Елена Жукова
На личном фронте без перемен…
Что было дальше лучше не вспоминать. Катя брезгливо вытерлась моими трусами и молча оделась. Лучше бы ругалась, плакала, лучше бы ударила меня по морде! Но она молчала. Ее молчание сочилось презрением. Я так и не понял, за что: за то, что я сделал, или за то, чего не смог сделать. Я бездарно кончил нашу дружбу. На нашу дружбу.
Девушка-Катя ушла. Не хлопнула дверью, а осторожно затворила за собой. И я остался наедине с виной и стыдом. Внезапно подумалось: а вдруг она кому-нибудь расскажет? Нет, не должна… А если все-таки? Я испугался. Реально испугался. Представил, что будут болтать за моей спиной. А если до жены дойдет?
Но сил объясняться не осталось. Завтра, все завтра. Поговорю с ней, извинюсь, попрошу. А сейчас надо все забыть. Я налил себе полный стакан водки (мужики меня простят!) и провалился в беспамятство.
В пять утра всех поднял громкий стук в дверь нашей больнички: телефонограмма для Астраханцева. Принесли листочек, написанный старательным округлым почерком: «Татьяну увезли по скорой. Угроза выкидыша. Приезжай немедленно». В пять двадцать я уже стоял у правления совхоза, откуда шла машина до железнодорожной станции.
Жену выпустили из больницы через неделю, но предписали лежать, не вставая, до самых родов. Я оформил на работе отпуск без сохранения. Десятого ноября умер «дорогой Леонид Ильич» и под аккомпанемент траурных маршей родился наш сын Витька. В институте я появился только в конце месяца. Сразу же позвонил Михею, вызвал его на лестницу покурить.
– Ну, что нового? Как там наши?
– Вот поприсутствовал на похоронах века. Пришла разнорядка: пятнадцать человек от НИИ. Не смог отвертеться.
– И пионерка тоже ходила?
– Так ты еще не знаешь, мин херц? Она перевелась в другой институт. Даже делала запрос через Министерство образования, чтобы ей разрешили. Она же молодой специалист1.
– Почему? – разочарованно спросил я.
– Написала, что там более перспективная тематика. Хочет заниматься научной работой.
***
Я раздавил о подоконник докуренную сигарету и бросил окурок в вечную жестянку. За окном уже совсем стемнело. С поверхности стекла на меня виновато смотрел усталый мужик предпенсионного возраста. Ну все, пора домой. Жена ждет к ужину.
На личном фронте без перемен
– Девушка, вы когда-нибудь прыгали с парашютом?
Неуместный вопрос, заданный неизвестно кем на оживленной московской улице, прервал бесконечную череду Сониных горьких мыслей – словно остановил караван, груженый хиной. Вопрос прилетел сзади, из-за плеча, и повис в воздухе, требуя немедленного ответа. Соня резко развернулась и оказалась лицом к лицу со спросившим. Перед ней стоял мужчина – крепкий, ширококостный, уже прошедший свою земную жизнь до середины.
С известной долей снисходительности его можно было назвать привлекательным, но только не в Сонином вкусе. Ей всегда нравились мужчины с признаками породы – тонкая кость, голубая кровь. А у этого привлекательность была какой-то «бройлерной»: лицо с мясистыми щеками и пухлым подбородком, рассеченным надвое глубокой ложбинкой. Незнакомец выглядел окарикатуренной версией героя старого Хичкоковского ужастика «Птицы». Как же его звали? Ах, да – Митч. Секс-символ простодушных пятидесятых. Кого-то Соня уже сравнивала с этим самым Митчем… Помнится, так и подумала: «мини-Митч, издание второе исправленное и ухудшенное».
Одет незнакомец был в дешевую синтетическую куртку с надписью поперек груди: слева от молнии «РОС», а справа «СИЯ». «Патриот», – скептически фыркнула Соня. В общем, симпатии было не за что зацепиться.
А заданный вопрос все еще держался в воздухе, и ответ сам собой сорвался с языка:
– Нет, не прыгала.
– Вы обязательно должны попробовать, – безапелляционно заявил мини-Митч. – Вам должно понравиться. Чистый адреналин! Меня, между прочим, Виктором зовут. А вас?
Соня терпеть не могла, когда кто-то указывал ей, что она должна делать, думать или любить. И не видела большой ценности в «чистом адреналине». Но имя свое назвала – машинально.
– Софья.
– Сонечка, ну куда ты так спешишь? Давай погуляем вместе. Или сходим куда-нибудь. А я тебе расскажу, как прыгал с парашютом.
«С какой стати он мне тыкает? – усилилось Сонино раздражение. – И какая я ему «Сонечка»?». И снова явственно возник эффект дежавю. Что-то такое уже было в прошлом, что-то очень похожее… Секс-символ в низкобюджетном исполнении. Небанальный вопрос, брошенный в спину и потому застигнувший врасплох. Навязчивая бесцеремонность. Виктор. Победитель. Ну, конечно же!
Этот приставала уже однажды клеился с ней. Года полтора назад. Вот так же догнал и смутил вопросом:
– Девушка, а вы когда-нибудь ныряли с аквалангом?
Соня отреагировала, как, наверное, реагировали девяносто девять процентов девушек: обернулась и ответила «нет, к сожалению!». А потом естественным образом завязался разговор – кто что пробовал, кому что нравится…
В ту, первую, встречу Соня сразу же решила, что Виктор – герой не ее романа. Он явно не соответствовал ее универсальному критерию избранности: «читал / не читал Достоевского». Не читал и никогда не прочтет. И все-таки когда Виктор пригласил Соню в ресторан, она согласилась. Не потому, что желала развития отношений – просто слишком измучена была опостылевшим одиночеством, особенно в длинные, до краев заполненные отчаянием выходные.
В субботний вечер бюджетный сетевой ресторанчик был полон. Официант указал на неудобные места у туалета, и Виктору это не понравилось. Он оглядел зал и потянул Соню к столику у окна, где стояла табличка «Зарезервировано».
– Мы сядем здесь, – категорично заявил он.
– К сожалению, этот столик забронирован. Могу предложить вам только вон тот (официант снова кивнул на «туалетные» места). Или, если хотите, подождите, пока не освободится другой.
– А на сколько время забронирован этот?
Соня поморщилась от безграмотной фразы и чуть отошла от Виктора в сторону.
– На семь часов.
Виктор демонстративно посмотрел на часы:
– Сейчас всего шесть с копейками. Еще целый час.
– Нет, все равно нельзя, – уперся теряющий терпение официант. – Клиенты могут прийти раньше.
– А это их проблемы. У них заказано на семь – пусть гуляют до семи.
– Вы не можете занять этот стол!
Официант перегородил дорогу щуплым телом. Но, казалось, Виктора это только раззадорило: глаза его заблестели, тело напружинилось в предвкушении предстоящей драчки. На разгорающийся скандал начали оглядываться посетители. Соня ненавидела выяснение отношений, особенно публичное. Ей было отчаянно стыдно, что окружающие принимают ее за подругу скандалиста. Она осторожно потянула Виктора за рукав:
– Не надо! Пойдемте в другое место.
Но тот не желал уступать.
– Нет, я этого так не оставлю. Ну-ка, – Виктор снова накинулся на официанта. – Позови-ка сюда своего начальника. Сейчас я быстро научу его, как положено обращаться с клиентами!
Официант отправился за «начальником», а Виктор по-хозяйски уселся за столик у окна.
– Присаживайся, Сонечка.
– Виктор, этот столик забронирован, – пыталась вразумить спутника Соня. – Нам все равно не позволят здесь сидеть. Давайте уйдем отсюда, ресторанов много.
– Еще как позволят! – харахорился Виктор. – Сейчас сама все увидишь. Садись.
Вскоре в зал вышел простуженный администратор со слезящимися глазами и опухшим носом. Отложенный на время конфликт разгорелся с новой страстью. Администратор больным умоляющим взглядом посмотрел на Соню и прогнусавил:
– Девушка, прошу вас, успокойте вашего мужчину!
– Это не мой мужчина, – быстро отреклась Соня. – И я ничем не могу вам помочь. Извините.
– Тогда я буду вынужден вызвать охрану.
– Только попробуй, козел! – вскочил из-за стола Виктор – злой, возбужденный, заряженный энергией азартной агрессии.
Соня испугалась: только драки не хватало! А если их заберут в полицию? На одно мгновение она представила себя за решеткой обезьянника – как в криминальных фильмах. Нет! Соня развернулась на каблуках и двинулась к выходу, пока еще не стало слишком поздно.
– Сонечка, куда ты? – окликнул ее Виктор. Он рванул вдогонку, бросая на ходу угрозы. – Я на вашу тошниловку санэпидемстанцию натравлю. Или в налоговую стукну. Готовьтесь, козлы: мало не покажется!
Виктор выскочил из ресторана следом за Соней. Он все еще кипел яростью:
– Сволочи, что хотят, то и творят. Ничего, я до них еще доберусь! И этого сопливого запомню! Пошли в другой ресторан, получше этой рыгаловки!
– Не хочу я ни в какой ресторан! – отрезала Соня. – Я домой поеду!
– Сонечка, ну ты что? Ты из-за этих гребанных козлов? Да наплюй ты на них сто раз! Не будем портить такой замечательный вечер.
– Вы его уже испортили.
– Ничего я не испортил! Не мог же я позволить, чтобы такая красивая девушка сидела у сортира!
«Он даже не понял, что унизил меня», – разозлилась Соня, но выяснять отношений не стала. Зачем? Они – люди из разных миров. И не ее это миссия – воспитывать сорокалетнего невежу.
– Неважно… Мне домой пора.
Но уйти от Виктора оказалось не так-то просто: он уговаривал, упрашивал, льстил, умолял, заверял, искушал, даже стыдил… В общем, Соня снова сдалась и позволила завлечь себя в соседнее кафе.
Она выбрала в меню самое дешевое блюдо. Соне всегда казалось, что деньги, потраченные на нее мужчинами, к чему-то обязывают. Сама она была бедна: зарплаты хватало только на «базовые потребности» – еда, одежда… Деньги представлялись Соне несомненной ценностью, хотя далеко не самой главной. Впрочем, главные ценности тоже были в большом дефиците: ни любви, ни семьи, ни мужчины рядом. Только надежды, что счастье когда-нибудь случится. И печальная коллекция разочарований.
Соня жила вместе с мамой – прекраснодушной женщиной из бывших учительниц русского и литературы. И мать, и дочь были равно не приспособлены к реалиям современной жизни, что текла мимо них и уносила плавучий мусор упущенных возможностей. А две одинокие женщины заменяли недостаток реальных событий литературными страстями: снова и снова переживали муки Митеньки Карамазова, разочарования Пьера или трагедию Карениной. И даже имя свое Соня получила из-за маминой любви к Достоевскому. Ох, лучше бы маме выбрать более счастливый персонаж!
В кафе Соня сначала раздраженно молчала, но вскоре отошла и увлеклась изучением нового для себя социального типажа.
– А чем вы занимаетесь? Где работаете?
– Сонечка, что ты мне все время «выкаешь»? Неужели я такой старый? – осклабился «бройлерный» красавец. – Давай на «ты»!
Соня согласно кивнула головой:
– Хорошо. Так кем ты работаешь?
– Я – токарь. Между прочим, шестого разряда. Но образование у меня высшее! Могу даже диплом показать!
«Наверняка, заочный, – мысленно обесценила хвастовство Виктора Соня. – Что толку от диплома, если образование не оставило никакого следа? Типичный токарь, гегемон». Она покосилась на его руки: широкие ладони, пальцы с коротко остриженными и вросшими в плоть серыми ногтями. Руки человека, занятого физическим трудом.
– Какой смысл было получать диплом, если работаешь токарем?
Виктор самодовольно ухмыльнулся:
– Не мужское это дело – бумажки в конторе перекладывать. А хорошие токаря сейчас на вес золота. Молодняк к станку не рвется. А старики все повымерли или спились. Так что в нашем депо я – самый нужный человек. Ко мне инженеришки с дипломами в очередь стоят, если им надо выточить что посложнее. А я еще подумаю, кому сделать, а кого – послать. Пускай заказывают у смежников! Вот так… И получаю я больше инженеров. Мне начальник каждый месяц премии выписывает. Чтобы меня куда не переманили. А ты говоришь «диплом»!
– И на что ты тратишь премии? – скептически поинтересовалась Соня, бросив неодобрительный взгляд на дешевую безвкусную одежду Виктора.
– Ну, вот, например, в ресторан с красивой девушкой сходить…
– Девушки, значит… У тебя есть семья? Жена, дети?
– Нет, я пока в поиске. Какие мои годы! А, может, я только что встретил свою судьбу! А? – Виктор заглянул Соне в лицо и призывно улыбнулся. – Как ты думаешь, Сонечка?
Было очевидно, что эти дежурные слова он произносил уже сотни раз для обольщения случайных подружек. Самоуверенный болван! Соня отрицательно мотнула головой: «нет, это вряд ли…»
Из кафе она вышла с намерением побыстрей распрощаться с Виктором. Тот предложил, было, проводить, но не слишком настаивал – понимал, что напрасный труд. Соблюдая ритуал, Виктор спросил номер телефона, и Соня продиктовала набор случайных цифр. Продолжения не следовало. Не следовало бы…
И все-таки оно состоялось: «мини-Митч, издание второе, исправленное и ухудшенное» – снова предлагал ей себя. Соня с тоской отметила, что за прошедшие полтора года ничего не изменилось: Виктор по-прежнему клеил девушек на улице, а сама она все так же гуляла в одиночестве, надеясь, что однажды прогулка закончится судьбоносной встречей. Но вместо этого – встреча двух лузеров, дубль второй. Нет, все-таки у судьбы кошмарное чувство юмора!
