неба, и Аврора пообещала себе попробовать. – Знаешь, если тебе не трудно, я буду рада прокатиться с тобой.
15 глава.
Феликс стоял у окна в дорогом синем костюме-тройке и пил виски из толстого стакана. Они только пообедали и такого напряжения за столом не было давно. Вопреки ожиданиям бабу, его отец и тетя не обнялись и не помирились. Как он и прогнозировал, все ограничилось сухими кивками, а Карл зажался так, что его светлые брови сошлись в одну густую линию.
Снег все не прекращался и на секунду показалось, что он заметет все: особняк, дорогу, которую чистили снова и снова, его семью, находящуюся на перепутье, Джен, которая выбирала самый шокирующий наряд для помолвки, кольца, которые вот-вот свяжут его обязательствами до конца жизни.
Его карие глаза необычного разреза заметил движение у ворот, кажется, кто-то приехал. Для гостей еще рано, члены семьи дома. Кто это может быть?
За тюлем показалась простенькая иномарка с московским номером, и он понял, что пассажиров двое. В душе что-то загорелось, он знал, кто это до того, как увидел смешной оливковый пуховик и шапку с бумбончиком. Она была с мужчиной таким рыжим, что у него зарябило в глазах.
Что-то внутри надломилось. Ее кто-то касался, кто-то трогал, кто-то целовал. Она не страдала и не убивалась.
Все вранье. Все эти моменты, все чувства, которым он нехотя давал волю. Все это только его, она спокойно наслаждается другим мужчиной. Еще одна охотница за принцем, как можно было быть таким наивным? Поняла, что упустила и нашла то, что по плечу.
Одним глотком он осушил почти полный стакан и с шумом поставил его на стол.
Аврора помахала Антону, который улыбался в ответ так скромно, что его лицо всегда казалось напряженным. Снег все еще заметал двор крупными хлопьями, отчего особняк Юсуповых казался совсем нереальным, совсем кукольным. Она задумалась, каково считать это место своим домом? Можно ли вообще тут чувствовать себя уютно?
Резное дерево, красные стены, большое пространство. Все это напоминало о стране, которой большой нет, о жизни, которую мы потеряли. Что бы было, если бы не случилось революции? Что она вообще изменила, если все также есть те, кто живут в удовольствие и те, кто выживают. Что вообще поменялось?
В окне на первом этаже стояла Анна Феликсовна и махала ей рукой так плавно, как умела только она, с достоинством. Аврора знала, что это столовая, что ей предложат кофе и свежую выпечку, потому что от обеда она откажется.
Ее как всегда встретила Светлана, женщина еле заметно улыбнулась ей, отчего мурашки пробежали по коже, это было сочувствие. В столовой было много естественного света, несмотря на отсутствие солнца.
– Здравствуй, дорогая! – Анна Феликсовна в футболке с черепом и туго забранными гребнем волосами выплыла ей навстречу для объятий, которые позволяла себе каждую их встречу. – Пойдем выпьем кофе, пока все наверху, и поболтаем.
– Я могу присоединиться к приватной вечеринке? – Феликс показался на лестнице так неожиданно, что Аврора вздрогнула. Его лицо всегда отличалось надменностью, но сейчас в нем было что-то, от чего мороз бежал по позвоночнику.
– У нас девичник, Феликс. Дай посплетничать, – княгиня махнула на него рукой, отчего ее рубиновое кольцо пустило малюсенького зайчика.
– Вынужден настаивать, бабу, – он решительно двинулся вниз, зная, что ему не откажут. – Я должен контролировать твои дозировки кофе.
Женщина фыркнула, но упорствовать не стала. Своей прямой спиной она ощущала напряжение, возникшее от молодых людей и удовлетворенно кивнула. Любовь ни у кого не спрашивает мнения и никого не щадит.
Льняная скатерть молочного цвета контрастировала с ярким черным фарфором с тонкими японскими сюжетами по краям. Посередине красовалась выпечка, от которой еще шло тепло. Анна Феликсовна решила не испытывать на прочность терпение внука, поэтому взяла небольшую чашку вместо своей обычной огромной дозы. Теплое тесто приятно нагрело пальцы, княгиня решила нарушить неловкое молчание.
– Аврора, как твои дела? Есть новости?
– У нее все хорошо, – Феликс не дал девушке открыть рта. Он пил слишком горячий чай, но не замечал, что обжигает язык. – Правда, ведь? Новый бойфренд, новые эмоции.
Несколько секунд Аврора недоумевала, что вообще тут делает. Почему этот избалованный мальчишка что-то там ей высказывает.
– Да, вы правы, Ваша Светлость, – слова вырывались сквозь ее естественные белые зубы.
– Я рад, что ты выучила правильное обращение ко мне, – холодные глаза и руки, грубо ведущие себя с дорогим фарфором. – Давно вы вместе?
– Простите за грубость, но это не ваше дело.
– Я тебя прощаю. В конце концов для твоего класса это вполне нормальное проявление себя. Не сказать, что ты меня удивила.
Аврора поднялась из-за стола, и Феликс тут же вскочил на ноги. Княгиня спокойно ела булочку, оставаясь зрителем мыльной оперы.
– Жаль, что воспитание у вас распространяется исключительно на манеры.
– Как ты смеешь? – но она уже удалялась по коридору. – А ну стой! Я сказал, стой!
Юсупов рванул с места так, что его бесконечно черные волосы подпрыгнули в воздухе. Анна Феликсовна позвала Светлану и попросила убрать со стола, эти двое не вернуться.
– А ну стой, – Феликс схватил Аврору за руку и развернул ее к себе лицом. – Повтори то, что сказала за столом!
– Вы прекрасно слышали, Ваше Святейшество. Пустите мою руку, иначе закричу, – сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть наружу. Она не знала, откуда в ней такая смелость, такая резкость и почему так хочется заплакать. – Пустите меня.
Ее руки были свободны, но она все еще стояла на месте, надеясь, что ноги перестанут быть чугунными и унесут ее подальше от самого опасного мужчины в ее жизни. Он тоже хотел уйти, но не мог. Ярость отступила и сказать было нечего. Личная жизнь – это то, на что каждый имеет право. Какого черта он ее осуждает? Разве он имеет право на злость? Она никогда ему не принадлежала, он почти женатый мужчина. Его карие глаза потухли, приобретая будничную надменность.
– Извини, – короткое слово, которое он произнес полушепотом и сразу торопливо зашагал наверх.
Украшения, заполнявшие пространство бального зала, были слишком лиловыми, но желание невесты – закон. Аврора неспешно продвинулась к Василию Ивановскому, который фыркал на миловидную девушку, не достающую ему до плеча. На нем был пурпурный костюм, что смутило бы самого смелого мужчину.
– А вот и она! – он обернулся к девушке и тут же удрученно закатил глаза. – Ты в этой одежде собираешься вести мероприятие?
– Я не веду еду, я его организую, – уютный наряд стал вдруг ужасно глупым и ей захотелось, чтобы Антон быстрее вернулся.
– Ты выглядишь как голодранка. Так не пойдет! Только не на фоне моих творений! – последний iphone был больше, чем ожидала Аврора. Она не так часто их видела. – Вик! Дорогой, ты мне нужен. Тут рядом со мной девочка, 170, каштановые волосы, голубые глаза и 46-48 размер одежды. Песочные часы, все на месте, грудь тоже, 2-3, – Аврора пыталась что-то возразить, нервно накручивая волос на палец, но Василий остановил ее жестом. – Свадьба в индийском стиле, не спрашивай, почему. Да, да, согласен. Лиловая тема. Да, да, выбор невесты. В общем, нужно что-то примечательное, – с улыбкой и благодарностью, он отключился.
– Мне это не нужно. Это лишнее. Я не должна выделяться.
– Дорогуша, поэтому я и сделал это. Ты хоть понимаешь, что за страна Индия? Ты будешь выглядеть дурочкой в своих шмотках. Это аренда, платит заказчик. Так что скажи спасибо и помолчи.
– Спасибо, – где-то в глубине души Аврора подумала, что должна была сама до этого додуматься. Стоило предусмотреть это, подготовиться.
– Лили, деточка, подойди. Брось цветы и подойти! – все та же милая девушка, слишком маленькая, чтобы вызывать серьезные чувства, подошла с недовольным видом. Ей не нравилось отрываться от дела, ей не нравилось подчиняться диве. – Начеши этой дорогуше на голове гнездо, на которые слетятся богатенькие щеглы. И не забудь о лице.
Обе девушки поняли, что спорить Ивановским не стоит. Василий порхнул в сторону чудаковатой конструкции, Аврора и Лили, которая на деле оказалась Лилией и просила называть ее именно так, закрылись в спальне, которая служила организаторским пристанищем уже во второй раз. Что тогда, что сейчас, она чувствовала стеснение из-за всех этих приготовлений.
– Василий – придурок, но он прав, – Лилия накладывала тон и более не прикрывалась натянутой улыбкой. – Я работаю с ним два года и не стала бы тратить время на глупого наставника. Он хороший мастер и интеллигентный человек.
– Но вы все же назвали его придурком?
– Да, – ее каменное лицо не ожило ни на секунду. – Он ведется на стереотипное представление людей о нем, а должен делать то, что делает и все, – ее маленькие ручки скользили по лицу невероятно быстро. – Я прощаю ему такое поведение, он очень талантлив.
– А вы всегда носите с собой набор для принцессы? – Аврора махнула в сторону серебристых сундучков и прикусила язык. Лилия была намного ниже нее, но что-то в ее фигуре заставляло принимать диктатуру.
– Смешно, правда, – на ее маленьком лице не дрогнул ни один мускул, отчего Бруни покраснела как помидор. – Ношу всегда. Ивановский знает, что я часто использую женские хитрости для своих цветочных композиций: подсушить, завить, подкрасить. Не самая полезная технология, но в режиме срочности самая действенная.
– Никогда бы не подумала, – ей стало стыдно за то, как она пренебрегает такой редкой помощью. У Лилии была другая работа, она постоянно дергалась, переживая за композиции, но все равно согласилась помочь Авроре, хоть и вынужденно.
– Не переживай, я не обидчивая.
Впервые за все это время Лилия улыбнулась и пощекотала щеку пушистой кистью.
Тем временем агония, которую Феликс вызвал спором с Авророй, только разрасталась. Виски не помогло, ледяная вода не помогла, BWV 253 хорал Баха не помогал. Звонок Джен, она не берет трубку, в салоне на сборах. Огненный шар разъедал нутро и готовился вырваться наружу, чтобы спалить все, что он так долго строил.
Вопросы, которые он не решался озвучивать даже в своей голове, врывались в мозг яркими вспышками, мешаясь с приступами ревности, которая была незаслуженной и необоснованной, но она была. И он не мог ее контролировать.
– Ты готов? – Артур появился в дверях так неожиданно и тихо, что Феликс подпрыгнул на месте. – Брат, все хорошо?
Фон Нирод видел, что все плохо. Юсупов всегда контролировал себя и ситуацию вокруг, а сейчас впервые в жизни он выглядел потерянным. Блондин сделал несколько шагов навстречу и замер в нерешительности. Почему-то он не был уверен, что его брату нужно утешение или помощь. Может, потому что это никогда не было нужно.
– Ты в порядке? – он сел на кровать рядом. Феликс обхватил голову руками и тяжело дышал. – Феликс, что мне сделать для тебя?
Его вопрос так и остался без ответа. Они сидели рядом, Артур мучился, потому что его любовь стала раздражающе тяжелой, в чем он не мог себе признаться, а его брат знал, что не хочет жениться, но даже мысли такой не допускал.
Бальный зал наполнялся именитыми гостями под легкую, игривую музыку с берегов Ганга. Аврора в причудливом наряде темно-фиолетового цвета передвигалась с трудом. Длинные рукава, голый живот, пышная юбка – это еще не самое трагичное. Расшитая ткань была куда тяжелее, чем на вид, к тому же массивные украшения в тему смотрелись отлично, но навсегда были занесены в разряд «неносибельных». К тому же лиф держался на хлипких завязках сзади, и Авроре казалось, что они вот-вот развяжутся. Завтракать было не обязательно.
Феликс, застывший на лестнице от вида ее неуклюжих шагов, перестал дышать. Голова понимала, что это просто девушка в костюме, но сердце, чертово сердце. На секунду, всего на секунду, он был готов броситься к ней и забыть все свои принципы, все то, что делает его Юсуповым.
– Ты волнуешься? – Джен обвила его предплечье своей увешанной браслетами рукой, но он не оторвал взгляда. – Феликс!
– А, – рассеянный вид был не частым его образом.
– Пошли.
Все обернулись по объявлению ведущего и аплодировали молодой паре. Аврора слышала комментарии о том, как прекрасно они подходят друг другу, молодые владыки мира. Да, Феликс выглядел шикарно, как всегда. Идеальный костюм со стоячим воротником цвета лимонада хорошо оттенял его черные волосы. Идеальная невеста, в ярком зеленом сари и бесчисленном количестве золота. Идеальный зал для проведения ритуала обмена кольцами. Все это совершенство, в котором Аврора была приглашенной гостьей и не более. Ей никогда не будет принадлежать эта реальность, жизнь взаймы.
– А сейчас молодые обменяются кольцами в знак согласия на вечный союз двух сердец, – заводной ведущий средних лет, демонстративно вздохнул и указал путь паре.
Феликс, все еще не отрывавший взгляда от Авроры, не решался сделать шаг вперед. Ее пышные кудри и слишком светлая кожа не давали сойти с места, он сжался до размеров своих ботинок и не шевелился, просто не мог сделать шаг.
Джен, видя его состояние, хорошо понимала на кого обращен взгляд. Она ненавидела себя за то, что собиралась сделать. Рядом был мужчина, который влюблен в другую, хотя и не признается себе в этом. Рядом был человек, который смотрел на нее, как на список достижений, сборище регалий. По-другому ведь и не бывает. Поэтому она с детства была трофеем, ею хвастал отец за столом с друзьями, мать перед подругами, пророча ей принца Гарри в мужья. «Родовитый сибиряк» – так называл Юсупова отец Дженнифер. Он не поощрял увлечение дочери в начале, считал, что это вовсе не ее уровень. Но банковский счет послужил отличным аргументом.
Дадли много лет страдали от долгов, которые набрал сначала дед Дженнифер, пытаясь покорить всех своей щедростью, потом отец, не способный залатать дыры в бюджете. По сути их богатство – хорошо скрываемое банкротство, о чем никто не догадывался, ведь они брали в долг у друзей, выдавая расписку за молчание. Надежда для родителей и их кредиторов, блондинка стояла в двух шагах от красивой сцены, украшенной ее любимыми лилиями. Она не хотела подниматься, не хотела быть как мать, не хотела проводить свою жизнь с человеком, которому все равно на нее. Даже ради сытой жизни, даже ради денег.
– Давайте приободрим парочку, они совсем разволновались.
Разгоряченные аперолем, гости начали шуметь. Феликс с Джен очнулись от своих раздумий, посмотрели друг на друга и шагнули вперед. Им казалось, что все решено, что слишком поздно выныривать из бездны.
Оба стояли на сцене, но были не там. Им дали кольца, они посмотрели друг на друга с надеждой, что ответственность за разрыв возьмет партнер, но тишина все еще пронзала током. Их фотографировали.
Вот кольцо с бриллиантом на безымянном пальце левой руки Джен. Все аплодируют. Кольцо Феликса. У него потеют ладони, становится невыносимо жарко, так жарко, что он почти задыхается. Хоть бы кто-нибудь подал воды. Спину обжигает взгляд голубых глаз, которые он обязуется забыть с этого дня, который больше не должен его волновать. Рука Джен совсем близко, почти рядом.
– Кольцо мало, – графиня облегченно сглотнула и посмотрела на ведущего. Круг из белого золота не залезал даже на фалангу, таким крошечным оно оказалось.
Ведущий быстро махнул рукой, всех осыпало конфетти, гости довольно взвыли. Никто не заметил подвоха, потому что никто и не вникал в правильный расклад церемонии. Это в Индии положено два кольца, а у нас одно сгодиться для помолвки очень даже.
– Всем шампанского! И включите мне Киркорова! – генерал, солидно набравшийся еще до приезда, лишь подтверждал пословицу, что это не звание, это счастье.
