Елена Жукова
Призрак прекрасной дамы
Глава 23
«Сапсан» в Питер отправлялся в пятницу в тринадцать тридцать. Назимов предпочёл бы прокатиться до второй столицы на байке. Но заставлять барышню шесть часов сидеть на пятой точке у него за спиной было бы верхом садизма. Он сразу же отказался от такого варианта.
Матвей специально взял билеты на дневной поезд, чтобы приехать вечером. Маша всё ещё дулась на него. Гулять с ней, обиженной, по городу, любоваться красотами было бы пустой тратой времени. А так они доберутся до особняка на Мойке к вечеру. Там – знакомство, обмен любезностями, застолье, то-сё – глядишь, уже и ночь. А на ночь Матюха запланировал самое важное: представление наследницы Тормазовых призраку её пра-пра-пра. Оставалось только надеяться, что мероприятие пройдет гладко – без воплей и обмороков.
Договорились встретиться на вокзале у выхода на платформу. Матвей пришёл на четверть часа раньше – он невольно подгонял время. Через пять минут ожидания проснулось беспокойство, через десять оно трансформировалось в страх, а к назначенному времени Матюху уже ломало. Аццкий абзац! Сколько раз приходно-расходные козочки опаздывали к нему на свидания! И ничего! Он ждал ровно пять минут и уходил. Навсегда. А сейчас Назимов с чувством, близким к отчаянию, сканировал лица в обтекавшем его плотном людском потоке и выискивал знакомые черты. Не случилось ли чего-то ужасного? Мария должна прийти! Иначе – абзац всем его планам.
Наконец-то! Напряжение сразу же отпустило. Матвей окликнул Машу и рванулся к ней. Она сухо поздоровалась, как с едва знакомым. Всё ещё злилась, злюка! Но колючие ресницы не успели спрятать от Матюхи радостный отсвет в её глазах.
На Саломахе было льняное платье синего цвета, которое очень ей шло. Маша вернулась к прежней прическе с двумя русыми волнами, расходившимися от пробора. Но осанку держала всё так же неестественно-прямо, колом. И даже такой – суровой, нарочито неприступной – она была роднее всех на свете. Матвей с трудом удержал при себе руки, которые так и тянулись обнять, прижать и не отпускать. Вместо запретных нежностей он забрал у барышни лёгкую дорожную сумку.
– Перстень не забыла?
– Не забыла. Но я не понимаю, зачем надо везти с собой такую дорогую вещь, – в Машином голосе звучали капризные нотки раздражения – отзывалась непрощенная обида. – А вдруг я его потеряю?
– Так надо.
***
Четыре часа в дороге они провели, как случайные соседи – обменивались дежурными вежливыми фразами, но в долгие разговоры не вступали. Маша прорабатывала какую-то служебную методичку и карандашиком отмечала в тексте то, что привлекло её внимание. А Матвей играл на смартфоне в «Пузырики». Голова не желала думать ни о чём, кроме того, что в соседнем кресле сидела его любимая барышня и старательно избегала общения. Но изредка Матюха ловил на себе быстрые тайные взгляды из-под ресниц. И тогда на душе теплело.
В Питере Назимов подхватил сумки, пропустил Машу вперед и вышел на перрон. Внезапно над ухом почти реально прозвучал фантомный голос Денисова: «Ты Наташе что-нибудь привёз?». Аццкий абзац, опять не додумался! Но купить букет было ещё не поздно.
Матюха пошарил глазами вокруг себя. Здесь стопроцентов должны были стоять цветочные палатки. Где ещё продавать цветы, как не на вокзале – в месте круглосуточных встреч и разлук?
– Поможешь выбрать букет для тётушки? – обратился он к Маше. – Я в цветах мало что понимаю.
– А какие ты хочешь?
– Не знаю. Может, розы?
– Только не розы! – скривилась Маша. – Терпеть их не могу!
– Окэ, – Матюха вспомнил, с кем у неё ассоциировались розы, – тогда давай что-нибудь другое. На твой вкус.
На выходе из здания какая-то зашуганная бабка, воровато оглядываясь по сторонам, с рук торговала букетами крупных колокольчиков. Цветы напоминали просторные дамские юбки – белые, голубые, лиловые – на вешалках стеблей. Увидев их, Маша оживилась.
– Вот то, что нужно, – показала она на колокольчики. – Это кампанулы. Я их очень люблю, но они редко встречаются. Считай, что нам повезло.
Саломаха придирчиво выбрала букет, Матвей отдал бабке деньги. Окэ. Теперь Денисов не прикопается.
***
Перед дверью квартиры Назимов крепко сжал Машину руку. Он нервничал: как одна любимая женщина отнесется к другой любимой женщине? На словах Татка была просто счастлива. А по факту… Ведь он сам так и не смог принять её безупречно-положительного Денисова. Зато Маша казалась аццки спокойной. Матвею даже стало обидно: он собирался познакомить её с самым близким человеком, а ей как до глушилки.
Он вдавил кнопку звонка, и дверь немедленно распахнулась, словно тётушка ждала их в коридоре. Татка традиционно расцеловала Матюху в обе щеки и замерла перед гостьей, не зная, как её приветствовать: то ли протянуть руку, то ли обнять. Матвей поспешил сгладить неловкость ситуации:
– Познакомься, Татуль, это – Маша, – он хотел сказать «моя Маша», но в последний момент передумал. Саломаха с её надменной Тормазовкой осанкой и строгим неулыбающимся лицом держалась отстранённо, как «чужая Маша». Она протянула хозяйке букет и словно закрылась им:
– Вот, это вам.
– Какие красивые цветы! А я – тётушка этого негодника, Наталья Сергеевна. Но близкие называют меня Татой. Так что зовите, как вам больше нравится.
– Спасибо, Наталья Сергеевна, – сразу же обозначила дистанцию Мария, и Матюха затосковал: желанной идиллии не получалось. Татка, походу, тоже была слегка разочарована.
– Давайте-ка, гости дорогие, сначала определим вас на постой. Вас как селить: в одну комнату или в разные?
– В одну, – мгновенно отреагировал Назимов.
– В разные, – мстительно обрезала его Маша.
Татка вопросительно взглянула на Матюху: что происходит? Он нервно дёрнул плечами: сама видишь. Тогда Татка одними глазами утешила: ничего, родной, всё образуется. И уже вслух сказала:
– Желание гостьи – закон. Тогда Марию я помещу в гостевую комнату, а тебе, Матюша, постелю в библиотечной. Так будет нормально?
Матвей кисло скривился, но кивнул в знак согласия.
– Вы, когда будете готовы, приходите в столовую. Ужинать будем. Валера обещал сегодня вернуться пораньше. Валера – это мой муж, – специально для Маши пояснила Татка.
Через четверть часа Назимов постучал в дверь гостевой комнаты. Саломаха успела вынуть из сумки и разложить на тумбочке кое-какие мелочи, повесить на плечики блузку и юбку. А теперь она тупо сидела в кресле и ждала, когда за ней придут.
– Ты готова? Пойдём.
В столовой Татка накрывала стол для праздничного ужина. Как всегда, тётушка нехило расстаралась! Фирменные разносолы дразнили обоняние слюноотделительными ароматами. Но нарезки на тарелках и салаты в салатницах были запакованы в полиэтиленовую пленку. «До Валеры», – пояснила Татка. Аццкий абзац, «до Валеры» с голоду колёса отбросишь!
Матюха огляделся, принюхался. На барной стойке, которую редко использовали по прямому назначению, стояло закутанное кухонным полотенцем блюдо. И от него исходил такой зачётный сдобный запах, что Назимов не выдержал. Он запустил руку под полотенце и вытянул смуглый пирожок с тремя рядами дырочек от вилки – таким знакомым с детства способом тётушка помечала самые вкусные – с яйцом и зелёным луком.
– Матюша, прекрати кусочничать! – Татка мягко шлёпнула его по руке. – Валера уже звонил с дороги – он будет минут через десять. Потерпи.
Сама Тата челноком сновала от холодильника к плите, где в кастрюльке что-то ароматно булькало, оттуда к раковине, затем к столу и обратно. Матвей с Машей, застывшие изваяниями в центре столовой, мешали её сложным хозяйственным манёврам. Взмахом руки Татка указала на пухлый кожаный диван у стены – подальше от соблазнительностей стола. Но Матюха не поддался – так и остался торчать рядом с пирогами. А Мария аккуратно присела на край – прямая, деревянная, неотзывчивая.
– Хотите перед ужином чего-нибудь выпить? Могу предложить вино красное или белое, холодное пиво. Есть кое-что покрепче.
– Нет, спасибо, я ничего не хочу, – сурово отвергла приглашение к контакту Маша.
Матюхе даже стало обидно за тётушку – она так ждала, старалась. Если уж Саломаха злилась, то пусть бы бросалась на него: Татка-то причём? И чтобы её предложение не осталось неоценённым, сказал:
– А я бы пивка холодненького выпил.
Тата снова метнулась к холодильнику, достала бутылку, открыла и осторожно, без пены, нацедила в высокий стакан. Матюха с наслаждением отхлебнул и облизнул губы.
Неугомонная Татка переместилась к подоконнику, подхватила высокую вазу с подаренным букетом и поставила в центр стола.
– Я не могу сказать, Маша, что племянник много о вас рассказывал, – она через плечо послала Саломахе лучистую улыбку. – Он вообще не балует меня своим доверием. Но, представьте себе, рассказывал. И это уже огромное достижение!
Матюха незаметно для Маши состроил тётушке страшную рожу, типа: ну, что ты начинаешь?
– Да, с доверием у Матвея дела обстоят неважно, – горько усмехнулась Мария. Таткин упрёк нашёл понимание и сочувствие.
– Предлагаю не ждать милости от Матюши и познакомиться напрямую. Вы, Маша, чем занимаетесь? Работаете? Учитесь?
Оп-пачки! Лихо тётушка заложила вираж! Но Саломаха немного оттаяла.
– Я закончила истфак МГУ и аспирантуру. Защитилась. Сейчас работаю в архиве Москвы. Мы с Матвеем на этой почве и познакомились.
– В самом деле? – Татка прервала своё броуновское мельтешение и развернулась к Маше. – Вот уж никогда не думала, что наш мальчик интересуется историей.
– У него был сугубо прикладной интерес, – обвиняющим тоном ответила Мария и обиженно покосилась на Назимова.
– Да? И что же тебя, Матюша, занимало? – Татка снова затанцевала по столовой.
Матвей принялся лихорадочно соображать, как бы вырулить на более безопасную тему. Если Саломаха вывалит всё, что знала и чего не знала, но творчески додумывала, перед Таткой, то ему придётся объясняться сразу с двумя разгневанными женщинами. А ему бы с одной разобраться!
– Помнишь, Татуль, я тебе говорил, что Мария – из рода тех самых графов, что когда-то владели этим домом.
– Так вы и в самом деле наследница графов Тормазовых? – недоверчиво распахнула глаза Татка. – Настоящая графиня?
– Не совсем, – смутилась Маша. – Это моя мама в девичестве Тормазова. А папа, Николай Васильевич Саломатин, обычного происхождения, из служащих. Он работал инженером в конструкторском бюро. Так что я – полукровка.
– Графиня-полукровка. Это нормально. Вон, в современном мире даже наследники английского престола женятся на Золушках. Но какое поразительное совпадение, Мария, что Матюша познакомился именно с вами!
– Не думаю, что это было совпадение, – снова вспомнила свои обидки Саломаха. – Я почти уверена, что Матвей познакомился со мной умышленно.
– Стопроцентов это было случайно! – воскликнул Матюха и, захлебнувшись пивом, закашлялся. Татка подошла, постучала его по спине:
– Вечно ты торопишься глотать, проглот, – и снова повернулась к Марии. – В каком смысле умышленно?
– Матвей специально разыскивал меня.
– Не тебя, – задушено выкашлял Назимов. – Я понятия не имел о твоём существовании. Просто мне нужен был хороший генеалог. Вот Илюха Рубинштейн тебя и посоветовал.
– Это какой Рубинштейн? – услышав знакомое имя, встрепенулась Татка. – Твой дружок Илюша из соседнего двора?
– Из нашего двора, но из соседнего подъезда. Ну да. Прикинь, случайно встретились.
– А не слишком ли много случайностей? В твоих объяснениях они давно уже превысили предельно-допустимую концентрацию, – сердито отрезала Саломаха. В глазах её снова загорелся огонёк обвинительного азарта. Походу, она специально напрашивалась на ссору. Какого хрена?
Но Татка моментально оценила взрывоопасность ситуации. Она встала так, чтобы телом заслонить Матюху от Марии, и самым невинным тоном спросила:
– Маша, а вы когда-нибудь были в доме своих предков?
– Что? – Мария посмотрела на тётушку, как внезапно разбуженная.
– Я спросила, приходилось ли вам бывать в этом доме?
Маша поняла Таткин манёвр и смутилась. Она быстро поправила рукой пучок волос и заставила себя улыбнуться:
– Нет. Я даже не знала, что он когда-то принадлежал Тормазовым.
– Хотите посмотреть? Хотя планировки помещений давно уже не оригинальные. Но в зале муж восстановил интерьер в стиле ампир. У ваших предков там был музыкальный салон. А в советское время поставили фанерные перегородки и заселили целых три семьи.
– Хочу! – на этот раз с искренним энтузиазмом отозвалась Мария. И Матюха облегчённо выдохнул.
Татка повела гостью на экскурсию по квартире. Матвей плёлся сзади и рассеянно слушал, как две его женщины лихо жонглировали архитектурными терминами: анфилады, эркеры, плафоны, пилястры, розетки, молдинги. Они наконец-то нашли общий язык. Маша отмякла – даже осанка стала не такой деревянной.
У дверей музыкального салона из ниоткуда возник где-то пропадавший весь вечер Омон Ра. Он мяукнул, показав розовую пасть с хищными зубами.
Матюха, сам не зная почему, обрадовался кошаку, как родному. Хотя с самого приезда ни разу не вспомнил про лысого уродца.
– Омка, здорово, брат!
Но сфинкс презрительно дёрнул хвостом и прошествовал мимо. Зато у Машиных ног завёл моторчик утробного урчания и стал выписывать круги, притираясь голым телом к щиколоткам.
– Какой… необычный, – Маша присела и одним пальцем осторожно погладила серую морщинистую кожу. – Как его зовут? Умка?
– Его имя – Омон Ра. Он у нас – сфинкс, – расплылась в улыбке Тата.
Кот ткнулся лысой башкой в Машину ладонь и подставил для почёса шею. Урчание стало громче, словно с мотора сняли глушилку.
– Вы ему понравились, Маша. Обычно незнакомцев он не жалует. Кстати, о котах. Мой дорогой племянник не посвящал вас в свои планы насчет улыбки Чеширского кота?
Оп-пачки! А вот это была аццкая подстава! Родная тётушка завелась на троллинг! Матюха вспыхнул и над склонённой Машиной головой угрожающе показал Татке кулак. Но коварная тётка только невинно похлопала ресницами.
– Нет. А что за планы? – Саломаха подняла заинтересованное лицо. Почувствовала, что Матвея сейчас будут пинать ногами и жаждала присоединиться.
– Матюша ещё одну татуировку хотел сделать. Улыбку Чеширского кота.
– Та-а-ат! Хорош меня троллить! Поссоримся! – угрожающе понизил голос Назимов.
– Неужели раздумал, родной? – с ехидным простодушием осведомилась Тата.
– Раздумал!
Маша непонимающе вертела головой, отслеживая пинг-понг реплик.
– Ну и слава Богу. А вы, Маша, как относитесь к татуировкам?
– Вообще-то не очень. Есть в этом что-то… дикарское.
– Да, вы тоже так считаете? – с симпатией переспросила тётушка.
– Я бы сама никогда не сделала. Но иногда встречаются красивые. Вот, например, саламандра у Матвея очень выразительная, – бухнула Маша и, сообразив, что выдала себя, густо покраснела.
Татка кашлянула и деликатно отвела глаза.
– Наташа, я дома! – донеслось из прихожей. Это появился долгожданный Денисов. – Ты где?
– Мы в зале, иди сюда, милый.
В распахнутые двери хозяином вошёл Денисов. И Матюха очередной раз отметил, как зачётно выглядел этот чувак. Стройный и подтянутый в свои сорок шесть, с промельком первой благородной седины на висках. И одет, как на рекламной картинке – в модный льняной костюм, только слегка помявшийся на сгибах локтей и коленей. Матвей перевёл опасливый взгляд на Машу – как она среагирует?
Она оценила. Прекратила ласкать разочарованного кошака, поднялась и с улыбкой шагнула навстречу Денисову:
– Здравствуйте.
Тот одобрительно прищурил круглые карие глаза, блеснул зубами. Походу, Мария ему тоже приглянулась.
– Какой приятный сюрприз. Меня зовут Валерий. А вас, прелестная незнакомка?
– Мария. Можно просто Маша.
Денисов протянул руку, но ладонью вверх – словно просил благословения или милости. Саломаха, не задумавшись ни на секунду, вложила в неё свою. А чувак галантно наклонился и поцеловал. Да так зачётно-ловко, словно тренировался каждый день. Дон Жуан хренов! Куда только Татка смотрит? Матюха, на её месте, съездил бы ему разок – чтобы неповадно было.
Но Татка смотрела на своего Валеру с нежным обожанием. Она легко дотронулась до его плеча.
– Устал? Сейчас будем ужинать. Пойдёмте к столу. Мы только тебя, милый, и ждали.
Пока Матюха усаживал Марию и сам пристраивался за столом, Татка наконец-то распаковала тарелки и салатницы, и по столовой поплыл аппетитный дух. У Маши громко заурчало в желудке. Она смутилась: зажала живот обеими руками и покраснела. Матюха схватил с тарелки пирог и протянул ей:
– На, зажуй скорей!
А Татка виновато вздохнула:
– Прошу прощения, это я вас промариновала до Валериного прихода. Очень хотелось сесть за стол всем вместе. А вы постеснялись сказать, что голодные.
– Да всё нормально, Наталья Сергеевна.
Денисов, который уходил переодеться, появился в дверях и сразу же заметил букет в центре стола. Он одобрительно посмотрел на Машу:
– Я вижу положительное женское влияние на моего родственника. Очень рад. Ну, кому что налить?
Дамы предпочли лёгкое белое вино, Матюха не изменил пиву, а сам Денисов остановился на вискаре.
– За что будем пить?
– За удивительное знакомство, – тут же предложила Татка. – Валер, ты не поверишь! Мария происходит из рода графов Тормазовых, которым принадлежал и этот дом, и наша квартира. Представляешь, какую гостью нам Матюша привез!
– Да неужели? – встрепенулся Денисов. – Вам не обидно, что мы захватили вашу вотчину, графиня?
– Наоборот, – польстила хозяину Маша, – я очень рада, что квартира досталась именно вам. Наталья Сергеевна показала мне ваш музыкальный салон. Как историк, я должна сказать, что внешне стиль воспроизведен практически безупречно. Понятно, что материалы современные, но это совершенно не бросается в глаза. Думаю, мои предки были бы вам очень благодарны. И я вам благодарна.
– Кстати, о предках, – вспомнил Матюха. И с радостным возбуждением человека, приготовившего приятный сюрприз, развернулся к тётушке. – Сейчас покажу, что я тебе привёз. Тебе стопроцентов понравится.
Он привстал из-за стола, но Татка остановила его:
– Матюш, мы даже за первый тост ещё не выпили. Давай дадим всем спокойно поесть, а потом ты покажешь свой сюрприз. Ведь он никуда не денется, правда?
Облом! Но Матвей вынужден был признать, что тётушка права. Он сел на место и стал нагребать на тарелку Таткины фирменную чуть сладковатую еду.
Зато, когда первый голод был утолён, Тата сама вернулась к теме:
– Ну, что ты там привёз, родной? Давай, хвастайся.
Назимов вышел и вскоре вернулся с папкой-файлом. Он достал оттуда старую уже пожелтевшую фотографию с фигурно обрезанными в зубчик краями и протянул её тётушке.
– Вот, смотри.
Татка взяла карточку, поднесла поближе к глазам и затуманилась от умиления.
– О-о-о!
На фотографии были изображены двое – мужчина и женщина. Им было примерно столько же лет, сколько сейчас Матюхе. Он – в армейском кителе с капитанскими звездочками, в фуражке. Она – в цветастом платье и накинутой поверх него громоздкой шинели с теми же самыми звездами на крыльях погон. Лил дождь. Легкий газовый платочек на голове у женщины намок, выбившиеся из-под него прядки волос прилипли ко лбу и щекам. Женщина смеялась, мужчина обнимал её плечи и заглядывал в лицо с любующимся обожанием. Это был запечатлённый миг абсолютного счастья.
– Моя любимая… А я думала, что эта карточка потерялась. Где ты нашел её, Матюша?
– В «Бедных людях»… господина Достоевского. Походу, ты же сама туда и заложила.
– Может быть и так. Когда же я их читала? Лет двадцать с лишком назад. Какая ирония: такая счастливая фотография в «Бедных людях». Посмотрите, Маша, – Тата протянула карточку, – это мои родители, дед и бабушка Матвея. Здесь они на трибуне стадиона. Папа в юности был заядлым футбольным болельщиком и без конца таскал маму на матчи. Чудесный снимок, правда?
– Да, изумительный, – согласилась Мария. – От него сияние счастья исходит.
– А ты, Матюша, помнишь стариков?
– Нет. Деда совсем не помню. А бабушка умерла, когда я ещё в школу не пошёл. Осталось какое-то смутное воспоминание: пожилая дама с белыми волосами, в платье с кружевным воротничком. Я даже не знаю, это реальное воспоминание или образ с фотографии на памятнике.
И вдруг в Матюхиной голове загорелась лампочка зачётной идеи:
– Знаешь, что я подумал… Прикинь, Тат, нам надо собрать своё фамильное древо. Попросим Марию Николаевну помочь. Она же у нас крутой генеалог! Только что провела аналогичное исследование – нашла потомков до пятого колена. А я работал у неё на подхвате – младшим подавальщиком наименее ценных бумаг.
– Потомков? Ты хотел сказать предков? – поправила Матвея Татка.
– Оп-пачки, оговорился. Конечно предков.
– Правда? – оживилась тётушка. – Отличная мысль! Ты говорил, что Назимовы дворянского происхождения? Стыдно, но я даже этого не знала. Возьмёшься, родной, раз у тебя уже есть опыт. Маша, пожалуйста, помогите Матюше. А то мы как Иваны, не помнящие родства.
Саломаха зыркнула на Матвея укоряющим взглядом. Ему бы она стопроцентов отказала, но не могла проигнорировать просьбу хранительницы дома её предков.
– Хорошо, Тата, я помогу. Тем более, Матвей говорил, что судьбы наших родов когда-то пересекались.
Йаху-у-у! Всё зачётно складывалось! Теперь Саломаха от него не отвертится, раз пообещала. И то, что она назвала тётушку Татой – тоже хороший признак.
***
После длинного застолья Татка увела зевавшую Марию устраивать на ночь в гостевой спальне, а Матвей остался на кухне вдвоем с Денисовым. Тот задумчиво покрутил в руке стакан с остатками виски
– Мне очень понравилась твоя девушка.
– Притормози! У тебя и так два развода было. Ты же не хочешь третьего?
Денисов почесал нос и тонко ухмыльнулся.
– Да, как-то не планировал. А, знаешь, родственник, с прошлого своего приезда ты заметно повзрослел. Признаюсь, не ожидал такой перемены. Я редко ошибаюсь в людях, но ты меня по-настоящему удивил. Я так понимаю, что это – любовь? Да?
