Елена Каффановская
Гармонические рассказы
© Каффановская Е., 2020
Слово о звуке
Всем детям посвящается.
Мы все живём в мире звуков, и я их ощущала ещё до своего рождения.
Когда мама ждала меня, она наблюдала звёзды. Так полагается астроному. И я ощущала звучание звёзд.
Огромными колоколами вибрировали галактики, скрипками пели молодые звёзды. Сродни шуму прибоя гудела Вселенная, и постоянно были слышны ровные удары в небольшой колокол. Много позже я осознала, что так стучало мамино сердце.
Звучание солнца меня немного огорчало. Оно порой кряхтело, как человек, который уже долго находится в пути и нуждается в еде или хотя бы в словах поддержки. Я посылала ему свою любовь, благодарность и восхищение. Но этого было мало, и мне не удавалось вывести его из усталости. Вот бы все люди по утрам приветствовали его – оно бы быстро поправилось!
Если солнце я любила безоговорочно, то луны я опасалась, она вызывала во мне смутное чувство беспокойства. Я плохо ощущала её вибрации, и это было непонятно, поскольку звучит всё: горы, кристаллы, океаны, растения, все живые существа, только на разных частотах. Например, мои любимые одуванчики звучат, как весёлые валдайские колокольчики, и порой они просто заливаются смехом от радости, что живут и любуются солнцем. Ах, это звуковое родство! Всё в мире едино. Свет – тот же звук, только мы воспринимаем его глазами.
Потом я подросла, пошла в школу, начала учиться игре на пианино, погрузилась в мир музыки и узнала, что цветомузыку создавал композитор Скрябин.
А потом я ещё больше подросла, у меня появились дети, и я поняла, что самый красивый звук во Вселенной – это звучание любящей, радостной детской души.
Автор
Предисловие
В первую очередь хочу поблагодарить гармониста- виртуоза Павла Уханова, чьи познавательные ролики на Ютубе вдохновили меня, несостоявшуюся пианистку, учиться играть на гармошке.
Искренне благодарю Владимира Бутусова, мастера игры на электрогармони, очаровавшего меня, моих детей и внуков не только виртуозной игрой на баяне, но и великолепным, зажигательным исполнением песен под гармонь.
Благодарю виртуоза-гармониста Михаила Коломыйцева, сумевшем передать мне своё искреннее восхищение таким инструментом, как гармонь.
Все они давали мне интервью, что помогло мне определиться с темами и сюжетами некоторых рассказов.
Благодарю всех гармонистов, ролики которых я с удовольствием продолжаю слушать на Ютубе, но перечислить имена всех не имею возможности. Дорогие читатели, заходите в интернет и наслаждайтесь их игрой!
Особую благодарность я выражаю удивительному, необыкновенно талантливому композитору, пропагандисту и преподавателю игры на гармони и баяне Евгению Петровичу Дербенко, воспитавшему целую плеяду великолепных и гармонистов. По его самоучителю я училась играть «Цыганочку» (и не только её).
От всего сердца благодарю Альфреда Мирека, написавшего интереснейшие книги-исследования по истории гармони и аккордеона, создавшего уникальный «Музей истории гармоники», где для детей устраивают чудесные встречи-праздники с чаепитием и танцами, где лучшие специалисты рассказывают о разных гармониках, а на некоторых гармониках дают детям поиграть.
Гармошка
Мы с Серёгой живём в соседних подъездах и дружим с детства, с песочницы. И теперь мы ходим в одни и те же школы: музыкальную и общеобразовательную. Только Серёгу отдали учиться в обе школы на целый год раньше меня, потому что он на полгода старше. Меня направили учиться на гармони, а Серёжа начал учиться играть на баяне[1]. Серёгу не спрашивали, а у нас был целый семейный совет.
И было это так.
Мама и бабушка очень хотели, чтобы я обучался музыке. Мама хотела, чтобы я учился играть на кларнете, а бабушка – на гармони. Победила бабушка. Она сказала, что о гармони у неё самые лучшие воспоминания, а о кларнете – ни одного. Но победила она маму хитрыми вопросами.
– Ты под кларнет какие песни поёшь? Ни-ка-ких! Нет, ты подумай, – наседала бабушка, – кому нужен кларнетист? Только оркестру[2]. А хороший гармонист нужен всем.
– Ну, хотя бы аккордеон, – не сдавалась мама. – Париж, Елисейские поля, Шарль Азнавур…
Мама мечтательно посмотрела в потолок.
– «Смуглянка», «Землянка», «Барыня», – твёрдым голосом сказала бабушка. – Ты мужика хочешь вырастить или кого? В нашей семье все мужчины на гармони играли.
– Ну и что, – возразила мама. – Кларнет, это сама элегантность. Костюм гусара, Париж…
И пока мама мечтала о Париже, бабушка резко повернулась ко мне и спросила:
– Ты будешь хорошим гармонистом?
От неожиданности я ляпнул:
– Да!
– Вот видишь, дитё само хочет, – завершила спор бабушка.
Судьба моя была решена. Зацепило меня, что у нас все играть умели. А я что, хуже?
А на следующий день я увидел на тумбочке пару гантелей, а рядом улыбающуюся бабушку:
– Что, Санёк, гантели приметил? Это тебе мышцы качать. Гармошка-то весит.
И мы поехали покупать гармонь.
При виде бабушки продавец гармошек заулыбался, приветственно закивал головой и радостно спросил:
– Что, Матвевна, нового гармониста ведёшь?
– А то! Александром зовут! – С гордостью произнесла бабушка, кивнув в ответ. – Подбери-ка нам, Петрович, гармошечку полегче.
– Эх, были у меня Шуйские гармошечки, да сразу раскупили. Впрочем, есть ещё одна уменьшенная, двадцать три на двенадцать[3], Вышневолоцкой фабрики, – сказал продавец и достал с полки гармошку цвета смородинового варенья. – У неё бархатистый звук, послушай.
И продавец заиграл «Катюшу».
– Нравится? – спросил он.
Я молчал и смотрел на полки позади продавца, на которых красовались разноцветные гармошки, и кнопочек у них было побольше.
– Гармошка – инструмент глубокий. И грусть навеет, и развеселит, и на думы наведёт, – пояснил продавец.
– Бабушка, а на каких гармошках у нас в семье играли? – спросил я.
– Дед твой играл на тульской хромке, – серьёзно ответила бабушка и почему-то стала смотреть себе под ноги.
– А что, малец дело говорит, учиться – так на новенькой. Посмотри-ка, – продавец достал гармошку вишнёвого цвета, накинул ремень на плечо и запел всем известную частушку:
Вот она и заиграла
Двадцать пять на двадцать пять.
Вот она и загуляла,
Наша молодость опять!
– Видишь, тут справа и слева по двадцать пять кнопок, – стал пояснять продавец, а потом спросил: – Ты ведь в музыкальную школу пойдёшь?
Я закивал.
– Эта гармошка тебе в самый раз, она в до мажоре, с любым инструментом дуэтом сыграть сможешь, – гордо сказал продавец и нежно подбросил гармошку на руках. – А то, что она весит, – так ты со временем сильнее станешь, да и здоровее. Гармошка-то – инструмент лечебный.
– Чем гармошка хороша? – продолжал продавец. – Взял её – и сразу заиграл. Она всегда в хорошем настроении, то есть её не надо настраивать, – и он засмеялся своей шутке. – Это струны у скрипки, балалайки, гитары надо постоянно настраивать, а гармошка – настоящий боец, её один раз мастер настроит, и она всю свою жизнь строй держит. Ты только её не мочи и возле печки не ставь.
Я слушал и всё кивал и кивал головой. Гармошка мне очень понравилась – звонкая, а звук нежный. Я с надеждой посмотрел на бабушку и, видимо, в моём взгляде было что-то такое, что она улыбнулась мне ласково и сказала:
– Берём!
Чижик-пыжик
Сегодня в музыкальной школе учитель показал мне три волшебных аккорда, их играют левой рукой. Вальс играют на счёт раз-два-три, а частушку и польку на счёт раз-два. Я стал повторять за учителем, и у меня сразу получилась танцевальная музыка! А ведь я только-только учиться начал!
Я шёл домой довольный и мечтал, что вдруг у нас отключат электричество, а мы не огорчимся и не растеряемся, а зажжём свечи. Я буду играть на гармошке вальс, а мама с папой будут танцевать под мою музыку и у нас получится чудесный вечер.
Дома меня встретила бабушка.
– Бабушка, – сказал я, улыбаясь, – я уже умею играть польку, частушку и вальс. Давай я тебе покажу, как я играть научился.
– Вижу, вон рот-то чуть не до ушей растянулся, – подначила бабушка. – Показывай!
И мы пошли на кухню, где очень вкусно пахло оладушками.
Я старался, тянул мех, жал кнопки, и бабушке понравилось, она заулыбалась и даже стала кивать в такт головой.
– А чему ты ещё научился?
– Пока всё.
– А вчера что играл?
И тут я вспомнил, как вечером нажимал кнопочки и слушал, какой звук какой кнопочке соответствует. Перебирал я кнопки, перебирал, слушал звуки, и вдруг у меня получилась песенка про Чижика-пыжика[4]. Это такой воробышек, только у него грудка и затылочек – жёлтые. Он живёт в Ленинграде и гуляет вдоль речки Фонтанки.
– А ну-ка, сыграй. Слова-то хоть знаешь?
– Да, – кивнул я, сосредоточился и стал вспоминать, с какой кнопочки начать, а как только вспомнил, то и песенка сама зазвучала и я запел:
– Чижик-пыжик, где ты был?
– На Фонтанке водку пил.
Выпил рюмку, выпил две —
Зашумело в голове.
– А дальше? – спросила бабушка, хитро поблескивая глазами.
– А всё, – дальше я не знал.
– Играй, допоём, – бабушка загадочно улыбнулась и запела:
Огурчиком закусил,
Полны брючки напустил.
Я так расхохотался, что чуть гармонь не выронил. Конечно, столько гадости выпить, никакой организм не выдержит.
– Ой, и сколько же мы смешных и задиристых куплетов придумывали, когда под эту песенку кадриль танцевали! Ой, и хохоту было, – радостно стала вспоминать бабушка[5]. – Бывало, наработаешься, уж и сил нет, а попоёшь, попляшешь – и вроде отдохнула. Пение силу даёт. Ладно, Сашенька, мой руки и садись за стол.
И мы ели оладушки, и я обмакивал их в варенье в розеточке и запивал душистым чаем, и всё поглядывал на бабушку, и всё улыбался, потому что понял, что раньше она была молоденькой и тоже любила озорничать и веселиться.
Что круче
Серёга впервые пришёл ко мне со своим баяном. У Серёги был особенный баян, готововыборный. Его папа специально для своего сына его доставал, ко дню рождения, на 5 лет. Мой друг гордился, что выучил сложную пьесу, и хотел мне её сыграть, для репетиции, как будто выступает на концерте перед публикой.
Справа у баяна шли три ряда кнопок для мелодий, а слева – целых пять рядов, мы считали. У моей гармони и рядов, и кнопок поменьше, но она такая весёлая и звонкая, что хочется, чтобы под неё пели и плясали. И она мне нравится ничуть не меньше баяна.
– Ой, Серёжа, какая у тебя толстая гармошка, – сказала мама, когда увидела Серёгин инструмент.
– Это баян, – гордо ответил он и даже голос понизил для солидности, – король гармоник!
Он инструментом очень гордился. Мама внимательно на него посмотрела и произнесла с улыбкой:
– Хорошо. Пойдём чай пить?
– Нет, – солидно ответил Серёга. – Я по делу пришёл.
И мы пошли в комнату. Серёга сел на стул, поставил баян на левую ногу, как нас учили, и начал играть. Хорошо он играл. И тихо играл, и громко, с выражением. Я даже заслушался.
– Вот, – выдохнул Серёга, когда закончил играть.
– Здорово у тебя получилось, выразительно, – порадовался я за него.
Тут к нам заглянула мама и воскликнула:
– Как ты хорошо играешь! – и захлопала в ладоши.
Серёга аж засиял.
– Да, – опять баском ответил мой друг, – баян, это сила, на нём всё можно сыграть!
Ионе сожалением посмотрел на мою гармошку. Наверное, мне сочувствовал, что у неё кнопок поменьше.
– Идите чай пить, с пирожными, – нежным голосом пригласила нас мама.
И я пошёл, а Серёга остался баян убирать.
И что-то он долго не приходил, и я отправился за ним в комнату. Он обнимал свой инструмент, гладил его и приговаривал: «Ну, баянчик, ну миленький, помоги мне выиграть конкурс». Я тихонечко попятился, не хотелось другу мешать, ведь он настраивался быть победителем.
Серёга пришёл пить чай явно довольный. Видимо, договорился со своим баянчиком. Я его понимаю. Гармонь мне тоже друг.
– Санёк, – сказал Серёга, – а ты в конкурсах участвовать будешь?
– Не-а, – ответил я, доедая пирожное, – я ещё не так хорошо играю.
– Серёженька, выбирай пирожное, – хлопотала мама.
Было видно, что Серёжина музыка ей понравилась, и она рада была о нём позаботиться. Он это почувствовал и сказал:
– Я ещё лучше играть буду, и на конкурсах буду побеждать.
– Вот и молодец, – поддержала мама и налила ему ещё одну чашку чая.
А потом Серёга ушел, а я всё думал, а чего же мы с моей гармошкой хотим? Я подошёл к стулу, на котором играл Серёга, и вдруг понял, что мне нравится больше всего. Мне нравится создавать праздник, меня радуют улыбки людей. Конечно, и я хотел быть победителем на конкурсах, но я понял, что самое приятное для меня – когда вокруг радость и веселье.
