Елена Гуськова
Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования
Поиск причин обострения ситуации привел многих исследователей к необходимости обратить внимание на систему образования в крае, которая была тесно связана с албанской школьной системой. По их мнению, такая связь способствовала «албанизации Косова» и росту националистических настроений в нем, особенно среди молодежи. В Косово приезжали сотни учителей и профессоров из Тираны, а косовские, в свою очередь, проходили стажировку в Албании. Занятия велись по албанским учебникам, государственные программы СФРЮ игнорировались. Университет готовил «албанологов» в таком количестве, которое не требовалось стране. «Албанизация Косова» становилась естественным процессом, а воспитание националистических идей происходило уже за школьной партой. В Косове существовали 904 албанские начальные школы и 69 средних школ. В 1970 г. в Приштине был открыт университет, в котором и на албанском, и на сербском языках обучались 37 тыс. студентов, 80 % которых были албанцами[82]. Косово по количеству студентов превосходило даже другие республики. На 1 тыс. человек населения край имел студентов на 14 % больше, чем в среднем по стране. Албанский национализм практически неограниченно использовал все краевые структуры власти – милицию, суды, систему школьного и университетского образования, Академию наук, писательскую организацию, – для того чтобы национализм мог проникать во все сферы жизни, все слои населения.
Руководство Сербии использовало разные методы урегулирования ситуации в крае в 80-е гг. Периоды введения военного положения сменялись периодами разработки новых программ решения «проблемы Косова», которые включали в себя или экономические меры (такие как преодоление замкнутости края, изменение его экономической структуры, укрепление материальной основы самоуправления), или политические (попытки формирования единства на классовых, а не национальных основах). Так, в соответствии с общеюгославской программой по Косову, принятой в декабре 1987 г., было решено продолжить работу по созданию условий для опережающих темпов экономического развития края, интегрирования экономики Косова с экономикой СФРЮ; оказать автономному краю помощь в кадрах для работы в органах управления и правосудия; установить плановый контроль над использованием средств Фонда федерации по кредитованию ускоренного развития слаборазвитых республик и автономных краев; принять соответствующие меры по развитию культуры и образования. В Скупщине СФРЮ был образован постоянный орган для наблюдения за воплощением этой программы[83]. Неоднократно рассматривались вопросы преодоления замкнутости края, изменения структуры его экономики, укрепления материальной основы самоуправления, создания современной инфраструктуры, усиления социальных гарантий для населения со стороны государства, осуществления гарантий конституционной законности для всех жителей Косова. В 1987 г. была принята программа по предотвращению выселения сербов и черногорцев из края.
Противостояние в 90-е
В конце 80-х гг. ситуация в крае заметно обострилась. Когда руководство Союза коммунистов Сербии сменило руководителей Краевого комитета СК Косова, среди которых был популярный у албанцев Азем Власи, в Приштине и других городах прошли демонстрации протеста. В феврале 1989 г. началась забастовка шахтеров, выступавших против исключения А. Власи из ЦК СКЮ. События в крае вызвали огромный резонанс по всей стране. В Любляне поддержали требования шахтеров, а в Сербии – осудили, потребовав от правительства серьезных мер. 3 марта 1989 г. Президиум СФРЮ ввел комендантский час в Косове.
Поиск выхода из ситуации привел руководство Сербии к убеждению, что только централизация власти и упразднение ряда полномочий краевой администрации смогут нормализовать обстановку. Серьезной критике подверглось равноправие между республикой и краями. Доминирующей становилась точка зрения, что Конституция 1974 г. ослабила Сербию, лишила ее права на собственное государство. В результате в Сербии развернулась кампания за правовое территориальное и административное единство республики, за сокращение прав автономных краёв. Скупщина Сербии в марте 1989 г. приняла поправки к Конституции, а в сентябре 1990 г. – новую Конституцию Сербии, которая была встречена «в штыки» в Косове, поскольку понижала уровень автономии края. Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали отмечал в своей записке: «По словам правительства, реформа была необходима в связи с тем, что Сербия парализована широкой независимостью, которой обладали края. Многие законодательные и судебные функции краевых органов были переданы в Республику». Автономные края сохранили полномочия в отношении краевого бюджета, вопросов культуры, образования, здравоохранения, использования языков и других вопросов. В ответ на эти изменения, по словам Б. Бутрос-Гали, «большое число государственных служащих из числа албанцев в Косове подали в отставку, а другие были уволены и заменены лицами из других частей Сербии. Как утверждают, таким образом до 100 тыс. человек были сняты со своих должностей в государственных и краевых административных органах, школах и государственных предприятиях»[84].
Изменения в статусе Косова вызвали в крае широкие демонстрации и стычки албанцев с полицией. В январе 1990 г. в демонстрациях уже участвовали около 40 тыс. человек. С этого времени выступления албанцев приобрели массовый характер. Введённые в край военные подразделения и полиция силой пытались удержать порядок в ряде городов. Последовали жертвы и со стороны демонстрантов, и со стороны полиции. Реакция в стране на эти события была разной. Если в Белграде тысячи студентов скандировали лозунг «Не отдадим Косова», то Словения была возмущена поведением Белграда и отозвала из Косова своих полицейских, которых встретили в республике как героев. В Сараеве на встрече, состоявшейся 19 марта 1990 г. и посвящённой положению прав человека в Косове, было заявлено, что последние в крае нарушаются[85].
Это было время, когда распад федерации стал очевидным, когда республики Хорватия и Словения встали на путь отделения, подкрепляя свои шаги «юридическими актами» – решениями республиканских парламентов, принятием деклараций, волеизъявлением граждан на референдумах. По их стопам пошло и Косово. 2 июля 1990 г., в тот же день, когда Словения приняла Декларацию о полном суверенитете государства Республики Словении, албанские делегаты Скупщины Косова проголосовали за Конституционную декларацию, которая провозглашала Косово республикой. В ответ Скупщина Сербии распустила Скупщину Косова, обосновывая это решение царящими в крае беззаконием и нарушениями порядка. Тогда 7 сентября делегаты расформированной Скупщины в обстановке полной секретности приняли новую Конституцию края, объявившую Косово республикой, граждане которой должны будут впредь сами решать свою судьбу. Этот акт был расценен в Сербии как антиконституционный и подрывающий территориальную целостность республики.
Все меры по экономической и политической стабилизации ситуации в крае оказались неэффективными. Конфликт перерос республиканские границы и стал острейшей общеюгославской проблемой. Позиция албанцев осталась неизменной и выражена в Программе Демократической лиги Косова 1989 г., Резолюции нелегальной Скупщины Косова 7 сентября 1990 г., Открытом письме Совета по защите прав и свобод человека в Приштине в Скупщину Югославии 4 июня 1990 г., Политической декларации координационного совета албанских политических партий в Югославии 12 октября 1991 г., Резолюции Скупщины Республики Косово 22 сентября 1991 г. и ряде других документов. В них отмечается, что «задержания и обыски на улицах, в общественных местах, в транспорте и т. д. стали повседневной практикой в Косове… Стали обычным делом факты изменения названий улиц и институтов, носящих имена деятелей албанской истории и культуры»[86].
Со времени принятия Конституции Сербии албанцы стали считать, что автономия края уничтожена. В Косове развернулась кампания гражданского неповиновения и началась массовая бессрочная забастовка. Расформированная Скупщина на тайном заседании решила создать «параллельные структуры власти» – подпольные парламент и правительство. Албанские учителя отказались следовать новой школьной программе и выразили желание учить детей по албанским программам и на албанском языке. В ответ власти отказались финансировать албаноязычное обучение. Тогда албанские дети перестали ходить в государственные школы, а занятия стали проводиться в других местах. Несмотря на то, что с государственной службы было уволено большое количество учителей и профессоров-албанцев, албанский университет продолжил работу в условиях подполья. Нелегальная система образования охватывала 400 тыс. детей (480 школ) и 15 тыс. студентов, которые обучались на 13 факультетах университета и в семи высших школах[87].
В результате весь край разделился на два параллельных общества – албанское и сербское. Каждое имело свою власть, свою экономику, свои просвещение и культуру. В экономике, несомненно, доминировали албанцы, которые создавали частные фирмы и владели большим капиталом. В политических структурах преобладали сербы, поскольку албанцы бойкотировали выборы и отказывались от любых административных должностей. Осенью 1990 г. по приказу бывшего начальника краевого управления внутренних дел Юсуфа Каракуши три тысячи албанцев уволились со службы из органов внутренних дел края и создали нелегальную полицию Косова. В 1994 г. было сформировано подпольное Министерство внутренних дел так называемой «Республики Косово» с семью отделениями и центром в Приштине[88].
В 1990 г., когда начала формироваться многопартийная система, в крае возникли албанские политические партии, выступавшие с программами поддержки равноправного положения албанцев в республике: Демократическая лига Косова, Партия демократической акции, Демократическая мусульманская партия реформ. Позже возникли Албанская демохристианская партия, Крестьянская партия Косова, Парламентская партия Косова, Социал-демократическая партия Косова. Демократическая лига Косова (ДЛК), созданная в 1989 г., стала самой большой политической партией края, а авторитет её лидера, писателя и диссидента Ибрагима Руговы, был неоспоримым. Опасаясь последствий серьезных столкновений, он призывал своих сограждан к организации мирного отпора «сербской оккупации»[89]. Позже, в 1994 г., ДЛК становится ведущей партией, провозглашенной «лидером национального движения за независимость Косова»[90]. Первые многопартийные выборы, прошедшие на территории Косова в 1990 г., албанское население края бойкотировало. На участки вышло всего 18,61 % избирателей (в первом круге), преимущественно сербы. Практически все голоса были отданы Социалистической партии Сербии, которая получила 30 из 34 мест в легальном парламенте края[91]. С этого времени большинство албанцев бойкотировало все выборы в государственные институты Республики Сербии и Союзной Республики Югославии (СРЮ), тем самым отстранившись от процесса ведения государственных дел.
В сентябре 1991 г. косовские албанцы провели референдум о независимости края, единодушно высказавшись за создание независимой республики, а в мае 1992 г. – выборы президента и парламента. Хотя руководство Сербии объявило эти выборы незаконными, оно не слишком мешало их проведению. Сербы в выборах участия не принимали. Албанцы отдали свои голоса Ибрагиму Ругове (95-100 %) как президенту Республики Косово и его партии – Демократической лиге Косова (78 %). Для того, чтобы выразить свою поддержку албанцам, на выборы даже приехали делегации ряда стран и международных организаций[92].
Таким образом, мы видим, что суть косовской проблемы состоит в столкновении интересов большинства албанского населения края (они заключаются в стремлении отделиться от Югославии, создать свое национальное государство на Балканах, объединившись с Албанией) и интересов Республики Сербии и Югославии, отстаивавших целостность своей территории. И та, и другая стороны использовали для достижения собственных целей все доступные способы. Нарушения прав человека в крае, вызванные усиленным полицейским режимом, являются в равной степени и следствием отказа албанцев использовать предоставленные им Конституцией Сербии права, и проявлением нежелания признавать государственные институты страны, в которой живут. «Продолжающаяся нестабильность, – считал Б. Бутрос-Гали, – оказала пагубное влияние как на местное албанское население, так и на сербское меньшинство в крае»[93]. Ситуацию он оценил как тупиковую, поскольку обе стороны придерживались диаметрально противоположных взглядов на статус и будущее края.
Из-за развала страны, последовавших событий в Хорватии, Боснии и Герцеговине и санкций, введённых ООН против Сербии и Черногории в мае 1992 г., решение проблем в Косове отодвигалось на неопределенный срок. Однако деятельность нелегальных органов в крае не прекращалась ни на один день, как, впрочем, и террористические акты, нападения на представителей ЮНА, убийства мирных граждан, поджоги сербских домов и культовых сооружений. Руководство Сербии, убежденное в том, что албанский вопрос можно решить конституционными изменениями и усилением полицейского присутствия в крае, удерживало ситуацию под контролем только силами находившихся в Косове полицейских. Как сообщали албанцы, представители полиции постоянно водили жителей на так называемые «информационные разговоры», осуществляли обыски в албанских сёлах, арестовывали мужчин и подвергали их допросам, а иногда избивали, держали под контролем все дороги, регулировали общественную жизнь и средства массовой информации[94]. При этом правительственная пропаганда упорно повторяла, что косовской проблемы не существует, что албанский сепаратизм побеждён, что все, кому не нравятся порядки в Косове, могут покинуть край. Единственный, кто попытался изменить ситуацию, был известный писатель Добрица Чосич, являвшийся в 1992–1993 гг. президентом Югославии. Выдвинув предложение о разделе Косова, он пригласил руководителей албанского сепаратистского движения на переговоры. Однако албанцы идею переговоров отвергли[95].
Один из албанских лидеров Ш. Маличи, отмечал в 1994 г., что албанцы старались не реагировать на полицейские репрессии, и это привело к тому, что «албанское движение уже четыре года практически топчется на месте». Однако пауза была использована для политической консолидации, силения позиций Демократической лиги Косова и его лидера, И. Руговы[96]. Наступивший период Ш. Маличи назвал «временем Руговы». Действительно, «терпеливый и хитрый», как его характеризовал Маличи, И. Ругова в это время много сделал для того, чтобы привлечь внимание Запада к проблемам Косова. Он просил разместить в крае военные силы ООН и НАТО, а позже стремился убедить всех в необходимости «гражданского протектората» над Косовом[97]. Во время своей поездки в США в 1993 г. он получил заверения Вашингтона, что снятие санкций с Югославии будет обусловлено решением проблем края правительством Югославии.
В мае 1994 г. участники Международной конференции по бывшей Югославии настаивали на диалоге между властями Сербии и албанцами о статусе края. На разговоры обе стороны шли с трудом, поскольку каждая настаивала на определённых условиях. Албанцы требовали «срочно остановить унижения, репрессии и изгнание албанцев, открыть школы и предприятия для албанцев». Сербы хотели, чтобы албанцы признали Сербию «своим государством»[98].
Территории Македонии и Черногории, населённые албанцами, никогда не исключались из планов косовских албанцев. Когда в 1994 г. шли переговоры по Боснии и Герцеговине, И. Ругова ожидал, что сербы из Боснии вступят в конфедеративные отношения с Сербией, – это значительно облегчило бы албанцам Косова задачу вступления в конфедеративные отношения с Албанией. Ругова мечтал о том, что Косово станет независимой республикой, открытой для Сербии и Албании, а албанцы в Черногории получат автономию. Для албанцев Македонии он готовил «статус государствообразующего народа»[99]. Это дало бы албанцам в Македонии право требовать предоставления автономии, а возможно, и статуса республики. Осенью 1994 г. в выступлениях И. Руговы все чаще звучали идеи объединения Косова с Албанией.
Процесс интернационализации косовского вопроса начался в середине 90-х гг.: снятие санкций с Югославии, состоявшееся в Дейтоне в ноябре 1995 г., было обусловлено решением «вопроса Косова» и сотрудничеством с Гаагским трибуналом. Весной 1996 г. напряженность в крае резко обострилась из-за убийства сербом албанского юноши – оно вызвало ответные акции албанских боевиков: нападения на полицейских, расстрел посетителей кафе, убийства патрульных. Власти провели массовые аресты. Международная общественность обвинила сербские власти в нарушении прав человека, в физическом насилии и даже в пытках арестованных. Комиссия по правам человека Экономического и социального Совета ООН подготовила проект резолюции «Положение в области прав человека в Косове», в котором отмечалось, что к албанцам в Югославии применяются пытки, апартеид, убийства, этнические чистки и геноцид[100]. На Балканы вылетела представитель ООН Элизабет Рэн, поскольку «была информирована о сотнях таких случаев». Однако Б. Бутрос-Гали в своей записке от 12 ноября 1996 г. отметил, что специальный докладчик Комиссии по правам человека «не смогла подтвердить эту информацию»[101].
В 1997 г. к решению «проблемы Косова» активно подключилось мировое сообщество в лице ООН, ОБСЕ, Контактной группы, руководств отдельных стран. Заявку на свое участие в урегулировании обстановки в Косове сделала и НАТО. Североатлантический блок уже в августе 1997 г. предупредил югославского президента о возможности вооруженного вмешательства в конфликт с целью предотвращения дальнейшего кровопролития.
Все международные организации и посредники осуждали насилие в Косове, выступали за диалог между сербами и албанцами при посредничестве третьей стороны, за присутствие представителей мирового сообщества в Косове, за расширение автономии края. При этом споры развернулись вокруг терминов, обозначавших степень изменения автономии: «усиление», «увеличение» или «расширение». Большинство международных посредников согласилось с термином «расширение», хотя его содержание не уточнялось, и с требованием автономии в рамках СРЮ, а не Сербии. «Короче говоря, – писал тогда В. Коштуница, – за этим эзоповым языком стоит требование мирового сообщества, чтобы Косово стало республикой. Они говорят “автономия”, а подразумевают “республика”»[102]. Коштуница был убеждён, что большинство хотело поднять статус Косова до федерального уровня, что означало бы федерализацию Сербии. В этом случае, полагал будущий президент СРЮ, страну ожидал бы очередной распад.
Глава 2. Новый виток кризиса. Косовский фронт в 1997–1998 гг.
Вопрос Косова в конце 90-х гг. – это проявление сложнейших внутригосударственных проблем, а также интересов других стран и организаций, вовлечённых в балканский кризис. Во-первых, деятельность международных организаций в Косове отражает борьбу между двумя концепциями построения будущей системы европейской безопасности – однополюсной и многополюсной. Во-вторых, именно по проблеме Косова впервые за время кризиса на постъюгославском пространстве столкнулись две тенденции возможного решения этнополитических конфликтов: путем мирных переговоров и путем силы. В-третьих, косовская проблема проявила тянущийся из Боснии и Герцеговины (БиГ) и Хорватии шлейф необъективного отношения к конфликтующим сторонам, политики двойных стандартов: всегда и во всем, независимо от обстоятельств, виновными делать только сербов. В-четвертых, Косово отразило колебание мирового сообщества между невозможностью вмешательства во внутренние дела суверенных стран и политическими установками США на беспрепятственное употребление силы в любой точке планеты, между неизменностью международного права по вопросу целостности государств и желанием США отделить Косово от Сербии. В-пятых, настойчивость требований и угроз США была связана также с желанием сместить С. Милошевича с поста руководителя страны и тем самым создать на Балканах послушное марионеточное государство. Для этого оно должно быть небольшим, включать только земли собственно Сербии без автономных краев. Частично задача уже была выполнена в середине 90-х гг. – сербский народ оказался раздробленным на три государства.
