Елена Княжина
«Чудовищный» секрет Авроры, или Магистра не дразнить!

– И еще я говорил, что у меня на него есть личные планы.

– Планы? Личные? У вас? – переспросила я все по порядку.

– А вы полагали, я монах? И предел моих мечтаний – перебирать бумажки и наблюдать за тем, как ученица драит полы? Увольте.

– Да я бы с радостью! – пробубнила, откашливаясь от пуха, который, кажется, добрался уже до легких. – В смысле увольнения.

– Я найду, чем себя занять теплым сентябрьским вечером. Вы, конечно, симпатичное создание, но…

– Не предел ваших мечтаний. Я уже поняла.

– Какое у вас следующее занятие, Карпова? – устало уточнил Салливан.

Я мысленно прокрутила в голове расписание. «Целительство» отменилось, как и «Снадобья», так что…

– У меня сейчас два «окна», а затем практика в Заповеднике.

– «Окна» – это прекрасно. Значит, вы приберетесь здесь прямо сейчас, и у нас обоих появится шанс провести вечер в более приятной компании.

Прозвучало не слишком-то приятно. Но обнадеживающе. Меня в Заповеднике ждала Хлоя-Жюли, не терпелось ее проведать.

– Просто убрать?

Признаться, я ожидала более суровое наказание, с огоньком. Папа, к примеру, все время гонял нас с Арти счищать гадкую смердящую слизь со стен кабинета зельеварения. А тут… перья. Чистые, мягкие. Фантастика.

– В чем подвох?

– Я конфискую ваш жезл, – без долгих прелюдий признался лондонский тролль. – Получите его через час внизу, у начальника охраны. Хочу, чтобы вы сделали уборку своими руками. Как обычный человек, а не как… кхм…

– Кто?

– Не как принцесса по магической крови.

– Вы упрекаете меня в наличии во мне королевской капли? – удивилась формулировке. – Но в вас она тоже есть. Иначе как объяснить дар заклинателя воздуха? К какому древнему роду вы принадлежите?

– Вас это не касается, княжна. И, думаю, при ваших невероятных талантах вы справитесь не только без жезла, но и без веника.

– Вы серьезно? – я с ужасом обозревала плантацию перьев, временно превративших кабинет практической магии во взорвавшуюся птицефабрику. – И как я их соберу?

Магистр нагнулся, подхватил белое перышко и пощекотал им меня по щеке. Положил на мое дрогнувшее плечо и снова сдул на пол.

– Поштучно, Аврора Андреевна, – ухмыльнулся Салливан. – Поштучно.

Вот ведь… тролль!

***

Что я поняла за последние полтора часа? Что собирать перья в единственное обнаружившееся в кабинете ведро, а затем носить его до магконтейнера на том конце коридора – невыносимо муторное занятие. И не слишком результативное. Я даже успела сбегать на обед и подкрепиться, но когда вернулась, осознала, что недалеко продвинулась в уборке.

– Кви-и-и-ит! – простонала в воздух кабинета после очередного похода к магконтейнеру. Пытка какая-то!

– Звали, Аврора Андреевна? – произнесло фамильное чудо в шерсти, с интересом разглядывая чудо в перьях. Ну, то есть меня.

– Помоги, а?

Нет, я не была лентяйкой. Просто оба моих «окна» подходили к концу, вот-вот должна была начаться практика в Заповеднике под руководством нового Главного Мастера. Я никак не могла ее пропустить! Увидеть одновременно и моих шмырлов, и моего (в девичьих мечтах) Брендана – таков мой предел мечтаний. В отличие от магистерского.

Но уборку надо было закончить. Если попрошу перенести пытку на вечер, то не попаду в теплицы до темноты. А мне туда очень нужно.

– Ваш отец строго-настрого велел не выполнять трудовых наказаний за вас, Аврора Андреевна, и за господина Артура, – вежливо напомнил морф.

– Ну Кви-и-ит… Меховая ты задница! – я обиженно засопела. – Как вместе со мной жареный сыр в два ночи лопать – так это мы завсегда, а как помощь нужна…

– Строго-настрого, – виновато повторил Квитариус.

Эх, да. С папиными «строго-настрого» лучше не спорить. Можно вообще остаться без меха на…

– Хотя бы ведро подержи, – пробурчала, подталкивая ножкой к нему пыточный агрегат.

– Ведро подержу, – сдержанно улыбнулся Квит. – И даже до магконтейнера телепортирую. Но собирать будете сами.

Я подобрала юбку, привстала на колени и принялась сгребать перья ладонями.

Я знала, что Квит относится ко мне с симпатией. Какой-то морфьей симпатией, необычной, ворчливой, но все-таки. Почти с любовью. И согласившись помочь с ведром, он уже нарушил отцовские правила.

***

Когда с уборкой было почти покончено, мне в руки приземлилась официальная теле-маго-грамма. Запечатанная. Сорвав воск, я быстро пробежала картонку глазами.

«В связи с чрезвычайным происшествием вся практика на территории Заповедника отменена. Вход в заповедную зону запрещен всем, кроме старшего персонала Академии. О возобновлении занятий вас известит ваш куратор.

Главный Мастер Заповедника,

Хайв Б.»

– Вы побледнели, юная леди, – подметил Квит, мягко тряхнув мое плечо.

– Что-то случилось в Заповеднике. Что-то очень нехорошее. Сможешь меня туда перенести? – наудачу спросила я, не упомянув про запрет.

– Заповедная территория закрыта для телепортации морфов. Но вы и сами это знаете.

– Тролль побери! – я вскочила на ноги, случайно сбив ведро. То с неприятным лязганьем прокатилось по полу.

В дверь постучали, и на пороге появилась статная фигура мужчины в форме главного стража. Увидев пернатую меня, он невольно заулыбался. Ну вот, хоть в цирк отдавай.

– Принес вам жезл, Аврора Андреевна, – пояснил Эндрю Макферсон, на ходу запахивая полы ярко-синего плаща. – Нас вызвали в Заповедник, на посту никого не остается. Зная, что без жезла вы никак набедокурить не сможете, я почувствовал на себе небывалую ответственность.

Энди, главный страж нашей Академии вот уже пятый год, подмигнул и вручил мне палочку.

Красавец мужчина! Загорелый, темноволосый, короткостриженый и с такой фактурной фигурой, что хоть на обложки снимай. Даже удивительно, что до сих пор не женат. Я пыталась как-то расспросить маму, почему господин Макферсон предпочитает одиночество, но она только рассмеялась: «Кот – он и есть кот».

– А можно мне с вами? – я схватила стража за рукав, готовая и на шее повиснуть, лишь бы он взял меня с собой.

Но Энди отстранился и только сжал мою ладошку. В серо-голубых глазах, обычно спокойных и веселых, штормило северное море.

– Никак нет, Аврора Андреевна. Приказ Большого Совета.

***

Я промаялась до самого вечера, слоняясь по фойе ужаленной в причинное место кошкой. Никто не возвращался из Заповедника – ни с плохими новостями, ни с хорошими. За витражным окном начало темнеть, я уселась на подоконник и отгородилась от зала плотной шторой. Рано или поздно я кого-нибудь дождусь и учиню допрос с пристрастием!

…Я успела впасть в дрему и не сразу поняла, что приглушенные голоса, доносившиеся с улицы, реальны. Распахнулась входная дверь, фразы стали громче и четче, и я наконец узнала говоривших. Но все равно не смогла побороть соблазн и глянула в щель между шторой и стеной.

Хмурый, напряженный Брендан стоял на пороге, не торопясь проходить внутрь. Так, словно планировал улететь в другое место, завершив беседу с моей матерью. В его руках лежал дремавший даркен-сабер – полностью черный песец с голубыми глазами. У нас была всего одна пара таких…

– Милли его подлатала, Ани, но он лишился половины своей шерсти, – объяснял Брендан моей матери, как и он застрявшей в дверном проеме. – Сама знаешь, как медленно она растет. Годы! Этого количества хватит литров на двадцать «Усилителя чар».

– Полагаешь, среди наших работников есть кто-то, кто приторговывает зельями и ингредиентами на черном рынке? Но Андрей так тщательно всех проверил!

– Странно это. Работники тут давно, а нападения начались только сейчас. Первым делом я бы заподозрил себя, как новоприбывшего. Или учеников, у которых резко возникли проблемы с финансами, – глухо бормотал Брендан, склонив голову низко к маминому уху.

– Либо Вяземский нанял кого-то, чтобы создать иллюзию нападений. Сам знаешь, они только и ждут повода, чтобы прислать инспектора. Думаешь, люди с весны увольняются просто так? – мама прикрыла глаза, сложила руки на груди и облокотилась спиной о стену. – Поразительно! Сначала Верховный Совет высмеивал идею открыть Заповедник на базе Академии, а теперь мечтает прибрать его к рукам…

– Вместе мы его отстоим, Ани. Когда вернется Андрей?

– На днях. Надеюсь. Очень. Я так соскучилась, словами не передать, – она грустно улыбнулась, и у меня сжалось сердце. Давно я не видела маму такой уязвимой и уставшей. Рядом с папой она всегда казалась сильной. – Мы не можем быть уверены. Думаю, пора сообщить в Эстер-Хаз. Пускай выделят нам дополнительную охрану. Второй случай за два дня – это не шутки!

– Они пришлют комиссию.

– Они ее и так бы прислали, Брендан. Не в Заповедник, так в Академию, – мама нервно передернула плечами и собрала выбившиеся волосы обратно в красивый пучок. – Я неделю назад получила извещение от Верховного Совета. Вяземский жаждет лично аттестовать преподавателей и проверить соответствие условий обучения общепринятым нормам. Словно ему больше заняться нечем, старому гоблину!

– Сочувствую. Ты можешь на меня рассчитывать.

– Знаю, – мама улыбнулась и похлопала Брендана по плечу. – Хорошо, что ты вернулся. То есть плохо, конечно… Неправильно радоваться такому, но…

– Ани!

– Что «Ани»? Сюзи бы тебя сюда не отпустила, – мать наморщила нос. – Значит, мы в выигрыше, а ты…

– Уж точно не в проигрыше. Ты ведь в курсе… эмм… ситуации, – Хайв смущенно почесал висок, и меня начало распирать от любопытства.

Значит, он приехал сюда без супруги? Мой кудрявый воин – и абсолютно один?!

– Кстати, Андрей еще не знает, что я тебя наняла.

– Спасибо, что говоришь об этом только сейчас! – рассмеялся господин Хайв, и кудряшки запрыгали у его висков. – Пойду-ка я собирать чемоданы.

– Только попробуй! Уверяю тебя, он примет эту новость с радостью. Когда узнает все прочие. Я ее подам на десерт, – загадочно пообещала мать. – Лекарства для животных пришлют только в следующем месяце. Представляешь, предыдущие три запроса Совет «не получил». Якобы «потерялись в пути».

– Слабо верится. Похоже, Анна, они начали играть грязно! – запальчиво заявил Брендан. – У меня остались связи. Я попробую напрямую договориться с Главным Заповедником Эстер-Хаза о небольшой партии лекарств. Хватит на первое время.

– Спасибо тебе. А как в целом впечатление после обхода? Что оставил после себя уволившийся Бракс? – взволнованно собирая пальцы в замок, спросила мама.

– Лабораторией пользовались мало, она в идеальном состоянии. Охранные чары крепки, чувствуется рука Андрея. Сами животные не выйдут за пределы заповедной зоны. Если им не помогут. А вот магические ловчие сети в плачевном состоянии, – признался Хайв. – Заряд поистрепался, кого-то серьезного они не сдержат. Целителей явно не хватает, про лекарства ты в курсе. Я возьму это на себя, иди отдыхать, Анна.

– Мысли о предстоящем визите Вяземского все равно лишат меня сна. Боюсь, опять буду всю ночь смотреть в потолок. Ой!

Возле распахнутой двери из темноты материализовалась третья фигурка. Изящная, замотанная в алую шаль и решительно мне незнакомая. Над красной тканью возвышалась копна ярко-рыжих волос, горевшая пламенем даже в сумерках. Девушка только что телепортировалась ко входу в Академию и явно не ожидала, что тут будет открыто.

– Леди Валенвайд? – окликнула ее мать. – Эвер?

Поняв, что обнаружена и опознана, девушка приветливо рассмеялась и сделала несколько шагов на свет. Странных шагов. Нечеловечески грациозных, легких и прекрасных, словно танцующих.

– Подслушивать чужие разговоры – верх деликатности, княжна, – раздалось холодное за моей спиной, и я подпрыгнула, больно ударившись о стену. – А пользоваться помощью фамильного морфа для выполнения трудовой повинности – и вовсе верх наглости. Мы с вами к этой теме еще вернемся, принцесса. Позже.

– Почему не сейчас? – прошипела, потирая плечо. – Давайте сюда вашу свежевыдуманную нотацию. Я вся внимание.

Чего он вообще залез ко мне за штору? Делать больше нудным магистрам нечего? А такие планы на вечер были!

– Потому что сейчас я немножко занят, – вперил в меня серый взгляд шурхов Салливан.

Он еще несколько секунд молча буравил меня глазами (сразу видно, что занятой!) И, наконец, покинул мою штору (читать «наблюдательный пункт»).

Фух! Даже дышать сразу стало легче.

К наблюдению я вернулась как раз вовремя. Увидела, как Салливан быстро кивает матери и Брендану, хватает рыжеволосую нимфу под локоть и растворяется в телепортирующем вихре. Ах… вот какие планы.

Глава 6. О диких кошках и приворотных зельях

Утро выдалось седым и пасмурным. Небо затянуло одной огромной одноцветной тучей, но дождь никак не желал случиться.

– Мам…

– Что, обезьянка? – мама скосила на меня уставшие черные глаза. Под ними лежали серые тени. Похоже, она так и не заснула этой ночью.

– И ты туда же, – я негодующе наморщила нос. – Хотела спросить, когда точно вернется папа? Они с крестным обещали приехать к началу учебного года.

– Фридрих написал, что ему нужно задержаться в Индии. А Андрей прилетит завтра утром, – она обхватила меня за плечи и чуть прижала к своему боку. Сразу стало тепло, уютно и спокойно. – Ты так соскучилась или пытаешься выяснить, сколько у тебя осталось времени на шалости?

– Много первого и совсем немножко второго, – я покусала губу.

– Пообещай не взрывать Академию до отъезда комиссии, Ав. Верховный Совет нам этого не простит, – попросила мать совершенно серьезным тоном, и я так же важно кивнула.

– Есть не взрывать Академию до отъезда комиссии, мэм, – хрюкнула в кулак, но снова придала себе ответственный вид. – А Хумбл скоро поправится?

– Так не терпится сдать нового магистра обратно в Лондон? – проницательно ухмыльнулась мама. – Боюсь, как минимум полгода с этим придется повременить.

– Он кошмарен. Невыносим. Невозможен. Как папа, только хуже, скучнее, правильнее и… нуднее. Заставил меня два часа собирать перья вручную.

– Перья, – с улыбкой повторила мама. – Это… занятно.

– Ничего занятного!

– Он необходимое «зло», – улыбка матери стала шире. – И тебе полезно пообщаться с кем-то, кто не нянчил тебя малышкой, обезьянка. Кто не катал на лохматой спине лунными ночами, не учил плавать в зачарованном озере, не проводил тайно к Сажельке, не таскал тебе сладости из парижской пекарни среди ночи…

– Ты тоже считаешь меня разбалованной и капризной? – я остановилась и нахмурилась.

– Нет, Ава, – мама погладила меня по щекам. – Ты открытая, живая, добрая, смелая. Пытаешься ухватиться за все и сразу, но это лишь потому, что ты ищешь свои ответы. Свой путь. Просто еще не нашла. Тебя подгоняет сильная капля, временами нашептывая всякие глупости и толкая на безрассудства, но… Все мы через это проходили. Ты справишься.

– Мой дар…

– Раскроется. Когда ты найдешь себя, – мать поцеловала меня в висок и вдруг оцепенела. Ее ладонь похолодела и мертвой хваткой впилась в мое плечо.

В этот момент входная дверь Академии распахнулась, и внутрь вошли четверо. Трое мужчин и одна женщина, уверенно вышагивавшая перед всеми.

– Дикая кошка…

– Кто это, мам?

– Комиссия, Ав, – нервно прошептала мама, прижимая меня к себе. – Тот драный ревизор, которого никак не ждали. Слетелись на запах крови…

Пока компания подходила к нам, мама успела тихонько выругаться.

– Господин Бехтерев, какая неожиданная встреча. Вы приехали доучиваться? – игнорируя первую вошедшую, мать обратилась к высокому темноволосому джентльмену в сером костюме-тройке. – Боюсь, у нас нет мест.

– Приехал, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение. Целую ваши нежные пальчики, Анна Николаевна. И я с некоторых пор прикреплен к роду Вяземских в титуле графа. Моя дочь Микаэлла учится у вас, я полагал, вы в курсе родословных своих студентов, – скользко улыбнулся этот Бехтерев, но мать ему руки не подала. Наоборот, демонстративно убрала в карман платья.

– Вы нам не рады? – едко уточнил старик Вяземский.

Председателя Верховного Совета я узнала сразу. Высокий, жилистый, сухой, надменный. Рядом с ним стоял лысый инспектор, приезжавший в прошлый раз. Вроде бы мистер Лоури. Но больше всех внимание привлекала дама неопределенного возраста.

Загорелая, интересная, с темной челкой, падающей на хитрые кошачьи глаза. В точеной фигурке, закованной в неформальные джинсы и черную водолазку, чувствовалась сила. Мышцы казались крепкими, как камень. Она явно была бойцом.

– Мы ожидали вас позже, – пояснила мать. – Я лишь вчера ночью сообщила в Верховный Совет о происшествиях.

– Невероятное совпадение, – согласился Вяземский. – Комиссия для аттестации Академии была почти собрана, а тут еще и в Заповеднике проблемы… Мы решили, что медлить нельзя. Ваш запрос на дополнительную охрану удовлетворен, команда специально обученных магов прибудет завтра. Кроме того, принято кое-какое решение…

– Не томите, граф.

– В ноябре некоторые ученики и преподаватели, особенно новые и те, что вызывают наши опасения, будут выборочно приглашены на тестирование в Университет древней магии, – с хитрой ухмылкой произнес старик.

– В Индию?! Вы собираетесь прервать учебный процесс?

– Бросьте, Анна Николаевна. Лишь несколько учеников и пара-тройка магистров уедет на неделю-другую… Поступают, знаете ли, жалобы. На непрофессионализм, на странные методики преподавания, на «особое отношение» к определенным студентам…

– Чушь! – зло фыркнула мама, теряя самообладание.

– Мы понаблюдаем за учебным процессом и чуть позже составим списки тех, кто отправится на тестирование, – успокаивающим тоном уверил Вяземский, и меня стало потряхивать от раздражения. – Там и проверим качество полученных знаний. Ведь если самые сильные студенты не смогут ответить на элементарные вопросы, то что ожидать от слабых, верно, Анна Николаевна?

– Если таково решение Совета, я не стану препятствовать. Я не сомневаюсь ни в одном нашем ученике и ни в одном профессоре.

– Княгиня Карповская, – с холодной вежливой улыбкой кивнула женщина, до этого молчавшая.

– Госпожа Караваева, не ожидала вас встретить.

– Можно просто Тамарой, по старой дружбе. В связи с последними происшествиями Совет попросил меня помочь с проверкой заповедной территории и условий содержания магических тварей. Вероятно, их привлек мой опыт, полученный в парке в Ладакхе, – она сдула челку, приоткрыв цепкие дымчатые глаза. – А где же Андрюш… Андрей Владимирович? Почему ректор не встречает лично комиссию из Эстер-Хаза?

– Ректор задержался в командировке, но должен вернуться со дня на день. Мы будем рады провести для вас экскурсию по нашему Заповеднику и послушать советы. Я сообщу Главному Мастеру о вашем прибытии, – сдержанно произнесла мама. – А пока прошу меня извинить. Господин Макферсон займется вашим размещением на территории Академии.

***

Я сдвинула Монстроглаз в сторонку и прислушалась. И верно, эти заунывные звуки – очередная печальная песня Атарины. Пасмурная погода нагоняла на нее хандру, и наша русалка, высунувшись по пояс на берег, мучила всех жалобным не то воем, не то мяуканьем.

Мне, оптимистично настроенной в любой ситуации, этот саундтрек никак не подходил. Так что я пихнула в бок Трясучку Египетскую Булавовидную, и та грозно затрещала военный марш. Так-то лучше: меня ожидал бой с Пасленом.

Атарина уже любезно поделилась парой своих чешуек, а Бойз стоически потерпел, пока я выстригла крошечный клок его шерстки. Остальные ингредиенты для модификации «Животной страсти» я добыла в потайном подвале номер два.

Торопливо срывая и очищая от кожуры синие «виноградины», я невольно возвращалась к сцене в фойе. Эта женщина, кто бы она ни была, вывела маму из равновесия. Хотя и непонятно, чем именно. Вела себя гостья сдержанно, отстраненно и профессионально. Она не позволяла себе каких-то оскорбительных вольностей ни словами, ни тоном, ни жестами.

Мама тоже нацепила на лицо уважительную улыбку и не снимала до конца разговора. А потом всю дорогу до ректорского кабинета, куда я вызвалась ее проводить, держалась уверенно и прямо. Болтала о том о сем, раздавала распоряжения стражам, даже перебросилась парой фраз с миловидной дриадой и передала той ключ от теплиц…

Но я-то видела. И побелевшие кулачки. И нервно дернувшиеся скулы. И яростное пламя, разгоравшееся на дне темных глаз. Они с этой леди явно что-то не поделили в прошлом. Или кого-то.

В кабинет мама меня не пустила, сказала, что хочет побыть одна. Спорить с ней было бесполезно (гены ослиного упрямства во мне не с потолка взялись), и я решительно направилась к оранжереям. Кто знает, когда дриада захочет осмотреть подконтрольные владения и как отнесется к моему вторжению.

– Вот видишь, а ты не верил, – подмигнула я Монстроглазу, скептически наблюдавшему за моими манипуляциями. – На этот раз все ингредиенты верные, никаких расхождений с инструкцией. Папа бы мной гордился. И пусть только этот увалень Карл посмеет поворотить нос от моих роскошных шмырлих!

Хлоя-Жюли сейчас, конечно, была не настроена на продолжение рода. А вот вторая зубокрылая красотка (назову-ка ее Жюли-Хлоей, для симметрии) давно ждала своего звездного часа. А может, и двух. Засиделась в девках!

Собрав пасленовый сок в серебряное корытце, я направилась обратно в Академию. В Заповедник никого до сих пор не пускали, но я и не торопилась: зелью после приготовления рекомендовано настаиваться три дня "во избежание побочных эффектов". На этот раз я планировала подойти к вопросу с максимальной ответственностью, на которую способна: вислоухих лысых шмырлов нам не нужно.

Глэдис с утра сообщила, что летит в Эстер-Хаз по сверхважному поручению княгини. Ей доверили передать кое-какие лекарственные травы в Главную Аптеку. И попросила меня подежурить за нее. Сама Судьба передала в мои руки пустое помещение и идеальный зельеварительный стол, и я сочла это хорошим знаком.

…Час спустя «разгорячающее» снадобье для людей «Эльфийская ночь» было готово. Не уверена, что древняя раса имела к зелью какое-то отношение, но название было уж очень романтичным. Потому я и остановила выбор на нем, листая потрепанную книжку в личной ректорской библиотеке.

Уменьшив синее пламя под хрустальной чашей, я аккуратно влила в «Ночь» пару жидких унций «Животной страсти». Она еще с прошлого года осталась, когда Китайский заповедник заказал у нас разведение молодняка камнехвостов. Ох, что эти негодники творили с пары капель… Вспоминать стыдно.

Излишки «Страсти» так и лежали без дела: на прочих тварей она действовала до обидного слабо. И сейчас я начинала думать, что камнехвосты попросту притворялись и пользовались ситуацией в свое удовольствие…

Зелье подозрительно забулькало, приобретая красивый фиолетовый оттенок. Не зеленая слизь – еще один хороший знак. Может, Судьба сегодня и правда на моей стороне?

А может, и нет.

Жижа зашипела, порозовела, пошла пузырями и стала увеличиваться в размерах, заполняя чашу до краев и норовя через них перелиться. Черт! Мне столько не надо!

Я для начала собиралась дать Карлу совсем капельку – посмотреть эффект. Жюли-Хлоя у нас дама пышная, с блестящей шерсткой, со всех сторон привлекательная… Крошечного стимула вполне должно хватить для разжигания плотского интереса.

С другой стороны, много – не мало. Если зелье хорошо пойдет, может, мы и даркен-саберов, и румынских диких котов развести сумеем…

– Есть кто? – дверь с грохотом распахнулась, и в отделение ввалился магистр Салливан. Глаза б мои его не видели. – Где мисс Пиркинс?

– Что у вас там стряслось? – недовольно пробурчала, прикрывая спиной зельеварительный стол.

– Ничего. Пиркинс где? – хмуро переспросил мужчина, и я, наконец, обратила внимание, что он прижимает руку к груди.

Какую-то неестественную, неправильную руку. Потому что торчащий из ладони стилет – это разве естественно? Кожа по обе стороны от древнего ножа была обмотана не пойми чем, явно не слишком чистым. Да так он в кровь еще и заразу занесет!

– Так. Сюда давайте, – я поманила пальцем руку, но мне ее не дали. Наоборот, сделали полшага назад.

– Вы и здесь практикуетесь?

– Временами, – уклончиво ответила я.

Глэдис я и правда часто подменяла, пока Мари пропадала в бессрочном отпуске: тренироваться на людях куда спокойнее. Их не так жалко, если что-то пойдет не так.

– Подожду Пиркинс, – упрямо заявил раненый тролль и присел на кушетку.

– Вы что, Глэдис доверяете больше, чем мне? – оскорбилась до глубины души.

– Определенно.

– Тогда ждите. До вечера должна подойти. Авось еще и не отвалится ваша рука, но гарантировать не буду, – надменно заявила и отвернулась к зелью. Оно и должно идти пеной или что-то пошло не так?

Нет, не могла я равнодушно варить снадобье, пока из магистерской лапы торчал древний нож. Мне всех жалко, даже нудных троллей.

– Это надо вытащить и обработать. Иначе схлопочете загрязнение, – упрямо развернулась обратно и двинулась на пострадавшего. – Как вы вообще умудрились себя проткнуть?

– Производственная травма, – буркнул Салливан.

– Ритуал проводили запрещенный? – сузив глаза, допытывалась я.

– Всего лишь вспомнил старое хобби, – он достал из кармана небольшой брусок дерева, на котором было вырезано… тролль знает что.

– Этому стилету три сотни лет! – оскорбилась я теперь уже за ножик.

– Он все еще достаточно острый, – уверил меня Салливан.

– Да я заметила! – рявкнула на безалаберного магистра и выдернула клинок без лишних сантиментов. – Терпите. Я не человеческий врач.

– Вы вообще бесчеловечное создание, – сдавленно прохрипел мужик. – То-то от вас шмырлы даже на заднице глаза закатывают.

– Не выражайтесь. Животному я бы вколола снотворное, но вы вряд ли согласились бы, чтобы вас усыпили. Хотя я бы с радостью, Судьба свидетель. И на подольше, – я сдернула с его ладони грязную тряпку и влила прямо в образовавшуюся дырку наш стандартный антисептик. – Жжется, знаю. У меня, в отличие от мамы, целительский дар не раскрыт, так что терпите, не маленький.

– Вы ненормальная!

– Я. Не. Человеческий. Врач, – прошипела, с силой перехватывая его ладонь, чтобы не вырывался. – Животных я люблю. Что до людей, то далеко не всех. Вы меня все время поучаете. То нельзя, это неправильно… А сами… Сами… Вот это вот все! Стилетом! Древним!

Я кивнула на деревянную фигурку, брошенную на голубую простыню.

– Прекращайте орать. Сам не знаю, что на меня нашло, – признался вдруг Салливан. – Вспомнил, что мне это нравилось в пятнадцать. В школе при магприюте было не так много развлечений. По инерции взялся… Но мастерство пропало.

Я закатила глаза в лучших традициях шмырлов. И почему у всех чудищ есть безопасное хобби, из-за чего они кажутся милыми? Так легко обмануться!

Отец трясется над своими оранжерейными созданиями. Может час делать стрижку Монстроглазу! Говорит, успокаивает. После первокурсников сразу туда бежит прятаться. А дед варит ядреный цветочный сбор. Гадость редкостная, но он даже фирменный рецепт запатентовал.

– Ну и что вы там вырезали? – недовольно пробурчала, косясь на фигурку. Из понятного там был только один глаз и нос. – Чье это лицо?

– Не знаю.

– Чем-то на вас похоже, – я присмотрелась к магистру. Ну да, он такой же твердолобый и бесчувственный чурбан, как этот кусок деревяшки. – Может, мать?

– Мы не были с ней знакомы. Что за розовую дрянь вы там варите? – перевел тему Салливан, забирая у меня свою руку и вставая с кушетки.

– Оу… Это для животных. Кое-какое экспериментальное снадобье. Не обращайте внимание.

– Пахнет, в целом, неплохо, но вид сомнительный…

– Оно для увеличения популяции, – проболталась я. Должен же хоть кто-то оценить мои старания. – Шмырлы никак не хотят сами размножаться, вот и…

– Я понял. Оно сейчас взорвется, отойдите, – предупредил магистр, напрягшись всем телом.

– Нет, нет, это вы отойдите! Немедленно! – я в ужасе бросилась к зельеварительному столу, но упрямый тролль загородил мне проход.

Что-то позади него бабахнуло. Комната заполнилась едким ароматом взорвавшегося снадобья. По полу растеклась розово-фиолетовая жижа, практически коснувшись моих каблуков.

Я взвизгнула и в ту же секунду обнаружила себя прижатой к магистерской груди. То ли он сам сгреб меня в охапку, то ли я с перепугу обезьяной на него запрыгнула – кто ж теперь разберет.

Не удержав равновесие, Салливан пошатнулся и с гулким «шмяком» грохнулся прямо в лужу, не выпуская меня из лап. Я приземлилась на мужчину, в панике поджав все конечности, чтобы не коснуться снадобья. Толку от этих стараний было немного: магистр был заляпан воспламеняющим зельем по самые уши.

И к такому меня жизнь тоже как-то не подготовила.